Дорога, вымощенная желтым кирпичом

Сергей Петрович проснулся как всегда, в одно и то же время, хотя никаких опорных точек для биологических часов здесь, где не существовало ни дня ни ночи, не было. Было рано, земляки ещё в большинстве своем спали, и на станции царила тишина. Чуткий слух Сергея Петровича уловил где-то в отдалении редкие шлепки капель, сердце дрогнуло и часто заколотилось, но через несколько секунд разум его успокоил – не протечка, слишком редкие капли, просто конденсат откуда-то капает… «Шоссе Энтузиастов» построили в очень «мокром» месте и борьба с плывунами началась ещё на стадии самого строительства. Но если в то время её успех был предопределён, то теперь приходилось рассчитывать только на оставшиеся скудные возможности. Вот потому-то звук капающей воды и воспринимался тут как опасность. Как одна из многих опасностей Метро… Сергей Петрович поднялся и, тоже как всегда, сразу натянул мягкую черную шапочку на свой лысый череп. Вопреки досужим домыслам, полное отсутствие у него волос на голове совершенно не было связано ни с последствиями Катастрофы, ни с его работой до неё. Сделав несколько дыхательных упражнений, помахав руками и поприседав (такую зарядку он тоже делал всегда после пробуждения), Сергей Петрович стал пробираться в тусклом дежурном свете в направлении санузлов. Но не успел он сделать и десятка шагов, как столкнулся с Верой Ивановной, пожилой, но крепкой еще женщиной, всегда ходившей замотанной в объемистый платок, в незапамятные времена называвшийся Павлово-Посадским. Вера Ивановна была доверенным человеком Начальника станции и «шоссейники» её уважали и даже побаивались. - Здравствуй, Петрович, - негромко поздоровалась она. - И тебе не хворать! - тоже тихо, но приветливо ответил Сергей Петрович. - Тебя Сам просил зайти, - Вера Ивановна неопределенно махнула рукой в сторону, откуда пришла, - хочет с тобой поговорить, пока народ не проснулся. - А чего такая срочность вдруг? – сварливо заметил Сергей Петрович, - Я-то, конечно, сейчас подойду, только вот… - И он мотнул головой в направлении, куда изначально отправлялся. – Ничего, пару минут подождет, зато потом говорить комфортней будет… - Ладно, я пойду тихонько, ты догоняй, - согласилась Вера Ивановна. На самом деле Петровичу нужно было несколько лишних минут, чтобы прикинуть, что от него могло вдруг понадобиться Начальнику станции? Опять же характер надо было выдержать! Ну а уж заодно… Начальника станции «Шоссе Энтузиастов» звали Владимир Николаевич. Он действительно занял должность начальника этой станции Московского метрополитена еще перед тем, как Катастрофа сделала Метро единственным местом, оставшимся относительно пригодным для существования людей. Внешне Начальник был сухопарым высоким мужчиной, которому можно было одинаково дать и 40 и 60 лет от роду. Владимир Николаевич всегда носил потертую, но безукоризненно чистую форменную красно-черную фуражку с молоточками. Все метрополитеновцы пользовались уважением людей, для которых Метро стало единственным спасением. А Владимир Николаевич в Метрополитене проработал всю жизнь. Казалось, Метро было для него всем – и работой и семьей, тем более, что о каких-либо родственниках Начальника на станции никто ничего не знал. Он пришел сюда ещё мальчишкой и во всём, что относилось к Метро, был настоящим профессионалом, знал о нем почти всё. В его закутке-кабинете хранились ценнейшие в условиях подземной жизни технические документы и другие сведения о Метрополитене. Зануда и педант, он совершенно неожиданно проявил себя, когда случилась Катастрофа. Он сумел приютить на станции всех, кто смог до неё добраться, вопреки инструкциям, пропуская сквозь гермозатворы опоздавших. Правда, перенаселением это «Шоссе