Убеди меня

После той ночи мне стало как-то не по себе. Я стала замечать косые взгляды на себе, и неоднозначные шепотки. Я не привыкла к такому повышенному вниманию, особенно если оно появляется благодаря танцам на столе, к чему я тем более не привыкла. В общем, теперь я добыла себе славу «распутной монахини», а не скромной новенькой. На седьмой день после вечеринки, ко мне подошла девушка, которую Фрейя описала мне как гнусную барышню. И угадайте, кто она? Правильно, черлидерша. В каждой школе есть черлидеры, и вот она — местный стереотип. Прекрасные блестящие белокурые локоны, идеальный макияж, фигура, одежда. И все это великолепие направлялось прямо ко мне, пока я стояла в очереди за едой. Фрейи не было рядом со мной, потому что она отправилась к стоматологу, а с Питером и Ди мне сидеть не очень хотелось. Все-таки, я больше общалась именно с Фрейей, а с ними даже не знала о чем поговорить. — Привет. Ты Мия, правда? Меня зовут Фэй, — представилась черлидерша, ослепительно улыбаясь. — Я просто хотела пригласить тебя за наш столик, кажется, твоей подруги сегодня нет. Она не переставала искриться своей напомаженной пластиковой улыбкой и смотрела мне в глаза. Я рассмотрела варианты. С одной стороны, неплохо побывать в высших кругах. Признайтесь, кому не хочется стать чуть-чуть популярнее? Но, это как раз то, о чем говорила Фрейя. Пока на меня никто не обращает внимания, я с тихошами, но как только кто-то поманит пальцем — вот я уже вылетаю из «родительского гнезда». Но, Фрейи сегодня нет, поэтому я ответила, улыбаясь в ответ: — Хорошо, спасибо за приглашение. Фэй стала улыбаться еще шире, и мне показалось, что сейчас она покажет мне свои зубы мудрости, если будет продолжать в том же духе. Она осталась ждать со мной моей очереди. — Я видела тебя на вечеринке Марты, это было впечатляюще. Я сделала вид, что очень занята прочтением меню, и невнятно ответила: — Что именно? В последнее время я слышала подобные фразы поразительно часто, и, кажется, в этом был замешан не только танец на столе. Я сделала еще кое-что немыслимое для другой девушки. Я танцевала с Адамом Прескоттом. Когда мы возвращались домой с той вечеринки, Фрейя заплетающимся языком пыталась объяснить мне, что Адам не танцует с девушками медленные танцы. Он их трахает. В прямом и переносном смысле. Сначала на танцполе, среди толпы потных тел, не держа руки при себе, а потом где-нибудь в укромном уголке дома. И прежде никто ему не отказывал. Потому что он был идеальным. Я уже почти забыла о том, что он тогда сказал мне. Мы не обращали внимания друг на друга с той вечеринки, и я остановилась на варианте, что он просто выпил много и решил немного поиграть с серой мышкой. Подошла моя очередь, и Фэй не успела ответить мне. Я взяла несколько кусочков пиццы и колу, специально чтобы немного позлить травоядных черлидерш. Я отправилась с ней за их столик, и практически физически ощущала на своей спине все эти взгляды — удивленные, завистливые, неодобрительные. У каждой из сидящих за столом была улыбка, идентичная улыбке Фэй. Идеальная, но такая пластмассовая. Они практически хором поздоровались со мной, и мне пришлось пожалеть о том, что я согласилась с ними сидеть. — Я как раз спрашивала у Мии о той вечеринке, — заговорщицким голосом провозгласила Фэй, но этот разговор снова перебили. Все как одна, они повернулись ко входу в столовую, и я увидела Адама Прескотта, шагающего так, будто эта школа ему принадлежала, что, в принципе, так и было. Он окинул столовую высокомерным взглядом, и — о боже — остановил взгляд на мне. Он почти остановился, увидев меня за столиком черлидеров. Проходя мимо, он изогнул бровь, будто удивляясь тому, как я оказалась среди такого окружения (честно говоря, я сама удивлялась), и отправился дальше, к столику футболистов по соседству. Каждая из девушек проводила его восхищенным взглядом, а потом обернулась ко мне. — Ну, — нетерпеливо спросила одна из них, сидящая напротив. Кажется, ее звали Нэнси и у нас была общая история, — как это было? Танцы на столах? Можно подумать, она