17 сентября 2014 г
— Нет, Суджин, я приму их обязательно, — говорит Ёнджун, наклонившись к селектору, — ты должна понять, что это важный контракт, и не задавать мне дурацких вопросов. — Простите, в таком случае, как только прибудут я дам Вам знать, — слышится в ответ и Чхве устало откидывается на спинку кресла. Он только два дня назад отвёз Тэхёна в роддом, чтобы он был под наблюдением и, по его подсчётам, младший должен родить через неделю — полторы. У альфы очень много незаконченных дел, которые ему страшновато доверить кому бы то ни было, а сроки поджимают, даже собственного мужа навестить некогда. Остаётся, конечно, Бомгю, но не зверь же Ёнджун, в конце концов, чтобы повесить на друга всю свою работу, в придачу к его собственной. На экране всплывает уведомление какао и Чхве, улыбаясь, читает: От: Тэхён. 11:32 ко мне пришёл Хюнин-и (⌒ω⌒) можешь не волноваться, теперь я не заскучаю люблю тебя От: Тэхён. 11:33 он принёс клубнику! я счастлив (ﾉ´ з `)ノ Ёнджун отправляет ему милый смайлик и говорит кушать получше, прежде чем к нему в кабинет стучится один из начальников отдела промышленности с папкой отчётов за успешно прошедшую поставку. Альфа выслушивает его, задаёт парочку вопросов и, подписав всё, отпускает, а потом просит Суджин зайти к нему. Секретарша появляется через несколько секунд с ручкой и блокнотом наготове. Под глазами у неё проглядывающие через слой тональника фиолетовые полукружья — все сейчас работают на износ, такое уж время. — Садись, — говорит ей Ёнджун устало. Омега, помедлив, садится на краешек кресла напротив стола начальника и смотрит на него с вопросом, — Из «зари» звонили? — Да, будут через пятнадцать минут. — Отлично, предупредишь меня. Я доволен тобой — прости за то, что был груб, в конце месяца выпишу тебе премию. Девушка краснеет и спешит вскочить с места, чтобы склониться в благодарном поклоне, а Ёнджун смеётся и отпускает её. Отлично, теперь у него есть несколько минут, чтобы собраться перед важной сделкой. «Если Бомгю опоздает, будут все основания вычёркивать его из списка друзей» — думает про себя, а после тянется к ящику, чтобы достать новый бланк, но вместо бумаги натыкается на что-то тёплое и мягкое. Это что-то неправильной формы и слегка колется, когда Чхве смыкает пальцы. Оказывается, что перед ним всего-лишь вязаный детский носок с завязками-помпонами, и, пожалуй, альфа даже знает откуда он здесь. Последние месяцы беременности Тэхён увлёкся ручным трудом: начал вышивать, купил спицы для вязания. Не сказать, что получалось у него особо хорошо, потому что, например, у этого же несчастного носочка не было дырки для ноги, но младший очень старался — просто тяжеловато было разбираться в схемах. В итоге, все его творения были разложены по дому в тех местах, которые омега считал удобными и Ёнджун часто находил их в своих вещах. Погрузившись в размышления, Чхве не сразу заметил, что его телефон уже почти минуту разрывается громкой трелью входящего вызова. — Алло, — опасаясь, что звонок может быть от деловых партнёров и его ответа не дождутся, Ёнджун спешно ответил, не глядя на экран, — Чхве Ёнджун слу… Но не успел он закончить, как в трубке раздался голос, показавшийся альфе знакомым, но не настолько, чтобы можно было узнать говорившего: — Ёнджун-ши, добрый день, — затараторили взволнованно, — Я не отвлекаю Вас? — Нет, у меня есть ещё… — Ёнджун бросил взгляд на часы и ответил, — около трёх минут. Потом у меня дела. А кто говорит? — Это Хюнин Кай, простите, что не представился. Дело в том, что… — А, здравствуй, Кай, — альфа встал с места и подошёл к окну, чувствуя, что слегка расслабляется, — Ты что-то