Безумие

— Нет, я, конечно, понимаю, что у нас целых три дня подготовки, но неужели она правда думает, что этого достаточно? — эмоционально высказывается Беверли, накручивая на вилку длинные спагетти, — Главное, вам тест отменили, а нам поставили, так еще и первым уроком! Как можно писать тест первым уроком? По-моему, это чистой воды издевательство над детьми. — Ребенок, тебе через месяц восемнадцать, — усмехается Бен, взглянув на рядом сидящую рыжеволосую девушку. Он постоянно посматривал на нее, иногда открыто не сводил взгляд долгое время, минуты две или три, но она просто это не замечала. Или же делала вид, что не замечает, — Думаешь, это допустимо взять во внимание? — Бев, очевидно, что ты все равно ничего не будешь учить, — вмешивается Майк, упираясь локтями в стол, — Даже если тебе дадут неделю, две, три… ты в любом случае спишешь у Глории. Это же самый простой выход из ситуации. — Хочешь жить — умей вертеться, — улыбается Марш своей лучезарной улыбкой, наконец отправляя долгожданные горячие спагетти в рот, — Вы слишком старой закалки, ребят. Единственный, кто меня понимает — это Ричи. Учеба, тем более здесь, не даст ничего хорошего, правда, Рич? — устремляет взгляд на кудрявого, в надежде получить поддержку хотя бы от него. Но Ричи не слышал. Все вокруг стало будто стеклянным, не значащим ничего на свете, когда в столовой появился Эдди. Тозиер увидел его сразу, всколыхнулся и сжал руки под столом, понимая, что он сотворил вчерашним вечером. Эгоистичная бездейственность, врожденная трусливость привели к тому, что сейчас Каспбрак буквально еле передвигался, однако всеми силами старался этого не показывать. Глаза бегали туда-сюда, выражая зашуганность, страх, панику и волнение о том, что кто-то сможет догадаться о его плачевном состоянии. Видно, что расспросов ему не хотелось, судя по тому, как поспешно, сквозь боль он шагал в сторону столика в углу столовой. Конечно, внимание некоторых учеников сразу обратилось на Эдварда, в том числе и Ричи, который чувствовал себя до безумия виноватым. Сбежал, как полнейший трус, боясь за сохранность собственной шкуры, и даже сейчас сидит за столом под разговоры друзей, не смея пошевелить даже пальцем. Парень сглотнул, хотел вот-вот подорваться, слететь со своего места, но ровно до тех пор, пока не заметил Билла, зашедшего в большой зал прямо за Эдди. Он делал размеренные шаги, засунув руки в карманы штанов, пристально следил за тем, чтобы Каспбрак не сделал ничего лишнего, и именно это заставило Ричи остановиться. Снова страх, снова боязнь за себя, необъяснимое желание скрыться в месте, где никого нет. Где никто не найдет. Эдди выглядел действительно жутко. Кажется, он пытался замаскировать свой потрепанный внешний вид, привычно уложив волосы по бокам, надев наичистейшую одежду и водолазку с горлом и длинным рукавом под серую жилетку. Но царапины на щеках, под подбородком, синяк на скуле и возле носа дали знать о явной опасности. И по идее, Тозиеру должно быть абсолютно все равно на парня, который всеми силами вытесняет его, принижает и кладет под свою власть, однако необъяснимые чувства все равно мешали нормально дышать, плотно сжимая легкие, сердце и остальные органы. — Эй, Рич, ты вообще слышишь меня? — Беверли щелкает пальцами прямо перед лицом парня, на что тот мгновенно реагирует и наконец обращает внимание на ребят, которые с непониманием глядели на растерянного друга, — Что с тобой? — Все нормально, — непривычно тихо отвечает кудрявый, потирая переносицу большим и указательным пальцем, — Просто задумался. Рыжеволосая жмет плечами, но отмечает, что в ближайшее время парня лучше не трогать. Он действительно выглядел потерянным, взволнованным, будто находился не в этом мире, не на этой планете. Словно летал в мыслях, пытаясь зацепиться за одну, самую важную, которая приведет его к отгадке. К отгадке того, что происходит с Эдди, что с ним делает его окружение. Ричи снова даже