никогда этого не делала. — Что было? — Ну… с Адамом… Я все еще не понимала, куда она клонит. — Мы просто топтались на месте под музыку, — неловко произнесла я, начиная чувствовать себя дурой, не понимая ее вопроса. — Да нет же, — нетерпеливо выкрикнула другая девушка, имени которой я не знала. — Ну, знаешь… секс? Я едва удержалась, чтобы не раскрыть рот. Черт, они все думали, что я с ним переспала? Или нет, что он трахнул меня где-то за домом, а я была только рада этому. Тупые курицы, чего еще можно ожидать от черлидеров? — У нас ничего не было, — сказала я резко и громко, специально, чтобы услышала вся столовая, хотя сделала вид, что обращаюсь только к своему столику. — Просто танец. И, в любом случае, это не ваше дело. Я почувствовала, как ярость закипает внутри меня. Я быстро встала и взяла свою сумку, оставляя поднос с едой нетронутым. — Если вы — шлюхи, и готовы броситься в постель к любому, кто подвернется под руку — не стоит судить по себе всех, — все еще громко и отчетливо произнесла я, на этот раз уже с долей слепой ярости, и пронеслась мимо них, оставляя в полном недоумении. По столовой прошлись удивленные шепотки и поодинокий смех, но я почти не обращала на них внимания, вылетая за дверь так быстро, как только могла, не переходя на бег. Почему-то на глазах выступили слезы. Господи, мне было так обидно, что ноги не хотели идти. Я была зла на себя, на Марту, устроившую вечеринку, на чертового Адама со своими танцами и дурацкими ничего не значащими обещаниями. Не так я хотела, чтобы меня запомнили в старшей школе. Я хотела быть талантливой веселой девушкой, а не грубой закомплексованной дурой, оскорбляющей черлидеров. И хуже всего было то, что Адам видел все это. Конечно, ему бы все равно рассказали, но он видел, как сильно я опозорилась, привлекая к себе столько внимания. Я могла бы просто посмеяться и отнекиваться, а не устраивать сцену? Ну почему я такая вспыльчивая? А потом до меня дошло еще кое-что. Адам. Это он мог сказать, что между нами что-то было. Чертов ублюдок, да он использовал меня! Я чувствовала, что в руках у меня не хватает острого предмета, чтобы я смогла избить им мистера Прескотта, а потом изрезать на мелкие кусочки свой блокнот с его портретами. Выкинуть его из своей головы, своей жизни, своего… сердца, черт с ним. Только чтобы не чувствовать себя такой использованной, такой уязвленной, такой беззащитной. Он заставил меня почувствовать себя особенной, а на самом деле я была просто очередной дурочкой, нужной лишь для его глупых игр. Я не смогла заставить себя пойти на остальные уроки. Я пошла домой пешком, растирая соленые слезы по лицу и умоляя их остановиться. С каждым новым шагом я воздвигала стену между собой и какими-то чувствами, а особенно, доверием. Доверять людям — опасно. Я не была расстроена, потому что опозорилась при всей школе, нет, мое сердце было разбито, потому что всего лишь один человек не оправдал доверия. Когда я пришла домой, слезы уже почти высохли, и я надеялась, что тушь не слишком размазалась, но все-таки постаралась как можно быстрее прошмыгнуть к себе в комнату, чтобы избежать встречи с мамой. — Милая! Ты очень рано сегодня, что-то случилось? Я была уже на втором этаже, когда услышала ее голос и хрипло прокричала в ответ: — Преподаватель заболел, мам, все нормально. Она больше ничего не спрашивала, поэтому я благополучно закрылась в ванной и привела себя в порядок, стараясь не заплакать снова. Но, стена помогала. Я настолько сильно убедила себя в том, что я сильная, что даже поверила сама. Я улыбалась за обедом, и не отвечала на телефонные звонки Фрейи, потому что она начнет расспрашивать о сегодняшнем дне, а я еще не была готова ответить. Мне очень повезло, что впереди выходные, а поэтому у меня будет целых два дня, чтобы с собой справиться. Но за ужином мама сказала, что Прескотты пригласили нас к себе на воскресный ужин, и, кажется, в моей стене появилась большая прореха. Я ложилась спать, очень стараясь держаться подальше от ножниц и ящика с рисунками, чтобы не исполнить свой