***
Две минуты спустя — комната Луизы Франсуазы де ла Вальер. Кирхе медленно открыла дверь в комнату Луизы и тут же услышала тихие всхлипы. По самой комнате будто бы смерч прошёлся. Одежда была разбросана на полу, а стулья торчали из окна. Зеркало было разбито вдребезги, вероятнее всего, слишком сильно брошенной в него расчёской. Кулаки Луизы, несмотря на хрупкую комплекцию, наносили довольно большой урон. Кирхе отлично это знала, учитывая то, сколько ударов ей, в принципе, перепадало. Также в комнате был сундук, набитый одеждой и другими личными вещами. Луиза собрала вещи? Зачем? «Нет… этого… не может быть?! Она что, всерьёз думает о том, чтобы уйти из Академии?.. И всё из-за моей глупости?!» Кирхе чувствовала, как её сердце разрывается на части от мысли об этом. Она подошла к дрожащему на кровати комку, издававшему, казалось, нескончаемые рыдания. — Э-эй… Луиза… Слушай… пожалуйста… давай поговорим… — она положила руку на одеяло там, где, по идее, должна была находиться голова девушки. — … Ты сейчас должна быть в классе… Оставь меня… и прекрати, к слову, попу мою трогать. — Э… Э-э?! ЧЕГО-О-О-О-О-О-О-О?! — наверное, впервые в жизни Кирхе почувствовала, как её щеки вспыхнули от смущения. Она быстро убрала руки, но от Луизы так и не отошла. А затем и вовсе вздохнула. — Ну, раз уж ты чувствуешь себя настолько хорошо, что можешь надо мной смеяться, то я, видимо, зря беспокоилась. Луиза стянула с себя шёлковую простынь, показав, что всё ещё была в школьной униформе, которая сейчас превратилась в настоящий хаос. Глаза и щёки её были краснючими от слёз. «Во имя Основателя, сколько же слёз ты пролила за эти полчаса?» — в голове обеспокоенной Кирхе мелькнула очередная беспокойная мысль. — Я не виновата в том, что ты сменила свои сексуальные предпочтения, Цербст. Что такое? Мальчики теперь для тебя недостаточно хороши? — Луиза говорила устало, но всё же ухмылялась. Кирхе была потрясена. Луиза настолько изменилась, просто разрушив Право Стали? Да, девушка, конечно же, знала об этом идиотском Праве Стали. Её собственная мать об этом предупредила. Она же и посоветовала подружиться с Луизой. Мать пожелала ей удачи, поскольку сама в юности, как бы не старалась, не смогла подружиться с Карин — матерью Луизы. Однако Кирхе в своей стихии терпеть не могла проигрывать. — Хм-м-м-м… А что, неплохая идея. Как насчёт того, чтобы отдать свой первый раз мне? Ты выглядишь так, будто тебе нужно расслабиться, — Кирхе соблазнительно подмигнула и потёрлась о руку подруги. Луиза моргнула. Потом ещё раз. И ещё. А затем ещё раз. Её мозг безнадёжно пытался переварить только что услышанное, а лицо медленно становилось свекольно-красным. Не прошло и мгновения, как от головы её буквально повалил пар. — Ки… Ки… Кирхе, ТЫ ДУРА! — завизжала Луиза так громко, что Кирхе показалось, что все в академии определённо её услышали. Но, чёрт побери, всё-таки оно того стоило. По крайней мере, Луиза слегка отошла от своего мертвецкого состояния. Немного потерев пострадавшие уши, Кирхе открыла глаза и крепко обняла малышку, заставив её почувствовать лёгкий приступ ревности от удушения огромными дынями. — Слушай… Луиза, знаю, я не самый лучший человек, который подходит на роль подруги, но… пожалуйста… Если нужно поговорить или хоть как-нибудь помочь… Пожалуйста, спрашивай меня, не стесняйся, ладно? — М-м-мпф-м-м! — Луиза просто пыталась выбраться… ну сами знаете из чего. — Что? Луиза? — Кирхе посмотрела вниз и поняла, что практически задушила подругу. Уже во второй раз за день её лицо окрасилось в цвета спелого помидора. И выпустила она Луизу из объятий быстрее, чем даже подумать об этом успела. Вырвавшись, Луиза громко вдохнула, а затем села на кровати. Но глаза её по-прежнему были красными от слёз. — Я… Кирхе… спасибо тебе. Это то, что мне нужно было. Не удушение, но… Но спасибо. Я буду изо всех сил стараться чаще на тебя полагаться, — Кирхе, наконец, взяла себя в руки. — Ну и хорошо. А теперь, во имя Бримира, скажи мне, пожалуйста, что это здесь делает?.. — спросила она, указывая на доверху набитый сундук. Луиза вновь нацепила на себя измученный и печальный вид. — Мне… мне сказали, что если я провалю ритуал призыва… то меня исключат из академии. И-и ещё сегодняшний урок… — лицо Кирхе исказилось маской испуга и обеспокоенности. Ну конечно! Луиза же ни за что не покинула бы академию по собственной воле… Директор просто не видит в ней достойную обучения ученицу. Как же отвратительно. Этот старик-извращенец должен сдохнуть и отправиться уже на кладбище!***
