StoryTeller

      Из-за ветра девушку совершенно бы не было слышно, если бы не микрофон. Светлые кудри вспыхивали одуванчиком, стоило очередной машине уехать с места происшествия. Из пикселей выкладывался паззл, но картинка его была не просто принтом. Изображение оживало и шевелилось, испускало вредоносные газы, накаляло воздух. В какой-то момент удается понять, что паззлом назван обычный телевизор с повышенным качеством изображения. Благодаря этому хорошо рассматриваешь и действия пожарных, и их технику во всех мельчайших подробностях. Ни одна горящая балка, ни один язычок пламени не избежит объектива новейшей камеры оператора телеканала. Внезапный взрыв произошел сегодня ранним утром, и его последствия ликвидировались до сих пор. Пожалуй, эти новости стали единственными интересными новостями в моей жизни и, ко всему прочему, работе. Ведь обычно не замечаешь новостей из-за их отдаленности. Да, сочувствуешь людям, пострадавшим от очередного пожара, засухи, урагана или наводнения. Но за вчерашними бедами приходят сегодняшние, за сегодняшними – завтрашние, и так до бесконечности. Пока однажды одна из них не дойдет до тебя. Взорвалось огромное здание в центре города. Угадайте, какое?       Я смотрел на меняющиеся кадры и не мог поверить, что десятки человек, с кем я проработал столько лет, разлетелись по полуразрушенным этажам кусками, сгорели или получили тяжелые увечья, после которых останутся инвалидами до конца дней. Почему сегодня я решил остаться дома, чтобы поработать без посторонних вечно чем-то занятых коллег? Почему я, черт возьми, не взорвался с утренним кофе на губах вместе с остальными? И ведь это при том, что у многих наемников есть семья, дети… А я не имею ничего, кроме работы. Не сказать, что я не радуюсь случайно оставшейся со мной жизнью, но жестокое чувство заставляет горло исполински жечь. Было бы логичнее, если бы я поменялся с кем-нибудь из тех, кому есть куда возвращаться. Однако это невозможно. «Оттуда не возвращаются,» - вспомнил я слова не известного мне автора.       После пробуждения я мгновенно набрал номер одного из сотрудников, который должен был сегодня быть на работе. Но никто не ответил, кроме раздражающего всех голоса, сообщающего, что набранный мной абонент выключен или находится вне зоны действия сети. Где-то в городе разносился запах гари, множество сирен скорой помощи мчались по полупустым улицам, оглушительно стуча в стекла жилых домов, а я спокойно делал себе кофе, любуясь спокойствием и тишиной утренней природы. Когда я включил новости, кружке с кофе пришлось беспомощно разбиться, ведь такую тяжесть я и не ожидал осилить.       Я сижу в кресле перед двигающимися картинками, уже не слыша ни светловолосой репортерши, ни ее микрофона. Понял лишь, что причину взрыва установить не удалось, а среди работников компании, считая обслуживающий персонал и только прибывших на первую работу стажеров, погибло около полторы сотни человек. Кроме нескольких людей: зевак, опоздавших к взрыву, работников, решивших сегодня взять выходной или поработать дома, аутиста и ребят его возраста, еще не получивших должность.       Меня выбили из раздумий монотонным постукиванием по плечу. Я поднял глаза. Дан улыбался, но как-то туповато. Безумия его улыбке придавал невидящий взгляд. - Вы выглядите оч-чень взволнованным, - сказал он, стоя рядом со мной. - И почему ты так лыбишься? – еле шевеля губами, бубню я.       Дан оторвал от меня руку, сплетая пальцы, и сжато отпрянул: - М-мне говорили, что улыбка – л-лучшее средство от в-всего плохого. И у вас вновь участилось дыхание.       Под грудью режется и теснится вспышка гнева, непонимания, желания вышвырнуть его за порог, но разум таки берет верх, и я напоминаю себе, что аутистам сложно понять простые вещи. К тому же, Дан не проработал в нашей компании ни дня, что оправдывает его с какой-то стороны. Дан пришел рано утром, после показа экстренных новостей, но тогда я уже знал о взрыве компании.       По какой-то причине я не сомневался, что на порог ступит именно он. - Все будет хорошо, - говорит Дан, все стоя надо мной. - Еще раз так скажешь – придушу, - прошипел я, изголодавшийся по запаху улиц и битого стекла. - Это не з-законно. Вас м-могут пос-садить в тюрьму! - Просто не говори эту фразу! Просто не спрашивай! И вообще помолчи! - Почему вы з-запрещаете мне говорить «Все будет хорошо»? – искренно возмутился аутист. - Я не люблю эту фразу, понял? Не обещай того, что от тебя не зависит! Это надо же умудриться нарушить сразу три запрета одним предложением!..       Дан сдержанно молчал. Только видно было, как поднимаются и опускаются плечи, а щеки покрываются алыми пятнами.       На кухне загорланил телефон. Я коротко выдохнул, встал с кресла и направился на звук. Кто-то еще и звонить смеет в такое утро. - Алло, - говорю я, но, скорее всего, голос мой звучал словно из недр ада. - Истоков Владимир, прозвище Исток, я не ошиблась, это вы? – женский чуть завышенный тон привел меня в ступор. Я начал перебирать всех своих знакомых женского пола, однако ни одна из них не имела ни подобный тембр, ни мой номер телефона. - Здравствуйте, вы правы, я Истоков Владимир. - Рада вас слышать целыми и невредимыми, - на другом конце причмокнули. - С кем я говорю? - Прошу прощения, я Дарья Эстрадная, - поспешила она исправить ошибку. – Я директор компании «Extra», что в данный момент наследует первое место в рейтинге «по выживаемости» компаний наемников сети в нашем городе, - женщина хихикнула. Я скривился. - Что вам от меня нужно? - Я бы хотела воспользоваться случаем и предложить вам лично одно дело. – Дарья помолчала, ожидая ответа, но, не получив его, продолжила: - Вы заедите сегодня ко мне в ближайшее время? - Хорошо, заеду, - вздохнул я. - У вас ведь теперь много свободного времени, - пошутила Эстрадная и засмеялась.       Ее шутка меня не развеселила, а потому я попрощался и повесил трубку. О компании «Extra» я слышал неоднократно, но не придавал ей особого значения. НО теперь вся шахматная доска вдруг оказалась раскидана на отдельные черные и белые кусочки, собирать которые придется мне. Деваться некуда: работа взорвана (в прямом смысле слова), если я хочу продолжить развиваться в труде наемника и остаться в городе, чтобы закончить дело Михаэля, то придется открыть иные возможности в новой компании.       Я замечаю, как из-за угла выглядывает каштановая макушка. - Ты хочешь работать наемником? – спрашиваю я, облокачиваясь на спинку стула. - Да, - ответил Дан уверенно, приподнявшись на носочки. - Тогда собирайся. Мы едем в компанию «Extra».       