Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. - «Герой нашего времени» Михаил Лермонтов
— Па? Два едва ли не идентичных взгляда встретились в мёртвой тишине. — Что это такое? — напрямую. Со стороны вся эта ситуация выглядела крайне странно. Загляни сейчас в комнату Тоби, дабы поцеловать Джейкоба в лобик на ночь, то она не совсем правильно восприняла бы сцену, открывшуюся её взору: маленький мальчик растерянно смотрит своими заспанными глазами на нечто, что как тень возвышается прямо над ним и указывает в его направлении остриём ножа, что злобно поблёскивает холодным металлом в свете луны. Жуткая картинка. — Джейкоб, я повторяю: что это? — Это нож, пап. — Я понимаю, откуда он у тебя? Энди опускается на корточки вплотную к кровати и мягко берёт в свои ладони левую руку Джейкоба. Мужчина всё ещё смотрит на мальчика сверху вниз, брови его нахмурены, губы плотно сжаты, будто не хочет, чтобы с них слетели хоть какие-то непростительные слова в сторону сына. — Купил в магазине, где продают армейское снаряжение. Джейкоб принимает сидячее положение. Сейчас они могут спокойно смотреть друг другу в глаза. Но Барбер младший прерывает зрительный контакт, устремляя всё своё внимание на ногти правой руки, стараясь не замечать, как отец большим пальцем проводит по внутренней стороне его левой ладони. Как тогда. — Джей, зачем? — Энди пытается сдерживаться и не напирать так сильно, но не может. Сердце гулко стучит. — Зачем ты его купил?! — Просто… Я… Джейкоб не спешит отвечать, всё также отводя взгляд в сторону. Сейчас он, как никогда, боится реакции отца. Ему страшно от того, что единственный близкий человек отвернётся от него. Желудок скрутило, а тело охватил мерзкий озноб. — Посмотри на меня. Сын мотает головой из стороны в сторону, зажмуривается до звёздочек в глазах и, свободной от ладоней отца рукой, сильнее сминает кусочек одеяла. Он не хочет расстраивать отца. Только не его. Последние пару лет Джейкоб что только не делал, чтобы отец не усомнился в нём. Он не раскидывался улыбками направо и налево, если он сам этого не хотел. Он обменивался с людьми лишь короткими фразами, показывая, что он не намерен продолжать с ними разговор. Он не желал помогать им без какой-либо выгоды для себя. Наверное, Джейкоб был эгоистом. И что с того? Жить для общества, что не живёт для тебя? Смысл? Все мы эгоисты. Но в компании отца Барбер менялся. Для Энди он становился «его мальчиком». Всегда улыбающимся, отзывчивым и, конечно же, счастливым. «Сходить с вами в гости к семье Ланцман? Конечно, пап. Я же так люблю большое скопления народа, в котором дышишь драгоценным кислородом также жадно, как и астматик». «Говоришь, что беспокоишься о том, что у меня всё ещё нет лучших друзей? Не проблема. Знакомься, это Дерек Ю». «Учись хорошо, Джейкоб, он будет гордиться». «Улыбайся, Джейкоб, он смотрит». Джейкоб хорошо справлялся со своей ролью. Весь в отца. Барбер старший всё-таки не выдерживает: — Джейкоб, ты понимаешь, что это всё очень серьезно? — он подцепляет его подбородок пальцами, поворачивая голову сына к себе. — Я должен знать, что это не тот нож, который все ищут. Сейчас полиция Ньютона обыскивает двадцать шесть гектар парка Колд-Спринг. В их перспективы входит откопать орудие жестокого убийства. И тотчас выясняется, что у его Джейкоба находится раскладной нож, предположительно такой же, каким зарезали Бена Рифкина. — Неужели ты правда такого мнения обо мне? — шепчет парень, он пытается уйти от прикосновения пальцев, но Энди не даёт этого сделать, всё также проникновенно смотря в пасмурные глаза. Самые ужасные ожидания Джейкоба подтвердились, отец больше никогда не будет относиться к нему так как прежде. На маске появляется трещина, она ползёт медленно, делит маску пополам, та в тот же миг готова разойтись в стороны и открыть миру уродливое лицо носителя. По щекам сына