Jazz Guitar Club — Фламенко
По вечерам, когда солнце уже скрылось за горизонтом и с океанских глубин вздымается беспросветная толща мрака, остров преображается в той степени, что начинаешь задумываться о невероятных вещах. За свою долгую жизнь Нагато довелось побывать в самых разных уголках планеты, будь то великие державы либо необитаемые острова. Однако еще нигде он не чувствовал себя таким живым. Всё это время он находился в поиске, но вот чего — на этот вопрос не мог ответить даже глас его разума. Пустое сердце постоянно молчало, поэтому, одинокий, преданный самой судьбой, Узумаки бесцельно бороздил океаны да моря, чтобы просто найти для себя пристанище. Но сколько бы он не прожил, ни в одной части мира не оказалось того уголка, где бы ему было хорошо, спокойно, да и просто радостно от легкого дуновения ветерка или веселых песен солдат. Проходя по центральной аллее, мужчина не отпускал с лица улыбку, подобно ребенку радуясь обычной прогулке с женщиной. Изанами шла с ним под руку безмолвно, за всё это время она не проронила ни слова, а ее взгляд то и дело терялся в сумерках, что опустились на вверенный ей остров. Горящие масляные лампы собирали вокруг себя мотыльков, крылья которых создавали еле уловимое стрекотание. По пути им попадались веселые жители, кто-то уже был пьян и плохо держался на ногах, но даже это не помешало им поблагодарить свою благодетельницу за ее службу. Простые дамы, чей разум не искажен светскими проблемами, крутящимися вокруг дилеммы, какое платье сегодня надеть и на какой званый ужин им пойти завтра, улыбались Изанами искреннее и радушно. Те, кто был постарше, уже давно позабыв о своей молодости, провожал дочь губернатора сочувствующими взглядами. В лицо они никогда не скажут ей, что гложут их опечалившиеся души, но в моменты, когда корабль капитана в очередной раз отправится на защиту острова, эти люди будут сожалеть об утраченном шансе. Им горестно, что такое дивное создание погубило себя собственными мечтами. Ей надо жить, жить как человеку и простой женщине. Но Изанами встала на путь, который в конечном итоге приведет ее в никуда. Пройдет еще лет десять, может двадцать, и она окончательно поймет — жизнь прошла, а она в ней так ничего и не добилась. Семьи нет, любви… нет. И в старости, если она доживет до этого грустного момента, ее будет ожидать лишь одиночество. И с этим уже ничего нельзя поделать. Свою жизнь она сломала еще в далеком детстве… Нагато на миг остановился перед монументом, у изножья которого сидело несколько мальчишек. При виде офицера дети внезапно побледнели. В глазах каждого закралась тревога за возможное наказание. Играть, пить, веселиться возле памятника запрещено, и каждый житель острова знает, с каким рвением Изанами защищает символ их государства. Но вдруг произошло что-то нереальное. Ни криков, ни выговора не последовало: девушка со своим спутником просто ушла, подарив детям слабую улыбку. И кому-то даже показалась, что в глазах капитана блеснула нескрываемая грусть. Одним из таких людей оказался Узумаки, для которого подавленный вид возлюбленной был чем-то сравни ножа под сердцем. Позволив себе немного вольности, он накрыл ее ладошку своей рукой, тем самым заставляя посмотреть в свои добрые глаза. — Я бы еще раз хотел попросить у Вас прощение за свою бестактность, — нерешительно произнес и с заминкой добавил. — Я… не подумал. — Полно, Нагато, — бесцветная улыбка пробежалась по губам офицера, и она со вздохом перевела взгляд к океану, к которому они неторопливо двигались. — Меня обидеть достаточно сложно. Просто Вы напомнили мне, какой я человек в действительности. Мужчина нахмурился. — И Вас это беспокоит? — Знаете, когда я была маленькой девочкой, весь Лондон смеялся надо мной. «У тебя ничего не получится, — говорили они, — оставь это дело, глупая баба». Даже отец потом перестал поддерживать. И я… осталась одна всвоемстремлении достичь своей мечты. Тогда я слепо верила, что должна стать офицером. Но… реальность оказалась хуже моих ожиданий. Ребенку нельзя рассказывать красивые сказки о великих мореплавателях, красивых битвах. Отец этого не знал. Думал, что я образумлюсь и брошу эту затею, но, как видите, его ожидания не оправдались. С последним словом с уст Изанами слетела горестная усмешка. На какое-то время между парой повисло молчание, но оно не было в тягость обоим. Почему-то говорить с незнакомым человеком оказалось просто — просто отпустить с души то сожаление, которое по-прежнему тяготит ее душу. Изанами шла рядом с мужчиной, позволяя тому держать свою руку, и ни на секунду внутри не возникло желания отстраниться от него, оттолкнуть или даже сбежать в самый темный угол острова, чтобы побыть в одиночестве. Компания незнакомца не тревожила. Казалось, ему можно рассказать обо всем. — А Ваши? Дойдя до зеленой зоны, ограничивающей поселение от портовой части, девушка остановилась. Буквально за секунду сумерки окутали их темным саванов, отпугивая свет и ограждая от всех звуков веселой ночи. Внезапно пара оказалась в неком вакууме, в котором все чувства обострились до невозможного. Только сейчас пришло понимание, что глаза у незнакомца действительно чарующие, хоть она и с трудом могла отыскать их в