хотел? Бомгю ещё не приехал. — Я знаю, Ёнджун-ши, честно говоря, я не по этому вопросу: у Тэхёна начались сильные схватки и его увезли в операционную, думаю, что он рожает! Мне показалось, что Вы должны знать, конечно, возможно, Вы не сможете приехать, но… — Погоди, погоди, — пробормотал Ёнджун, бледнея, — Как это рожает?! Ему ведь ещё рано! — Я и сам знаю, пробовал спросить врача с чем это связано, но у него совсем не было времени со мной говорить. Алло, Вы слышите? Альфа быстро кивнул, только через несколько секунд сообразив, что собеседник не видит его. — Да, Кай, спасибо. Я сейчас приеду, — бросил на ходу, запирая дверь. Секретарша с опаской выглянула из своего кабинета, глядя на мужчину, — Суджин, отмени всё, потом разберёмся! — Х-хорошо. Ёнджун пронёсся по коридору, заставляя сотрудников шарахаться в стороны, и затормозил у лифта, который остановился на его этаже буквально через секунду. В лифте стоял Бомгю. Тот широко распахнул глаза, наблюдая за тем, как друг заходит в кабину, буквально прижав его самого к противоположной стенке, и нажимает на кнопку первого этажа. — Погоди, куда ты? У нас ведь совещание, — пробормотал он удивлённо, находясь в состоянии полного непонимания, — Эй! — крикнул практически вдогонку старшему, когда тот выскочил из лифта, на всех парах направляясь к стоянке, — Да постой же ты! Ёнджун обернулся на ходу. — Тэхён рожает! Понимаешь? Это не шутка, с ним что-то случилось! Хоть и казалось, что глаза Бомгю уже достигли своего предела и стать больше просто не могут, оказалось, что это не так. Но, младший быстро взял себя в руки и, в два прыжка сократив расстояние между ними, схватил Ёнджуна за плечи и встряхнул пару раз, говоря: — Успокойся, всё обойдётся, поехали. Только, чур, я за рулём, а то ты все светофоры посшибаешь с перепугу.***
— Вы куда такой толпой? — на пути бегущих по коридору роддома парней встала молодая медсестра с папкой подмышкой, что смотрелось довольно комично, потому что макушка с высоким тёмным хвостом едва доставала Чхве до подбородка, — Посещение пациентов только по одному! Ёнджун бросил на неё раздраженный взгляд, явно прикидывая, гуманно ли будет просто поднять девушку над полом и отставить в сторону. — Мы не посетители, — из-за его спины выглянул Бомгю, — Скажите куда идти, у него муж рожает. Омега, впрочем, от его заявления нисколько не растерялась, а лишь строго сдвинула брови и безапелляционно заявила: — Вас не пустят — уже нельзя, тем более втроём, — а затем, видимо сжалившись, добавила, — Но вы можете подождать. Второй этаж, конец коридора. Не слушая больше, Ёнджун помчался к лестнице. Бомгю и Хюнин Кай заторопились следом. У дверей операционной старшего схватил за локоть проходивший мимо врач и попросил успокоится и не терять голову, а посидеть в зале ожидания. В итоге действительно пришлось усесться на синие кожаные стулья и ждать. Хюнин Кай устроил свою голову на груди Бомгю и устало закрыл глаза, а альфа полуобнял его плечи. Все молчали, но не оттого, что сказать было нечего, а оттого, что старались не пропустить ни одного звука, доносившегося из-за дверей. К слову, больше всего пугало Ёнджуна именно то, что никаких криков не было слышно, лишь изредка, напрягая слух, можно было различить болезненные поскуливания омеги. Что если роды вызваны чем-то, что напугало Тэхёна? Но разве тогда Хюнин Кай не упомянул бы этого, да и что могло испугать омегу в стенах больницы рядом с безобидным младшим под рукой? А если что-то с ребёнком? Догадки, одна ужаснее другой, крутились в голове Ёнджуна, который и представить себе не мог, что будет так нервничать. Минуты текли, словно часы. Неожиданно