Сегодня утром в социальных сетях, по всем программам города, словом, все обсуждали происшествие. Я по старой привычке не выпускал из рук телефон и распространил поисковые сети на гигабайты вперед. Я хотел узнать как можно больше и о возможных причинах, и о последствиях взрыва. Практически везде писали количество пострадавших и умерших, о том, какой ущерб нанесен с финансовой точки зрения. Лишь на нескольких сайтах удалось вычитать о предпосылке взрыва: один из людей вошел в здание, но после уже выбежал, накидывая капюшон куртки и повязку на лицо. Конечно, общество могло обвинить кого-угодно, поэтому серьезное значение этому моменту будут придавать лишь ближайшие дня два. Остальное же мне было неинтересно.       Ехали мы с Даном на этот раз на моей машине. Я подумал, что для аутиста будет сложно преодолеть общественный транспорт, особенно переполненный в эти часы. Даже если подмастерье и привык к узкому кругу личного пространства в городе, к шуму и тряске, к многолюдному окружению, я бы не хотел стать очевидцем его волнения или, того хуже, сенсорной перегрузке. Это внезапная вспышка безумного страха, которая обычно появляется при некомфортных ситуациях и в новых местах.       Давно я не садился за руль, очень уж люблю трамваи. Странный я человек. А купить машину пришлось из-за некоторых неудобств работы. Приходилось порой иметь дела за городом, в поселках близ города, а ехать туда на такси было слишком затратно. Поэтому пришлось взять автомобиль. Причем получилось это довольно спонтанно: я вернулся на автобусе после задания в самый час пик и терпеть духоту не было сил. Я слишком устал даже для поездок на трамвае, единственная проблема которого лишь в том, что он общественный. Я тучей ворвался в салон, выбрал лучший автомобиль, по моему мнению, и вернулся во двор уже на новой машине синего цвета с электронной коробкой передач.       Дан сел на заднем сидении и уставился в одну точку. Ноги он приставил друг к другу, к животу прижал барсетка с нашими документами. Обычно я никуда не беру паспорт, он –вещь бесполезная при имении Е-карты, на которой записана вся необходимая информация. Как свидетельство о рождении перестает быть важным документом при наличии паспорта. Но сегодня решил взять на всякий случай. Мы ехали около двадцати минут, я то и дело поглядывал на Дана в зеркало заднего вида. Но лица его не видел – он слишком сильно повернулся к окну, чуть к нему не прилипал. Никогда не позволял себе следить за кем-то настолько тщательно, как сейчас. Возможно, это последствие нагрянувшего потока событий, из-за которых моя дальнейшая жизнь размазана в тумане на холсте. Однако то, что я знаю точно, - я буду вынужден провести с аутистом как минимум две недели. В случае ликвидации компании наемник, призванный обучать поступившего абитуриента, в течении двух недель ставит его на ноги, в общем, следит, чтобы подмастерье двигался по верному пути. Другие компании, в том числе и «Extra», за этим тщательно наблюдает. Поэтому даже после смерти своей работы я буду в заложниках правил наемника. Как, в прочем, и всю оставшуюся жизнь.       Я взглянул на Дана вновь через зеркало, когда светофор зажегся красным. Дан лежал на боку, а сумка упала из покрасневших пальцев. Я резко развернулся в сиденье, позвав: - Дан! Но реакции не было. Я дотянулся до его плеча и потряс. Ничего. - Дан! – крикнул я, уже рассчитывая дальнейшие действия.       Но парень резко шатнулся от моей ладони и ударился затылком о двери. За стуком последовало шипение, и Дан сел. - З-зачем вам п-понадобилось меня будить? – прохрипел аутист, потирая ушибленное место. - Прости, - ответил я. И вправду, чего это я? – Кажется, я еще не оправился после утренней новости, - и повернулся обратно к рулю. Зажегся зеленый.       В зеркале Дан улыбался. - Ты чего? – спрашиваю я, следя за дорогой. – Чего улыбаешься? - У-улыбка уменьшает с-стресс. Я х-хочу вас подбодрить.       Я непроизвольно громко и от всей души вздыхаю: - Искренняя улыбка, Дан, а не эта.       Похоже, мне придется еще не раз видеть искусство аутиста подражать искреннему счастью обычных людей. Почему я не верб его улыбке? Я просто научился распознавать любую не по-настоящему искреннюю эмоцию.       «Так! Хватит!» - отдернул я себя. Если я продолжу мыслить в подобной колее, то добром ни для меня, ни для кого-то другого это не кончится. Вообще я стараюсь поменьше думать о «высоком», о смысле человеческой жизни и подобных философских темах, основанных больше на абстракции человеческой души. Если подумать, то ни один мыслитель не вывел формулу смысла человеческой жизни или его счастья. Что из этого следует? Две вещи: либо человек сам должен создать их, либо он – пустышка. И вот самое интересное! Эти группы людей соперничают друг с другом, но даже не понимают, что мы живем не ради смысла, а осмысливаем ради жизни…       Вот опять: я ушел во внутренний мир философа! Достаточно на сегодня размышлений – меня ждут дела поважнее смысла жизни…       Трасса оборвалась у шлагбаума. Компания «Extra» разместилась в огромном трехэтажном здании с личной парковкой для сотрудников и охраной. Вокруг возвышалась стена. Через каждые два метра горел глазок камеры. Учитывая габариты как здания, так и названия компании, любая вещь в ней находящаяся сделана из какого-нибудь пуленепробиваемого материала.       Из будки охраны вышли двое в черной форме и кобурой на поясе. Один из них, седой бровями, показал опустить окно – я повиновался. - Кем будете? – спросил вежливо, но твердо мужчина, наклонившись к окну.       Я представился и сказал, что нас пригласила директор Дарья Эстрадная. Тогда он попросил документы. Я достал из внутреннего кармана Е-карту, и стоило рыжеватому пластику оказаться у охранника, второй, чуть повыше, округлил глаза (видимо, недавно работает): - Вы вместе? – спросил тот, когда седой возвращал мне карту. – Его документы тоже нужны. - Дан, - я повернулся к аутисту.       Дрожащими руками он открыл сумку, нашел паспорт и отдал одному охраннику. Седой ушел проверять багажное отделение. - Скажите, - зашептал вдруг мне высокий, возвращая документы Дану, - а вы правда наемник сети? - А почему вас это так удивляет? Вон – три этажа работников моей профессии, выбирай – не хочу! - Нет, я имел ввиду, вы тот самый, что остался после?.. - Толиков! – гаркнул вернувшийся охранник, после чего высокий буквально потерял душу, как и розовые щеки. – Не сметь разговаривать с приезжими! - Да, сэр!       Секунды спустя шлагбаум поднялся, и я смог въехать во владения компании. Однако сделал это в еще ухудшившемся настроении – не понравился мне вопрос высокого. Не хотелось бы, чтобы кто-либо расспрашивал о больной теперь теме: «Как вы пережили утрату?», «Что вы чувствовали?», «Вы думали, что подобное может произойти?». Лишь бы выпустить человеку кровь из только зажитой раны…       Я припарковал авто, вышел. Но Дан за мной идти не решался. Тогда я сам открыл ему дверь. Аутист судорожно и прерывисто дышал, слегка пошатываясь всем телом из стороны в стороны. - Дан, успокойся, - сказал я по возможности мягко. – Чего ты разволновался? Аутист продолжал раскачиваться. Неужели сенсорная перегрузка из-за нового места? - В-все б-будет х-х-хорошо, - едва выдавил он и накинул на голову капюшон. – Я… Я с-сейчас… Дайте м-мне время. – Дан прижал трясущиеся коленки к груди и обхватил их руками как загнанный в отчаяние ребенок.       