опустившейся тьме. А с теплом его рук она вбирает нечто большее, чем обыкновенную тягу до человеческого тела. Прикрыв глаза, Изанами почти беззвучно прошептала: — Хотите знать, каково это быть офицером? — Нет, — неожиданно охладевший голос выдернул девушку из омута приятных мурашек, приходящих с мужскими поглаживаниями. Она вновь разлепила веки и с какой-то растерянностью подняла на своего спутника пытливый взгляд. — Я сам служил когда-то и отлично понимаю, какую непосильную ношу Вы возложили на свои плечи. Я хочу услышать, жалеете ли Вы о своем решении? Вопрос. Вопрос, который она всегда страшилась получить, ведь тогда бы пришлось признаться самой себе в очевидном и совершенно безрадостном для женщины внутри нее: — Может пятнадцать лет назад еще и жалела, но сейчас это стало частью моей жизни, — грустно ответила она и опустила глаза на руку, которую так ласково держал ее спутник. — Во мне ведь не осталось ничего человеческого… Я бездушна. Я разучилась… любить. Дыхание перехватило и все мысли затерялись в трясине замешательства, когда мужчина неожиданно прижался к ее груди. Одной рукой он скользнул по талии, вынуждая прильнуть к своему статному телу, а второй очень медленно, очень трепетно и будоражаще для обоих повел по женскому лицу. Его прикосновения были подобны огню, сжигающему всколыхнувшееся сожаление, а бархатный шепот превращался в сладостную негу, что текла по жилам, забиралась в каждую клеточку дрожащего тела, пронизывая быстро бьющееся сердце. — Разучиться нельзя, можно только забыть, Изанами. — А Вы когда-нибудь любили? — на выдохе прошептав, она ощутила покалывающие мурашки на своих устах. Открывать глаза было бессмысленно, чтобы понять, насколько же близко подобрался незнакомец. Тяжесть его дыхания опьяняла сильнее любого спиртного на земле, зарождаясь необузданным желанием отозваться на зов своего сердца. — До недавнего времени никогда… Приподнявшись на носочках, Изанами потянулась за желанным поцелуем. Уста раскрылись, и душа запела в предвкушении заветной любви. Но внезапно все ее желания оборвали, лишив и тепла своего тела, и шанса почувствовать себя женщиной. Ничего не говоря, Нагато схватил офицера за руку и с каким-то нетерпением потащил в сторону причала. Плохо скрываемая обида замаячила в глазах девушки, однако она промолчала и не высказала этому мужлану свое негодование за сорванный момент. А ведь на миг ей даже показалось, что он хотел что-то сказать. Когда они добрались до причала, Нагато без раздумий повел свою даму к веселящейся компании моряков и жителей деревни. Нынче в порту царила веселая атмосфера. Казалось, что именно здесь собралась большая часть острова, чтобы под шум прибоя и размеренной музыки расслабиться и душой, и телом. Среди веселящихся Изанами приметила и членов своей команды. В любой другой ситуации она бы с радостью согласилась на их приглашение выпить, но не в этот вечер. Компания Нагато почему-то лишила ее былой уверенности, заставив… смущаться под пристальными взглядами подчиненных. Личную жизнь и службу она старалась не смешивать и все связи с мужчинами всегда оставляла за дверью своей каюты или кабинета. Но сейчас каждый узрел, как их суровый, порой жестокий капитан идет под руку с незнакомым мужчиной — с простым торговцем. Ситуация оказалась совершенно нелепой, и девушка вознамерилась сбежать на корабль. Однако и тут Нагато поступил по-своему, в какой раз убедив ее, что всё будет так, как этого захочет он. Жестом попросив свою даму подождать, Нагато величаво подошел к компании подвыпивших моряков, среди которых он приметил простую гитару. На короткое мгновение музыка прекратилась. Долго объяснять свою просьбу не пришлось, поскольку играющий оказался не так далек от тех краев, где так любил находиться Узумаки. Вскоре по причалу потекла чувственная музыка, погрузившая многих в воспоминания минувших дней. Испанские баллады всегда прельщали женщин, мечтавших о мужчине своего сердца, который бы любил их и превозносил как нечто божественное. А эти самые мужчины, простые солдаты и моряки британского флота, неустанно вздыхали от понимания, что войны с Испанией не избежать — и вскоре мир опять погрязнет в бессмысленных войнах, в которых погибает так много невинных людей. И всё ради непомерных амбиций их благодетелей. Пальцы на руках вцепились в бархатную ткань кафтана, когда Нагато повернулся к ней лицом. Изанами нервно сглотнула и в какой раз помыслила о побеге. Интуиция подсказывала, что эта резкая смена музыки не спроста. И мужчина идет к ней не с пустым желанием поговорить: сейчас он полон решимости, уподобившись величественно гордому льву. В каждое его движение просачивалось нечто грациозное, легкое и завораживающее с первых секунд. В одночасье офицер почувствовала себя той девочкой из далекого детства, не понимавшей, что ей делать ради своей маленькой мечты. Воздух вокруг плавился, и ее сердце осыпалось с каждым шагом, который мужчина делал к ней навстречу. С последним он остановился, вытягивая свою ладонь. — Не составите мне компанию? — и с нажимом заглянул в глаза офицера. Его голос был по-прежнему мягок, но уже без толики сомнений и вины за свою недальновидность. Сейчас перед Изанами стоял мужчина, уверенный в