послышись несколько мучительных стонов, а следом за ними вскрик омеги, заставивший Ёнджуна подскочить со стула. Все звуки стихли, а Чхве на секунду пробил холодный пот, прежде чем, как-будто через вату, до него донёсся громкий детский плач. — Поздравляю, — улыбаясь, хлопнул по плечу Бомгю, а Хюнин Кай отвернулся, незаметно смахнув слезу. На пороге зала появился пожилой доктор, немного уставший, но довольный. — Ну, что, папаша, — обратился он к Ёнджуну, безошибочно определяя отца среди радостных лиц, — Богатырь у Вас родился: мальчик-альфа, три с половиной килограмма, правда вредный — вылезать передумал поначалу, пришлось помучиться. Неожиданно, Чхве сообразил, что не слышал голоса мужа после последнего крика и вновь стало безумно страшно. Наверное, его молчаливый вопрос, отразившийся в испуганных глазах, был настолько очевиден, что мужчина произнёс быстро и удивленно, не давая раскрыть рот: — И муж Ваш в порядке, просто молодец — так справиться с первыми родами! Вы только не волнуйтесь, а то повидаться не пущу! «Господи, живой» — мелькнула единственная мысль, когда Ёнджун почувствовал, что ноги буквально подкашиваются от облегчения. — Постойте, но почему он так рано родил, ведь ещё почти две недели оставалось? — влез Бомгю. — Нет, что Вы, это не рано. Каждые третьи роды проходят на этой неделе, ничего критичного. Ребёнок к этому времени уже полностью сформирован и готов появиться на свет. — Я могу их увидеть? — спрашивает Ёнджун, подмечая, что голос слегка дрожит. — Конечно, — снова улыбается врач, — Омегу уже перевели в палату. Ещё раз поздравляю. Ёнджун замирает у двери, отчего-то робея, прежде чем наконец делает шаг. Тэхён лежит на кровати у окна и, видимо, до прихода старшего был занят тем, что разглядывал кружащиеся на улице разноцветные листья, теперь же он поворачивает голову на звук и бесконечно счастливо улыбается, заметив мнущегося рядом альфу. Ёнджун садится на краешек постели, боясь испачкать свежие простыни, и со смесью странных непривычных чувств смотрит в родные глаза. Протягивает руку, так и не сумев идентифицировать ни одно, и кладёт на бледную щёку, поглаживая большим пальцем. Омега измучен, но с радостью принимает это касание, будто бы даже прижимается слегка к его ладони, а Ёнджуну кажется, что он не заслужил. — Спасибо, — говорит, потому что это меньшее, что он сейчас чувствует, и, похоже, единственное, что может озвучить, — Как ты? Было больно? Я испугался за тебя. Тэхён пожимает слегка плечами и прикрывает глаза, трется о подставленную руку. Даже прижимается губами к чужому запястью, а после говорит задумчиво: — Я не помню. Было, наверное, просто потом стало так радостно, что неуверен теперь, что чувствовал хоть что-то до его рождения. И, знаешь, я очень рад, что ты здесь. Ёнджуну хочется плакать оттого, насколько силён этот хрупкий омега. Но он лишь пропускает рассыпавшиеся по подушке пряди между пальцами и наклоняется ближе, чтобы с особой нежностью осторожно поцеловать мягкие губы, пытаясь передать через это касание всю свою благодарность, которая вот-вот хлынет через край. После всех этих сумбурных новостей и кошмарных нескольких часов в родильном отделении, альфе кажется, что время замедлило свой ход. Их прерывает тихое покашливание, и альфа забывает за секунду обо всём на свете, потому что на руках медсестра бережно держит завёрнутого в пелёнки малыша. Его малыша. Тот слегка похныкивает, а когда Ёнджун подходит ближе и тянет к нему руки неуверенно, замолкает и смотрит на отца с любопытством. Девушка, улыбаясь, помогает Чхве взять ребёнка на руки и выходит, оставляя их втроём. Альфа не может отвести глаз от