Долгий путь

— И что же вы сделали после этого? — Ториэль с улыбкой откинулась на спинку стула и посмотрела на задний двор через окно своего домашнего офиса. В такой солнечный день, как сегодня, она с удовольствием пошла бы куда-нибудь с дочерью на ее маленькое игровое свидание. К сожалению, не только это было бы очень неудобно для Фриск, но и Ториэль должна была заниматься. К счастью, Андайн смогла заменить ее. — Лазертаг! — Фриск взволнованно растягивала гласные в слове «лазер», отвечая. Ториэль могла сказать, что она даже усмехнулась, говоря это, и не смогла удержаться от беззвучного смеха в ответ. — Вообще-то мы как раз заканчиваем с этим. После этого мы поедим мороженого и прогуляемся по парку. — Лазертаг? — спросила Ториэль, озадаченно склонив голову. Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить эту игру, но как только она вспомнила, то смутилась еще больше. — Разве это не та игра, в которой ты бегаешь с игрушечными пистолетами? И как это твой друг умудрился обойтись без рук? — На самом деле он сделал это на удивление хорошо! — ответила Фриск, хихикая, — Ближе к концу Андайн реально разозлилась! — И никто не пострадал? — Ториэль не смогла удержаться от смеха и медленно покачала головой, глядя на изображение. — Нет, если не считать той стены, которую она проломила! — Стены? — повторила Ториэль, ее глаза расширились, когда она подумала о том, чтобы заплатить за такие повреждения, — О какой именно стене идет речь? — Мама, все в порядке! — Фриск явно сдерживала смех, когда говорила это, — Это было похоже на картон или что-то в этом роде! Она сама об этом позаботится. Как по команде, в трубке отчетливо раздался разочарованный вопль Андайн, поскольку ее спор с владельцем заведения достиг новых высот. — Дитя мое, ты чуть не довела меня до сердечного приступа! — Ториэль выдохнула, сама не понимая, что задержала дыхание, и улыбнулась. Обычно ее раздражало, что ее заставляют волноваться, но, учитывая, какой мрачной была Фриск в последнее время, она не могла по-настоящему расстраиваться. Было приятно видеть, как она расслабилась и снова улыбалась. — Прости, мама. — Все в порядке, моя малышка, — улыбнулась Ториэль и медленно покачала головой, глядя на выходки дочери. — Но постарайся быть дома вовремя, хорошо? После недавней смерти библиотекаря Ториэль не хотела, чтобы Фриск задерживалась допоздна. Особенно с тех пор, как его смерть стала выглядеть как убийство. Вот почему Ториэль отослала Фриск с Андайн, а не с Сансом. Мало того, что она была способным бойцом, так еще и Санс казался измученным, когда вернулся домой после ночи, проведенной с Папирусом. Он настаивал, что это пустяки, но она все равно не могла перестать беспокоиться о нем. — Да, я знаю, мам, — ответила Фриск, возвращая мысли Ториэль в настоящее, — Я буду дома вовремя, не волнуйся. — Спасибо, — улыбнулась Ториэль и снова порадовалась, что в ее жизни появился такой хороший, заботливый ребенок. — А теперь иди и веселись на своем большом свидании! — Она пошевелила бровями, лукаво подчеркивая последние слова. Ей было слишком весело дразнить Фриск по этому поводу. — Мама! - Фриск говорила через линию напряженно, явно все еще испытывая дискомфорт от ситуации, — Я же сказала тебе, это всего лишь игра! — Да, да, я знаю. — ответила Ториэль с усмешкой и бессознательно пожала плечами. Что касается Фриск, она была уверена, что все это несерьезно. Она просто надеялась, что монстр видит это так же. — Ну, иди развлекайся, дитя мое! — Спасибо, мама, увидимся позже! — на этом Фриск закончила разговор. И снова Ториэль осталась только с ровным тиканьем часов, висевших высоко на стене. С тихим стоном она расправила затекшие плечи и наклонилась, готовясь к предстоящим экзаменам. Открыв планшет, Ториэль начала просматривать свои старые записи. Однако через несколько непродуктивных минут она начала расстраиваться. Она, казалось, испытывала реальные проблемы с фокусировкой. Она постоянно теряла представление о том, где находится, что заставляло ее перечитывать абзацы снова и снова. И дело было не только в ее записях. Казалось, ей было трудно сосредоточиться почти на чем угодно. Каждый раз, когда она начинала продвигаться вперед, она возвращалась к вопросам и тревогам, которые пыталась выбросить из головы в течение нескольких дней. Почему магическая аура Флауи была идентична ауре ее покойного сына, ей было