Безумие

— Ты испугался, когда я зашел, — внезапно выговаривает Ричи, переводя взгляд с пустого потолка на шатена. Он поворачивает голову и выжидающе смотрит, словно не отстанет, не прекратит сверлить взглядом до тех пор, пока не услышит хоть какую-то реакцию. Уже час Тозиер находится в комнате с Эдди, потому что попросту не смог оставить его одного. Да и не хотел. Даже несмотря на совсем небольшие размеры старой кровати, парень смог прижаться плечом к стене и уместиться рядом с ее владельцем в лежачем и практически расслабленном положении. Сложив руки на груди, кудрявый просто положил одну ногу на другую и стал рассматривать то потолок, то скучные узоры на стенах, которые получалось уловить глазами. Медленное дыхание Эдди слышалось слишком отчетливо в такой тишине, а полумрак создавал все более напряженную атмосферу. Ричи нервно сглатывал и чувствовал, как потеют руки и как сильно колотится сердце, и, казалось, что причины на это совсем не должно быть. Только Каспбрак, лежащий так близко, совсем впритык прижимаясь своим плечом к плечу Ричи. Последний же, взяв всю волю в кулак, все же смог повернуться на бок, чтобы наконец-то взглянуть на Эдварда даже сквозь приглушенный свет. — Эдс, я просто хочу знать, кого ты так боишься, — аккуратно проговаривает парень, на подкорке сознания понимая, как же сильно рискует, поднимая очевидно самую больную тему, — Ты ведь не можешь всегда держать это в себе. Реакция Эдди не заставила долго ждать. Нервно сглотнув комок в горле, он неосознанно сжал край своей кофты и на пару секунд опустил веки, будто успокаивая себя из-за всех сил. Именно в этот момент Ричард мгновенно пожалел о том, что позволил себе сказать. Он прикусил губу и уже хотел взять Эдди за руку, продвинуться еще ближе, чтобы внушить хоть какое-то спокойствие, чтобы доказать, что он совсем ничего не должен рассказывать. Это просто любопытство… Просто то, во что он никогда не должен вмешиваться. Ведь когда-то вмешавшись и включив в себе режим спасателя, Ричи едва ли не потерял все свои шансы. А теперь он просто хочет быть рядом, хочет чувствовать Эдди и знать, что может коснуться его, обнять и прошептать на ухо что-то хорошее, умиротворяющее. Уже в следующее мгновение Каспбрак так же поворачивается на бок, теперь уже быстро нащупывая руку Тозиера и сжимая ее своими горячими пальцами. Он смотрит прямо в глаза, тоже кусает истерзанные губы и глубоко дышит. Ричи замечает, как его грудь высоко вздымается и опускается, словно из-за нехватки воздуха. — Ричи, пожалуйста, — едва ли не шепчет шатен, сжимая чужую ладонь крепче, — Я просто хочу побыть рядом с тобой… не вспоминая этого дерьма. Только так я чувствую себя в безопасности. — Прости, — смотрит на руки, вцепившиеся друг в друга, а после поднимает взгляд обратно на оленьи мальчишечьи глаза, — Мне кажется, я порчу тебе весь праздник. — Это лучший исход, — еле заметно улыбается Эдвард, взглянув на Ричи из-под ресниц, — Без тебя было бы хуже. Намного. И пусть никакой волшебной атмосферы Рождества совершенно не было, но даже при таких обстоятельствах Ричи чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Когда Эдди держит его за руку, все остальное словно уходит на второй план, становится неважным и второстепенным. Он действительно позабыл обо всем на свете, о всех проблемах и нерешенных вопросах, просто потому что мгновенно и надолго утонул в чужих медовых глазах. Длинные, тонкие ресницы Каспбрака периодически подрагивали, что заставляло сердце парня на мгновение замереть. Он завороженно глядел то в глаза напротив, то на бледные веснушки, рассыпавшиеся по носу и щекам, то на подсохшие губы, которые все равно отдавали розовым блеском. Видимо, Эдди действительно часто их облизывает, забывая про