сына, отмечая, что мальчик очень похож на Тэхёна, и инстинктивно покачивается слегка, боясь как-то навредить крошечному созданию. — Привет, — произносит почти беззвучно, а потом замечает, что Тэхён сидит, прислонившись к спинке, и понимает его просьбу без слов. Ребёнок переходит на руки омеги и Ёнджун наблюдает за тем, как ласково младший трётся носом о нос малыша, целует в лобик и шепчет: «Ты ещё такой крохотный, но я уже люблю тебя больше всего на свете». Мальчик улыбается беззубо, слушая его голос, а от двери слышится тихий вопрос Хюнин Кая: — Может и нам стоит подумать о детях? Бомгю явно не выглядит впечатлённым этой идеей, но переплетает пальцы с истинным и говорит искренне: — Они у нас будут, Нин-и, я обещаю, но не сейчас. Тэхён с улыбкой смотрит на них, а после спрашивает у омеги: — Хочешь подержать его? Хюнин Кай бледнеет испуганно, но кивает, не в силах устоять. Подходит ближе, совершенно не понимая с какой стороны надо взять ребёнка, и Тэхёну приходится буквально положить сына ему на руки. Ёнджун смотрит пристально за всем этим, сидя рядом с мужем на кровати, и не отпускает его тонких пальцев, без слов показывая, что рядом. — Ну, что, карапуз, здравствуй, — весело говорит Бомгю, опуская руки на плечи напряжённого Хюнина, — Я дядя Бомгю, а это дядя Кай, а тебя как зовут? — Дживон, — отвечает Ёнджун, чувствуя, как его омега устало кладёт голову ему на плечо и всё тело наполняется приятным теплом. — Чего же ты молчишь, я хочу с тобой поговорить, — кривляется Чхве, показывая смешную рожицу и меняя интонацию. Малыш удивлённо смотрит на него, а после слегка кривит личико, собираясь заплакать: для него слишком много новых лиц. Ёнджун подскакивает с места и забирает его у Кая, пружиня в коленях, и мурлычет под нос успокаивающие словечки. Тэхён опускается обратно на простынь и непроизвольно выдыхает громко, показывая, что хоть он и мужался, силы на исходе. Хюнин Кай тут же краснеет, хватает Бомгю за руку и, бормоча что-то про то, что им уже пора, выводит из палаты. «Сообразительный малый» — думает альфа, а малыш на его руках затихает, кажется, уснув. Тэхён жмурится от солнца, лучи которого падают буквально ему на веки, и смотрит на мужа совершенно без сил. — Поспи, — говорит Ёнджун, прижимая к себе сына и умудряясь наклонится так, чтобы без каких-либо потерь чмокнуть омегу в кончик носа, — У нас ещё всё впереди.***
2 февраля 2015 г.
— Джуни, эй, проснись, — слышит Чхве сквозь дрёму тихий голос, — Малыш уснул, ты можешь пойти обратно в кровать. Ёнджун с усилием открывает глаза и честно пытается разглядеть в темноте знакомые тэхёновские черты, но терпит поражение. Вместе со зрением постепенно возвращается память — он здесь, потому что Дживон имеет очаровательную привычку держать отца за палец, пока засыпает, но в это время засыпает и сам Ёнджун, и это уже не так очаровательно, как хотелось бы. Уже середина ночи и омега видимо встал попить воды, а после, проходя мимо детской, заметил старшего в кресле у кроватки с неизменным указательным пальцем, заключённом в маленьком кулачке. Тэхён ласково целует мальчика в лоб, потихоньку разжимая пальчики, а после поднимает на ноги Ёнджуна. Тот зевает и бормочет сонным голосом, заметив, что муж не собирается следовать за ним: — Пойдём, пожалуйста. Завтра выходной, я хочу выспаться. — Прости, я не могу. Мне надо доделать одну зарисовку, но ты ложись, не жди меня, — шепчет Тэхён, видимо находя свой очередной прилив вдохновения адекватной причиной не спать ночью, и легко касается губ старшего своими. Ёнджун абсолютно точно недоволен таким раскладом: он не даёт омеге отстраниться, пару раз лениво мажет