Я нагнулся к аутисту, не пытаясь нависать: - Может, тебе лучше остаться в машине, пока я переговоры веду? - Н-нет! – воскликнул тот в костлявые коленки и потянулся к упавшей сумке. – Я и-иду с вами! - А если случится перегрузка? Мне что тогда делать? - Нет, - мотнул он головой. - А если да? - Нет! – закричал парень и вырвался из автомобиля. – Я иду с в-вами! - Это новое для нас обоих место. Если у тебя случится серьезный сбой, я отправлю тебя обратно в машину и не выпущу, пока не вернусь. - Д-да, - ответил Дан и направился в сторону входа.       Упрямец. Но теперь я хотябы знаю, почему его волосы настолько растрепаны: аутист имеет привычку прятать глаза под капюшоном. Мне остается ему только доверится, но, во всяком случае, я его предупредил. Мы поднялись по двенадцати ступеням к главному входу. Я тут же заметил еще несколько камер наблюдения. Когда мы подошли, автоматические двери раздвинулись, заглатывая нас в свои обители. Эта пасть отличалась от той, через которую я проходил почти каждый день в прежнюю компанию. Эта изящнее, чище, белее, но в то же время холодней. Врата в настоящее безумие. Путевка в начало конца. Спустя еще несколько подобных фраз, проскакивающих ассоциативно в голове, я сделал для себя вывод: если бы я был аутистом, то сенсорная перегрузка настигла меня от одного только вида этих дверей.       Странно, но на первом этаже не было абсолютно никого: ни сотрудников, ни встречающих нас джентльменов, ни красоток в костюмах, ни даже охраны. Только гигантские снежные стены, местами раскрашенные портретами знаменитых людей программирования и прочих в том же духе. В офисном духе было бы расположение кофейных автоматов или кулеров, но и их не оказалось в мертвых стенах. Абсолютная чистота и покой. Куда же все подевались? Слышно, как гудят кондиционеры, прочие аппараты, пиликают красноватыми точками камеры слежения. Эхом стали отдаваться постукивания о каменный пол. Я посмотрел на Дана, но он, зажатый в поднявшихся плечах, стоял смирно, не шевелился, даже голову опустил. Постукивание становилось громче, четче, не изменяли собственной уверенности. Через пару секунд к нам-таки снизошла пышная формами женщина короткостриженая брюнетка. На груди красовалась брошь, а под ней – пейджер наравне с висевшей на шее Е-картой: «Дарья Эстрадная». Подошедшая директриса миловидно улыбнулась, по-рабочему: - Здравствуйте, Владимир Истоков. - Приветствую, - отозвался я.       Дарья посмотрела в сторону выделяющегося цветного пятна на белом фоне и чуть наклонила голову, изображая догадку: - Вы, как я понимаю, подмастерье? – обратилась она к Дану. – Ваше кодовое имя «Аутист»? - Нет, - подал смешок я. – Он еще не получил… В смысле, не успел получить кодовое имя. - Что же тогда значит… - Он аутист. Знаете? - А-а-а, - протянула она и покосилась на объект обсуждений.       Парень, заметив, что смотрят на него, быстро приблизился к женщине и выставил руку вперед, как при нашей первой встрече: - Дан, - выпалил он.       Дарья Эстрадная посмотрела на ладонь как бы свысока (причем была ниже нас обоих), выгнула незаметно правую бровь и, ничего не сделав более, развернулась в ту сторону, откуда процокала на каблучках: - Прошу за мной, молодые люди.       Дан явно был растерян тем, что его ладонь не приняли. Словно это не обычное рукопожатие, а искреннее согласие сотрудничать или разрешение на что-то. Я хотел похлопать его по плечу, но решил не тревожить парня лишний раз. Я побежал за шустрой неоглядывающейся брюнеткой. Эхо ее каблуков отдавалось по всему этажу, наполняя его особой жизнью, движением. Когда я поравнялся с директрисой, она заговорила: - Вы приглашены сюда не просто так, Владимир Истоков.       Не сомневаюсь. Просто так нас и не завели бы взглянуть на внутренности компании. - Я лично просмотрела ваше досье, - с хитринкой пропела она. - Досье? – повторил я. Еще при согласии на обработку персональных данных перед операцией, на которой мне «вживили» чип, я бегло прочитал строчки о том, что абсолютно каждый директор какой-либо компании наемников сети (конечно, легальной) получает сведения о новых работниках и имеет право попросить данные и о достижениях любого сотрудника, и о его промахах. - Я хочу предложить вам хорошую работу. - Что за работа? И что для нее нужно сделать? – Не каждые двадцать четыре часа выпадает шанс, однако у каждой возможности существуют ограничения.       Мы направились к лестнице, по которой вела нас хозяйка до нужного ей этажа. Как и везде, стены красовались особой белой пустотой. - Вы же понимаете, что взрыв вашего бывшего места работы произошел не случайно. Мы провели несколько иное и более доскональное исследование, нежели полиция. Результаты показали, что источником взрыва оказалось вещество, которое постепенно складывали по разным уголкам здания, а утром привели его в действие. Но ни поставщиков, ни злоумышленников мы так и не смогли отследить. - Но зачем вам я с такой гигантской компанией? У вас множество наворотов техники, квалифицированных наемников, зачем я здесь?       Дарья хотела ответить, но ее перебил однообразный стук. Мы с ней обернулись, замечая застывшего на ступеньке Дана. Он смотрел куда-то вверх, стуча костяшками пальцев о голую стену. Словно бы прислушивался к неведомому звуку. - Прекрати стучать, - отчеканила директриса и, словно бы вспомнив о правилах хорошего тона, добавила: - Пожалуйста.       Но аутист смотрел под потолок и не прекращал стучать, постепенно ведя глазами по неровным поверхностям. Капюшон почти спал с головы, уже виднелись растрепанные волосы челки. Забавно, но сейчас меня совершенно не напрягало постукивание парня и его нечленораздельные бормотания. - Хватит! – потребовала женщина приказным тоном. Клянусь, она была готова его поджечь на главной площади города.       Я подошел к Дану и взял за запястье, чем прекратил стук. Аутист посмотрел на меня непонимающим выражением и с необъяснимым страхом в глазах. - Если ты не прекратишь стучать, придется отвести тебя в машину, - проговорил я. - Н-но, - заикнулся парень, - я-я почти… М-мы не догова-аривались, ч-что в этом случае в-вы… - Просто постарайся не действовать на нервы, - шепнул я сквозь зубы и отпустил подмастерье. – Сейчас решается и твое будущее в том числе. Веди себя нормально.       Не отводя взгляд, Дан резко хлопнул в ладоши, и по всей лестничной площадке пронеслось оглушительное эхо, а после аутист спрятал руки в карманы куртки. И как бы подводя итог, аутист произносит: «Пусто». Щеки его вдруг порозовели, нижняя губа вновь подверглась покусываниям. Что-то сейчас произошло. Что-то очень нехорошее. Пока Дарья вела нас куда-то по коридору, аутист не издавал ни звука. Я иногда оборачивался, чтобы посмотреть, идет ли он следом – настолько бледны его шаги. - Как вы могли заметить, - говорила хозяйка, - здесь и вправду никого нет. Практически все люди ушли работать на дому или вовсе уволились. Это произошло именно из-за утреннего происшествия. - Страх – страшная вещь, - усмехнулся я. - Всех оставшихся рабочих мы перевели на два верхних этажа. Работа многих резко снизилась. И теперь я бы хотела подвести итоги.       