собственных силах и мысли, что ему нельзя отказать. А если она и попытается, то сразу столкнется с тем человеком, который скрывается за маской доброжелательности. — Я не умею танцевать, — сухо ответив, она внезапно поняла, что не может сделать шаг назад. Мужская рука очень крепко схватила ее за локоть, не позволив избежать неминуемой близости. Несколько солдат дернулось, когда в поведении капитана затесалась тревога. Но уже в следующее мгновение их внимание переключилось на танцующих девиц, свободных от тех ограничений, за которыми так старательно пытается укрыться Изанами. Вынужденно прильнув к мужской груди, она отчего-то покраснела. Мысль сбежать, укрыться от подобной близости на глазах у всех лишь окрепла. Но что бы она не предприняла, Нагато был неумолим в своем желании не просто потанцевать с дамой сердца, а рассказать ей, что творится у него в груди. — В этом танце нет ничего сложного… — ладони проникли под кафтан, очерчивая изгибы тонкой талии, и по-хозяйски опустились на бедра. Изанами потупилась, но свои руки всё же положила на плечи партнера. — Я буду вести Вас, не переживайте. — Слишком близко… Улыбнувшись, Нагато наклонился к ее покрасневшему лицу и теплым дыханием повел по щеке, выступающей скуле, а после выдохнул обжигающим жаром в ушную раковину, вынудив девушку поежиться в накатившем на нее удовольствии. Напряжение мигом усилилось, и пират уловил нечто похожее на писк, затерявшийся в его сюртуке. Он чувствовал, с какой силой возлюбленная прижимается к нему. Но это было далеко не то желание, на которое он так рассчитывал. Изанами спрятала свое лицо, сжалась в маленький комочек, лишь бы спрятаться от огромного мира, где каждый видит ее истинную сущность. Не офицера, а хрупкой женщины, которую Нагато пытается выдрать такими смущающими действиями. С тихим вздохом вырвалось недовольство ее поведением. Плавно покачиваясь в такт музыки, пират терзал себя множеством мыслей, от которых сейчас следовало избавиться. Но как бы он не старался отрешиться от окружающего мира, скованность возлюбленной лишь усиливало злость, снедающую его изнутри. Нагато не понимал, точнее отказывался принимать ее желание быть черствым офицером. Почему хоть сейчас нельзя побыть хрупким ангелом? Он ведь не обидит ее. — В этом и суть, Изанами, — грубо отодрав девушку от себя, пират крутанул ее на месте и снова прижал к себе. Подбородок он опустил на острое плечико, а руками стал выводить незатейливый рисунки на плоском животе, постепенно пробираясь к самому заветному, но пока запретному для него. — Порой, чтобы выразить свои чувства, недостаточно простых слов… Каждое движение в танце несет скрытый подтекст. Фиолетовые глаза округлились, когда мужские пальцы пробежались по разрезу ее блузки, чуть касаясь оголенной кожи. В отяжелевшее дыхание тут же просочилось раздражение от такой вольности, и она поспешила перехватить слишком дерзкого мужчину. — Уберите руки. Ухмыльнувшись, Нагато ловко освободился из слабого плена и неожиданно для офицера обхватил ее ладошки своими. — Расслабьтесь и не думайте ни о чем… Вместе с ней он пустился блуждать по хрупкому телу, задевая всё самое чувствительное, чем одарила женщину природа. Переплетенные пальцы пробежались по животу, спускаясь всё дальше, всё ниже до сладостной истомы в животе. Изанами прикрыла веки и отпустила судорожный вздох, когда их руки повели по бедру, так близко к вспыхнувшему источнику желания, но недостаточно, чтобы ее рассудок бесповоротно растаял в мужском тепле. — Отпустите все свои мысли и просто отдайтесь во власть танца… Страсти… Кончик языка коснулся мочки уха, и тело офицера содрогнулось от мощного импульса, с которым пришло неудержимое желание получить больше нежности. Теперь она добровольно ласкала себя, ведя Нагато за мыслью, что она готова поддаться его страстям и зову своего сердца. С невесомым поцелуем в изгиб шеи Изанами растеряла последние остатки разумного. Перехватив ладонь мужчины, она положила ее на свою грудь и настойчиво, даже резво заставила сжать этот маленький холмик. Нагато выдохнул вместе с девушкой. Пальцы охотно врезались в податливую плоть, приводя обоих к состоянию, близкому к умопомрачительному. Откинув голову назад, офицер стала двигаться в унисон со своим партнером, неосознанно для себя потираясь о его возбуждение. Вдыхаемый воздух обжигал легкие, кожа плавилась, пылала от разгоревшийся между ними страсти. Музыка доносилась уже где-то в отдалении, а мир вокруг сужался до единственного человека, во власти которого не терпелось оказаться. Ради одних только прикосновений она готова была отказаться от всех своих убеждений и принципов — от своего статуса, который не давал ей в полной мере побыть женщиной, почувствовать себя желанной и… любимой. — Станьте моей навсегда.Hans Zimmer — AMan's Destiny