по послушным губам языком, и, прижав Тэхёна к себе, ведёт их в спальню, переваливаясь, как пингвин. — Ёнджун, — обречённо выдыхает младший, падая спиной на кровать и чувствуя, как длинные ноги альфы обнимают его собственные под одеялом, — У меня была действительно хорошая идея. — Не сомневаюсь, — отвечает Ёнджун, удобно укладывая голову ему на плечо, потому что спорить — себе дороже, — Давай завтра, хорошо, котёнок? Тэхён пинает его слегка, до сих пор не привыкнув к таким прозвищам, а старший улыбается, потому что, как ещё? Котёнок и есть — маленький, любвеобильный и игривый. Эта мысль остаётся необдуманной, потому что из соседней комнаты раздается хныканье Дживона и Тэхён подскакивает с места. Утром, глядя на спокойное лицо младшего перед собой и прислушиваясь к его размеренному дыханию, Ёнджун тянется к телефону, чтобы сфотографировать мужа и выложить в какую-нибудь соцсеть — пусть люди знают, что у них всё прекрасно, но натыкается взглядом на сообщение. От кого: Бомгю. 9:25 Если приглашение на день рождения Тэхёна все ещё в силе и мы можем придти, то не будете ли вы против, если Нин-Нин приведёт с собой друга? Он говорит, что парень общительный, весёлый, и ему одиноко, очень просит. От кого: Бомгю. 9:27 (чтобы ты понимал, я писал под диктовку) Давай, жду. Не успевает Ёнджун сообразить, что вообще другу надо, как рядом слышится копошение и поперёк груди обнимают тонкие руки, а омега мурлычет хриплым ото сна голосом: — Доброе утро. — И тебе, — отвечает старший, улыбаясь в экран, опускает одну из рук и гладит чужую ладонь, — Смотри, тут Бомгю написал, что думаешь? Тэхён читает внимательно и отвечает практически сразу: — Конечно я не против, всё отлично, пусть берут его с собой. Они валяются ещё несколько минут, а после Тэхён уходит, чтобы поставить кашку для малыша, начать готовить завтрак и проверить свой e-mail. Обычно эти минуты альфа досыпает, а после идёт умываться или собираться на работу, но сегодня суббота и никуда идти не надо, а значит, он может отправиться следом за мужем на кухню и, невзирая на слабые трепыхания, усадить того на столешницу и устроить получасовую сессию поцелуев, потому что это — чуть ли не самое любимое дело старшего. Пока Дживон спит время у них есть.***
5 февраля 2015г.
— Ёнджун-и, кто-то звонит! У меня все руки в рыбе, ответь, пожалуйста, — кричит из кухни Тэхён. Сейчас всего лишь полседьмого утра и альфа никогда в жизни не встал бы так рано, но сегодня особенный день — у младшего День Рождения и ему хочется помочь. Правда, нормально помогать ему не дают: Тэхён, как обычно, пытается всё успеть сам. Он носится по кухне, заправляет салаты и жарит кучу разных вкусностей, от которых у Ёнджуна слюни текут, он же разогревает кашку Дживону, который, сидя на высоком стуле, сосредоточенно разглядывает игрушку-пищалку. И ведь ничего у него, засранца, не подгорает и из рук не валится. Альфа вздыхает, в который раз размышляя о том, что так себя не жалеть — преступление, и щелкает мышью, принимая видеозвонок. Как только подгружается изображение, в их квартиру, наполненную шкварчанием масла и пищанием микроволновки, врывается весёлый голос папы Тэхёна: — О, здравствуй, Ёнджун! Как у вас дела? — Доброе утро, — глушит зевок альфа, — Всё в порядке, Вам Тэ позвать? Он готовит сейчас, но, думаю, сможет оторваться ненадолго. — Ну что ты говоришь, балбес? — ни пойми откуда появляется младший и шлёпает Ёнджуна по плечу свёрнутым полотенцем, — Конечно же я с удовольствием пообщаюсь с тобой, папа, не волнуйся. Чхве невольно улыбается, слушая, как воркуют друг с другом родственники, и укладывает голову на макушку омеги. — А где