Безумие

Ричи запутался. Было неожиданно услышать такие слова от человека, который с самого начала был против развития их отношений, против глупостей, которые происходят между ними постоянно. Конечно, он все еще осознавал, что сделал неправильный выбор, что вовремя не подумал головой и теперь жалеет обо всем, что произошло. Он смотрел на Эдди, на растерянного и потерянного Эдди, и не мог поверить тому, что сейчас придется оправдываться, как самый настоящий подлец. — Я не понимаю, Эдс, — всплескивает руками, понимая, что все мысли, все недосказанности сейчас моментально запутаются в один клубок, — Я просто не понимаю тебя, совсем не понимаю. — Что непонятного, Ричи? — было видно, что Каспбрак неимоверно нервничает, переживает, пытается усмирить трясущиеся пальцы, крепко сжимающие край скамейки. Тозиер испытывал неизмеримое желание взять его за руку, обжечь своим теплом, успокоить и внушить умиротворение. Несмотря на это, Ричи сам не мог взять себя в руки, чувствуя, как эмоции захлестывают с каждой секундой все сильнее, накрывая новыми волнами, — Все же так очевидно! Видимо, все не так очевидно, если Ричард совсем не понимает, к чему клонит Эдди и что хочет от него добиться. Безусловно, согласиться пойти на бал с другой девчонкой, когда в мыслях и сердце совершенно другой человек — это безарассудное решение, несправедливое по отношению к обоим. Но с другой стороны, разве это не Каспбрак хотел забыть каждое мгновение, посчитав их необдуманной ошибкой, в то же время отчаянно цепляясь и не желая отпускать? Метания из крайности в крайность заметно утомляли парня, с каждым днем опустошали его душу и выжимали все силы, но отречься от всех чувств, от сердечных переживаний было невозможно. Ему тяжело, до жути тяжело, но нахождение рядом с Эдди словно одновременно и оживляло его душу, и отправляло, заливало черной смолой, не оставляя свету ни шанса пробиться наружу. — Ты сам себя не слышишь, — выпаливает Ричи, поднявшись со скамейки. Он слишком напряжен, слишком взбудоражен и в какой-то степени раздражен, чтобы оставаться на месте. Парень всеми силами старался сдерживаться и не злиться, не повышать голос, не позволять себе больше дозволенного, но, оказалось, это слишком сложно для него, — Эдс, ты противоречишь сам себе. И это не в первый раз! — Противоречу? — возмущается Эдди и моментально поднимается на ноги, сдвигая брови к переносице, — Это не я пошел с Лией на бал после того, как поцеловался с другим! — смотрит так проницательно, так напористо, что по коже кудрявого в ту же секунду пробегается табун леденящих мурашек, — Это не я повел себя, как полнейший эгоист! — Тебе не кажется, что слово эгоист уже потеряло свой смысл? — наконец останавливается напротив шатена, так же хмуря брови и улавливая, как голос стремительно повышается, — Я не понимаю, черт возьми, на что ты обижен? Что тебя так задело? — Ты специально строишь из себя идиота? Хочешь, чтобы мы снова ненавидели друг друга? Считаешь, что я обиженка? — Тозиер улавливает эхо от голоса Каспбрака где-то вдали, но сейчас совсем не обращает на это внимание. Сжав пальцы в кулаки, он поджимает губы, ощущая, как каждое последующее слово ранит все глубже, — Так на это есть причины, Ричи! Я думал, что нравлюсь тебе! — Ты серьезно, Эдс? Ты нравишься мне! Даже больше, чем думаешь! — уже окончательно выкрикивает Ричард, осознавая, что его эмоции практически переливают через край. Он должен учиться держать их под контролем, не позволять им овладеть телом и разумом, однако, почему-то, сколько бы стараний не было приложено — безуспешно. Но в этот раз парень быстро замолкает и более или менее приходит в себя, понимая, что