Офис Директора Академии — Лонгвилль. Старина Осмонд… пожилой седовласый директор академии магии Тристейна. Изначально показывая свою серьёзную сторону, на самом деле, является тем ещё извращенцем, поскольку использует свою мышь, фамильяра, чтобы подглядывать на трусики Лонгвилль. Он умный и сильный маг-квадрат, которого принцесса Генриетта считает заслуживающим доверия человеком. И стихия его — ветер. — Апчхи! Ух… — старик Осмонд вдруг почувствовал пробежавший по загривку холодок. — Простудились, директор? — спросила мисс Лонгвилль. В её голосе прозвучало чуть больше надежды, чем должно было быть. Она была привлекательной секретаршей Осмонда, носила очки и обладала тёмно-зелёными волосами. Она была очень спокойной и дружелюбной, но становилась сердитой и жёсткой всякий раз, как Осмонд совершал по отношению к ней какие-либо развратные действия. Она могла пользоваться магией, хоть и вела корни из семьи дворян, потерявших свой ранг. Стоило также упомянуть, что учащиеся отзывались о ней, как о старушке, несмотря на то, что ей было всего двадцать три года. — Н-н-нет… Не думаю… Должно быть, кто-то просто плохо обо мне отзывается. «О, наверное, так о тебе думает далеко не один человек, старый ты извращуга», — мысленно, довольно жёстко отозвалась Лонгвилль. — Вот как, — официозно выдала девушка.***
Луиза и Кирхе. — Не волнуйся, Луиза. Ритуал призыва — это особая разновидность магии. Всё, что ей нужно, — это сила воли и желание человека, которые он будет использовать для того, чтобы отыскать для призывателя фамильяра. Думаю, твои взрывы — это лишь результат твоей неспособности контролировать поток силы воли, — рассказывала Кирхе. — Но ритуал использует в качестве подпитки именно силу воли, усиляя её ток. Волшебнику не нужно ничего делать. Надо лишь подпитывать его, сила воли сама по себе будет течь, как ей надо! — Луиза мало помалу начинала чувствовать, как к ней возвращаются уверенность и бодрость духа. Но постойте… весенний ритуал призыва ведь проводится сегодня… в два часа. Луиза посмотрела на настенные часы, и Кирхе, помешкав, проследила за её взглядом. На часах было без пяти два. Кирхе и Луиза переглянулись. Они кивнули друг дружке, всё поняв без слов. Это занятие они не имели права пропустить. Луиза быстро умылась и переоделась. Кирхе, тем временем, открыла окно и поставила стулья на пол, увидев, что одноклассники уже собрались во дворе. Они ни за что не успеют пешком. Но возможно ли… «Да, именно так! Луиза меня возненавидит, но бывало и хуже!» Кирхе повернулась, схватила Луизу, только что закончившую приводить себя в порядок, и выпрыгнула в окно. Девушка в её руках едва сумела подавить вопль, рвавшийся из горла. Находясь в воздухе, Кирхе вытащила палочку и начертила перед собой руну. — ЛЕВИТАЦИЯ! — громко крикнула она, достаточно, чтоб одноклассники услышали её. И в ту же секунду как их ноги коснулись земли, они оказались окружены ребятами. Все они смотрели на Луизу, склонив от стыда головы. Час от часу не легче — сюрпризов стало очень много. Первым заговорил Гиш. — Вальер… Порешили, что буду говорить я, потому, пожалуйста, моя леди, не держите зла, если скажу что-то не то, — Гиш сказал всё это без своей фальшивой женственной улыбочки, всегда красовавшейся на его бледном лице. Луиза молча смотрела на него. — … По правде говоря, в классе я подготовил эпическое и очень длинное извинение… но не думаю, что ты захочешь простить нас, даже если я буду извиняться несколько дней… Так что нам придётся довольствоваться этим. Пожалуйста! Прости за нас, Луиза, мы искренне сожалеем о наших действиях! Сказать, что она была поражена и удивлена, значило бы ничего не сказать. Луизе понадобилось некоторое время, но, в конце концов, она поняла, что больше не может злиться. В конце концов, она разрушила Право Стали. И прямо сейчас её ни капельки не волновало, насколько будет разочарована её мать, узнай она об этом. — Я… Я прощаю вас, ребята. Но только потому, что отчасти тоже виновата. Из-за Права моей матери я всегда была так холодна с вами… даже те из вас, кто не запугивал меня и не издевался, получали шквал проклятий и оскорблений. И потому… потому… вы тоже… простите меня? Её одноклассники переглянулись и заулыбались. Заговорил пухлый светловолосый мальчик по имени Эрин: — Ладно… теперь давайте… попробуем стать настоящими друзьями, хорошо? — Хорошо… — пробормотала Луиза.***