Но слова, подобно оглушительному грому, моментально вернули офицера обратно в реальность. Распахнув глаза, Изанами на какое-то время перестала ощущать даже своего партнера, отпустив все мысли в совершенно иное русло. Внезапно она поняла. Очистив разум от красивой мишуры, неправильных чувств, она всё же сумела добраться до той разгадки, которая тревожила ее весь этот день. И после этого стало проще отказать своему глупому сердцу. Не распыляясь на бессмысленные слова, она медленно отстранилась от Узумаки, отчего тот сразу впал в слабое замешательство. Резкая смена настроения насторожила пирата, но давить на свою даму сердца он больше не стал. Ведомый ее похолодевшим взглядом, Нагато оставил позади веселящуюся компанию моряков и в полном молчании прошел на корабль Изанами. Как только нога ступила на палубу, внутри зародилось нехорошее предчувствие. Мужчина бегло осмотрелся по сторонам, после чего выдохнул. С причала их не видно, поэтому сейчас идеальный шанс претворить свой замысел в жизнь. Решившись на столь опрометчивый шаг, он повернул голову к возлюбленной. На долю секунды в глазах разгорелось удивление, которое сразу же и пропало. Наставленный клинок катаны стал неожиданностью для него, но не такой уж и внезапной. К этому он был готов. — Не двигаться. Переведя взгляд на девушку, Нагато ощутил небывалый прилив восхищения. Сейчас его дева мечты была еще прекраснее. Распущенные волосы трепал порывистый ветер, такой же холодный, колючий, как и глаза офицера. Выражение ее лица было подобно фарфоровой маске, лишенной каких-либо недостатков. Хрупкая, миниатюрная, у пирата она вызывала лишь улыбку и теплоту во взгляде. Этого ангела нельзя бояться — ее можно только любить и защищать от своих же амбиций, которыми она каждодневно губит собственную душу. — Как это понимать? — флегматично поинтересовался, всё еще сохраняя беззаботный вид. Хоть он и беззащитен, это еще не означает его проигрыш. Рука, что держит клинок, может и дрогнуть. — Закатайте рукава, — и коротко кивнула на его локти, скрытые за нарядными одеждами богатеев. Вздохнув, Нагато безропотно стянул с себя сюртук и бросил его на палубу. На душе сразу стало как-то легко, будто он сейчас избавился от тягостного груза. Но в действительности так оно и было, ведь теперь не надо скрываться за маской того, кем он не является. И со снятой жилеткой мужчина окончательно явил себя настоящего. — Как я и думала. Пират. В груди неприятно кольнуло, когда Изанами увидела поставленное на локте клеймо. А она ведь до последнего надеялась, что все ее догадки окажутся бесплотными. Наивная. — Можно узнать, где я прокололся? — Нагато посильнее закатал рукава нательной рубашки, ослабил завязки на шее и с невозмутимым видом сделал шаг в сторону. Клинок, как и холодный взгляд офицера, незамедлительно устремился за ним. Но к дальнейшим действиям Изанами почему-то не прибегла. Словно она выжидает чего-то… Или не может решиться на убийство? Возможно ли такое? — Вы — нигде. А вот Ваш человек ошибся в самом сложном… Торговцы так себя не ведут. Мужчина понятливо покивал и отошел к фальшборту, возле которого стояло несколько мешков. Оперевшись на деревянное ограждение, он со вздохом посмотрел на тонкую полоску, что виднелась вдалеке. — И что теперь будет? Убьете меня? — иронично усмехнулся, а после напрягся, когда ему в спину уперся кончик катаны. Дыхание чуть сбилось, в голове мелькнуло опасение, что она всё же решится на этот бой. — А смелости Вам не задавать. — Вы многого не знаете обо мне. Обернувшись, Нагато с улыбкой посмотрел на хладнокровную, суровую женщину, которую он уже никогда не будет воспринимать всерьез. На том причале она открылась ему, показала другую себя, чувственную, женственную и еще способную любить. И он охотно воспользовался слабостью офицера, пробравшись к ней в душу. — Я с женщинами не дерусь. Изанами стиснула зубы, и пальцы до белых костяшек зажали рукоятку катаны. — Поспешу Вас расстроить, но сейчас Вы разговариваете не с женщиной, а с капитаном охраны этой базы. Поэтому засуньте свою галантность куда подальше и деритесь. Или я Вас убью. Слабая улыбка скрылась за копной рыжих волос. Нагато глубоко вдохнул, возвращая себе хладнокровное спокойствие. Веки прикрылись. Несколько секунд потребовалось, чтобы все мысли и чувства пришли в равновесие, а его амбиции поутихли перед гласом разума. Рука незаметно пробралась в один из мешков, в котором лежало испорченное зерно. — Знаете, Изанами, — низкий голос мужчины вынудил девушку сглотнуть и приготовиться к неожиданной атаке. — Я ведь правда надеялся, что наша встреча закончится мирно… Но, видимо, по-другому Вы не понимаете. На выдохе Нагато резко развернулся, ловко уклоняясь от катаны. Пока возлюбленная не успела перейти в новую атаку, он бросил ей в лицо горсть зерна. На миг девушка растерялась, чем сразу позволила подловить себя. Не теряя времени, мужчина перехватил руку с катаной, затем болезненно заломил запястье, дабы лишить соперника последней инициативы. Клинок звонко упал на палубу, а самого офицера Нагато схватил за грудки и без всяких церемоний потащил к центральной мачте. Грубо впечатав Изанами в столб, мужчина зажал ее своим телом, обездвижил руки над головой, и только потом в его глазах появилась былая нежность и просьба не отталкивать. Сердце пирата не выдержит, если его опять лишат смысла жизни. Только не сейчас, когда он наконец отыскал ту единственную. — С Вами когда-нибудь бывало такое, чтобы один раз посмотрел на человека и понял, что больше не сможешь его отпустить? Вся злость внезапно затерялась в глазах, смотрящих на нее с той нежностью, которую