ему требуется еще пару секунд таких эмоций, чтобы дать волю слезам. Сделав медленный выдох через нос и на мгновение прикрыв глаза, он укладывает ладони на чужие плечи, тем самым пытаясь передать некий контроль над собой, — Послушай… я вовсе не хотел сделать тебе больно. Эдс, я поступил, как идиот, ты прав, но... я действительно влюблен в тебя. Давно и очень сильно. Ричи знал, что его голос дрожит вместе со всем телом. Дело было даже не в холоде, не во внезапных порывах ветра, пробирающих до костей. Парнем управлял страх, безрассудство, боязнь перед чем-то неизведанным. Он столько раз репетировал фразу «я влюблен в тебя», что совсем сбился со счету, и уж точно не мог подозревать, что его признание выльется в столь напряженный момент. Стало только страшнее из-за гнетущей тишины. Лишь звуки ветра, покрапывающего дождя и птиц. Эдди молчит. Просто смотрит в самые глаза и молчит, сжав губы в тонкую полоску. Он сглотнул, его кадык трепетно дернулся, а одна из ладоней легла прямо на ладонь кудрявого, покоющуюся на плече. — Я хотел, чтобы ты сказал это, — слегка сжимает пальцы, — Я думал, что это просто… игра. — Я тоже. Мне все еще так кажется, — горько усмехается, опуская глаза куда-то на землю. Он пусто глядит на маленький камень, который именно в этот момент так сильно хотелось пнуть, — Я просто хочу знать, что ты ко мне чувствуешь. Чувства. Как же сложно описать, что он чувствует к этому парню. Кажется, что в этом мире еще не существуют слов, которые способны описать весь спектр эмоций и переживаний где-то внутри, в самой глубине. Гораздо проще было бы показать, доказать, что только с ним Эдди может быть столь нежен и внимателен. Только с ним он может почувствовать себя по-настоящему живым, даже капельку счастливым. — Ты делаешь мою жизнь лучше, — сглатывает комок в горле, но все равно поднимает уголки губ. Он долго смотрит на Тозиера, хочет поймать его взгляд на себе, а когда наконец темно-карие глаза устремляются прямо на него, сердце словно замирает. Каспбрак буквально взлетает выше неба, выше космоса, но все еще находится на земле, — Не думаю, что когда-либо чувствовал… такое. Ричи улыбается. Пробирающий холод уже совсем перестал чувствоваться — его заместило тепло, так резко разлившееся в груди. Руки словно сами потянулись к Эдди, и уже в следующую секунду он заключил паренька в крепкие объятия. Может быть, позже Тозиер поймет, что все – самая большая ошибка в его жизни, из-за которой потом придется неимоверно страдать, однако сейчас он ловит момент, который так долго ждал. И пока не собирается упускать. *** — С Рождеством, — отвечает кудрявый, воодушевленно выглядывая в окно и плотнее прижимая телефонную трубку к уху, — Чувак, это первое Рождество, которое мы проводим так далеко друг от друга. Погода явно не создавала той самой ожидаемой праздничной атмосферы. Без конца льющийся дождь не добавлял приятной суеты, и уж точно не вызывал желания выйти на улицу, чтобы прогуляться перед праздничным обедом, когда должны дать что-то, наверняка, особенное. Может быть, будет снова стандартная картошка с овощами, от которых уже тошнит, а может быть, на столах наконец-то появится ягодный пирог или что-то подобное. Ричи скучал по сладкому в неограниченном количестве, так что обрадовался бы даже миске конфет десятилетней давности. — Надеюсь, что не последнее, — хмыкает Стэнли и тяжело вздыхает. Ричарду даже кажется, что он закатил глаза. — Да ладно, как будто без меня лучше, — неверяще щурит глаза и, усмехнувшись, усаживается на холодный из-за сквозняка подоконник. — Честно? Нет, — спустя несколько секунд отвечает Урис, словно усердно раздумывал над ответом, — Тебя