Пару мгновений спустя. Мистер Кольберт подошёл к группе, чтобы узнать, в чём дело и позвать учащихся, так как подошла их очередь. Он был профессором академии магии Тристейна, интересовавшимся историей. Его основной специализацией была магия огня. Также, казалось, он был объектом тайного воздыхания Кирхе. Может, это было связано с тем, что у них было одно и то же сродство, а может он просто был сильнее её — никто не знал, где покоится истина. — Что здесь происходит? — Ничего особенного, профессор, мы просто немного поболтали перед занятием, — ответила Монморанси. Монморанси Маргарита ля Флёр де Монморанси, она же Монмон, короче говоря, одноклассница Луизы. Как и большинство аристократов Тристейна, она была очень горда собой. Она заключила контракт с духом воды, а ещё испытывала чувства к Гишу, но жутко ревновала всякий раз, когда он флиртовал с другими барышнями. Кольберт просто улыбнулся. — А, я понял. Так я вам помешал? — Нет, конечно, сэр, мы ведь уже закончили, правда, Луиза? — сказала Кирхе. — Верно, — улыбнулась Луиза. Кольберт не сдержался от улыбки, поняв, что она не была фальшивой или вымученной. Улыбка была самой настоящей и искренней. Он чувствовал гордость за этот класс. Бедняжка сейчас как никогда нуждалась в друзьях. — Что же, тогда я пришёл сообщить вам, ребята, что вы приступаете к ритуалу призыва. Итак, кто хочет пойти первым? — Я, Гиш Бронзовый, сделаю это с изяществом, достойным моего титула! — как обычно горделиво, произнёс Гиш.***
Два часа спустя. — Должен признаться, мисс Цербст, вы призвали довольно удивительного фамильяра, — сказал Кольберт, с благоговением глядя на гигантскую алую саламандру, которую призвала одна из его учениц. — Я знаю! Должно быть, это одна из саламандр с великой огненной горы! Да ведь, Пламя? «Назвала её Пламя? Серьёзно? Как оригинально-то…», — озадаченно подумал Кольберт. Пламя в ответ мило рыкнула. — Итак, все завершили? Больше никого не осталось? И как раз в этот момент Кирхе повернулась к Луизе, и, между прочим, осталась довольна увиденным. — Нет, сэр, я ещё не попробовала призвать своего фамильяра, — напряжённо, но уверенно заговорила Луиза. — Ну ладно, мисс Вальер. Круг и руны готовы. Надеюсь, вы сможете призвать великого фамильяра, который не похож ни на кого из ранее призванных! — Луиза же в ответ напряглась. — Хорошо, если так и будет. Иначе мы с вами говорим в последний раз, мистер Кольберт, — вся толпа, за исключением Кирхе, в шоке уставилась на Луизу, начавшую свой ритуал призыва. Как только девушка отошла подальше в круг, Гиш не смог держаться: — К-К-Кирхе… Что она вообще имела ввиду? — Разве не очевидно? Этот старый пердун-директор захотел вышвырнуть её из академии, как какую-то простолюдинку. — ЧТО? ОН НЕ МОЖЕТ ЭТО СДЕЛАТЬ! ЧТО С НЕЙ ТОГДА БУДЕТ?! — в ужасе закричала Монморанси. После года ненависти они только-только смогли подружиться с Луизой. Неужели их директор настолько жестокий человек? Все они дружно повернулись к мистеру Кольберту, всё ещё пребывавшему в шоке. — Не смотрите на меня так, пожалуйста. Я и понятия не имел… — мужчина просто ушам своим поверить не мог. Повернув голову туда, где находился кабинет директора, он увидел его грустное выражение лица.***
Всё в том же кабинете директора. — Вы и правда собрались исключить мисс Вальер?! Вот так просто?! Не думала, что вы способны на это, сэр, — ядовито выплюнула Лонгвилль. Осмонд повернулся к ней. — Это не мой выбор. — Тогда объясните. Сэр, — уважение Лонгвилль к старику угасло довольно быстро. Осмонд лишь вздохнул. — Я этого не хотел. Но её мать… Лонгвилль была поражена. — Вы хотите сказать, что это леди Карин хочет, чтобы её дочь вышвырнули из академии?! — слова вырвались изо рта Лонгвилль, но она быстро закрыла рот рукой. — Боже. Хорошо, что на кабинете заглушающие печати. Представь, что бы было, если бы нас кто-то услышал? — и Лонгвилль мудро рассудила, что хорошо бы ей прямо здесь и сейчас заткнуться.