С правой стороны коридора строем значились двери кабинетов, слева – перила из металлических прутьев и стекла. Эстрадная повела нас к одному из кабинетов. Внутри оказалось намного темнее из-за стеллажей книг, папок и списков, расставленных по полкам в строгом алфавитном порядке. Под потолком, на мое удивление, тускнела старая лампа. Посреди комнаты громоздился темный стол, а на нем – карта города. В перегруженном различными вещами помещении выделялась только голая стена без каких-либо деталей, кроме дыр от гвоздиков. И ни одного звука, словно в изоляторе. - Раньше здесь работал ваш бывший коллега, Владимир Истоков, - заявила директриса. - А не напомните, как его звали?       Честно признаться, «коллег» у меня было много: Павел Резцов вечно пытался приставить ко мне кого-нибудь. Он проявлял инициативу, но я оставался холоден ко всем. Мне некомфортно работать с людьми моей профессии: не все понимали некоторые мысли, предположения и выводы. Приходилось часто объяснять все на пальцах. С одной стороны, ты таким образом переосмысливаешь идею, но с другой – тратишь драгоценное время. В итоге напарники сами умоляли начальника сменить их… - Как его звали? – переспросила Дарья. – Алексей или Александр… - А фамилия? - Сейчас взгляну, - Эстрадная подошла к столу с картой, открыла узенький ящичек в столешнице и вытащила стопку бумаг. – Он всегда оставлял на записях свои данные. Сейчас… Александр Пропастьев. - Не помню такого, - я нахмурился и пожал плечами. - Он работал с вами две недели, а после ушел в «Extra», - объяснила директриса. – Его пребывание здесь не обуславливалось особенными целями, однако после его внезапного увольнения выяснилась истинная задача Александра: он находил опасные группировки, мешающие спокойной работе наемников. - И вы не знали? – оторопел я. – Такая компания и не… - Понимаю ваше смятение, - с нотами серьезности и упрека проговорила женщина. – Однако Александр тщательно и скользко скрывал собственные расследования. Ему удалось обмануть систему и не позволить отслеживать его деятельность в мировой паутине через чип. До сих пор ни у одной компании нет доступа к его местонахождению. - И вы хотите, чтобы я его нашел? – поторопился я.       Эстрадная хмыкнула, дернулась ее левая бровь. Обычно такое происходит, если человек недоволен, но озабочен лишь первым впечатлением о себе, делая все, чтобы ему поверили.       Дарья вздохнула: - Только вы можете продолжить это дело, - наконец, произнесла она, как настоящий начальник – ледяным тоном. – Вы работали с ним больше кого бы то ни было в обеих компаниях, поэтому должны разбираться в его записях. Он не закончил свое последнее расследование, максимально все зашифровав. И я отлично знаю, что только вам он мог доверить разгадку этих знаков. Вы должны и найти Александра Пропастьева, и разгадать его глупую шараду. Я только криво улыбался - в городе появился кукловод. - Я согласен, - без раздумий отвечаю я. Терять уже нечего. - Отлично, - победно произнесла директриса. – Мы предоставим всю необходимую информацию, но при одном условии: вы закончите это дело. - Как я и говорил, я согласен.       Мы пожали руки.       Не столько я захвачен идеей что-либо найти и узнать, не уверен был и в успехе, но воспользоваться шансом вновь встать на подкосившиеся ноги обязан. Мы с Дарьей переговорили рабочие моменты: оказывается, с этого момента я буду носить строго деловой стиль одежды, вставать рано, чтобы успеть к семи утра на работу, в мой новый кабинет без окон, а возвращаться домой - только после девяти. Прямо колония строгого режима. Выхода нет, придется прогибаться и скользить под дисциплиной.       До машины мы с Даном шли молча. Я сел на водительское сиденье, подождал, пока не хлопнет за собой дверью и парень. И наступила тишина, разъедающаяся периодическими стуками пальцев то моих, то аутиста. Я в момент развернулся к нему, оперся о спинку соседнего сиденья и процедил: - Ты зачем себя так ведешь? - В-вы просили, чтобы я в-вел себя н-нормально, - заговорил аутист из-под капюшона тоном ничего не выражающим. – А в-вести себя нормально значит для м-меня не п-попадаться никому на глаза или н-не привлекать в-внимания? – Все же голос его дрожал зверски.       Я сойду с ним с ума. - Ладно, не то ни другое, - говорю я и оборачиваюсь к рулю. - Н-но что тогда? - Я и сам не знаю, - сознался я. – Все люди по-своему ненормальны. - Т-тогда как м-мне быть нормальным?       Я прикусил губу – надо же было наговорить бессмыслицы! Отчасти аутистам вполне можно позавидовать: их счастье в неведении. Они не понимают многих вещей, которые накручивают люди себе, видимо, от безделья. - Сейчас попробуй действительно забыть мои слова. – Я завел двигатель. – Не пытайся никому подражать. Понимаешь, ты просто несколько иной человек, с особенностью восприятия информации. – Я не смог себя удержать, свое волнение, а стоит дать ему волю – испортит многие вещи, заставив меня наговорить столько глупостей, после которых я виню себя как последний неудачник. И, тем не менее, оно вырывалось предложение за предложением: - У каждого человека свои ненормальности, какие-то наклонности в психике. А «нормальный» человек определяется посредством общественного мнения. Допустим, в моду вошли шерстяные штаны и пиджаки. А на улице лето – что тогда? Ненормальным будет считаться человек, который оденется по погоде: в шорты и майку. Если хочешь, чтобы люди приняли тебя за своего, существуют два варианта: либо ты подстраиваешься под них, либо сделаешь так, чтобы они подстроились под тебя, что сложнее в десятки раз. В этом плане аутистам очень сложно что-либо менять, поскольку они уже считаются «ненормальными». - Дан, - перебил парень, вжавшись в стекло окна. - Что? – я посмотрел в зеркало, чтобы найти его глаза, но в любом случае этого бы не вышло. - Меня зовут Дан, - проговорил человек без дрожи в голосе, поставив точки на всех моих рассуждениях одним предложением.       И я замолчал. Не мог залезть ни в его мысли, ни в выражение глаз, а чувствовал, что сделал что-то не так. Снова.       После шлагбаума ко мне вернулся дар речи, и уже на трассе я спросил: - Ты не голодный? - Да, - ответил Дан.       Часы показывали 12:45, все кафе, рестораны и прочий общепит все больше продает яичных блюд с тостами, кофе и чаем. Из-за этих мыслей и приятного солнечного утра в животе загуляли гусеницы. Я не ел утром, насчет Дана – не знаю. - Ты как ешь? По расписанию или нет? - Нет… Да. - Так да или нет? - Я ем каждые четыре часа, но сегодня пропустил завтрак. - Хорошо, - я подвернул к одному из кафе и припарковался. – Я голодный как собака.       