Энтузиастов» не грозило, уцелевших оказалось совсем немного… Но спастись полдела, надо было ещё и выжить под землей, и Владимиру Николаевичу удалось наладить сносный подземный быт обитателей «Шоссе Энтузиастов». Поэтому его авторитет был среди них непререкаем и, основывался на общем признании, что только он сможет организовать жизнь на станции так, чтобы можно было выжить. Причем, как только вроде бы устоявшийся быт давал возможность некоторым головам начать мусолить сомнения в этом, судьба как будто нарочно, подбрасывала «шоссейникам» очередное испытание. Несколько раз только благодаря познаниям своего Начальника «Шоссе Энтузиастов» вместе со всеми обитателями избегала наихудшей судьбы. «Шоссе Энтузиастов» среди станций московского метро стояла особняком и в прямом и в переносном смысле. Она располагалась на одноименной магистрали, в окружении оборонных НИИ. Ближайшие жилые дома отстояли от неё за несколько кварталов. Из них до станции смогли добраться лишь некоторое количество тех, кого Катастрофа застала дома – в основном, молодых мам с маленькими детьми и подростков. А большинство тех, кто нашел здесь своё спасение, образовали сотрудники этих НИИ. Такой состав населения станции неизбежно наложил отпечаток на характер отношений между её обитателями, но еще большее влияние оказало другое. Когда после Катастрофы станции начали пытаться наладить связи между собой, «Шоссе Энтузиастов» довольно быстро оказалась в изоляции. Сначала оборвались контакты с одной из двух соседок – «Перово». Прорвавшийся плывун перекрыл перегонные туннели в самой нижней точке, и откачать его или ещё каким-то образом пробиться к соседям не удалось. А ещё через некоторое время дозорные, дежурившие в туннеле, уходящем в сторону «Авиамоторной» услышали неровный топот тяжело бегущего человека, перемежающийся с хриплыми возгласами: - Эй, дозорные! «Шоссейники», слышите меня? Эй! - Кто идёт?! – запоздало крикнул одни из дозорных. - Наконец-то… - бежавший остановился, оставаясь невидимым в темноте тоннеля. Теперь доносилось только его хриплое, надсадное дыхание, изредка перемежавшееся нездоровым покашливанием. – Дрыхнете что ли на посту? Дозорные, мать вашу… Я вас предупредить… Ближе не подойду, уйду сейчас. У нас чума! - Ты кто? – невпопад переспросил второй дозорный, пораженный страшным известием. - Какая тебе на…й разница, кто я? – выматерился неизвестный. – Вы, главное, своим передайте, чтоб не получилось как у нас. Никого от нас не подпускайте! Как бы не умоляли, не рвались – огонь на поражение! К нам вот так же с «Площади Ильича» женщины с детьми бежали. Пожалели мы их… - обреченный опять заковыристо выругался. – Спасайте себя, пусть хоть Вы останетесь… Тогда и мне подыхать не так жалко! Ну все, пошел я, пока силы есть, уйду от вас подальше! Прощайте! - Эй, погоди… - дозорный попытался что-то спросить, сам не понимая что, но ответом ему был только удаляющийся топот… Вскоре после этого другая смена дозорных снова услышала приближающиеся шаги. Ответом на оклик были невнятные крики о помощи. Включив направленные вглубь тоннеля фары, они увидели группу мужчин и женщин, пробиравшуюся навстречу. К счастью, у нескольких из них на лицах были столь явные признаки заболевания, что старший дозора не колеблясь отдал команду «Огонь!», и дозорные не пожалели патронов, а потом и огнесмеси... Больше попыток прорыва не было. Владимир Николаевич поручил тогда Сергею Петровичу сделать табличку в память неизвестному, спасшему их от страшной судьбы своей родной станции. Табличку повесили возле панно, украшавшего когда-то платформу «Шоссе Энтузиастов» и давшего ей название. Тоннель, ведущий в сторону «Авиамоторной», заложили стенкой, от крыс и прочих более мелких и пронырливых носителей