очень не хватает. И особенно будет не хватать сегодня, в Рождество. Конечно, Ричи скучал. Даже очень скучал. Но, на самом деле, если бы прямо сейчас ему предложили вернуться домой уже навсегда, он бы вряд ли согласился. Сейчас, думая о доме, безусловно, появляется тепло и всплывают приятные воспоминания, однако особой тяги обратно нет. Тозиер уверен, что именно из-за Эдди совсем не хочется возвращаться в Болгарию, встречаться с родителями, с одноклассниками, с родственниками и прежними друзьями. Несмотря на упертый и в какой-то степени капризный характер, Ричард смог найти друзей, смог влюбиться и хоть что-то почувствовать, кроме потребности завалиться на очередную тусовку. Отец, отправляя его сюда, надеялся на перевоспитание. И Ричи, оглядываясь на несколько месяцев назад, понимает, что именно это и случилось. Он изменился. Возможно, в какой-то степени даже повзрослел, перестал держать зло на родителей. Поджимая губы, парень глядит на качающиеся верхушки голых деревьев. Он молчит. Чувствует себя маленьким мальчиком, загнанным в угол. — Я почти счастлив здесь, — наконец отвечает кудрявый, — Стэн, правда. Я никогда не чувствовал себя таким... живым. — Видишь, чувства даже у тебя есть, — горько усмехается, — И совсем неважно, какие они. Я рад, что ты смог понять, кто ты есть на самом деле. Ты не представляешь, насколько это важно. — Я ведь совсем не хотел этого, — вздыхает, облокачиваясь головой о холодное стекло окна, — Не хотел чувствовать всего этого. Я же совсем не за этим приехал. — Чувства невозможно контролировать. Тем более такие. — Какие? — Как у тебя к Эдди. Прошу тебя, не наделай глупостей. И не спеши. — Мне казалось, что ты осудишь меня за чувства к Эдди, — нервно закусывает губу, — Мне никогда не нравились парни. Он первый, кто смог вызвать во мне весь спектр эмоций. От ненависти до пылкой влюбленности. — Ты мой лучший друг, Рич. Совсем неважно, в кого ты влюблен, мое отношение никак не поменяется. — Спасибо, чувак, — улыбается на выдохе, потирая переносицу указательным и большим пальцами, — Мне необходимо было услышать это. *** Все будет нормально. Медленно вдыхая и выдыхая, Эдди глядит на себя в зеркало. Он снова застегивает шелковую рубашку, как тогда, когда сзади стоял Билли, пронзая его жутким взглядом. Только сейчас Каспбрак один, в полнейшей тишине и спокойствии. Несмотря на это, сердце все равно бьется, как бешеное, словно намеревается выпрыгнуть из груди. Каждый шорох заставляет Эдди вздрагивать и оборачиваться на плотно закрытую дверь с округленными глазами. Где-то внутри все еще жил страх остаться не наедине с самим собой, а с теми, кто делает ему больно во всех смыслах этого слова. С теми, кто наносит раны не только физические, но и душевные, с каждым разом делая Эдди все слабее и слабее. Остановившись на середине, Эдвард поднимает глаза на зеркало и сильно кусает собственные губы. Чуть отодвинув край рубашки, рассматривает тонкую гладкую кожу на груди и животе, размышляя о том, хотелось бы Ричи прикоснуться к ней или нет. Мысль о том, что он противен кудрявому парню убивала, заставляла сердце сжаться в маленький клубочек до боли, а коленки трястись. Дело не только в синяках по всему телу, но и в глубоких мешках под глазами от недосыпа, в пугающе выпирающих ребрах, в сжеванных губах, в практически голубом цвете кожи. Разве таким Эдди сможет кому-то понравиться? Разве такого парня можно считать привлекательным? Покачав головой, Каспбрак быстро застегивает рубашку до конца, а поверх в спешке натягивает коричневый застиранный свитер. Возможно, стоило выбрать что-то более праздничное, новое, яркое, но Эдди просто не хочет. Праздничного