Через пару минут мы сидели на мягких диванах возле небольшого окна. Хотя «мягким» эти штуки я бы не назвал. В кафе пахло свежей выпечкой, так сладко дурманящей разум, гости проявляли приятное расположение духа. У шведского стола я взял шарлотку, яйцо с тостом (не помню, как называется) и чай. Но на глаза попалась жутко неловкая вещь: Дан выбрал то же самое, что и я. Внимательно наблюдал за мной, осторожно повторял каждое движение, ходил за мной хвостиком. Когда же мы расплатились каждый за свой заказ, вовсе заявил, что вместо чая логичнее бы взять кофе.       Может показаться слишком откровенным, но мне действительно проще сосредоточиться, когда ем. Я читал, что мозг активируется на 10% больше, но это, видно, тут ни при чем. По привычке достаю телефон и погружаюсь в его просторы. Но на какое-то время засомневался: я пока не работаю официально, зачем мне напрягаться и что-то искать? Однако после за эти мысли захотелось огреть себя самого чем потяжелее. Я же не просто ради денег выворачивался все эти годы, а ради благого дела! Еще немного, и я стану обычным апатичным винтиком системы! Так не пойдет! Нельзя забывать, что я спасаю людей в первую очередь. За деньги. Поэтому-то и наемник… Почему все так сложно?! - Истоков Владимир, - обратился Дан. - Что? – я выпустил из рук телефон. - Мы будем продолжать дело Михаэля Единомыслова? - Да, конечно. Мы обязаны это закончить. Просто придется несколько сложней, - я сделал глоток чая. - Но зачем? – удивил меня вопросом аутист. - Как это зачем? Чтобы помочь людям. - Чем м-мы им п-поможем? – Дан поводил вилкой по тарелке. Ее скрип пришлось остановить, отложив из рук парня столовый прибор, чтобы не мешать ни себе, ни гостям. Все-таки он словно бы прошелся жгучим звуком не только по дну, но и по мыслям. - За время работы я понял несколько вещей, которые и тебе нужно запомнить. Первое: люди могут лишать себя жизни по разным причинам. Многие из них я до сих пор не понимаю, но если проникнуть в человека, встать на его место, попытаться понять то, что он чувствовал, то и причина становится очевидной. Второе: если самоубийца действительно хочет умереть – он умирает, а не делает из себя жертву, только чтобы его заметили. И третье: когда профессионал говорит причину суицида, ему верят и понимают эту причину куда глубже. Это может быть полицейский, детектив, наемник, но только не обычный человек. И клиент успокаивается, смиряется с утратой, чтобы больше не совершать похожих упущений, поскольку чаще всего суицид происходит по вине обеих сторон. Один – позволил прыгнуть, второй – прыгнул.       Я позабыл, с кем говорю, и выложил все, о чем думал столько лет работы. Аутист смотрел куда-то в сторону большими кукольными глазами, не смея произнести и звука. Он сидел прямо, но неуверенно. - Я, наверное, совсем непонятно объяснил, - я попытался посмеяться, но понял: идея плохая. - Я понял м-много, - ответил Дан спустя минуты конфуза. – Но бо-ольшинство у-уже знал. - Просто не мог сказать? - Не мог сказать, - кивнул парень. - Бывает… - Я усмехнулся, вспоминая собственные мысли: - А мне вздумалось, словно ты сейчас спросишь, мол, зачем помогать людям, если они могут не заплатить. - Глупый вопрос, - нахмурился парень. – При исполнении обязанностей с нашей с-стороны, они обязаны о-оплатить нужную сумму. И м-мы же д-должны помогать людям.       Я лишь с облегчением вздохнул. Тут Дан что-то вспомнил и открыл сумку: - Я забрал р-результаты по делу Михаэля… - Что забрал? – я едва не поперхнулся. Зная себя и собственную мимику, готов поклясться: в этот момент обе брови вздернули лоб.       Дан повторил и поставил на стол излюбленную кожаную сумку: видимо, хотел выложить добытое, но мне пришлось его остановить: - Подожди, давай рабочие вопросы будем решать не здесь!       Парень словно по команде вернул борсетку на колени. Дан притих, сидя без движения перед опустевшей тарелкой, покорно ждал, когда же я соблаговолю доесть пропущенный завтрак, и мы поедем домой, где он отдаст мне заветные бумаги. А я смотрел на него и тоже чего-то ждал. Каштан волос подсвечивался желтой бронзой из-за света утра. Аутист неожиданно взглянул мне в лицо, да так и застыл. Именно в лицо, так как я сам его глаз поймать не мог. Слишком они изворотливы, слишком необычны. Стоит протянуть этим огонькам руку, как они ускользают, так беспечно и наивно, так заинтересовано в окружающем мире. Какие мысли таятся за пеленой? А какого они цвета? Я пытаюсь вглядываться внимательнее, но даже это не помогает определить оттенок радужки: то ли бронзовый, то ли цвета ржавчины. Но в волнах солнечной энергии цвет менялся, словно изнутри загорался некий очаг, и его свет отдавался глазам, теперь янтарным. И вдруг пламя потухает. Дан закрывает глаза и улыбается своей надоедливой улыбкой наивного лжеца!       Я бросаю вилку в тарелку (не обратил внимания: громко ли она лязгнула?) и говорю, что пора уходить. Что-то так и вышвыривало меня из кафе сию же секунду. Мы пробрались к выходу, я толкнул дверь. Когда мы с Даном выходили, в кафе забегала рыжеватая девчушка миловидной внешности и мимолетно зыркнула на меня. Уже в машине я спрашиваю: - Каким образом тебе удалось забрать документы? На это имели право только наемники. - Я просто пришел сегодня в участок, где работают детективы, назвал личные данные самоубийцы, показал свою Е-карту и заполнил несколько подтверждающих документов, - ответил       Дан непринужденно. На этот раз он сидел на переднем сидении. - Ты сказал свою Е-карту? - Е-карту подмастерья наемника сети. - Покажи, - любопытство заиграло в жилах. Честно признаться, я не впервые слышал о том, что подмастерьям дают свои особые карты, но никогда не видел их вживую. Дан расстегнул куртку на груди и вытянул за голубой шнурок кусок пластика. Карта оказалась голубовато-бирюзовой расцветки, во всю горизонталь так и было напечатано: «ПОДМАСТЕРЬЕ». Эта штука, как я понял, играет роль «студенческого», только престижнее. Я взял карточку в руки: «ПОТОКОВ ДАН» и скривил улыбочку – надпись «АУТСИТ» писать, разумеется, постеснялись. - А у нас схожие фамилии, - сказал я, возвращая Е-карту владельцу. – Она хоть у тебя настоящая, не подделал никакие документы, хах? - Нет. Поя фамилия – Потоков. - А моя – Истоков. Приятно познакомиться. Снова. - Не снова. - Почему? - Потому что в первый раз вам не было приятно со мной познакомиться, - отвечает Дан голосом как ни в чем не бывало. Будто его совершенно это не волнует.       Я помолчал. Будь проклят мой чертов нрав! - Ты это… - говорю я, а в горло не то что слова, звуки не пробиваются. – Прости меня. Не хотел тебя обидеть. - Я не о-обиделся, - заявляет аутист и едва-едва дергает уголками губ. – Я привык.       