же мой любимый внук? — спрашивает вдруг мужчина, — Я хочу увидеть его: наверное, подрос уже! — Мы были у Вас с Дживоном две недели назад, — фыркает беззлобно альфа, — конечно, это немалый срок. Сейчас позовём, но будьте осторожны — Вы можете его не узнать, потому что с утра он, по-моему, ещё не брился. Тэхён смеётся заливисто, прижимаясь к нему под бок, и чмокает в плечо, а его папа притворяется обиженным и громко требует прекратить издевательские шутки в свою сторону. Когда всё ещё не успокоившийся омега приносит их сына, и, довольный тем, что всё в порядке, мужчина отключается, из кухни начинает доходить подозрительный запах и Тэхён бросается спасать свои кулинарные шедевры, бережно передав ребёнка мужу. Ёнджун ласково смотрит на спокойного малыша в своих руках и в очередной раз поражается тому, как тонко Дживон их чувствует. Если с ним сидит Тэхён, то альфочка сделает всё, чтобы к приходу старшего тот еле ноги волочил, и вообще помыкает, как хочет, а если Ёнджун, то, вроде-как и не при делах, и вообще ангел, а не ребёнок. А всё потому, что суровая и сильная сущность Чхве им воспринимается, как главарь, а нежный и хрупкий омега внутри Тэхёна, буквально самкой. Это, конечно, всё первородные инстинкты и они пропадут, уже когда мальчик научится говорить, а значит — совсем скоро, но Ёнджуну всё равно каждый раз приходится твердить младшему, что он не должен потакать всем желаниям их сына. Назревает навязчивая идея: — Слушай-ка, — произносит Ёнджун, глядя прямо в глаза ребёнка, — Давай договоримся: своего папу ты будешь уважать так же, как и меня, потому что он заслуживает этого в самом полном смысле слова. Чтобы я больше не видел твоих выкрутасов, Дживон-а, договорились? Мы ведь с тобой оба сильные мужчины и альфы, а омеги созданы для того, чтобы их любить, ладно? Вот вырастешь, найдёшь себе хорошую милую пару и вспомнишь, что тебе твой старик говорил. Малыш кладёт крохотную ладошку прямо ему на нос и хихикает. «Видимо понял» — вздыхает про себя Ёнджун. Вечером, ближе к семи часам, Тэхён наконец-то заканчивает все свои приготовления, укладывает малыша спать и поправляет макияж. Ёнджун сидит на диване, наблюдая за ним, а когда муж поворачивается, ощущая цепкий взгляд, слегка хлопает по своему бедру, приглашая. Омега, улыбаясь, подходит ближе, наклоняется, трётся кончиком носа о щёку старшего и говорит тихо: — Я так счастлив, что вы с Дживон-и у меня есть. Ёнджун притягивает его к себе, усаживая на колени, и целует почти целомудренно в блестящие от слоя тинта губы. Тэхён обнимает, прижимаясь ласково к широкой груди, и целует в макушку, потому что редко, когда это удаётся, с его-то ростом. Альфа утыкается лбом в хрупкую шею и произносит задумчиво: — И я. Они не двигаются ещё несколько минут, не считая тонкие пальчики, путающиеся в ёнджуновских волосах, а после раздаётся звонок в дверь. Тэхён тут же подскакивает и бежит навстречу гостям. Ёнджуну не хочется: вообще, он бы посидел с младшим подольше, но вспоминает, что Бомгю и Хюнин Кай привели с собой друга, а значит это будет просто невежливо. Приходится подняться. В коридоре, когда Ёнджун заходит, суета и звонкий смех. Тэхён повисает на Кае, чмокает в щёку Бомгю, принимая огромный букет, и щебечет о том, что торт и у них самих есть, а два они, наверное, не съедят, да и не стоило тратить деньги. Ёнджун становится позади него, опираясь на косяк, и с улыбкой кивает друзьям. — Ну что вы встали? — восклицает омега. Он настолько счастлив, что даже разрумянился весь, — раздевайтесь, проходите — всё уже на столе! И где же твой друг? Он ведь пришёл, я надеюсь? Хюнин Кай чуть было не хлопает себя по