бальзам. — Почему ты так смотришь? — шепотом спрашивает шатен, неловко улыбнувшись. Взгляд Ричарда, блуждающий по всему лицу, действительно вгонял в краску и заставлял смущаться, но спрятаться от этого самого взгляда совершенно не хотелось. Пусть он и увидит все изъяны, которые Эдди пытался так усердно скрывать, но зато предельно очевидно, что Ричи не из тех, кто станет унижать, оскорблять его за какие-то недостатки. — Ты очень красивый, — выждав небольшую паузу, так же шепотом отвечает Тозиер, наконец останавливая взгляд на поблескивающих глазах Эдварда, — Не знаю, я… это так странно. Но мне правда хочется смотреть на тебя постоянно. Легкая улыбка снова коснулась губ Эдди, и на этот раз он все же опустил глаза вниз, чтобы скрыть свое смущение. Еще никогда ему не приходилось слышать такие слова в свой адрес, тем более от тех, кто не является его родственником, но за этот небольшой промежуток времени Ричи успел стать ему роднее, чем мать. Только объятия Тозиера заставляли его успокоиться, побольше вдохнуть свежего воздуха и наконец почувствовать недостающее тепло. Он будто передавал всю свою энергию через касания, заключая в объятия или просто прикасаясь к лицу или плечам. У Ричи грубые подушечки пальцев, но почему-то сейчас, когда они скользят по шее, ощущаются самыми нежными на свете. Эдди просто млеет. Подвигается немного ближе и опускает веки, чувствуя невесомые касания под подбородком и кадыком. Тозиер неуверенно, даже как-то боязливо начинает гладить и щеки, все время следя за реакцией Каспбрака, за его эмоциями и движениями лица. Он буквально чувствовал чужое теплое дыхание, поэтому сам старался дышать тише, медленнее, лишь бы не спугнуть. Каспбрак замер, совсем не шевелился и даже практически не дышал, покрываясь мурашками от холодных прикосновений. Ричи пробегается пальцами за ухом шатена, трогает выбившиеся мягкие прядки волос, аккуратно оглаживает линию челюсти и осторожно подбирается к губам. Касается подушечками пальцев сначала нижней, потом верхней, очерчивает изящный контур, с каждой секундой все сильнее поражаясь мягким линиям изгибов. Неосознанно сам облизывается, на секунду взглянув в чужие глаза, но так и не сумев словить ответный взгляд. Было заметно только то, что ресницы Каспбрака все еще подрагивают точно так же, как и губы. Казалось, что он просто испуган или напряжен, и Ричард уже хотел остановиться, извиниться и просто убрать свои руки куда подальше. Ровно до тех пор, пока Эдди не придвинулся еще ближе, практически не оставляя и десяти сантиметров между их телами. Теперь дыхание ощущается еще более отчетливо, а в кофте становится душно. Хочется без раздумий подняться и стянуть с себя одежду, чтобы попросту избавиться от этого удушающего ощущения чего-то постороннего, чтобы почувствовать себя немного свободнее. Тем не менее, он сдерживал себя, понимая, что может повернуть события только в худшее русло. Тем не менее, Ричи все же рискнул. Коротко выдхонув через рот, он робко опустился к плечам и погладил их уже ладонью, чувствуя мягкие и приятные ворсинки теплого свитера. Казалось, что Эдди немного расслабился, хотя до сих пор мелко дрожал и все не осмливался поднимать взгляд, даже глубоко втянул воздух, когда ладонь Ричи скользнула ниже к талии. Несмотря на слой одежды из свитера и рубашки под ним, кудрявый все равно чувствовал тепло чужого тела каждой клеточкой кожи, понимал, насколько сильна потребность получить больше. Быстро облизнув губы, Ричи аккуратно поддевает край свитера и рубашки Каспбрака и, не дожидаясь ответной реакции, проскальзывает ладонью под низ, чтобы наконец ощутить горячую нежную кожу, покрытую мурашками чуть ли ни в каждом участке. Эдди вздравгивает, слегка приоткрывает рот и тут же глядит на парня, в