Одна из машин замедлила ход, вынуждая освободить ей парковочное место. Я отъехал и ворвался в привычный городу поток. Дан уставился в окно, хотя я прекрасно догадывался: мир его интересует куда меньше собственных мыслей. Всюду сигналы света и тени, движение, и лишь отдаленное чистое небо никуда не спешило. - Может быть, заедем за твоими вещами в общежитие? - Зачем? – не понял парень. - Будет легче жить без постоянных ненужных телодвижений. Сам посуди: ты живешь практически в другом конце города, а чтобы тебе приехать в компанию, нужно полтора часа тратить на трамвай. К тому же, не особо хочется где-то тебя потерять или допустить твое увольнение, или еще чего похуже. – Чувствуя, что слишком много говорю, я перешел к заключению: - Будет проще, если ты ко мне переберешься.       Дан назвал адрес: оказалось, совсем недалеко - едва не проехали мимо.       Собственно, в общежитии ничего нового я не заприметил. Повсюду до сих пор старые обои, еще, казалось, моих времен, обувь всех мастей и видов, прежние незакрепленные ставни окон, душных и прочных. По коридору встретили несколько досок с объявлениями, искусственными цветами (живые отдавать боялись в этом районе на попечительство студентам) и обучающихся. На аутиста, идущего короткими быстрыми шагами к своей комнате, даже не посмотрели. Зато я оказался, как говорят, в центре внимания: девчонка, которая курила сидя на подоконнике и стряхивала пепел в горшок цветов, подмигнула мне: пацаны ухмылялись или уходили по комнатам, стоило моей тени скользнуть по их физиономиям. Мне было непривычно вновь оказаться в среде, где произошли самые запоминающиеся жизненные истории, но самые опасные и глупые. Я чувствовал себя вторгнувшемся не на свою территорию, неприятно было даже дышать с теми, с кем наравне был когда-то я сам. Несформированные личности, затхлый воздух вперемешку с принтерным привкусом дыма электронных сигарет, раскиданные ботинки, мертвые цветы, недобрые взгляды пестрого социума… Казалось, вся недобрая атмосфера впиталась в мою куртку, прилипла к телу и проникла дальше, во внутренности, а в частности сдавливала легкие.       Густая жалость к этим людям появилась сама собой, хотя я не понимал, с чего ей взяться: у многих здесь прибывающих есть родители, друзья, опыт, не дающий поддаться запрещенным веществам и прочим отвратным, но частям жизни.       Дан жил в самой обыкновенной комнате с двумя парнями его лет. Один из них пил пиво и предложил мне чисто из вежливости, но я отказался. Подмастерье довольно быстро собрал вещи. Многие вовсе не были разобраны, видимо, не было необходимости. Вышло всего две небольшие сумки, не считая ту, с какой он не расставался никогда. Аутист коротко попрощался и сказал, что больше не сможет жить с парнями, а те, в свою очередь, доигрывая партию в карты, молча кивнули. Когда я закрывал дверь, студент с пивом поднес банку к губам и заглотил короткое: «Наконец-то!»       По дороге до дома Аутист заливал мне уши своими рассказами о том, как весело ему жилось с друзьями из общежития: они относились к нему не всегда хорошо, но и не мешали по учебе. Часто спрашивали совета по задачам и рефератам, предлагали встретиться с девочками, но Дан так и не понял, что это значит, поэтому не рисковал и оставался дома доделывать домашнее задание. Иногда парни приходили не одни, а с этими самыми девчонками. Говорили, что хотят повеселиться, и просили спокойно посидеть в комнате, чтобы не мешать. Бывало, конечно, они чем-о раздражались, его «аутистскими вопросами», как однажды выразился один из студентов, но в целом (по мнению Дана) жизнь в общежитии была веселой.       Я упорно отмалчивался, не нарушая монолога пассажира.       Дома Дан бросил сумки у входа (ну, осторожно и максимально аккуратно поставил на пол под углом в девяносто градусов) и в ту же минуту подал обещанные бумаги. - И еще передали это, - парень протягивает флешку черного цвета.       Я отправил нового жильца распаковывать вещи в гостиной, а сам отошел к рабочему столу в своем кабинете, где шире открыл окно. Открыл свой ноутбук и вставил накопитель. На экране показалась папка с названием «Скрины телефона клиента – передать Истоку». Открыл. Файлы оказались интересными: они содержали наиболее странные и значимые переписки самоубийцы за последние полтора месяца, а также номера телефонов и тех, кому они принадлежат.       Внезапно завибрировал и мой ненаглядный демон. Я поднимаю трубку. - Исток, здравствуй! – журчат мне на другом конце. - Макс, ты что ли?       Из-за работы приходится часто заводить знакомства в определенном круге. Макс – мой старый приятель, который занимается теми делами, что расследую я. Худой, щуплый, зато высокий – два с лишним метра, однако на других свысока не смотрит. Поговорили, как дела, чем занят, что нового, да вот компания сгорела, а, слышал! Макс интересовался, передал ли мне подмастерье флешку и папку документов. Отличался «напарник» излишней подозрительностью, в результате чего тайн в деле становилось еще больше. Но за то же можно и наградить: не раз он подмечал детали, которые вследствие подталкивали к нужной мысли. Макс объяснил: ему показался подозрительным не только поведение Дана. - Он аутист, - сказал я, и прерывая речь Макса, и ожидая его реакции.       После секунд молчания последовал град нелитературных ругательств. Я остановил этот поток сквернословия и попросил объяснить, что еще показалось Максу не вызывающим доверия. - Да не, ничего. Аутизм все объясняет. - Дану этому не скажи. Аутизм – это не личность. - Знаю я, знаю! Кстати, ты же знаешь, что Михаэль ходил к психиатру из-за его… ориентации? - Да, я читал в деле. Это все, о чем ты хотел поговорить?       Мы попрощались, и я вновь уставился в экран. Итак, что мы имеем? Я открыл первый снимок. Перед глазами вспыхнула переписка Михаэля с его, как видно, одноклассником и другом – Денисом. Обсуждали девочку из школы, которая, по словам обоих, повесилась в собственном доме. Про нее слышал и я: одному из наших сотрудников заказали выяснить причину суицида. Но все оказалось слишком просто: девочка не справилась с давлением со стороны учителей, родителей и врагов в школе. Если не ошибаюсь, ее звали Лизой. Совершенно обычная анимешница, ничем не примечательная, не выдающаяся. Одним словом, очередная тень. Минут двадцать спустя я отсортировал переписки по степени важности, уже воссоздавая мышление клиента. Что видно сразу из сообщений – привык выражать эмоции и мысли словами, облачать некоторые блески мировоззрения в крылатые выражения и великолепные оценки нюансов жизни. Михаэль был философом с огромным потенциалом. Был. - Дан! – окликнул я, отрываясь от ноутбука. Без ответа.       