не притронулся к своей порции спагетти, аргументируя это тем, что просто плотно позавтракал. На самом деле, даже кусочек еды не лез в горло, что уж там говорить о целой порции, которую ребята уплетали за обе щеки, восхищенно комментируя отменный вкус. — Сегодня зачет по физкультуре, — напоминает Хэнлон, исподлобья взглянув на Тозиера, — Ты готов? — Ага, — кивает, параллельно с этим как можно более незаметно отыскивая взглядом Каспбрака. Однако, он растворяется в толпе, и Ричи больше не видит даже его макушки, мелькавшую среди голов учеников, — Вроде бы. — Прыжки в длину? — вливается Марш, заинтересованно приподняв брови. — Да. Терпеть их не могу. — Да ладно, люди с таким высоким ростом, как у тебя, должны прыгать не меньше двух метров. — Рост ни на что не влияет. Мой максимум — метр пятьдесят, серьезно. Девушка прыскает от смеха вместе с Майком и Беном, но Тозиер не обижается, даже не обращает на это внимание. Отчасти оттого, что все мысли были сфокусированы на совсем другом, хотя парень и не хотел этого признавать. Каспбрак сам въедался в мозг, заставлял волноваться и переживать, нервно потирая влажные руки под столом. Ужасное чувство, когда не можешь полноценно расслабиться и влиться в разговор, смеясь и вкидывая глупые шутки. Тозиер ощущал, что его словно подменили, подставили кого-то другого, внушили принимать все слишком близко к сердцу. И ему это не нравилось. Не нравилось, что отсечь мысли об Эдди не получалось. *** Настроение Ричи немного улучшилось сразу же после урока физкультуры, когда вместо предполагаемых ста пятидесяти метров, он прыгнул практически два, даже с первого раза. Он настолько боялся опозориться перед одноклассниками, что неожиданно превзошел сам себя, выложившись в полную силу. Они много бегали по влажной траве, кидали баскетбольный мяч в кольцо, отжимались и растягивались. Несмотря на прохладную погоду, Ричард все-таки успел вспотеть, да так, что футболку едва ли не выжимать можно было. Короткие волосинки прилипли ко лбу, а отдышаться было практически невозможно. Может быть, кудрявый бы и смог забыть о Каспбраке хотя бы на час, с головой окунуться в спорт и упражнения, но ничего не получалось. Он часто отвлекался на шатена, маячившего прямо у него перед глазами в надоедливых красных шортах с белой полоской и желтой футболке. Белые гольфы не до конца скрывали ссадины на его ногах — многие залеплены пластырями, обмотаны бинтами, но это не было особо заметно. Кажется, только Тозиер заострил на этом внимание, не мог оторваться от потерянного одноклассника. Он слонялся туда-сюда, практически совсем не активничал, еле сдал норматив, ссылаясь на плохое самочувствие. Периодически Ричи даже ловил его мимолетные взгляды на себе, но сразу же смотрел в другую сторону, чувствуя себя последним мудаком, не думающим о чувствах других. С другой стороны, почему он должен думать о чувствах Эдди, если последний ведет себя максимально эгоистично к окружающим? Унижает, заставляет плясать под свою дудку, не беспокоясь о том, насколько сильно ломается личность. Но волнение в душе Ричарда просыпалось невольно, подсознательно, бесконтрольно. После урока парень задерживается на поле для переговоров с тренером по регби, чтобы договориться об индивидуальных тренировках. Ричи немного отставал от остальных ребят, потому что только-только начал осваивать этот вид спорта. Он все еще не до конца разбирался в правилах, в техниках и вообще в своей позиции и роли, так что позаниматься отдельно от всех казалось хорошей идеей. Тренер казался ему хорошим человеком, наверное потому, что был не намного старше. Мистеру Смиту было около двадцати пяти лет, он безумно любил свою работу и был в восторге от регби. Всегда любил пошутить, подколоть, но в то же время не перегибал палку, оставаясь в меру строгим и требовательным преподавателем на постоянной основе. За это Ричард и любил его, пожалуй, единственного из всех учителей и работников