эту же секунду сталкиваясь с ним взглядами. Ричи молчит и старается дышать ровно, не сбиваться и сохранять самообладание. Он сглатывает комок в горле и один раз едва заметно кивает, дабы внушить Эдварду, что ничего плохого не произойдет. — У тебя безумно нежная кожа, — осипшим шепотом проговаривает парень, скользя холодной ладошкой по горячему животу и очерчивая острые выделяющиеся ребра кончиками пальцев, — Мягкая и бархатистая, такая приятная на ощупь. Тозиер был готов выражать восхищение хоть вечно, совсем не останавливаясь, но уловив смущение на лице шатена, все же затих. Веснушчатые щеки покрылись богряным румянцем, губы порозовели еще сильнее, а дыхание участились в несколько раз. Эдди растерянно глядел на Ричи, ощущая жар и приятные волны, растекающиеся по всему телу, а все из-за чужих прикосновений, таких осторожных, но в то же время уверенных. Он чуть ли ни таял под натиском прохладных рук, уже сам был готов подставляться Ричарду, чтобы он вытворял все, что захочет, однако вместо этого молчал, покусывая губы и пытаясь наладить сбившееся дыхание. Шаря рукой под одеждой Эдди, парень чувствовал и небольшие неровности: засохшие царапины, ссадины и маленькие шрамы, которые так отчетливо ощущались в легких поглаживаниях. Ричи действительно боялся причинить боль, боялся сделать что-то не так и потом резко пожалеть об этом, поэтому действовал аккуратно, не спеша и так, как велит собственное сердце. Он гладил выступающие ребра, впалый живот и абсолютно гладкую спину, постепенно наблюдая за тем, как Каспбрак расслабляется. Расслабляется и сам кладет руку на шею парню, щупая кончики отросших кудряшек. Из-за тишины, прерываемой лишь негромкими завываниями ветра за окном, Ричард слышал каждый звук, издаваемый Эдди. Он тяжело и часто дышал, хотя и не был напряжен, часто облизывал губы и сжимал чужую кофту у плеча. А Ричи же продолжал блужать ладонью по всему телу, согревая пусть даже холодными руками, пока в один момент не остановился, наткнувшись на твердые бусины сосков. Он часто моргает и рвано выдыхает, а Эдди просто вскидывает на него непонимающий и все такой же растерянный взгляд. Кажется, он снова напрягается. Медленно обведя один из сосков большим пальцем, Ричи услышал невнятный звук со стороны, из-за чего закусил губу и понял, что ему становится все жарче и жарче с каждой секундой. Он трогает кончик, слегка водит по нему подушечкой, видя, как Эдди приоткрывает рот в немом стоне, то закрывая, то открывая глаза и вновь краснея до невозможности. Когда парень сжимает сосок двумя пальцами, шатен тихо мычит, пряча глаза и стискивая в руках чужую кофту, лишь бы за что-то ухватиться. Ноги подкашивались даже в лежачем положении, а непонятное покалывание уходило в кончики пальцев, превращаясь в приятную волну, которая требует какого-то продолжения, дальнейших действий. Тем не менее, страх все равно сковывает его, не дает сделать первый шаг навстречу чему-то более близкому, к тому, что было у него во сне. И сейчас, при воспоминании образа Тозиера из недавнего сна, прикосновения к соскам кажутся самой возбуждающей вещью в мире. — У тебя чувствительное тело, — замечает Ричи, в очередной раз опуская взгляд на чужие губы, — Я так хочу поцеловать тебя. Эдди замирает. Резкие воспоминания о случае в кладовке нахлынули на него, ведь тогда парень сказал ровно то же самое, в полнейшей темноте и напряжении между телами. — Меня безумно тянет к тебе. Я так хочу поцеловать тебя, Эдди. И на этот раз, отбросив все смущение, все мысли о том, что это неправильно, неверно, слишком быстро, Каспбрак просто поднимает голову и целует Ричи. Прижимается своими губами к его губам плотно, жадно, горячо, так, как никогда от себя не ожидал. Наматывает темные волосы на пальцы, сжимая