особенно трудно понять. Не то чтобы это было единственным, что давило на нее, но старые раны всегда было труднее всего игнорировать. Пока Ториэль боролась с этим, часы на стене тикали, казалось, становясь все громче и противнее с каждой секундой. После целой вечности отчаянных попыток игнорировать механические щелчки часов, она наконец не выдержала и снова посмотрела на устройство. Она была в ужасе и даже немного расстроена, увидев, что просидела там почти полчаса и почти ничего не успела сделать. Вздохнув, она покачала головой и медленно встала. Если это лучшее, что она может сделать прямо сейчас, то ей определенно нужно переключиться на что-то другое. Игнорирование ее проблем не работало, что оставляло ей только один выход. Тем не менее, ей не особенно нравился этот вариант. На ее вкус, это было слишком похоже на слежку за дочерью. Несмотря на это, она не могла придумать ничего другого, что могло бы дать ей ответы. Поэтому после минутного колебания она решилась и медленно вышла из комнаты. Через минуту Ториэль открыла дверь в комнату Фриск и, улыбнувшись, она наклонилась и помахала рукой. Цветок на столике у окна смотрел на нее с другого конца комнаты. Должно быть, он решил, что Фриск вернулась, потому что при виде ее выражение его лица сменилось с довольного на почти испуганное. — Привет, Флауи. — Ториэль неловко помахала рукой, проходя ещё немного в комнату Фриск, — Тебе хорошо здесь одному? — Мне… Мне вполне хорошо одному. Пока Флауи говорил, его глаза медленно перебегали с Ториэль на листок бумаги, который он держал согнутым, когда она вошла в комнату. Только когда она увидела карандаш, который он держал в одном из своих листьев, она поняла, что он, должно быть, делал. — Ты что, раскрашиваешь картинку? — задала Ториэль вопрос, приподняв брови и медленно проходя через комнату. Она была немного удивлена, никогда раньше не видела, чтобы ее странный гость интересовался чем-то творческим. — Ты не будешь возражать, если я взгляну? — Нет, нет, буду! — в панике ответил Флауи. Сначала он попытался прикрыть картинку листьями, но потом зарычал и скомкал ее. Затем он швырнул скомканную бумагу через всю комнату и промахнулся мимо мусорной корзины с большим отрывом. — Ничего страшного! — сказал он, прорычав слова с явным раздражением, — Чего ты хочешь? — Ну, ты здесь совсем один. — Ториэль с любопытством взглянула на смятую бумагу на полу, прежде чем снова посмотреть на цветок. — Я немного волновалась за тебя. — Ну, ты же не святая! — сказал Флауи, саркастически закатив глаза, — Чего ты на самом деле хочешь? — Неужели я настолько предсказуема? — спросила Ториэль с тонкой улыбкой и тихо рассмеялась, — Ну, я просто хотела спросить, ты знал моего сына Азриэля? Обычно она не была такой прямолинейной, но Флауи никогда не был с ней откровенен. Более того, он совершенно затих, как только она спросила. Уже одно это говорило ей, что вопрос что-то значит для него. — Нет, — холодно и резко ответил Флауи, прежде чем осторожно отвести взгляд, — Я никогда его не знал! Плечи Ториэль почти незаметно опустились, когда она услышала ответ. Она каким-то образом поняла, что это ложь, как только эти слова сорвались с губ Флауи. Какое-то время она смотрела себе под ноги и пыталась быстро разобраться в своих чувствах, прежде чем снова повернуться лицом к Флауи. Она не знала, как к этому относиться. Это был не тот случай, когда победа сделает ее счастливой. Однако теперь, когда она знала, что не сошла с ума, у нее не было другого выбора, кроме как идти вперед. — Юноша, — начала Ториэль строгим тоном, который почему-то заставил Флауи вздрогнуть, — я знаю, что вы только что солгали мне. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, какая связь между тобой и моим сыном? — Что ты хочешь услышать, старуха? — Флауи сердито шипел каждое слово, глядя на нее снизу вверх, — Что мы с твоим сыном были близки? Что он рассказал мне все свои секреты и страхи? Это просто глупо! Цветок устало замолчал, покачал головой и уставился в пол. — Вообще-то я не был рожден, знаешь. — спокойно продолжал Флауи, глядя на пожилую женщину и улыбаясь ей одновременно усталой и маниакальной улыбкой. — Я не существо, я вещь! Я был создан всего несколько лет назад, после смерти твоего сына. Откуда мне его знать? Как ни тревожна была эта информация, Ториэль знала, что на этот раз он говорит правду. Даже