она еще ни разу не встречала за свою жизнь. Внутри всё сжалось, и с губ сорвался голос ее одинокого сердца: — Никогда. — Вот и я до этого дня блуждал во тьме, — сглотнув, Нагато наклонился к чуть раскрытым устам, на свой страх и риск отпуская запястья офицера. — Позволите Вас поцеловать? Уголки губ непроизвольно дернулись. — У пирата появилась совесть? — но насмешка получилась настолько неубедительной, что в следующее мгновение Изанами безропотно отказалась от всех попыток сражаться, бороться, противиться тому, что подарил ей пират. Она просто расслабилась в его руках и тихим шепотом ответила уже в губы своего пленителя. — В таком положении Вы вправе просить что угодно… — Даже Вашей руки? От столь неожиданного вопроса офицер на короткий миг перестала понимать, где находится грань между реальностью и ее мечтами. Сном и суровой реальностью, на которую она когда-то себя обрекла. — Боюсь, она будет всегда занята шпагой и мушкетом, — бесцветная улыбка легла на ее уста, и мужчина в порыве прижался своим лбом к ее. — А сердце? — Попробуйте, если не боитесь обжечься… Ладошки легли на часто вздымающуюся грудь пирата, что стало последним ответом поверженного офицера. Прикрыв глаза, она невесомо коснулась пересохших губ того, о ком стало петь ее глупое сердце. Противиться его желаниям больше нет сил. Она слишком долго отказывала себе в такой малости, как простое женское счастье. Смакуя мягкие уста возлюбленной, Нагато подхватил ее под ягодицы и до хруста костей сковал в нерушимых объятьях. Изанами покорно опутала пирата ногами и руками, отдав ему полную власть над собой. Сразу после этого мужчина прервал поцелуй, чтобы не только глотнуть прохладного воздуха, но и замыленным взглядом отыскать заветную каюту. Внутри оказалось темнее, чем на улице. Глаза пирата быстро привыкли к почти беспросветному мраку, однако ему хотелось получить немного света, даже свечи было бы сейчас достаточно, чтобы разглядеть своего ангела. Обведя взглядом каюту, мужчина со вздохом поставил хозяйку на пол, безмолвно прося ее разогнать ночную мглу. Вздохнув, Изанами по памяти прошла мимо своего стола, отыскала огниво и чуть дрожащими пальцами зажгла три свечи, установленные в золоченом канделябре. С появлением света пара вновь отыскала друг друга взглядами. Какое-то время никто не двигался, словно страшась сделать первый шаг навстречу неизвестности. Сердца неистово колотились о грудную клетку, а воздуха катастрофически не хватало, чтобы просто вернуть себе утраченный покой. Вдруг о борт корабля ударилась волна, выдернув обоих из неожиданного оцепенения. Первым с места сошел пират, отчего девушка непроизвольно вздрогнула. Впервые в жизни ей было боязно лечь в постель с мужчиной, в глазах которого пылало столько преданности и восхищения. От его смущающего взгляда она готова была провалиться сквозь пол, готова была сделать себе харакири, лишь бы не чувствовать себя беззащитной. Но в конечном счете Изанами покорно подхватила края своего кафтана, рваными движениями стягивая его с себя. Заметив некую нервозность в ее движениях, Нагато преодолел разделявшее их расстояние и бережно обхватил ладошки возлюбленной. — Позволь мне. Мягкая улыбка немного успокоила взбесившееся сердце, и девушка расслабилась, судорожно выдыхая внезапную тревогу. Бархатный кафтан упал к ее ногам, после чего мужские пальцы сомкнулись на верхней пуговице женской блузки. Не отрывая глаз от двух сверкающих сапфиров (1), мужчина медленно добрался до последней преграды и с трепетом души распахнул края нательной рубашки. Горящий взгляд немедля упал на женские прелести, не обрамленные и не скрытые какими-либо корсетами. Вид аккуратных грудей отозвался сладостной дрожью в паху, и мужчина поспешил избавить Изанами от столь ненужной тряпки. Как только белоснежная блузка исчезла, всё восхищение сию же секунду исказилось необузданной злостью, тонко граничившей со страхом. Шрамы. Множество зазубрин. Большие, маленькие, почти незаметные, они испещряли всё тело ангела, заставляя сердце пирата обливаться кровавыми слезами. Смотреть на этот ужас было страшно, неприятно и омерзительно до глубины его почерневшей души, что Нагато готов был прямо сейчас вырубить эту глупую женщину и силой увезти ее подальше от британского флота. Такие ангелы должны радовать людской глаз, а не приводить человека в глубокое отчаяние. Самый глубокий шрам оказался на животе, к которому Нагато поспешил опуститься. Невесомо поцеловав это несовершенство, он прижался лбом к груди офицера и тягостно вздохнул. Пока он безмолвствовал, пытаясь унять разбушевавшуюся внутри бурю, девушка любопытно разглядывала пирата. За свою жизнь она повстречала многих людей. Жестоких, добрых, наивных, бессердечных. Убийц, простаков. Виновных и невинных. На ее пути было немало пиратов, но еще никогда она, офицер флота Его Величества, не позволяла им подобраться к себе настолько близко. О близости с ними и речи не шло. А тут ее сердце внезапно взмолилось о том, кого она по идее должна убить. Но почему-то рука не поднимается убить человека, относящегося к ней так… бережно. Как к женщине, которую должно любить и воспевать. Немного осмелев, Изанами коснулась его волос, затем подхватила одну прядку. На