настроения совершенно нет, хочется просто просидеть в комнате всю ночь, закутавшись в одеяло и сомкнув глаза. Наверное, просто проспать главный праздник в году. В какой-то момент, Эдди просто прикрывает глаза и вновь вздыхает, чувствуя, как тишина давит на него тяжелым грузом. Слышен только надоедливый тик настольных часов и звук резких, завывающих порывов ветра. А еще тяжелое, медленное дыхание через рот. Ровно до тех пор, пока до ушей Каспбрака не доносится звук открывающейся двери, столь резкий и неожиданный. Вздрогнув, он в этот же момент оборачивается на дверь и пятится назад, уже жалея о том, что не закрылся на щеколду с самого начала. — Ты чего так пугаешься? — взволнованно спрашивает Ричи, ступая первый шаг на порог, все еще крепко держась за дверную ручку, — Тебя не было в общем зале и… я лишь подумал, что что-то случилось. В следующее же мгновение Эдвард облегченно выдыхает, не подавая испуганного вида. Непринужденно заправив прядь каштановых волос за ухо, он поднимает взгляд на растерянного Тозиера, уже прикрывшего за собой скрипучую дверь. Он действительно выглядел взволованно, будто... беспокоился. Даже пришел в комнату, несмотря на то, что все, видимо, уже собрались для обмена подарками и поздравлениями. — Просто не рассчитал время. Конечно, Эдди соврал. Возможно, это действительно очень заметно, особенно по тому, как он опустил глаза в пол и медленно отошел к аккуратно заправленной кровати, чтобы в сотый раз поправить и так уже идеально лежащий синий плед и подушку. Ричи же, слегка нахмурив брови, наконец отпустил дверную ручку и неуверенно подошел ближе, совсем тихо и едва ли не на носочках, чтобы еще сильнее не напугать и так взбудораженного парнишку. — Эдс, — чуть ли ни шепотом произносит Тозиер, остановивишись прямо за спиной Касбрака, который все еще убирал несуществующие пылинки с пледа, — Ты ведь и не хочешь туда идти, правда? Опустив глаза в пол, Каспбрак все же наконец выпрямляется и нервно сжимает и разжимает пальцы, отчетливо чувствуя чужой взгляд на своем затылке. Эдди ощущает странную связь с Ричи, словно он тот человек, который всего за секунду способен прочитать все мысли, даже не напрягаясь. И Эдвард действительно старался не думать о постороннем, ведь настолько поверил в то, что может произойти что-то поистине нереальное, несуществующее. — Я не вижу смысла, — вполголоса отвечает шатен, слыша, как парень сделал еще один робкий шаг ближе к нему, — Хочу остаться здесь. — Знаю, — еле заметно кивает, хотя понимает, что Эдди попросту не увидит ни одного его жеста, — Я могу сказать, что ты плохо себя чувствуешь. — Нет, — выпаливает Эдди, чуть ли не перебивая Тозиера, а после вновь опускает глаза в пол, обхватывая свои предплечья обеими руками, — Не уходи. Только не уходи. Останься со мной, Ричи, я... просто нуждаюсь в твоих объятиях прямо сейчас. Вздохнув, Ричи все же сокращает оставшееся расстояние, но вместо объятия просто укладывает обе ладони на чужие плечи, поглаживая то чуть выше, то чуть ниже. Медленно и не спеша, даже как-то боязливо, словно одним своим прикосновением способен сделать мучительно больно. — Что мы будем делать дальше? Будем вместе. Станем счастливой парой, которая никогда не ссорится и полностью понимает и поддерживает друг друга, спасает в самых сложных жизненных ситуациях. Станем той парой, у которой рано или поздно наступит то самое долго и счастливо, которая сможет преодолеть все сложности и, казалось бы, самые непостижимые препятствия. — Я не знаю, Эдс. Мы определенно глупцы, раз ввязались в это. «Но я так счастлив быть этим глупцом» — хотел добавить Ричи, но промолчал, сжав губы в тонкую полоску.