игнорируя то, что он был каким-то образом создан, временная шкала все еще не имела никакого смысла. Он каким-то образом знал Азриэля, но ему было всего несколько лет? Она потерла переносицу, пытаясь разобраться в своих мыслях. Она просто не могла понять, как все это могло быть правдой. — Ладно, — сказала Ториэль, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, и прищурившись посмотрела на цветок, — тогда скажи мне, как ты связан с ним? — Я… Я твой… то есть, я не… — начал заикаться Флауи, тяжело дыша и дико вращая глазами. *Знаешь, может, тебе стоит просто сказать ей. Возможно, тебе будет легче. Ториэль растерянно заморгала и осторожно отступила на полшага. Фриск говорила ей, что Флауи хрупкий, но она только сейчас поняла, что она имела в виду. Похоже, он был на грани панического приступа. — С тобой все в порядке? — нерешительно спросила Ториэль. На самом деле она не думала, что ей грозит опасность, но это не означало, что она должна слишком торопить события. — Нет, на самом деле нет! — Флауи тихо засмеялся и посмотрел на Ториэль с широкой жуткой улыбкой, от которой у нее по спине побежали мурашки. Он, должно быть, заметил это, потому что его улыбка исчезла, и он, казалось, внезапно осунулся. — Прости, я не хотел быть таким, правда не хотел! — Я понимаю. — Ториэль слабо улыбнулась и постаралась, чтобы ее голос звучал утешительно. Она не знала, что за история была у Флауи, и он, конечно, нервировал ее, но ей все равно было жаль его. — Не говори, что ты понимаешь. — Флауи устало закатил глаза и снова посмотрел на Ториэля. — Никто не понимает, каково это. Фриск подошла ближе всех, но даже она не понимает этого! — Тогда почему бы тебе не объяснить это мне? — с надеждой спросила Ториэль, делая осторожный шаг вперед, — Если довериться мне, разве не станет лучше? — Станет только хуже! — Флауи прорычал эти слова, сердито глядя на Ториэль, — А в чем, собственно, смысл? Если бы я знал что-то о твоем сыне, хотя я не знаю, это ничего бы не изменило! Разве ты не хотела бы забыть его и жить дальше? К тому времени, как он закончил говорить, его гнев, казалось, иссяк, только чтобы смениться чем-то вроде озадаченного любопытства. — Я никогда не забуду о своем сыне! — ее слова прозвучали в ледяной жесткой манере, пока она смотрела на Флауи со строгим выражением лица. — Я бы не хотела, даже если бы могла. — А почему нет? — спросил Флауи тем же любопытным тоном, что и раньше. — Помнить больно, не так ли? Я бы хотел забыть, если бы мог! Ториэль в замешательстве моргнула, услышав формулировку Флауи, но тут же отбросила ее легким покачиванием головы. Это прозвучало как правда для нее, но он, должно быть, имел это в виду риторически. — Это, ну это просто на самом деле, — она неловко подавилась словами, стараясь не зацикливаться на болезненных воспоминаниях, — Тебе просто иногда нужно совмещать плохое с хорошим. Ториэль не могла не представить усталое лицо Азриэля, когда он сидел на земле перед ней, последняя унция его жизни исчезла прежде, чем она смогла исцелить его. Несмотря на это сожаление, горько-сладкая улыбка расплылась по ее лицу, когда она вспомнила счастливые времена, которые они провели вместе. Музыкальный звук его смеха, то, как он улыбался, озаряли ее день. Эти воспоминания были ее сокровищем, она готова была терпеть любую боль, чтобы защитить их. — Это не значит, что тебе нужно знать все! — тихо пробормотал Флауи эти слова себе под нос и покачал головой. Ториэль была уверена, что он не собирался говорить это вслух, но она сузила глаза и все равно ухватилась за открывшуюся возможность. — Значит, ты признаешь это! — Ториэль прищурилась и резко погрозила пальцем гостю, выдвигая обвинение, — Ты что-то знаешь о моем сыне! — Что, нет, не знаю! — воскликнул Флауи, когда его глаза расширились в панике, — Я этого не говорил! *Это смешно, просто скажи ей! — Ты немедленно прекратишь мне лгать, Флауи! — ее строгий жесткий тон ясно дал понять, что она не примет никаких возражений, когда она уверенно шагнула вперед и пристально посмотрела на растение. Она понимала, что ведет себя слишком агрессивно, но ей надоело ходить вокруг да около. — Ты расскажешь мне, как вы связаны, прямо сейчас! — ЗАТКНИСЬ! — Флауи широко раскрыл рот и, вытягивая слова, выкрикивал их во всю глотку: — ЗАТКНИСЬ, ЗАТКНИСЬ, ПРОСТО, ПРОСТО ЗАТКНИСЬ! Цветок глубоко вздымался и опускался, замолчав, все