ощупь они оказались мягче, чем она думала. Да и не похож этот человек на закоренелого пирата. Он другой. И она это чувствует… А может просто хочет верить. — Никогда не встречала пирата, готового добровольно встать передо мной на колени. Кожа покрылась мурашками, когда Нагато усмехнулся почти беззвучно и как-то горестно для самого себя. Глубоко вдохнув аромат женского тела, он медленно отстранился от своего ангела, поднимая к ней глаза, горящие безграничной преданностью. — Ради тебя я готов переступить через все свои принципы. Даже стать твоим рабом… Пальцы подцепили края штанов, и мужчина стал неторопливо стягивать их к ногам девушки. Под ними он неожиданно обнаружил шелковые панталоны кремового оттенка. (4) На миг Узумаки даже застыл, совершенно не ожидая увидеть подобное на офицере. Проведя пальцами по бедру, он почему-то улыбнулся. На ощупь они оказались очень мягкими, а необычные узоры по краям и красиво повязанные бантики лишь подтвердили мысли пирата: не офицер она вовсе, а всё тот же ребенок, который когда-то самолично лишил себя маленьких женских радостей. Изанами приподняла стопы, чтобы с нее могли снять последний элемент одежды. Щеки резко вспыхнули, и во взгляде появилось больше робости. Она никогда не страшилась предстать пред мужчиной нагой, но именно сейчас с глубин ее души всколыхнулись ранее незнакомые ей чувства. Восхищенный взгляд пирата обжигал, а его прикосновения были подобны электрическим импульсам, от которых она каждый раз вздрагивала. Облизнув пересохшие губы, Нагато с замиранием сердца поднял глаза на женскую розу, обрамленную светлым пушком. В уголках губ задрожала мягкая улыбка, отчего смущение девушки достигло просто невообразимых границ. Покусывая внутреннюю сторону губы, Изанами смотрела куда угодно, но только не на красивое лицо пирата, который взялся разглядывать ее промежность. Пальчики на ногах то сжимались, то разжимались, а Нагато всё медлил. Рукой он невесомо оглаживал бархатистую кожу бедра, но на этом его ласка и заканчивалась. Издевается, насмехается, — думала девушка, пока стояла перед наглецом в таком неподобающем виде. Пламя свеч подрагивало так же резко, как и ее сердце, уже не понимающее, что ему нужно. Медлительность мужчины раздражала, офицер чувствовала себя как на иголках, готовая оттолкнуть пирата, чтобы сбежать от постыдных мыслей. Но внезапно всё исчезло. Мысли, желания и эмоции схлопнулись в тонкую линию, и девушка даже забыла, как дышать. Округлившиеся глаза опустились на рыжеволосую макушку, владелец которой перешел к решительным, но не совсем понятным действиям. Ощутив его ладонь на своей взмокшей промежности, Изанами резко отшатнулась назад, но при этом она не учла, что позади находится кровать. Зацепившись за ее каркас, она бессильно рухнула на довольно жесткое ложе. Ноги быстро подтянула к груди, а сама вжалась в стенку, пораженная действиями пирата. — Что Вы делаете? — сиплым от шока голосом вопросила, на что Нагато лишь усмехнулся. Как он и думал: она еще такое дитя, которому нужно показать, какова эта жизнь в действительности. Она не крутится исключительно вокруг служения другим. Подхватив нательную рубашку со спины, мужчина быстро содрал ее с себя, после чего с таким же нетерпением избавился от штанов с кальсонами. Как только последняя преграда пропала, он приблизился к насторожившейся девушке и на какое-то время замер, позволяя разглядеть то, что отныне принадлежит только ей. В каюте стало невыносимо жарко, а сердце окончательно взбесилось от вида мужского тела. Вот теперь этот моторчик, да и сама Изанами поняла, чего она действительно жаждет. Глаза нетерпеливо бегали по телу мужественного бога, не зная, за что им зацепиться и какую часть этой мощи разглядеть во всех подробностях. В полутьме Нагато казался чем-то нереальным, прямо как те принцы, о которых так старательно рассказывают детям, рисуя им образ идеального мужчины. Рельефный торс, бугры мышц, проступающие по всему телу, а еще множество шрамов по количеству и чудовищности опередившие ее собственные. Однозначно, этот человек побывал не в одной передряги и в каждой он оставался победителем — иначе быть не должно, такие боги априори не могут проиграть. Ни в бою, ни на любовном фронте. Облизнувшись, девушка медленно опустила взор на паховую область пирата. Низ живота стянуло от невыносимого желания, и она покорно развела колени в стороны, зазывая этого человека в свои глубины. Оперевшись на одно колено, Нагато бережно взял возлюбленную за локоть и безмолвно попросил ее лечь. Как только шелковистые волосы рассыпались по подушке, мужчина взобрался на кровать, протискиваясь между стройных ног своей богини. — Расслабься. И просто будь женщиной. А я буду тебя направлять. Перехватив его мягкий взгляд, Изанами вновь кивнула и уже с большим спокойствием позволила пирату подобраться к своему лону. Подобным Нагато никогда доселе не занимался, поскольку не видел в этом особого смысла. Да и какой уважающий себя мужчина станет вылизывать женщину между ног? Такими мыслями он мучил себя каждый раз, когда слышал очередной рассказ о похождениях Обито. Уже с раннего детства этот сорванец отличался излишней любвеобильностью, и к своим годам на его счету была