покатились постыдные слёзы, которые он старался сдерживать всё это время. Сердце ходило ходуном, пытаясь пробить грудную клетку Джейкоба и после затихнуть уже навечно, сиротливо покоясь на прохладном полу. — Я и не смел думать о таком. Я верю тебе, но… поверят ли другие? — Джейкоба начало трясти, кажется и Энди тоже. Во рту пересохло, мужчина сглотнул. — Я хочу понять, почему Дерек так написал о тебе? Мы думали, что вы с ним друзья. — Друзья. Просто… Это шутка. — Джейк, шутка, серьёзно? Он обвинил тебя в убийстве на открытом форуме, что находится в общем доступе! Барбер хотел успокоить, прижать сына, что дрожал и захлебывался в собственных слезах, к груди. Нельзя. Для начала нужно узнать правду. Надавить. «Энди, ты не на работе...». — Там все ведут себя несерьёзно. — Джейкоб уже сам заглянул в глаза отца. На тёмных ресницах мальчика, словно росинки на траве - находились кристальные слёзы. — Прикидываются крутыми, да и только. Эндрю опустил взгляд ниже, на руку, всё ещё удерживающую подбородок сына, его большой палец почти что задевает алые губы. Не касаясь их, а проходясь вдоль по аккуратному контуру. Мужчина вновь посмотрел в мокрые глаза напротив, но Джейкоб тут же прикрыл их, его кадык ходил ходуном. — Значит, тебя не волнует то, что о тебе пишут? — Да, наверное… Да. Дерек просто придурок. — Джейкоб осмелился и заглянул в глаза отца. — Никто не воспримет его слова всерьёз, честно, па. — Так всё-таки, зачем ты приобрёл его? — Энди кивнул на раскладной нож. Он не сразу заметил то, как их руки вместе держатся за чёрную рукоять, словно за спасательную ветку. Пальцы Джейкоба накрыты пальцами Энди и совместно они обхватывают этот зловещий предмет. Энди незаметно забрал нож из пальцев сына, после несильно сжал их. — Тебе что-то угрожает? Он волновался за сына. За его состояние в целом. Травля в интернете, ни от незнакомых пользователей, а от одноклассников и друга… Кому от такого будет легко? Барбер готов услышать имена тех, кто всерьёз угрожает его Джейкобу. Имена тех, из-за кого сыну пришлось купить этот чёртов нож. «Умри, мир без тебя станет чище». Барбер лично разберётся со всем этим. Сердце Джейкоба после этих слов и взгляда, полного заботы и решимости, забилось в ласковом ритме. Отец всё также переживает за него. Энди не разочаровался в нём. Кажется, весь воздух вернулся обратно в лёгкие. — Всё в порядке, честно. Я просто… Захотел похвастаться, не более. — Хорошо, я тебе поверю. — Барбер поднялся обратно на ноги. — Но завтра, то есть, уже сегодня мы ещё поговорим об этом. Нож побудет у меня. — Останешься со мной? — вырвалось так неожиданно, что не только Энди обомлел, но и сам Джейкоб. Поздно отступать, Джейкоб. Глаза парня полны нескрываемой надежды. Барбер просто не может отказать сыну. Он не осмеливается сказать «Нет», боясь, что сын больше никогда не доверится ему так, как сейчас. Люди в какой-то степени правы… Джейкоб меняется. Энди не хотелось бы, чтобы его мальчик полностью изменился. Он не хотел, чтобы его мальчик закрылся в себе после того, как его маленькую тайну раскрыли. Близилось три часа ночи. Сегодня им нужно выспаться, Джейкобу нужно набраться сил перед учёбой, а Энди успокоиться перед работой. — Хорошо, но я не обещаю, что не буду храпеть. Джейкоб заразительно засмеялся, что у Эндрю в один миг рассеялся весь настрой дуться на своего мальчика. Эндрю мог только мечтать о том, чтобы оказаться на необитаемом острове. На самой вершине Эвереста, без спасательного снаряжения. В открытом космосе без скафандра. Везде… Только не здесь. Всю семью Барберов пригласили на годовщину свадьбы Тоби и Шона Ланцман. Джейкоб начинал канючить. Эндрю канючил ещё с самого начала пирушки, то есть, делает он это уже на протяжении трёх с половиной часов. — Ох, ну что у меня за капризные мальчики? Лори стояла возле дивана, что находился в самом дальнем углу от