лбу и торопливо оборачивается, чтобы схватить за руку стоящего за их спинами третьего человека и протолкнуть вперёд. — Конечно пришёл! Тэхён-хён, Ёнджун-ши, знакомьтесь, это мой лучший друг — Чхве Субин. Ёнджуну хочется поправить младшего и напомнить, что он никакой не «ши», но на секунду выпадает из реальности, широко открыв глаза, глядя на очень знакомое лицо. Те же правильные красивые черты, брови вразлёт, карие глаза. Ошибки быть не может: перед ним его Субин. Тэхён видимо тоже узнаёт гостя, потому что его губки складываются в удивлённую «о», а затем снова растягиваются в дружелюбный улыбке, и Кан произносит: — Хюка, какой ты дурачок — мы ведь знакомы! Субин-ши работал с Джуни. Как хорошо, что Вы пришли, мы всегда Вам рады! — обращается теперь к Субину, радостно кладя руку на чужое плечо. — Да, верно, — спокойно отвечает старший и протягивает Тэхёну разноцветный пакет, — Поздравляю Вас. Тэхён смеётся и предлагает перейти на «ты», а Бомгю с удивлением смотрит на застывшего Ёнджуна, соображая, что что-то идёт не так. У самого Ёнджуна в голове полная каша. Что происходит? Почему Субин здесь, теперь, когда старший почти отпустил его? Ведь он умер! Это абсолютно точно — альфа сам был там, слышал всё, а теперь Чхве просто так появляется на пороге их дома, улыбается Тэхёну, дарит подарки и совершенно не смотрит в его сторону. Ёнджун чувствует, что как-будто весь кислород выкачивают из него мощным насосом, не оставляя даже секунды на последний вдох. Пальцы сами непроизвольно сжимаются на талии мужа, может быть даже слишком сильно, но омега продолжает улыбаться, а пока остальные вешают пальто на вешалки, разворачивается к нему, смотрит блестящими радостными глазами и оставляет лёгкий поцелуй на часто вздымающейся груди под своим носом. Шепчет тихо туда же: — Я люблю тебя, — и зовёт всех в гостиную за стол. Ёнджун сидит как на иголках, вздрагивает, когда Кай просит передать салат, и не отводит взгляда от Субина, посаженного именинником на другом конце стола рядом с собой. Бомгю, видимо, уже сообразил, что невинным флиртом в тот вечер ничего не ограничилось, и теперь пытался спасти ситуацию, пиная Ёнджуна всякий раз, когда он заглядывался, и строя виноватые выражения лица. — Ты прекрасно готовишь, Тэхён, — говорит Субин, уплетая за обе щеки блюда, которыми пестрит стол. Тот улыбается, довольный похвалой. Он вообще весь вечер улыбается: когда Кай говорит тост, когда Бомгю кривится, встретив в своей тарелке ненавистный редис. Улыбается, просто глядя на Ёнджуна. — А чем ты увлекаешься, Субин? — спрашивает, пока Бомгю уходит на кухню за чайником. Тот смотрит озадачено, но отвечает, цепляя палочками очередную креветку: — Мне нравится читать старые книги. — Это же здорово! Ёнджун тоже любит, а я как-то больше по дизайну. Погодите! — Тэхён буквально преображается, а Ёнджун понимает, что грядёт нечто, от чего он с его заплетающимся языком без Бомгю не открестится. И оказывается прав, — Ведь у нас есть куча книг, даже комнату отвели под библиотеку! Хочешь, Джун-и тебя проводит, а то ты заскучал, по-моему. Субин вздрагивает, не донеся до рта очередную порцию еды, и смотрит почти испуганно, пытается промямлить что-то в духе: «мне неловко вас оставлять», но младший и слышать не хочет. Ёнджун с Субином поднимаются со своих мест, уставившись в стол перед собой, лишь бы отсрочить момент, в который придётся вновь встретиться взглядами, и мысленно ругают Бомгю, который легко мог бы отговорить Тэхёна, но предпочёл застрять с заваркой на кухне. Тишина среди книжных полок отрезает их от шума на первом этаже, а омега, устало вздохнув, садится на краешек небольшого