пансиона. Наконец, спустя минут двадцать или даже тридцать, кудрявый в слегка приподнятом настроении возвращался в раздевалку, наслаждаясь мыслями о том, что сможет переодеться в одиночку. Наверняка, все одноклассники уже давно ушли, сменив одежду максимум за пять минут, так что Ричард особо не спешил, размеренно перебирая ногами и шаркая носками бордовых кроссовок по влажной траве. Тучи снова собирались на небе, создавали нагнетающий мрак, и парень глядел в серое небо, тяжело вздыхая и упиваясь воспоминаниями о вечно солнечной Болгарии и песчаном пляже в Бургасе. Зайдя в раздевалку, Тозиер первым делом стянул мокрую футболку и кинул ее на длинную оранжевую скамейку около шкафчиков для одежды. Тело сразу задышало, стало чуть прохладнее и приятнее, и Ричи был просто благодарен всем богам на свете, что остался один, будучи потным и уставшим. Благо, следующий урок — обществознание — должен быть последним, поэтому и до душа было недалеко. Кудрявый проходит к своему пронумерованному шкафчику и открывает его, глядя на одежду, висящую на маленьком крючке. Он решил слишком не спешить, поэтому, не думая ни о чем постороннем, стал медленно развязывать шнурки на шортах, наслаждаясь полнейшей тишиной и уединением с самим собой. Стоило Ричи наконец-то отвлечься от тяготящих мыслей об Эдди, как входная дверь скрипнула, оповещая о появлении кого-то постороннего в раздевалке. Сначала парень подумал о сквозняке из-за разыгравшегося ветра на улице, однако все равно решил проверить, плавно повернув голову в сторону выхода. Испуганный взгляд Каспбрака сразу врезался в глаза Тозиера, из-за чего тот чуть ли не потерял дар речи. Рот слегка приоткрылся от удивления, от такого неожиданного появления Эдди в не самый подходящий момент, а брови слегка сдвинулись к переносице из-за негодования. Тишина вновь повисла между ними, ком в горле парня мешал сказать хоть что-то, издать хоть малейший, пусть даже еле слышимый звук. Шатен стоял как вкопанный, напряжение в его теле прослеживалось слишком отчетливо, и Ричи даже не сомневался в том, что Эдди обо всем догадался. Он помнил о том, что Эдди постоянно переодевается отдельно от всех, чтобы никто не приставал с лишними вопросами, и сейчас это подтвердилось уже точно. Все одноклассники давно ушли с раздевалки, забрав все вещи и оставив только раскрытые шкафчики, но, наверняка, он даже не догадывался о задержке Тозиера на поле из-за разговора с тренером. — Стой, — внезапно выговаривает парень, когда Каспбрак разворачивается, желая как можно быстрее уйти отсюда и больше не возвращаться. Он срывается с места и хватает его за запястье, чем вызывает негодующее шипение, возмущенный возглас и попытки вырвать руку из чужой хватки, — Я не трону тебя. — Ты это делаешь прямо сейчас, — отвечает Эдвард, все не переставая сопротивляться и не оставляя попыток вырваться и быстрее убежать в школу, чтобы слиться с толпой однотипных учеников. Его глаза были полны волнения, даже какой-то паники, а также поблескивали от выступающих слез. В совокупности с ссадинами и царапинами на лице это выглядело жутко, но все равно шевелило хоть что-то в душе Ричи. Снова. Он так беспокоился, переживал о том, что произошло вчерашним поздним вечером, что увидеть так близко Каспбрака оказалось для него настоящей психологической пыткой. — Я тебя отпущу, но пообещай, что никуда не уйдешь, — одними губами произносит кудрявый, пристально глядя в чужие глаза. Совесть буквально разрывала его внутренности, скреблась по ребрам, сжимала сердце в попытках заставить кричать, выть, биться головой о стену, но кроме дрожи в теле ничего не было. Он не хотел срываться, быть слишком эмоциональным, тем более в ситуации с Эдди. Несмотря ни на что, Ричи все еще испытывает неприязнь, ненависть, однако, в то же время и странное желание сделать что-нибудь. Прекратить бездействовать, взять все в свои руки, наконец расставить все точки над i, — Я ничего не сделаю