их у корней и чувствуя, как кудрявый притягивает его ближе к себе, практически вплотную. Он скользит рукой на спине, надавливает, заставляет прижаться ближе, хотя, казалось бы, ближе уже некуда. Сбивчивое дыхание полностью растворяется в быстром, рваном и ненасытном поцелуе, переполненном чувствами, так внезапно вспыхнувшими в груди. Эдди, полностью закрыв глаза, жался к кудрявому все сильнее, желая ощутить его каждой клеточкой своего тела, терзал его губы, облизывал их и посасывал. Тозиер перехватывал инициативу и заставлял шатена подчиняться, просто поддаваться его быстрому и страстному темпу. Возможно, им некуда было спешить, но тем не менее, поцелуй с каждой секундой становился все рванее, все ненасытнее и грубее. Каспбрак мычал в губы напротив, совсем тихо выстанывал и хватался за отросшие волосы, протягивая все ближе к себе. Мокро, влажно, шумно, но так приятно, так возбуждающе. Тозиер посасывал язык шатена, в то же время снова сжимая покрасневший сосок между двумя пальцами, тем самым вызывая незамедлительную реакцию. Эдди тихо выстанывал, его лицо покрывалось красными пятнами, а ноги дрожали от изнеможения. Переместив уже обе руки на талию Эдварда, парень перекатывается на спину, тем самым заставляя шатена сесть на себя, не разрывая поцелуй. Поджав коленки и едва ли не ложась на грудь Ричи, Эдди все еще шарит пальцами в его волосах, постоянно сжимает и тянет на себя, чувствуя, как поцелуй постепенно словно опьяняет его, полностью отключая мозг и здравый смысл. — Ты прекрасен, — в перерыве успевает вставить Тозиер перед тем, как снова впиться в губы напротив, кусая и посасывая их до появления маленьких бордовых следов и ранок. Он нетерпеливо шарит ладонями по телу Эдди, задирает свитер вместе с рубашкой и трогает позвонки, опускается ниже и сжимает мягкие ягодицы, которые так удачно устроились на его паху. Нетерпению просто не было предела. Эдди сам отстраняется и, подхватив кофту за края, стягивает ее с себя, после чего откидывает в другой конец комнаты, совершенно не думая о том, что с ней произойдет в пыльном углу. В следующую секунду он тянется к пуговицам рубашки, судорожно расстегивая первую у воротника, однако, Ричард быстро останавливает его, тут же принимая сидячее положение. — Давай я, — горячо шепчет парень, закусив нижнюю губу и принимаясь в спешке расстегивать маленькие пуговички, пока Эдди, учащенно дыша через рот, наблюдал за этим прелестными зрелищем через призму возбуждения. Расстегивая пуговицы одну за другой, Ричи попутно покрывает кожу поцелуями, проводя языком и оставляя мокрые дорожки. Сначала на ключицах, потом на груди, а после и на чувствительных сосках. Языком он играет с кончиками, всасывает и облизывает, чувствуя, как Каспбрак снова начинает мелко дрожать, изо всех сил пытаясь сдерживать тихие стоны. — Ричи, — выдыхает, чуть закидывая голову назад и едва ли не сгорая от стыда и возбуждения. Под своими ягодицами Каспбрак чувствовал что-то твердое и сильно упирающееся и, конечно же, догадывался, что это может быть. Тем более, как-то совсем нежданно у него у самого в штанах стало слишком тесно. — Ты чертовски заводишь меня, — шепчет Тозиер прямо в полураскрытые губы Эдди и вновь вгрызается в них, не оставляя ни единого шанса на передышку. Успев лишь вдохнуть немного воздуха, Эдвард снова цепляется за кудрявые волосы, буквально вылизывает чужой рот и осмеливается немного поерзать, просто потому что больше не мог терпеть такого давления. Со стороны Тозиера тут же слышится приглушенный низкий стон, вызывающий новый табун мурашек и подрагиваний в конечностях. Насколько же это сексуальный звук. Три громких стука в дверь вернули Ричи и Эдди в чувства. Мгновенно отстранившись и разлетевшись по разным сторонам