инфекций. А «Шоссе Энтузиастов» с тех пор осталась без какой-либо связи с другими станциями. Её обитатели жили словно Робинзоны - в стороне от войн, междоусобиц, торговли, борьбы за власть, эпидемий и других, в основном, не очень радостных событий, будораживших Метро. Так прошли годы… - Здравствуй, Владимир Николаевич! – Сергей Петрович бочком прошёл в узенькую дверь кабинета. - Здравствуй, Сергей Петрович! Присаживайся… - Начальника станции указал на свободный стул по другую сторону стола. Петрович почтительно пожал протянутую руку, опустился на стул и украдкой взглянул на третьего присутствовавшего в кабинете. Прислонившись к стене, между столом и знаменитым книжным шкафом Начальника сидел на табурете Сержант, единственный профессиональный сталкер на станции. Имя его на станции мало кто знал, все обращались к нему по прозвищу. Сержант действительно носил это звание – к моменту Катастрофы он только-только отслужил в армии и пришел работать в милицию. На станции Сержант появился в составе одной из первых групп, ради которых Владимир Николаевич открывал гермозатворы, нарушая служебные инструкции, которым педантично следовал всю свою жизнь, и подвергая станцию опасности. C Сержантом на станцию пришли раненая девушка, вроде бы служившая вместе с ним, молодая женщина с малышом и два подростка – мальчик и девочка. Он тащил на себе изрядный запас оружия и боеприпасов, вырученный из развалин родного УВД, и кое-что даже погрузил на подростков. Как Сержант потом объяснил, он рассчитывал купить этим арсеналом проход на уже закрытую станцию – то, что на «Шоссе Энтузиастов» их пустят и так, Сержант не надеялся. На станции он поначалу участвовал в организации дозорной службы, но постепенно целиком занялся вылазками на поверхность. С поверхности Сержант приносил два вида продукции – оружие и информацию. Последняя аккуратно отражалась на самодельной карте окрестностей, которую вёл Начальник станции. Когда какой-либо из объектов на карте исчезал или существенно менялся, карта отправлялась в знаменитый шкаф, а Владимир Николаевич начинал вести новую версию. Последняя из них как раз лежала теперь на столе Начальника станции. - Удивляетесь, по какому такому делу я мог вас обоих к себе вместе позвать? – Начальник поочередно посмотрел на Сержанта и Сергея Петровича, хотя лицо сталкера, как всегда, вообще не выражало никаких эмоций, да и Петрович тоже не особенно олицетворял удивление. Оба промолчали, понимая, что вопрос Начальника был скорее риторическим. - Электричества у нас совсем мало… - Владимир Николаевич вздохнул и слегка дотронулся кончиком карандаша до тусклой настольной лампочки, казавшейся в кабинете одним из предметов начальственной роскоши. – А где взять-то? Днепрогэс наш больше того, что выдает, дать уже не сможет… Днепрогэсом на «Шоссе Энтузиастов» называли небольшое водяное колесо, построенное на подземном ручейке, образовавшемся на месте того плывуна, который когда-то отрезал их от «Перово». Колесо крутило генератор и насос, подававший на станцию пригодную даже для питья воду. - Сергей Петрович, - повернулся к нему Начальник станции – А ты же раньше вроде бы в Прикладной физике работал? - Да было дело… Как после института пришел, так и пахал до самой беды… - Сергей Петрович опустил глаза и покашлял, скрывая внезапно нахлынувшее волнение. Энергия, институт Прикладной физики, сталкер… Ему показалось, что он понял идею Начальника. Но это же совершенное безумие… - Правду говорили, что у вас там ядерный реактор стоял? – вопрос однозначно подтвердил догадку. - Да, был такой… Под страшным секретом всё это было – после Чернобыля все боялись, а тут, считай, центр города… - Петрович, а вслед за ним Начальник и даже Сержант, грустно усмехнулись, вспомнив, что