тебе, как бы сильно мне этого не хотелось, слышишь? Эдди молчит. Опускает взгляд в пол, раскрывает тонкие блестящие губы в попытках что-то сказать, но по итогу просто кивает, неуверенно и еле заметно, так, что Тозиер едва ли уловил его движение головой. Кудрявый постепенно ослабляет хватку, все не сводя глаз с шатена, а спустя несколько секунд окончательно отпускает чужую руку. Ощущение нежной и гладкой кожи, кажется, останется на ладонях парня еще надолго, и, на самом деле, его это до безумия пугало. Пугало, что Эдди вызывает в нем дрожь, взволнованность, непонятное смятение — чувства, которые совершенно не вяжутся с внутренней ненавистью. — Что с тобой происходит? — нарушает тишину Тозиер, нервно сжимая, облизывая и покусывая потрескавшиеся губы, — Мне… страшно представлять, что с тобой делают. А еще страшнее осознавать, что я ничего не могу с этим сделать. — Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи. Тем более в твоей, — сглатывает Эдди, медленно, даже как-то боязливо поднимая взгляд на напротив стоящего, — Ненавижу, когда в мою жизнь влезают. — Я не нравлюсь тебе, Эдвард, я знаю, — продолжает парень, стараясь не отвечать колкостью на колкость. Он держит себя в руках, чувствуя, как ладони постепенно вновь начинают потеть, а дыхание учащается в несколько раз, — Ты тоже не вызываешь у меня восторг, но… я ведь единственный, кто действительно беспокоится о твоем состоянии. Мне неизвестны твои внутренние переживания, но, черт, вдруг я смогу помочь тебе? Вдруг я пойму, что ты чувствуешь? — Никто не сможет понять меня, Ричи. Наслаждайся своей жизнью и не копайся в чужом грязном белье, к хорошему это вряд ли приведет, — вновь поджимает губы, еле сдерживаясь от потока горьких слез. Вряд ли Эдди когда-нибудь плакал хоть при ком-нибудь из учеников в силу своего стойкого, властного и непоколебимого характера, вряд ли показывал свою слабость, просил спасения, поддержки, помощи, — Просто знай, что я, видимо, заслужил все это. — Что ты такое говоришь? — повышает голос Ричард, сильнее сдвигая брови к переносице и приближаясь к Каспбраку с явной злостью, перемешавшейся с негодованием и взволнованностью. — Но ты же меня за что-то ненавидишь, Тозиер! — Я ненавижу тебя потому, что ты ненавидишь меня! — уже выкрикивает Ричи, не в силах сдерживать свои эмоции. Он буквально сорвался с крючка, сам был готов дать волю слезам, самым потаенным эмоциям, выражениям, словам. Ему уже было все равно на то, что кто-то может их услышать, отчитать за шум, за ссоры, конфликт — он просто сверлил взглядом Каспбрака, кусал губы, хотел услышать от него хоть какой-то вразумительный ответ без капли желчи, — Разве это непонятно? — Я не ненавижу тебя, — спустя несколько мгновений отвечает Каспбрак, постепенно так же срываясь на более повышенные тона. И Тозиер впервые видит, как Эдвард начинает закипать, раздражаться, выпускать свой пар и свои эмоции. Его щеки раскраснелись, голос задрожал, стал более надломленным и скрипучим, но слез все еще не было видно — только блестящие от влаги медовые глаза, — Ты просто бесишь! Раздражаешь своим присутствием, своими попытками помочь мне, а на деле ты просто трус, Тозиер! — Какого хрена? — Ты начал избегать меня после случая в душе, — тыкает указательным пальцем в грудь парня, злостно глядя на парня снизу вверх, — Испугался, затрусил, просто обмочил штаны, как мелкий пацан, а сейчас пытаешься помочь, будто ничего и не было! Думаешь, я не заметил? — Эдди, послушай… — вставляет кудрявый, но мгновенно оказывается вновь перебитым. — Ты такой же, как и все окружающие. Держись от меня подальше. Ричи вновь останавливает Эдди, когда тот пытается развернуться и выйти, так демонстративно, как делает это всегда, оставив кучу нерешенных вопросов. Он перехватывает запястье шатена, на этот раз отказываясь присягать ему, делать так, как желает этот чертов дьявол. — Неужели хочешь уйти от разговора? Ты пообещал, что останешься.