дивана. Ёнджун подходит, глядя сверху-вниз, и почти уверен, что у него поднимается температура. Иначе, как можно объяснить жар, расходящийся по всему телу, от одного взгляда на поджатые губы и знакомые глаза. — Какого чёрта, — произносит старший, борясь с дрожью в голосе, — Какого чёрта ты здесь делаешь? Ведь ты…умер, я знаю! Субин усмехается как-то горько. — Забавно: звучит так, будто это ты прислал тех идиотов с пистолетами за Минки и очень удивлён тем, что твой план потерпел поражение, а я, видите ли, остался жив. Ёнджуну злость застилает глаза, он резко наклоняется к чужому лицу, цепляя подбородок крепкими пальцами, и шипит: — Тебе смешно, сука? Тебе смешно? А мне как смешно было, когда я, блять, с ума сходил у этой чёртовой операционной! Вот это мы с тобой повеселились от души. Субин вскакивает, стреляя в ответ потемневшим взглядом, и скидывает его руки: — Ты не обалдел ли, Чхве Ёнджун?! По-твоему лучше было бы, чтобы я сдох там, а ты остался с достоверной информацией, мне так тебя понимать? Альфа мгновенно теряет весь запал и бормочет извинение. Младший вновь усаживается на место, глядя в сторону. Ёнджун, помедлив, садится рядом. — Прости, Субин, — говорит тихо, — Но я действительно не понимаю, что происходит. Я услышал тогда, что говорили про остановку сердца и сбежал, как трус, потому что не смог бы вынести вида твоего мёртвого тела, это моя вина, но пойми и ты — я скучал, мучался, мне было сложно без тебя, а теперь ты говоришь мне про какого-то Минки, о котором я знать не знаю, о том, что всё это — недостоверная информация… Как мне это понимать? Субин поворачивается и альфа сглатывает: у того глаза на мокром месте, а младший смотрит долго-долго, и наконец открывает рот: — После расставания с тобой я мыкался ни пойми где, искал что-то, что смогло бы отвлечь меня. И нашёл его: Минки был одним из наркоторговцев, я встретил его в клубе. Мне было всё равно с кем спать, я напился до ненормального состояния, полез к нему, потому что он был не таким, как все. Но он удивил меня — сказал, что не будет пользоваться моим телом, потому что понимает, что я пользуюсь им, и отвёз домой. Мы подружились, у него прекрасная, милая девушка, они живут как нормальные люди, даже несмотря на то, что за ним постоянно идёт охота. Мы практически не разлучались, везде ходили вместе, и, в итоге, одно из нападений закончилось тем, чем закончилось. Я пережил клиническую смерть, хотя, честно говоря, лучше бы умер по-нормальному, — Ёнджун дёргается от этого заявления, ощущая непомерную боль в груди, — Я везде думал о тебе, хотя и пытался забыть, но мы какого-то хуя с тобой истинные, так что я не виноват в том, что не вышло. Они опять молчат, изучая заново лица друг друга, а потом Ёнджун тянется к чужой щеке рукой и поглаживает легонько кожу, вновь повторяя тихое «прости, я виноват». Почему-то именно в этот момент всё перестаёт иметь значение: они слишком соскучились. Губы встречаются, отчего-то солёные и дрожащие. Руки оглаживают чужую спину, а пальцы вплетаются в жестковатые волосы, и не поймёшь кто где, они словно сплетаются в одного человека так правильно, всё встаёт на свои места, словно кусочки пазла. Целуются, будто это последний раз, и к чёрту всё остальное. Истинность не отпустит их, до конца жизни будет напоминать о том, что произошло теперь. От двери слышится звонкий стук и оба оборачиваются стремительно, понимая, что это действительно конец. В проёме стоит Тэхён. У него огромные, наполненные до краёв удивлением и медленно концентрирующейся болью глаза, под ногами чайная ложка, измазанная в детском пюре, а на руках улыбающийся шестимесячный мальчик.