центра гостевого зала. На диване совершенно в одинаковых позах восседали Джейкоб и Эндрю. Они сидели, сложив руки на груди и свесив ноги с маленького диванчика. Губы их были обиженно надуты. — Эндрю, посмотри какой пример ты подаёшь сыну. — они как по команде зыркнули на женщину из-под нахмуренных бровей. Лори снова обречённо вздохнула. — Весь в тебя. Хорошо, идите собираться. Мне нужно попрощаться с Тоби. И сделайте какой-нибудь нездоровый вид… Женщина исчезла в толпе. — Кто первый до прихожей? Барберы рванули из гостиной чуть не сбивая с ног Гвэнн — пожилую тётю Роба Женев. Ещё бы чуть-чуть и тётушка могла подвернуть себе ногу. — Хулиганы! — кричала она им в догонку. Но они уже не слышали, оказавшись в тёмном коридоре, раздался другой характерный звук, заглушающий ругательства старушенции. Что-то разбилось. И это что-то задел Эндрю. Нащупав кнопку выключателя, Энди обомлел, когда темноту поглотил свет. На полу лежали осколки какой-то статуэтки. Часть её белой головы — макушка, всё ещё крутилась на полу. — Ой-ой… — Энди взглянул на сына. — Быстро собирай вещи и валим. Желательно в Бостон… — Пап. — сын осуждающе глянул снизу вверх. Ситуация выглядела донельзя комично. Взрослый ведёт себя как ребёнок, а ребёнок — как взрослый. Хотя, почему «как»? — Ну ладно. — Барбер почесал затылок. — Сейчас схожу за мамой и Тоби, всё им объясню. Доволен? Сын кивнул. — Отлично. Только ничего не трогай, ты можешь пораниться. Отец обречённо вздохнул и отправился прямиком на собственную смертную казнь. Порой, мужчина жалел, что его сын не вырос каким-нибудь сорванцом, который наплевав на всех и вся творил бы всё, что взбредёт в дурную голову, но… Это был его сын, не какой-то там сорванец, а его сын. Не по годам умный мальчик с правильно заложенными нравственными ценностями. Каждый родитель гордился бы таким ребёнком. Вот и Энди гордится. Отыскав жену в толпе чему-то радующихся женщин, Барбер махнул той рукой, подзывая. — Что такое? Где Джейкоб? Она заглянула за спину мужа. — А где Тоби? — тот заглянул за спину жены. — Почему ты интересуешься? Решил обнять на прощание? Энди скривился. — В общем… Мы там это… Разбили какую-то статуэтку. Барбер ощущал себя мальчишкой, что отчитывается перед мамой, что уставшая вернулась с тяжёлой работы. — Энди… — Лори покачала головой. Барбер виновато пожал плечами, смотря под ноги, на розовый ковёр в белую крапинку. «Ух, что за безвкусица?» Лори взяла мужа под руку и повела на выход, тот покорно плёлся за ней. -… не переживай, она мне всё равно не нравилась. Энди и Лори замерли. Тоби уже была на месте покушения на её собственность. Она сидела на корточках перед Джейкобом, с лаской заглядывая в серебристые глаза. Даже длинное платье и каблуки нисколько ей не мешали. «Стерва» — Тоби? — Ох, Лори. Тут… Случилась маленькая неприятность. Но ничего страшного, — уверяла женщина, нежно улыбаясь, её белые кудри спадали на лицо. — я не злюсь на Джейкоба. Она потрепала мальчика по голове. Мужчина был шокирован поступком сына. Почему тот взял вину на себя? — На Джейкоба? Вообще-то это был… Лори пихнула мужа в бок. — Тсс. Эндрю ойкнул и заметил на себе три взгляда: раздраженный, презрительный и… любящий. Смотря в ответ в эти пасмурные глаза с двумя яркими огоньками внутри, Барбер понимал, что Джейкоб единственный, кому он может довериться без оговорки. — Даже не припомню, когда мы с тобой в последний раз валялись вместе… Удобно расположившись на кровати, они не спешили разговаривать. Тишина не была давящей. В компании отца Джейкобу нравилось даже помолчать. Всегда можно спокойно поразмыслить. Были слышны лишь звуки ночного городка и их умиротворённое дыхание. Казалось, они делили его на двоих. Джейкоб лежал спиной к отцу. Энди скользил по ней своей тёплой ладонью, иногда указательным пальцем вырисовывая только для себя понятные узоры. Будь он