теперь находится над ними… - Он под зданием был спрятан и в последние годы заглушенный стоял, с опущенными стержнями, но заряженный полностью! Топливные сборки были свежие. - Ты что скажешь? – Владимир Николаевич перевел взгляд на Сержанта. - Я туда ходил, - тихо произнес сталкер. – Здания института мало пострадали, в основном разрушены только верхние этажи. Подземные уровни, думаю, совершенно целы. Но вот биологическая опасность… - Ты мутантов там видел? – прямо спросил Начальник. - Я там был всего один раз, - сталкер пожал плечами, - Да и то дальше помещений охраны не пошел, меня ведь только оружие интересовало. Тогда я никого не встретил. Но любое более-менее целое здание – удобнейшее место для чьего-нибудь логова… Кроме того, насколько далеко может вылезать из Владимирского пруда та дрянь, которая там живет, мы точно не знаем. Но раз ей для пропитания этого хватает, значит больше, чем на пару метров. А он довольно близко оттуда, во всяком случае, по дороге... - Сергей Петрович, а насколько реактор нуждается в присутствии операторов вблизи от него? – Начальник станции снова обратился к нему. - Да если все работает штатно, то ни на сколько, - Петрович улыбнулся. - И вообще-то он управляется дистанционно, а пульт можно куда угодно оттянуть, хоть в соседнее здание, хоть прямо сюда! Вот только перезарядку надо делать специальным оборудованием и прямо там. - Кстати, а насколько одной заправки «горючки» хватит? - На несколько лет. Это же не простой реактор. Его строили под космическую тематику – реактор длительного ресурса с прямым преобразованием в электроэнергию – без парогенераторов и турбин. Потому и законсервировали к 90-ым – тематику к тому времени уже прикрыли. В общем, Владимир Николаевич, идея твоя верная, как всегда, хотя и сумасшедшая… - Да я же еще ничего не предложил, - Начальник станции улыбался. - А чего тут говорить, понятно всё, верно парень? – Сергей Петрович посмотрел на Сержанта, тот серьезно кивнул. – Надо идти туда, смотреть, как завести машинку, как кабели сюда протянуть. Страшно до одури, конечно… Но если удастся, то жизнь у нас здесь совсем другая начнется. – Старый инженер засмеялся, но глаза у него вдруг увлажнились и как бы даже помолодели.- Надо же, как тема вернулась… Глядишь, ещё поработает. Внедрение, блин!- Он стянул с лысины свою знаменитую на станции шапочку и прямо ей вытер глаза. - Ты что скажешь? – Начальник станции обращался к Сержанту. - Надо идти туда. - Сталкер пожал плечами. Его лицо как всегда было спокойным. – Он как специалист посмотрит на месте, насколько это все реально, а моя задача – довести его туда и привести обратно целым. - Значит, быть посему, - Начальник станции разгладил руками карту на столе, снял свою неизменную фуражку и аккуратно положил на стол рядом с картой, козырьком от себя. – Понятно, что никому пока ни слова! Ты готовь выход и подумай, может быть имеет смысл еще кого-то взять для усиления, - обратился он к Сержанту, - Готовь без спешки, но и тянуть не надо. Ну и ты, собирайся Сергей Петрович. Вспоминай матчасть, так сказать… …Помимо Сергея Петровича, Сержант, посоветовавшись с Начальником, включил в группу ещё двоих: Настю – ту самую свою сослуживицу, которую он привел раненой на станцию, и высокого, на вид нескладного мужика с забавным прозвищем Лапоть. Несмотря на своё прозвище, данное ему за некоторую внешнюю «деревенистость» и кажущуюся неуклюжесть, Лапоть был одним из самых рукастых и, одновременно, изобретательных обитателей станции. В повседневной жизни он занимался разведением грибов, являвшихся для «шоссейников» одним из основных видов пищи, но без его участия, не обходилась ни одна мало-мальски существенная стройка, начиная ещё с «Днепрогэса». Он