не одна брошенная, но счастливая после секса женщина. «Неважно, кто эта красавица и что будет после, — говорил он. — Главное, как она будет смотреть на тебя после секса. Если ее глаза полны блеска и восхищения, значит ты добился своей цели… Секс — это как искусство, в котором нельзя забывать о своем партнере. Иначе для чего тогда создали женщин?». До знакомства с Изанами Нагато никогда не утруждал себя заботами о партнерше. Да и зачем, когда это обыкновенная шлюха. Одна ночь, и они больше никогда не встретятся. Другое дело эта женщина. Ее хотелось любить. И любить так, чтобы в ее глазах горело безграничное счастье и благодарность за полученное удовольствие. Она — другая. Не как все женщины, лица которых он уже и не вспомнит. А этот ангел останется в его сердце навсегда. Поэтому и запретов для нее не существует… Пальцы вцепились в простыни, когда по сгустку женского наслаждения провели горячим языком. Изанами распахнула глаза и с налетом удивления посмотрела вниз — на пирата, который решил ублажить ее так… необычно. Жалобно всхлипнув, она попыталась свести ноги вместе, однако мужские руки лишь сильнее отвели их в стороны, дабы ничто не мешало созерцанию ее лица. Нагато еще раз лизнул клитор, смакуя чуть солоноватую влагу. Для него происходящее было также непривычным, но он всё равно продолжал, действуя крайне осторожно и неторопливо. Каждый раз проводя по чувствительной горошине, он ощущал, как девушка напрягается, отпуская еле слышимый стон. Запах естественных выделений будоражил сознание, а в голове витала мысль, сделать чуть больше, дабы возлюбленная улыбалась от непередаваемого удовольствия. Слизав всю влагу с половых губ, Нагато раздвинул их для своего языка. Девушка охнула и прогнулась в пояснице, ощутив необычный жар в своем влагалище. Глаза закатились в блаженном удовольствии, и она впервые протяжно простонала. С новыми фрикциями этих эмоций становилось всё больше и больше, пока женское сознание не затерялось в столь приятной ласке. Изанами чувствовала, как пират вылизывает ее влагалище, утопая языком и пальцами в обильной влаге. Тело пробивала мелкая дрожь, забираясь в самые потаенные уголки ее тела. Сердце стучало как оголтелое, а сама девушка задыхалась от собственного удовольствия, о котором так долго изнывала женщина внутри. Всю жизнь она бродила во тьме, не зная, что такое любовь и нежность. Секс для нее стал чем-то обыденным — не более, чем простое удовлетворение естественных потребностей. Но Нагато показал ей, что мужчина может быть очень трепетным, уповая на удовольствие женщины, а не на свои грязные и порой постыдные желания. Вскоре низ живота скрутило предоргазменными судорогами, и всё тело напряглось в преддверии долгожданной разрядки. Испытав нечто невообразимое, то, что даже словами нельзя было описать, Изанами обмякла на взмокших простынях. В глазах застыли непрошеные слезы, и губы расплылись в счастливой улыбке, которую мужчина поглотил нежным поцелуем. Ощутив на своих устах чуть терпкую влагу, девушка зарылась пальцами в рыжей копне волос и насильно притянула любовника к себе, напористым язычком благодаря за подаренные эмоции. Позволяя ей немного вольностей, Нагато подвел возбужденную плоть к влажной промежности, задыхаясь от желания проникнуть в любимого ангела. Головка члена увлажнилась в горячих выделениях, и пара одновременно замерла, ощущая друг друга каждой клеточкой напряженных тел. Изанами сомкнула колени вокруг мужского торса и слегка качнула бедрами, прося заполнить ее своим возбуждением. Проникнув чуть глубже, Нагато уткнулся носом в изгиб тонкой шеи. Он растягивал возлюбленную медленно, смакуя и упиваясь яркими ощущениями, которыми зарождалась эта близость. Жар ее лона дурманил, а тихое попискивание возле самого уха стало настоящей отрадой для его израненного слуха. Проникнув в девушку во всю длину, мужчина приподнялся с хрупкого тела и окунулся взглядом в такие же счастливые и опьяненные страстью глаза. Изанами ласково провела костяшками пальцев по его лицу, озаряя полутьму каюты самой нежной улыбкой. Сейчас она была подобна тем нимфам или русалкам, о которых он читал еще в далеком детстве. Живая, красивая, любимая, эта девушка вызывала у него самые яркие и ни с чем не сравнимые чувства. Вместе с ней хотелось улыбаться. Перед ней не страшно было заплакать — и только ей можно доверить свое сердце, не опасаясь, что она растопчет чувства простого пирата. С первым толчком пара затерялась в нахлынувшей дрожи наслаждения, а со вторым Нагато оказался прижат к женскому телу. Опутав его ногами и вцепившись ноготками в сильные плечи, Изанами сбивчивым шепотом попросила не оставлять ее. К чему именно относилась эта мольба, мужчина так и не понял, но почему-то ему хотелось верить в большее. Корабль плавно покачивался на волнах и кровать капитана приглушенно поскрипывала, пока хозяйка этого судна предавалась страстям с пиратом. Он входил в нее глубокими и порой резкими толчками, но ни разу в его движениях, прикосновениях и поцелуях не возникло и капли жестокости. Этой ночью правила нежность… любовь, которую пират дарил любимой женщине. Изанами сгорала под горой мышц, сгорая в своих же неправильных мыслях. А чувства, что приходили с