художником, то Джейкоб несомненно был бы его самым любимым холстом. Всегда чистым холстом, на который выплёскиваешь все свои эмоции и мысли, что гложут душу. Да, определённо, Джейкоб был чистым, как белоснежный холст. Таким же нетронутым, тихо ждущим своего художника. Барбер ещё раз сверху вниз провёл ладонью по позвоночнику сына. Ненадолго остановившись на пояснице, мужчина повёл руку вверх, слегка касаясь кончиками пальцев бледной шеи парня. — Джей. — Эндрю переместил ладонь на затылок сына и начал пропускать тёмные пряди волос через пальцы. Наслаждаясь их мягкостью. Джейкоб, словно кот, нежился под прикосновениями, тянулся ближе к ласкам. — Да? — мальчик не хотел отстраняться, но это пришлось сделать, чтобы взглянуть на отца. Джейкоб через плечо посмотрел на отца, тот лежал на боку, подперев левой рукой голову. Одна прядка волос спадала ему на лицо. Глаза Эндрю сейчас казались на несколько оттенков темнее. Словно на малахитовый лес опустилась холодная ночь. Слишком завораживающе. — Я хочу тебе кое-что рассказать, но… — мужчина убрал вечно спадающую со лба чёлку сына. — Пообещай, что ты не поменяешь своего мнения насчёт меня. Мужчина в ожидании смотрел в глаза сына. Энди боялся. Для него это сравнимо с прыжком в неизведанную глубину. Кто знает, выплывешь ты или навсегда останешься на тёмном дне под толщей ледяной воды. По-видимому, Джейкоб не единственный, кто боится осуждения со стороны близких людей. — Обещаю. — полушёпотом. Мальчик перевернулся на правый бок, заинтересованно глядя на отца. Ему было одновременно интересно и страшно. Он не до конца понимал, правда ли он хочет узнать тайну отца или же нет. О чём же таком может поведать отец, что Джейкобу приходится давать своё обещание? — Я… никому этого не рассказывал. — Барбер стыдится своей вредной привычки смотреть не в глаза, а на губы сына. Никакого подтекста, они действительно необычные. — Я доверяю тебе как никому больше. Эту тайну я никому никогда не раскрывал. — Даже мама не знает? — И тем более мама. Уголки его губ непроизвольно дёрнулись. Да, определённо: он хочет узнать правду. Быть ещё ближе к отцу, насколько это вообще возможно. Джейкобу всегда было мало. «Он доверяет только мне и никому больше. Только мне». — ликовали собственнические мысли. — Нашу семью с давних пор преследует… Я называю это «ген», «ген убийцы». — взгляд Энди был пустым, словно он не здесь, не в этой комнате, а где-то далеко, витает в своих мыслях… — И этот «ген» передается по мужской линии. Джейкоб издал неописуемый звук, больше похожий на хрип. — А ты?.. — Нет. Не знаю… В общем, не переживай, я ещё никого не прикончил. — «Ещё». — заметил сын. — Хей, я тут тебе душу изливаю, между прочим. Они враз улыбнулись. Энди было легко с сыном. Он и не думал, что о таком будет рассказывать с улыбкой в пол-лица. Да он и представить не мог, что когда-нибудь расскажет об этом кому-нибудь ещё. Барбер был уверен в своём выборе на все сто с горкой. Джейкоб имеет право узнать об отце больше. Его мальчик поймёт, не отвернётся. — Мой отец — твой дедушка, сидит сейчас в тюрьме из-за… Барбер не договорил. Стоит ли пугать сына подробностями? — Кого он… убил? — Студентку. Джейкоб придвинулся ближе к отцу и затылком прислонился к его рельефной груди. Сердце Джейкоба тоскливо забилось. Ему было больно за отца. Почему тот молчал столько лет? Мальчик знал, что дедушка ушёл из семьи ещё когда папе было шесть лет, но… Он не знал каким способом тот ушёл. Видимо, он предпочел семье тюрьму. Мальчик посмотрел на их ноги, они лежали так близко, что ступни временами касались друг друга. Ему было приятно это щекотливое ощущение. — И как… Как он её убил? —… Зарезал. Повисло молчание. Дыхание у обоих сбилось. Спазм скрутил горло своими тугими тисками и не спешил отпускать. — Ты же не думаешь, что мне тоже… — Нет. Я же сказал, что я не думаю о тебе в таком