предыдущий план. Мне отчаянно хотелось причинить такую же боль хотя бы нарисованному Адаму, но я понимала, что это потрясающий рисунок и портить его просто жаль. И вот, когда мои нервы уже были на пределе и я рванула за ножницами, я услышала стук в окно. Знаете, стук в окно в фильмах — это всегда что-то такое романтичное, воздушное, милое, розовое и пушистое. Разве не прекрасно, когда парень залезает к девушке в окно, и они до утра просто лежат в постели, обнимаясь и любуясь друга другом. Но в жизни это совсем по-другому, потому что это жизнь. Здесь не бывает ничего розового и пушистого. Здесь бывают маньяки, педофилы и хищные звери. Не знаю, что из этого лучше. Поэтому я схватила ножницы и медленно подошла к окну, слушая стук своего сердца. Дрожащими пальцами я отодвинула занавеску и… Вот черт! Лучше уж маньяк. Адам Прескотт сидел на ветке огромного дуба, растущего у меня на заднем дворе. Он вопросительно взглянул на ножницы в моей правой руке, но я не спрятала их. — Уходи, — сказала я тихо и задвинула занавеску. Слезы подступали к глазам. Боже, зачем он пришел? Снова издеваться надо мной? Стук опять повторился, но я не отреагировала, лишь легла на кровать, все еще сжимая ножницы в руках. Он постучал еще раз. И еще. Я спрятала голову под подушку, молясь всем богам, чтобы ему не было этого видно. Потом я услышала громкий стук кулака по стеклу, так, что все окно задрожало. Что он творит? Этот психопат хочет разбить мне окно! Мама прибежала через несколько секунд, не смотря на то, что они с папой спали в комнате в другом конце дома. Я в это время уже стояла у окна, чтобы проклясть этого идиота на чем свет стоит. — Дорогая, ты в порядке? Что это было? Какое-то время я неподвижно стояла, пытаясь решить, рассказывать ей об Адаме, или нет, но потом вспомнила, как ей нравится семья Прескоттов и в частности миссис Прескотт. Я не любила расстраивать маму, даже не смотря на то, что иногда она бывает порядком странной. — Все нормально, просто ветка, — ответила я, смеясь как всегда, когда она слишком печется обо мне. Мама сонно улыбнулась, что-то пробормотала и отправилась назад в свою комнату. Я дождалась, пока стихнут шаги, а потом отодвинула занавеску и сурово посмотрела на Адама, который теперь выглядел очень серьезным. — Открой окно, или я его разобью, — услышала я его через стекло. Он не очень устойчиво сидел на хрупкой ветке всего в полуметре от моего подоконника. Если свалится, это будет полностью моя вина. Идиот, идиот, идиот! Почему это вообще меня волнует? Пусть хоть шею себе свернет, я и глазом не моргну. Но все же, что-то заставило меня открыть окно. Я убедила себя, что это лишь потому, что я была уверена, что он обязательно его разобьет. Он ловко запрыгнул ко мне в комнату, и сердце у меня подпрыгнуло до самого горла, когда на мгновение мне показалось, что он полетит прямо вниз на твердую землю. — Чего тебе нужно? — холодно спросила я, отступая на несколько шагов. Он принес в мою комнату прохладу и запах свежести, что не очень помогало трезво мыслить. — Я хотел узнать что это было. Сегодня, за ланчем. Кажется, ты расстроилась. Он сказал это с таким видом, будто ему было не наплевать. Будто он не гордился своей выходкой, будто действительно хотел спросить, что случилось, а не позлорадствовать. Мне захотелось дать ему пощечину, и я не сделала этого только потому, что не захотела сокращать расстояние между нами. — Что это было? Эти шлюхи подумали, что я трахалась с тобой в тех кустах, идиот! И почему же они так подумали… Ах, да, знаю! Ты же всем рассказал! — язвительно сказала, я, стараясь не повышать голос слишком сильно, чтобы снова не прибежала мама. Мне повезло, что в этом доме толстые стены. Борись со слезами, Мия. Не смей при нем рыдать. На несколько секунд у меня сложилось впечатление, что я и вправду только что дала ему пощечину. У него было такое выражение лица, словно он искренне не понимал в чем дело и считал это какой-то шуткой, но потом на его лице отразилось понимание. — Ты… ты правда думаешь, что я бы так поступил? — мягко сказал