трепетными поцелуями, она пыталась отогнать от себя, словно назойливых плеч, осадивших умирающий цветок. Ее быстро бьющееся сердце дрожало в нескончаемых просьбах остаться с этим человеком, чтобы его преданный взгляд преследовал ее до скончания веков. Но она не могла. Хотела. Мечтала о той же свободе, что есть у пирата. Мечтала о любви и своей дружной семье… Она мечтала, но каждый раз вспоминала, что ее жизнь закончилась в тот день, когда королева Великобритании вручила ей офицерский мундир, взяв обещание служить своей родине. Поэтому теперь она не имеет иного выбора… Хоть и мечтает об обратном. Последняя свеча догорела, а вместе с ней пропало и всё таинство запретной ночи. Лежа на животе, Изанами бездумно рассматривала разбросанную одежду, пока ее оголенную спину осыпали нежными поцелуями. Пелена наконец спала, и теперь пришло обжигающее понимание, что она совершила непростительный проступок, поддавшись на зов своего сердца. — Уходи. Брови сомкнулись на переносице, и мужчина аккуратно перегнулся через любимую, дабы отыскать ее пустые глаза. — Почему? — Эта ночь была ошибкой, — оттолкнув пирата, Изанами присела на кровати. Одеяло скатилось с ее нагого тела, и мужчина неосознанно втянул полюбившийся аромат, в котором перемешались нотки еще не остывшей страсти и аниса. — Забудь, что я говорила, и просто уходи. Рука вцепилась в предплечье, когда девушка вознамерилась оставить его, бросить после всего, что было между ними… и могло бы зародиться, если бы она оставила свои бессмысленные убеждения. — Ты этого хочешь? — и в порыве зарылся лицом в ее мягких растрепанных волосах, опутывая руками вокруг груди. — Нет, но мои желания не имеют смысла. Я… — Ты прекраснее вечернего заката, — тихим шепотом перебил Изанами и невесомым поцелуем коснулся ее плеча. В месте его поцелуя кожа пошла предательской дрожью, с которой вернулась отчаянная мысль остаться с пиратом на всю жизнь. Чтобы бросить всё и просто сбежать с ним, позабыв о своей серой жизни. Но… это всего лишь ее глупые мечты, и тешить себя ими — значит идти против того, чем она жила всё это время. — Прекрати… Слабая попытка освободиться сию же секунду задавилась, испарившись в нескончаемой нежности, которую Нагато не прекращал вкладывать в каждое слово: — Мне хватило одного взгляда, чтобы влюбиться в твои глаза… От глубокой безысходности девушка зажмурилась, когда ее вернули обратно на кровать, бережно укладывая на сбитые простыни. Нагато навис над возлюбленной, затем прикоснулся губами к ее красивым камушкам, спрятавшимся за плотно сжатыми веками. — В твои уста… — горячий язык очертил контур ее губ, и девушка невольно раскрыла их, чтобы отпустить сдавленный вздох. — Не надо… — Не сопротивляйся, — ласково прошептал, вереницей поцелуев спускаясь по тонкой шее. — Я помогу тебе. Я могу сделать тебя счастливой. Только прошу, Изанами, поехали со мной. Девушка распахнула глаза и резко привстала на локтях, вынуждая пирата чуть отстраниться от нее. — И как ты себе это представляешь? Я — офицер… — Ты женщина, которую я полюбил и с которой не хочу расставаться, — мужчина сурово прошептал и силой заставил возлюбленную лечь обратно. — От звания можно отказаться. Фыркнув, Изанами отвернула голову к стене. — А ты готов отказаться от своей мечты? — Уже давно, — с тяжелым вздохом вырвалось давно забытое сожаление, вынудившее Нагато присесть на упертом ангеле. — Ты думаешь, я по собственной воле стал пиратом? В детстве, как и ты, я хотел служить во флоте. Но моя родина меня же и предала… Теперь я служу лишь себе. С последним словом в каюте воцарилось тягостное молчание. Изанами украдкой посмотрела на любовника, словно во тьме он мог разглядеть любопытство, разгоревшееся в ее глазах. Но самое страшное, что зародилось с этим откровением, стало сомнение. То самое, глубокое и проедающее сердце офицера, которое почти удалось побороть. Однако сейчас все мысли отчаявшейся женщины устремились обратно к мечте. И сердце заголосило еще сильнее, безудержно умоляя поддаться его зову. — А я короне, поэтому… Внезапно Нагато усмехнулся, заставив девушку замолчать. Чего он и боялся: ее уже невозможно переубедить. Она закостенела от мыслей, что обязана служить родине… И с этим уже ничего не поделаешь, даже если увезти ее на другой конец света и посадить на цепь в какой-нибудь глуши. Человека не переделать, пока он сам этого не захочет. Но как ему достучаться до этой глупой женщины? Что нужно сделать, чтобы она увидела свое счастье? Он не знает. Раньше был убежден, что похищение — это идеальное решение для всего. Однако сейчас Нагато уже ни в чем не уверен. Ведь как можно здраво размышлять, когда его голова забита одним: безответными чувствами к врагу? Отмахнувшись от этой неразберихи, мужчина наклонился к возлюбленной, опираясь на одну руку, и мягко прошептал ей в губы: — Давай хотя бы в эту ночь забудем обо всем и создадим свой маленький рай. Только ты и я. Изанами шумно вдохнула и сию же секунду растворилась в той нежности, что пришла с окаменевшей плотью. Схватив пирата за плечи, она ловко подмяла его под себя, приводя в слабое замешательство. Но затем и эти чувства исчезли, когда девушка задвигалась на его возбуждении, тихо приговаривая: — Я и… ты.