плохом ключе. Он ободряюще потрепал сына по волосам, что и так были взъерошенными после сна. — И как давно нашу семью приследует этот… ген? — Не знаю. — Барбер вздохнул. — Очень давно. Комната снова погрузилась в тишину. — Ещё в молодости я хотел узнать о нашей семье как можно больше… — Барбер глядел в потолок, продолжая перебирать прядки тёмных волос. — Потому что все мамины рассказы об отце, дедушке и прадедушке мне показались слишком необычными. Мне казалось, что они как-то связаны между собой. Информацию я искал везде, во всех доступных мне архивах. И… отрыл не мало, скажу я тебе. Мужчина заговорчески взглянул на сына. Холодный лунный свет придавал атмосфере ещё больше таинственности. — Начнём с того, что наша настоящая фамилия — Беркетт. Джейкоб удивлённо вскинул свои тёмные брови. — «Барбер» мне нравится больше… — Не могу с тобой не согласиться. — Эндрю удовлетворённо улыбнулся. — Я думаю, что всё началось ещё с Джеймса Беркетта, в 1912 году. Тогда он приехал в Нью-Йорк и ограбил банк. Затем сменил фамилию на «Барбер». В конечном итоге он попал за решетку по двум обвинениям: изнасилование и покушение на жизнь. — Козёл. — вздохнул Джейкоб. — Верно. — Энди кивнул и продолжил. — У Джеймса остался сын Рассел. Я видел его только пару раз за всё своё детство. Мама рассказывала, что переломный момент наступил в жизни деда с приходом Второй мировой. Как тот ей говорил — он почти одновременно, самостоятельно, убил шестерых фашистских солдат. Заколов их штык ножом автомата. Конечно, потом, после войны, он зажил нормальной жизнью. Насколько это было возможно... Ты ведь понимаешь, что война оставляет большой след на психике человека, а тем более на психике солдата. Эндрю нравилось, что сын проглатывает каждое его слово. Его это успокаивало, он будто рассказывал какую-то приключенческую историю, а не кровавые события их поколений. — И, как было известно, Рассел унаследовал от своего отца склонность к насилию. — Барбер вздохнул. — В 1954 случилась небольшая авария, завязалась перепалка, после которой Рассел как ни в чём не бывало поехал домой, а его противник лежал на земле с распоротым брюхом. У Джейкоба скрутило живот. Неосознанно он представил эту картинку на себе. — В итоге ему влепили десять лет лишения свободы. Из них он отсидел только три года. На суде получилось убедить всех, что он действовал неосознанно и не понимал что происходит, даже не помнил некоторых моментов… — Мужчина покачал головой и приложил ладонь ко лбу, устало потирая его. — Но это, конечно же, не так, маме он рассказал всё в ярчайших подробностях. Когда он вернулся домой, моему отцу Биллу Барберу было уже восемнадцать. За окном был слышен шум колёс, проезжающего мимо домов автомобиля. — Уже в свои восемнадцать отец был неуправляемым, кажется, что ему досталась вся склонность к насилию, которая могла бы ещё передаваться из поколения в поколение. — Барбер придвинулся ближе к сыну, ища поддержку и он её нашел, Джейкоб обвил его талию рукой. — Как видишь, я никого не убил. Наверное, на мне это всё и оборвалось. — оптимистично пытался рассуждать Барбер. — «Ещё». — Джейкоб лукаво улыбнулся. — Ах ты гадёныш! Энди навис сверху и начал щекотать бока сына, пробегаясь пальцами по плоскому животу и немного выпирающим рёбрам. — А-ха-хах… пре… прекрати, — Джейкоб залививисто хохотал и пытался отпихнуть отца. — Пап, сто-ах-й! Энди тоже не мог остановить свой смех, будто не Джейкоб сейчас отбивается от щекотки, а он сам. Они не успокоились, пока вся постель окончательно не стала измятой. — Ладно-ладно, прекращаю. — Барбер поднял руки в примирительном жесте. Джейкоб под ним лежал красный, как мак, что, ближе к осени, цветёт в полной своей красе. Его лоб покрылся испариной, мокрая чёлка неравномерными прядями спадала на лицо. Барбер уткнулся лбом в подушку рядом с макушкой Джейкоба, слегка прижимаясь