должен был придумать, как провести кабели от находящегося в подземелье Института Прикладной Физики реактора, на станцию. Настя последнее время работала на «Днепрогэсе», но периодически сопровождала Сержанта в его вылазках на поверхность. Сержант характеризовал её кратко: «Это лучший боец на станции, после меня.» И, немного помолчав: «А может, и передо мной…» Несмотря на такую характеристику, Настя в повседневном общении была очень приветливой девушкой, внешне полной противоположностью замкнутому и, казалось, совершенно лишенному эмоций Сержанту. Станционная молва однозначно связывала их, хотя каких-либо оснований для такого мнения никто из сплетников привести не мог, все только многозначительно округляли глаза и разводили руками. Сергей Петрович довольно часто встречал её на станции и сейчас, перед гермощитом, отсекающим станцию от внешнего мира, не мог не отметить наступившей в ней перемены - её обычно оживленное лицо сейчас было столь же каменным, как и у самого Сержанта, а ясные серо-голубые глаза стали холодными и колючими. Задачи группы на эту экспедицию были определены Начальником так: во-первых, проникнуть в здание института и найти там ядерный реактор, во-вторых, определить его состояние и возможность запуска, в-третьих, решить, как проложить от реактора на станцию кабели и линию дистанционного управления, в-четвертых, понять, на какой период хватит ресурса реактора и как его продлить (возможность перезарядки и т.п.). Естественно, каждая последующая задача подразумевала положительное решение предыдущей. Было и еще одно условие – вернуться, по возможности, всем. Причем было понятно, что положительный ответ хотя бы на один из вопросов, поставленных перед группой, уже означает, что под словом «все» в первую очередь имеются ввиду Петрович и Лапоть. Вооружены, разумеется, были все четверо, хотя и по-разному. Сержант всегда ходил на поверхность с единственным на станции автоматом, оснащенным подствольным гранатометом. Настя держала в руках обычный «Калашников», а за спиной у нее висела не то спортивная, не то охотничья винтовка с оптическим прицелом – настоящих боевых «снайперок» на станции не было. Кроме этого, у обоих на разгрузочных жилетах были пристроены, помимо боеприпасов, по пистолету и по нескольку гранат. В придачу на бедре у каждого красовался здоровенный тесак. Сергею Петровичу и Лаптю выдали по «Сайге» с несколькими магазинами, и по ножу. Уже перед гермощитом Сержант скептически осмотрел «основных участников экспедиции» и, сняв с себя, отдал каждому еще по гранате. - Повторяем ещё раз – Сержант, как всегда, говорил тихо – Я иду впереди, потом Сергей Петрович, дальше ты – Он указал на Лаптя. – Настя замыкающая. Дистанция – на открытом месте - метра два-три, в помещении – по обстоятельствам, чтобы видеть друг друга. Язык держим за зубами, слушаем, смотрим. Ну, в маске и не поболтаешь особо… Я остановился – все встали. Я побежал – все за мной. «Сайги» стреляют только в случае крайней необходимости, для самозащиты, понятно?– Он по очереди посмотрел на Лаптя и Сергея Петровича, потом вздохнул и махнул рукой. – Ну, в общем, по обстановке… Главное, не паниковать и помнить, наша задача – притащить обратно ваши мозги в рабочем состоянии! Всё, пошли! Он натянул противогаз и кивнул дежурному у выхода. Дозорный повернул два маховика и с усилием потянул на себя первую гермодверь. Тяжелая металлическая плита повернулась, и все четверо по очереди протиснулись в пространство между двумя щитами – основным и построенным позже. Здесь горела тусклая лампочка. Её зажигали, когда кто-то выходил на поверхность, и держали зажженной до возвращения. Внешнюю дверь Сержант открыл сам, и все оказались перед уходящими вверх неподвижными эскалаторами.