его тело заметно дрожало. Ториэль застыла на месте, глядя на жалкое создание с растущим чувством вины. На этот раз она действительно задела его слишком сильно. — Ты хоть представляешь… как это тяжело для меня? — Флауи задал вопрос тихо, почти шепотом, когда его взгляд опустился вниз. — Я… я прошу прощения, что? — тихо спросила Ториэль, смущенно нахмурив брови. — Видеть тебя! — Флауи выплюнул слова в сердитом шипении, посмотрев на Ториэль, — Я должен видеть тебя каждый день и помнить, что я сделал! Но ты не видишь меня, ты смотришь сквозь меня, и это нечестно! — Казалось, что по мере того, как он продолжал, у него кончались силы, и он замирал. В конце концов, он как будто разговаривал сам с собой. Ториэль открыла рот, чтобы заговорить, но тут же закрыла его, поняв, что не знает, что сказать. Она не знала, что этот бедняжка пытается ей сказать! Что бы это ни было на самом деле, там явно было много боли. Она действительно хотела знать, как Флауи связан с ее сыном, но начинала думать, что поступила неправильно. — Я… Я сожалею, — Ториэль не была уверена, что это правильно. Может быть, ее дочь и знала бы, как утешить Флауи, но она — нет, и более того, она понимала, как глупо было думать, что она может ворваться и потребовать ответов от кого-то, кого она даже едва знала. — Просто, просто уходи. — его слова были едва слышны, когда он медленно отвернулся от Ториэль и уставился в небо через окно. — Я хочу побыть один. — Ты уверен, что не хочешь… — ПРОСТО УХОДИ! — отрезал Флауи, не поворачиваясь, не дав Ториэль закончить предложение. *Азриэль, мы с тобой еще поговорим! Вздохнув, Ториэль повернулась, чтобы уйти. Она больше ничего не вытянет из Флауи, и, вероятно, не вытянет еще какое-то время, даже если ее дочь согласится допросить его. Сделав шаг, Ториэль посмотрела на скомканный листок бумаги на полу, который Флауи раскрашивал раньше. Почти повинуясь импульсу, она молча наклонилась и схватила его, прежде чем ее гость успел увидеть, что она делает. Она чувствовала себя ужасно, забирая его после всего, что уже сделала, но он явно не хотел, чтобы она это видела. Это было немного притянуто, но вполне возможно, что то, что он нарисовал, могло дать ей ключ к его прошлому. Мгновение спустя дверь за ней со щелчком захлопнулась. Ториэль глубоко вздохнула и устало прислонилась к стене. Вся эта ситуация оказалась для нее более утомительной, чем она ожидала. Более того, в ближайшее время она больше не сможет учиться. В этом она была уверена. После долгого молчания Ториэль опустила взгляд на скомканный листок бумаги и начала медленно разворачивать его, разглаживая многочисленные складки. Сначала она не поняла, что было нарисовано на бумаге. Это было похоже на любой детский рисунок, который она когда-либо видела. Формы были примитивными и беспорядочными, яркие цвета были разбросаны повсюду, почти не обращая внимания на линии. Несмотря на то, как грубо были нарисованы фигуры, она узнала их очертания, и ее сердце упало. Мокрые дорожки образовались под ее глазами, когда слезы усеяли бумагу, размывая изображение. Она узнала в этом простом доме грубое подобие своего собственного. Она узнала в двух высоких белых фигурах в фиолетовом Асгора и себя. Между ними стояли две фигуры поменьше. Одна была нарисована в жёлтых, пурпурных и розовых цветах, другая была белой с желтыми и зелёными полосками. Она уставилась на изображение, отчаянно ища какой-нибудь другой смысл, но когда не смогла его найти, ей стало трудно дышать. Бумага показалась ей такой тяжелой, что ее рука задрожала от усилия удержать ее. И все же она не могла отвести глаз от образа Фриск и Азриэля, стоящих рука об руку. Ее колени подогнулись, когда маленькие зазубренные осколки эмоций открыли раны внутри нее, которые уже давно были закрыты. — Каким образом? Нет, что это такое? — Ториэль тихо выдохнула слова между всхлипываниями, медленно сползая по стене и опускаясь на пол. Сама того не желая, она выпустила листок из рук и смотрела, как он мягко падает на землю. Даже с пола она видела рисунок семьи, которая могла бы быть ее, а с рисунка все смотрели на нее с неровными улыбками. В конце концов, это было уже слишком для нее, и она закрыла лицо руками. — Простите, я… я не знаю! — Ториэль тихо выплакала эти слова, отказавшись от своей формальной манеры говорить, пытаясь понять смысл происходящего. — Я… я просто не могу понять!