своей щекой к его. Они пытались отдышаться. — У тебя борода колючая. Энди разместил ладони по обе стороны от головы сына, слегка приподнялся, нависая. — Даже не думай. Я свою гордость не сбрею. — Больно надо. — возмутился сын. — Не мне с тобой целоваться… Джейкоб почувствовал, как румянец заливает его лицо, а сердце предательски отплясывает лезгинку. «Дебил, тупой, придурок… Зачем ты это ляпнул?!» — мысленно он уже молился всем Богам, чтобы те даровали ему возможность проваливаться сквозь землю во всех безвыходных ситуациях. Если бы его молитвы были услышаны, то он несомненно бы пропал со всех радаров и спутников этой маленькой планетки, что гордо носит название… Земля? Ах, не суть. Благо, до комнаты лунный свет больше не долетал. Сестра солнца словно решила оставить этих двоих наедине, поспешно прикрываясь тёмными тучами… Да и у Джейкоба были весомые причины быть красным. Щекотка — это вам не шутки. Опасное дело, между прочим. — А ты хочешь? Эндрю кокетливо подвигал бровями и вытянул губы уточкой. Что-то остаётся вечным. «Ну точно, хуже ребёнка». — Да ну тебя. Мальчик оскорблённо, как казалось Эндрю, отвернул голову к стене. На самом деле Джейкоб пытался скрыться от проницательного взгляда Барбера старшего. — Прости, я же только пошутил. — Энди перевернулся обратно и лёг на спину, поднимая руку с электронными часами на уровне глаз. — Ого, уже половина четвертого. Нам пора спать. Согласен? Энди посмотрел на сына. Джейкоб одобрительно кивнул и поспешил отвернуться на левый бок. — Сладких снов, Джей. — И тебе, па. Звуки ночного городка уже не задевали чуткий слух Барберов.***
Джейкоб успел проснуться раньше отца. Время было ранее, мальчик понял это по электронным часам, рука с которыми обвила его за талию, прижимая к груди. Сердце Джейкоба решило, что заменит на сегодня будильник. Оно билось так сильно, что его могли бы слышать соседи напротив. В объятиях Энди было слишком тепло. То ли от соприкосновения тел, то ли от чувства, что посеяло свои гадкие семена ещё давно в детстве… С каждым днём это чувство разрасталось. Его корни, вроде корней дубов-близнецов, проросли прямо сквозь сердце, вонзаясь в живую плоть, оплетая с каждым днём всё больше и больше… Казалось, корни эти готовы были беспощадно разорвать маленькое сердце на тысячу кусочков. И поглотить всё без остатка. Как любовь поглощает здравый разум. Джейкоб попытался вывернуться из крепкого кольца рук. Порой он думал, что будь отец каким-нибудь голливудским актёром, то ему непременно досталась бы роль благородного супергероя. Парень ненавидел супергероев. Они были слишком из себя правильными. Но ведь это далеко не так. Правильных людей не существует. Все они, как старые игрушки, что лежат далеко на чердаке: у кого-то что-то надломлено, скорее всего, голова, частенько игрушки находят без неё, что-то с ней точно не так… У кого-то посередине, там, где должно быть сердце — пустота, совсем не осталось мягкой ваты, наверное, они делились ею с другими игрушками. Какие они глупые-глупые… Спустя несколько неудачных попыток, он всё-таки смог вывернуться из объятий и аккуратно перевернулся на правый бок. Лицом к Эндрю. Мужчина крепко спал после нервной ночи, поэтому и не чувствовал на себе наглого взгляда, что изучает вдоль и поперёк. Запоминая каждую новую и старую морщинки, их было не так много, даже очень мало для возраста отца. Сейчас, лёжа здесь — в своей постели и разглядывая умиротворённое лицо напротив, Джейкоб понимал, что ради Энди он сделает всё без исключения. Уже сделал. Многое сделал и сделает ещё. — Что это за ранняя пташка? Энди хорошенько проморгался и вытянулся во весь рост, поднимая руки над головой так, что футболка слегка задралась, открывая пупок и сбегающую от него вниз дорожку волос. Энди зыркнул на часы и облегчённо вздохнул: — Ах, ещё можно немного поваляться. — он посмотрел на