кровати, парни смотрят друг на друга ровно три секунды, до тех пор, пока столько же стуков не повторяется, только с намного большей силой, и на секунду даже кажется, что и так уже старая, хлипковатая дверь прямо сейчас следит с петель. Усиленно пытаясь отдышаться, Каспбрак глядит то на выход, то на такого же растерянного Ричарда с паникой и явным недоумением в глазах, а после трогает свои раскрасневшиеся горячие щеки. И как могло до такого дойти? — Эдди, я знаю, что ты здесь, — знакомый грубый голос раздался по ту сторону с коридора, и громкие стуки повторились в третий раз, — Какого хрена тебя еще нет внизу? — Я плохо себя чувствую, — выпаливает Каспбрак, крепко сжимая плед в пальцах и периодически поглядывая на Ричи, — Билли, пожалуйста, оставь меня сейчас. Осознав, кто так напористо долбит в двери, Тозиер тут же сдвинул брови к переносице и уже хотел возразить, однако закрыл рот ровно в тот момент, когда увидел, как Эдди прижимает указательный палец к губам, глянув прямо на него. — Тозиер с тобой, да? Я так и знал, блять, что он тебя в это пидорское дерьмо втянет! — Я же сказал, что плохо себя чувствую, — как можно более убедительно отвечает Эдди, кажется, тоже начиная злиться, — Иди к остальным, ладно? Я сегодня не приду. — У тебя есть пять минут, чтобы собраться и выйти, — шипит Денбро, в очередной раз демонстративно хлопнув рукой по двери, — Иначе сам потом будешь оправдываться перед Кэрнсом, ясно? Поджав губы, Эдди стеклянными от безысходности глазами взглянул на Тозиера, который все еще мало понимал, что произошло. Даже отдаляющиеся шаги не могли успокоить Эдди, утихомирить его бешено бьющееся сердце и вновь накатившийся страх перед Биллом и всеми, кто его окружает. Ричи же быстро все понял по одному лишь взгляду. Видимо, все-таки придется идти к остальным. *** — Она ни за что тебя не простит тебя, — кидая в горячий какао маленькие кусочки зефира, говорит Беверли и пожимает плечами, — Ты смылся в самом начале и оставил ее в одиночках. В общем, поступил, как полный идиот. Странно, что лицо Марш даже не трогает улыбка. Нет и намека на нее. Видимо, даже она злится на то, что Ричи так неожиданно ушел с рождественского бала, оставив их на произвол судьбы. Возможно, ребята бы и не обиделись, ведь по-любому смогли бы все понять, но Лия… очевидно, что она ожидала волшебного вечера в компании парня, который ей симпатичен. И никак не ожидала, что он просто уйдет, ничего не сказав. Тяжело вздохнув, кудрявый усаживается на небольшой диван рядом с подругой и упирается локтями в колени, глядя на ребят из их классов, так увлеченно кружащих вокруг большой украшенной елки. Конечно, красота ярких игрушек и светящихся огнями гирдянд завораживала, даже навевала праздничную вечернюю атмосферу, но… голова Ричи была занята совершенно не тем. Да даже не Лией, которая, кажется, ожидает искренних извинений. В мыслях кружит только Эдди, только его голос и образ, мелькавший перед глазами всего лишь час назад. А сейчас Тозиер даже не знает, куда его увели и чем он сейчас занимается. Слишком… волнительно. Он действительно переживает и не в состоянии думать ни о чем другом. — Тебе нужно извиниться, — продолжает Беверли, закинув ногу на ногу и громко помешав какао металлической ложкой, — Серьезно, Рич. Лия ходит растроенная из-за этого случая. Просто извинись и не разбивай девочке сердце. — Окей, — вяло отвечает Тозиер, еле уловив мысль подруги, ведь слышал ее, словно через какую-то толщу воды или стекла. Мысли, покоющееся в голове, оказались куда важнее влюбленной девчонки из класса, — Окей, я извинюсь, если это как-то поможет. Конечно, он извинится. Только совсем не перестанет думать о том, куда так резко пропал Эдди. И о том, как же хочет коснуться его губ и тела снова.