Я вышел в коридор и завернул в гостиную. Аутист разбирал одну из сумок. - Ты слышишь? – спрашиваю я, стоя в дверном проеме. – Почему не отвечаешь? - Я з-задумался, - Дан смотрит сквозь меня, сидя на полу, окруженный вещами быта. - О чем, если не секрет? - Максим Александрович, который отдавал мне переносной накопитель и д-документы, очень по-подозрительно шептал что-то. Когда я уходил, он о-озирался и неприлично повел себя. - Сказал, что пора бы сходить к психиатру? – догадался я. - И эт-то тоже. - Да уж. Макс за словом в карман не полезет… - Оу, я знаю это в-выражение! – Дан защелкал перед лицом пальцами. – Э-это значит, что ч-человек не тактично вы-выбирает слова!       Я вначале не понял парня, но после просто кивнул. - Я тебя пришел переписку звать смотреть. - П-переписку?       Я бросил пару слов о флешке и сообщениях с телефона Михаэля, и ушел в кабинет, пока подмастерье решал, что ему делать.       Несмотря на страшное начало дня, снаружи я мог похвастаться искренней улыбкой, конечно, временной. Я знаю, что смех – естественная реакция организма на страх, шок, через смех иногда проявляет себя паника, вот только звуки, которые издаю я, больше похожи на смешки задыхающегося психопата; шутки сыпятся из меня раскаленными градинами. Однако паника как таковая уже давно застыла где-то глубоко во льдах работы наемником. Но иногда я позволяю себе фантазировать: если когда-нибудь врачи объявят мне смертный приговор из-за какой-нибудь болезни, то первое, что я сделаю, рассмеюсь.       Внимание нас обоих привлекли всего несколько переписок. Одна велась о банковском счете на Е-карте, следующая оказалась полностью очищена и велась с неизвестным номером, которого не нашлось в списке хозяев телефонов. Я позвонил по этому поводу Максу, но тот заявил, будто хозяин этого номера давно скончался, а отследить нынешнего носителя не удалось даже с использованием новейшего оборудования. Третья привлекла своей открытостью. Михаэль разговаривал с Сергеем Неизвестным, который сам и назвался, и по документам действительно работал с мальчиком. - Что за «StoryTeller»? – спросил Дан. - Самое интересное, - говорю я напряженно, - сколько бы мы ни лазили по просторам истории посещения, а этого сайта найти не смогли. - Михаэль н-не посещал с-сайт? – предположил подмастерье. - Не похоже, что не посещал. - Т-тогда почему в истории э-этого н-не отражено? - Ты найди информацию о «StoryTeller», а я попробую связаться с Сергеем Неизвестным.       Дан без вопросов убежал в отведенную ему комнату, я же остался у экрана и набрал психиатра. Однако специалист не отвечал, сколько бы времени не проходило: включался автоответчик. Видимо, абонент сейчас проводит очередной сеанс с очередным клиентом из офисного отделения. Однажды в фильме я слышал фразу, прекрасно передающую ситуацию и на рынке, и в стране в целом, конечно, помню ее не дословно, но: «Половина страны бухгалтеров, половина страны психологов».       Что ж, с психиатром пока не удалось связаться, но есть еще один компонент. Я набираю нужные цифры и терпеливо жду. Гудки практически мгновенно оборвали, и дребезжащий голос крикнул: - Алло? - Приветствую, - сказал я, коротко представился, объяснил, чем занимаюсь, и спросил, есть ли у мальчишки минутка. - Вы правы, я лучший друг Мики. В смысле, был… - Нам необходимо встретится и поговорить. - Я не могу сейчас говорить! – поспешил заявить Денис. – У меня сегодня обязательное мероприятие в школе, я не могу его пропустить! - И что же это за мероприятие? - Вообще-то лекция по подготовке к экзаменам, - раздраженно проговорил старшеклассник. Ага, значит, на провокации ведется. Видимо, в дружбе между Денисом и Михаэлем ведущим был второй. - Во сколько освободишься? - Честно говоря, свободного времени вообще нет… Но я могу пропустить пару тренировок! - Во сколько и когда?       Мы обговорили место, а я попросил его хорошенько подумать о всех странностях поведения друга, о последних событиях, кто бы мог повлиять на решение Михаэля. Наше же решение пало на кафе «KARI-KARI», где продают всякое японское месиво. По крайней мере, там будет удобно встретиться нам обоим и спокойно поговорить. Я записал в блокнот о встрече, дату и время. Я еще раз прокрутил в голове все действия, а после упорядочил: самоубийца нетрадиционной ориентации, о которой знали только родители и лучший друг, посещал сеансы приличного психиатра на протяжении долгого времени, но так и не ясно: выполнял ли Михаэль требования Сергея Неизвестного – посещал ли сайт «StoryTeller»? Если да, то почему в истории об этом ни слова? Либо Михаэль самостоятельно разобрался в полном уничтожении информации о посещении, что маловероятно, либо ему кто-то помогал. Кто-то с неплохими знаниями в области информационных потоков. Учитывая, что со счета Е-карты мальчишки каждый день снимались приличные суммы, логичнее все же второй вариант. Что такого на этом сайте, раз его рекомендовал психиатр, но Михаэль упорно стирал истории его посещения?       Внутренняя гармония с силой пошатнулась и вспылила. Создавалось впечатление, словно с этого утра запустился некий механизм, приводящий давно усопший сюжет в действие. - Истоков Влад-димир! – позвал меня Дан голосом торжествующим и впервые заикнулся на моем имени. - Что-то нашел? – спросил я, заходя в комнату.       Аутист сидел сгорбившись над ноутбуком на диване. Ступня его то поднималась, то падала, из-за чего потряхивало и устройство. Я сел рядом и заглянул в найденное. - «StoryTeller» переводится как «сказочник» с английского, - начал Дан. – Это н-название организации, созданной д-для помощи нуждающимся в психологической помощи людям. Н-но она закрылась еще в 2005 году, - Дан развернул ко мне экран, где подтверждались его слова. «Пол страны психологов…» Его неуловимые глаза искрились всевозможными оттенками радости и интереса. На губах кривилась улыбка. Именно кривилась, по-другому не назвать это асимметричность. - Почему закрылась? - Н-нет причины, - продолжал улыбаться аутист. – Я и-искал, но причины не указано. Э-это вся информация о с-сайте. - И, тем не менее, сайт продолжает работать? О его возрождении ничего не написано? - Нет. - Бред какой-то… - буркнул я. - М-может, Сергей Неизвестный ошибся? – предположил Дан. – И п-поэтому в истории посещения н-нет сайта «StoryTeller»? - Нет. Он не мог ошибиться, иначе бы разговор сложился иначе. Сергей как-то связан с создателями сайта или имеет хотябы косвенное отношение к его возрождению. - Мы д-должны с ним встретиться? - Да. Я не смог ему дозвониться, но мы можем застать его на работе и поговорить. Нужно только записаться на прием.       Аутист задумчиво молчал какое-то время. - Дайте мне разрешение на взлом, - вдруг заявил он. - На взлом чего? – уточнил я, сразу насторожившись. - Я м-могу… - Дан сглотнул. – Я могу взломать сеть и выйти на сайт напрямую, без пароля и создания аккаунта.       