он, делая шаг ко мне. Я отступила на два шага. — Да. Я очень старалась не верить всему, что о тебе говорят, но… Он перебил меня, все еще подходя ближе. Я уже упиралась спиной в стену. — Разве это не я снял тебя с того стола, чтобы сберечь твою честь? — он слегка улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Они были печальными, словно это не он ранил меня, а я его. Глубоко и в сердце. — Чтобы притвориться, что у нас с тобой что-то было. Мне же все равно не поверят, правда? Потому что никто тебе не отказывает, и… Он снова перебил меня, останавливаясь всего в шаге от меня. — Если бы я хотел, Мия, ты бы уже лежала в этой постели и кричала мое имя. Он сказал это таким тоном, что по моей коже пробежались мурашки. Словно я уже лежала в этой постели. Боже, какой же эффект он производил на меня. Мне безумно хотелось простить ему все, забыть о сегодняшнем дне и дальше позволять ему кружить мне голову своими странными намеками, маленькими знаками внимания, этими интимными взглядами. — Зачем мне делать это? — спросил он, преодолевая расстояние между нами. Я уже почти обмякла, опираясь на ту стену и теперь, когда нас разделяли всего четырнадцать дюймов, я не думала, что смогу устоять на ногах. — Не знаю, — выдохнула я. Он продолжал говорить тихо, почти шепотом, но для меня его голос становился единственным источником жизни. — Я переспал с каждой из них, если быть честным. Если не веришь, — он озорно усмехнулся, — у Фэй на заднице большая бородавка. Не смотря на нелепость ситуации, я нервно рассмеялась. Боже, как мне хотелось ему поверить. — Я не хочу просто переспать с тобой и бросить, Мия, — он долго смотрел мне в глаза, а я таяла под его взглядом, и смотрела в ответ, почти слыша, как рушится моя стена недоверия. — Но почему я? — слабо спросила я. — Я не знаю. Разве нужна причина? Иногда я и вправду задаюсь вопросом — почему ты? Почему я не хочу никого другого так, как тебя? И почему я хочу сделать все правильно только с тобой? Я не знаю, Мия, но обещаю, что выясню это. Но ты должна верить мне, когда я говорю, что ты по-настоящему нравишься мне. Первая девушка, которая не бросилась мне на шею. Он оперся руками о стену по обе стороны моей головы, и теперь его взгляд пополз вниз, к моим губам. — Сначала ты была просто призом. Трофей. Красивая, гордая, недоступная. Я хотел добиться тебя, потому что это было сложно. Но потом, я понял, что хочу не только твое тело. Я хочу тебя, целиком. Я хочу слышать, как ты называешь меня идиотом и придурком каждый день, но не могу понять почему. Я умирала со скоростью пять раз в секунду. Почему он так говорит? Он хочет разбить мне сердце. Он уже разбивает его. Я так хотела поцеловать его, но что-то держало меня на месте. Он смотрел на меня еще несколько секунд, даже не ожидая ответа, но потом вдруг опустил голову и быстро отошел обратно к окну. — Я вряд ли заслуживаю тебя, Мия, — он обернулся и грустно улыбнулся мне. — Но я буду стараться. Ты узнаешь меня настоящего. Потом он просто перемахнул с моего подоконника обратно на ветку и исчез в темноте. Я бросилась к окну, испугавшись, что он упал, но он спокойно натягивал капюшон на голову и быстро шагал по дороге. Я почувствовала, как краснеют щеки и в груди поднимается что-то необъятное и необъяснимое. Кажется, что оно не поместится во мне и вот-вот я разорвусь на тысячу осколков. Он ведь даже не спросил, верю ли я ему. Но уже даже не было нужды. Я принадлежу ему. Я так сильно вляпалась. Просто по уши. И каждое слово, сказанное им, теперь звенело отголоском в моей душе. Он хочет меня. Не просто хочет мое тело. Он хочет меня, такую, какая я есть. Он забрался ко мне в окно, чтобы спросить что со мной. Господи, мы ведь даже говорили не больше пяти раз! Но все равно это были самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышала. И все же я до сих пор не понимала, как могу быть особенной для него. Я упала на кровать, все еще не понимая как себя чувствовать, и не могла уснуть до самого рассвета, пока глупое, сентиментальное счастье разрывало мне грудную клетку изнутри.