сына, что лежал рядом с наполовину прикрытыми глазами. — Красавица выспалась? — Угу. Джейкоб мысленно вздохнул. Ну что, снова краснеть? Энди протянул руку к сыну, выбирая, взъерошить или же пригладить волосы. Не успел он принять решение, как сын резко оказался в сидячем положении. Барбер почувствовал себя глупым тигром, от которого нагло ушла его же добыча. Тигр этот был из одной Тибетской сказки, что Энди читал пятилетнему Джейкобу на ночь. «… — Это что такое? — спросил тигр. — Это моё логово, — сказал дровосек. — В нём очень удобно жить: меня не мочит дождь, я не боюсь ни жары, ни снега. — Ах, вот как! — обрадовался тигр, — Это твоё логово! Когда я съем тебя, я сам поселюсь в нём! — Но ведь ты не знаешь, как в нём открывать и закрывать дверь, — сказал человек. — Давай я тебе покажу. Тигр с радостью согласился. Эх, до чего же глупый человек. Дровосек вошёл в дом, закрыл за собою дверь и крикнул в щёлку тигру: — Попробуй-ка теперь достань меня!»* Ну а грива была у Барбера, как у самого настоящего льва. Всегда идеальная причёска мужчины выглядела сейчас как стог скошенного сена. Теперь уже сыну захотелось протянуть руку и перебрать прядки волос Энди. Зарыться глубоко пальцами, потом оттянуть назад за волосы на макушке, открывая взору шею и подрагивающий кадык. Кончики пальцев горели от желания. «Не смей». — Кто первый в душ? Энди тоже принял сидячее положение и протёр щёку ладонью, зевая. — Давай ты, я пока портфель соберу. — Джейкоб выполз из-под одеяла. — Чур с тебя завтрак. После постели стоять посреди комнаты было до жути холодно. Мальчик хотел юркнуть обратно. — Даже не верится, что скоро ты бросишь нас с мамой и уедешь в колледж. Энди вздохнул и опустил ноги с кровати. Так непривычно просыпаться в своём доме, но чувствовать при этом, что ты был с ночёвкой у друга. Очень близкого друга.***
Когда Энди заходил за чистыми вещами в комнату, Лори ещё спала. В скором времени та должна была отправиться на пробежку. Сейчас он уже принял душ. Смыл с себя всю дремоту и сон, что немного встревожил его нервные клетки… Но сейчас не об этом. Энди направился прямиком на кухню, готовить завтрак и заваривать кофе. По кухне витали запахи омлета, бекона и кофе. Энди разливал по чашкам кофе из турки. Позднее он почувствовал на себе взгляд. Мужчина глянул на рядом стоящую алюминиевую кастрюльку, что отражала не хуже зеркала. — Уже собрался? — Энди отставил пустую турку из-под кофе в мойку и повернулся к сыну. — Садись, завтрак готов. — А можно мне тоже кофе? — Джейкоб уселся за стол, поставил на него локти и подпёр голову двумя ладонями. — Пожалуйста? — Нет, тебе только сок. Энди отпил ароматный кофе, пряча ехидную улыбку за чашкой. Джейкоб обречённо вздохнул и принялся ковырять свою порцию. Будто это жареный ломтик бекона зажмотил ему немного кофе. — Не дуйся. Энди подошёл сзади, опустил руки на плечи сына, немного разминая их. Мужчина поглаживал Джейкоба от затылка, снова опускаясь вниз к плечам, не забывая касаться боковых сторон шеи. Лёгкими движениями больших пальцев он разминал шею, немного оттягивая бледную кожу вверх. Затем вниз. Сын расслабился под нежными прикосновениями. «Ну точно как кот, чёрный и наглый кот» — думал Энди. — За завтрак и массаж чем расплачиваться будете, молодой человек? Джейкоб легонько пихнул отца локтем под правое ребро. — Ох… — тот согнулся и отскочил от сына, улыбаясь во весь рот. — Джейкоб Эндрю Барбер, за умышленное причинение лёгкого вреда здоровью, я обязан назначить Вам наказание! Барбер взъерошил мягкие волосы на макушке сына. Они смеялись. Джейкоб занесёт это утро в мысленный блокнотик с пометкой: «Самое лучшее утро». — Хей, вы уже проснулись? — Лори прошла в кухню и остановилась у столешницы. — Ты сделал мне кофе? Спасибо, дорогой. Женщина приобняла мужа за шею и поцеловала в губы. — Всё для тебя. Они продолжали ворковать.