Я буквально пялился на подмастерье с широко открытыми глазами. Но после пришлось взять в руки собственное удивление и спокойно объяснить моей катастрофе сложившуюся из карт ситуацию: - Во-первых, этим могут пользоваться только наемники с официальным местом работы, чего мы с тобой сейчас лишены, поэтому даже с большим желанием я бы не смог дать тебе это разрешение. Во-вторых, у меня нет этого желания, поскольку ты еще не готов взламывать целые сети интернета – это слишком сложно! Не факт, что ты сможешь перенастроить все правильно, без единой ошибки и выйти из сети, ничего не поломав. Аутист опустил голову, как бы прислушиваясь, и молчал. - И, в-третьих, где ты этому научился? – я приглушил голос, чтобы психологически повлиять на Дана, но сделал это по привычке, поскольку подсознание еще не воспринимает сидящего передо мной фантома. - Я по-познакомился с девушкой, - проговорил аутист с напряжением. – Она предложила п-помощь с изучением д-дела наемников и научила в-взлому. А потом я приехал сюда – поступать. Она встретила меня на о-остановке, проводила в о-общежитие. И б-больше мы не виделись.       Я был глубоко удивлен: не каждый вот так по доброй воле согласится обучить кого-либо, еще и взлому мирового масштаба. - Как ее зовут? Кем она работает? – начал задавать вопросы я, но Дан сжег их все до одного. - О-она ничего о себе не р-рассказывала. Я н-не знаю ее и-имени и р-работу. - Ты хочешь сказать, что доверял незнакомке, не зная ни имени, ни ее должности – ничего, но все равно поехал в другой город поступать на наемника сети по указке этой самой незнакомки?!       Я заметил, как сжато сидит парень, как напряглось все его тело. - Послушай, ты не можешь доверять человеку, если даже имени его не знаешь. Мало ли куда тебя могут завести разные мошенники. Неужели этому тебя никто не учил? Да и ты должен это понимать! - О-она р-рассказала обо м-мне все, - заявил Дан. – Она р-рассказала, где я ж-жил, ч-чем занимался, о м-моих родителях все… Я п-попытался е в-вычислить, н-но к-каждый раз что-то не так… О-она п-предупредила: если я попытаюсь узнать, к-кто она, то не станет мне помогать. А т-три недели назад она у-удалила все наши переписки. - А ты помнишь, как она выглядела в последний раз? - Белое пальто, черные джинсы, черный свитер, - перечислил Дан. – Темно-коричневые волосы. У нее маленький шрам на левой щеке. - Она тебе случайно не говорила, где она может сейчас быть? - Сейчас – нет. Но она была в этом городе, когда я приехал. - Ты сможешь вспомнить ее лицо, чтобы создать фоторобот? - З-зачем? – не понял аутист.       Я подумал и ответил: - Она слишком важна для компаний наемников сети.       Три дела одновременно мне еще не приходилось сплетать.       Тем не менее, план дальнейших действий, по крайней мере, на ближайшие пол часа, был: назначить встречу с Неизвестным. Я выудил из дела, где он работает, и нашел нужный номер телефона для записи на сеанс. Конечно, никакого сеанса вовсе не будет, однако придется выждать своей очереди для дальнейших действий. Если гора не идет к Магомету – Магомет идет к горе!       Но не успел я набрать номер или рассказать о замысле Дану, как вдруг на столе подал голос телефон аутиста. Дан ошарашено округлил глаза и резко выпрямил спину, словно не понимал, откуда берется этот странный звук. Парень не шевельнулся, смотря на телефон, что вот-вот разорвется от напористого звонка. Я закатил глаза, взял кричащего демона и подал Дану. Тот дернулся, ответил на звонок и включил зачем-то громкую связь. - Алло, здравствуйте, - дружелюбно залепетал девичий голосок.       Аутист продолжал молча пялиться на устройство в руке, поэтому пришлось говорить мне: - Здравствуйте, девушка. С кем я говорю? – Судя по всему, на другом конце мы слышали живую девушку – не автоответчика. - Меня зовут Жанна, я звоню из офиса «Good times». Наш офис помогает людям с особенностями или отклонениями в развитии найти общий язык с окружающими.       Девушка говорила не только дружелюбно, но и тренированно, не оставалось сомнений, что она настоящая профессионалка в области телефонных звонков. Я взглянул на застывшую статую Дана, забрал у того с колен ноутбук и набрал в поисковике название офиса. - А как вы узнали обо мне? – подал я голос. - Я говорю с Даном Потоковым? – спросила Жанна. - Да, - машинально и легко отвечаю я, пока статуя рядом со мной обретала гипсовый цвет лица. - Спасибо, что ответили нам, вы – наш потенциальный клиент! – сотрудница начала говорить о выгоде компании, ее перспективах и достоинствах, но пришлось ее оборвать. - Простите, девушка, вы не ответили на вопрос: как вы узнали обо мне?       А сам параллельно читаю статьи о «Good times». Оказалось, что это самая обычная призывная точка, только направленная на призыв, как выразилась рекламщица, «людей с особенностями или отклонениями в развитии». Офис вполне приличный. Однако мне лично не понравилось обилие белизны, не дробящейся ни единым цветочком на подоконнике, ни картинки на стенах, словно в психбольнице… Жанна рассказала, что она, такая молодец, обзванивает список всех потенциальных клиентов, что проживают в чертогах города. Список же берется от «надежного источника». Я слушал в пол уха, а сам не мог нарадоваться, что золотая рыбка сама приплыла в руки: Сергей Неизвестный работает, насколько я знаю, именно в этом офисе. - Скажите, могу ли я встретиться именно с Сергеем Неизвестным, психиатром? - На самом деле вы должны прежде всего пройти психолога, а уже после… - На сегодня есть места? – прерываю девушку я вновь. – Мне нужно встретиться с ним как можно скорее! - К сожалению, на сегодня расписание Сергея Неизвестного занято. Ближайшее время – завтра с 8:30 до 10:00. - Ладно, запишите на завтра, -сдался я, но искорки в глазах все еще грели сердце. - Дан Потоков… - прощелкала девушка по клавиатуре. - И Истоков Владимир. - Прошу прощения, но на сеанс может прийти только один человек и только с пробл… - А в качестве сопровождающего? - Хорошо. - Спасибо.       Девушка назвала адрес, кабинет, стоимость первого сеанса и сказала принести с собой Е-карту и прочие документы для регистрации.       Я посмотрел воодушевленно на аутиста, когда звонок завершился. Тот чуть опустил голову, посидел с минутку, а после положил телефон обратно на стол. Через какое-то время бледность спала с его лица, словно сошла старая кожа, и вернулся дар речи (или почти вернулся): - В-вы п-претв-ворились м-мной… - Да, пришлось, ты же с ней говорить не решился. - Но п-почему в-вы не могли с-сказать, ч-ч-что вы… - Наемник сети сгоревшей компании, который по доброте душевной решил продолжить расследование самоубийства одного из пациентов психиатра Сергея Неизвестного? – спросил я за него, позабыв о бессмысленности сарказма. – Это прозвучало бы глупо, Дан. Я не имею полномочий наемника на данный момент. Уж прости, что воспользовался тобой. - М-мной?.. - Твоим аутизмом, раз на то пошло.       Спустя еще минуту бесплодной тишины, я похлопал парня по плечу, сильно сжав, и сказал (сухо и безжалостно): - Ну что, потенциальный клиент? Пригодился и мне твой аутизм! А то проку от него было немного…       Я усмехнулся и ушел в кабинет. Некоторое время прошло прежде, чем я услышал хлопок закрывающейся входной двери. - Дан?