Я смертельно скучал по тебе

      В конце концов, жизнь среди богов оказывается неимоверно скучной. Его стремления и амбиции требуют чего-то большего, чего-то авантюрного, необычного, интересного. Постоянный надзор и ограничения, страх, что трикстер вновь возьмет верх и начнет сеять хаос, вешают на Локи цепи. Он чувствует себя побитой собакой, однажды облажавшийся и теперь навечно не заслуживающей доверия. За каждое двоякое действие — взгляд подозрения. Это раздражает. Это выводит. Это заставляет внутреннего змея шипеть и кусаться, становиться только воинственнее и агрессивнее, таясь в тени и выжидая, чтобы нанести удар. Вместо того, чтобы поселить в Локи спокойствие и заставить обдумать свои ошибки, в Локи взращивают ненависть.              К счастью, Фригга понимает это вовремя. И она предлагает Локи избавиться от задавившей рутины запретов: начать делать то, что Локи умеет лучше всего. Разбираться в чужих душах. Во благо, конечно же.              Локи находит это заманчивым. Ему дают добро, чтобы покинуть Асгард. В один мир, к которому после перехода привяжет заклинание. Локи может выбрать любой. И Локи выбирает Мидгард. Люди слишком глупы и мелочны. Но в их головах слишком интересно копаться. Они настолько простодушны, что разрешают делать это добровольно и, более того, сами охотно обращаются за «помощью» в минуту трудностей. Ну… никто не говорил, что Локи действительно собирается помогать, конечно же.              «Психолог». Звучит довольно необычно для ушей бога, выросшего на другой планете. Асы никогда не нуждались в целительстве душ. Они жили долго и вполне справлялись со всеми проблемами. Мидгардцы жили до отвратительного мало и боялись буквально всего. За год разгребания однотипных проблем в качестве частного психолога, принимающего клиентов в центре Ванкувера, Локи убеждается, что люди завели фобии к абсолютно всему, к чему только можно. Ему особенно нравятся аквафобия, базофобия и гипнофобия. Мидгардцы испытывают животный страх к тому, что помогает им жить. Потрясающая идиотичность! Еще он понимает, что бронтофобы ни за что не поладили бы с его братом. (В Локи поселяется навязчивая идея обязательно устроить групповой сеанс со страшащимися грома и Богом Грома. Это будет великолепно!)              Локи занимается этим из чистого азарта, выбирая в клиенты лишь интересных людей с интересными проблемами. Деньги не столь важны: привезенного золота из Асгарда хватило бы на десять мидгардских жизней. Читать умы легко, копаться в головах смертных, играться с чужими мыслями и чувствами в роли вроде как «специалиста» — забавно. Иногда помогать, иногда доламывать, не в состоянии отказать себе в желании посмотреть, что будет, если надавить на больное. Разрушать порой столь же прекрасно как созидать.              Временами Локи принимает клиентов из теневой касты. Ему нравится наблюдать за моральной деградацией жителей Мидгарда, лишь больше убеждаясь в своей правоте на тему их скотского происхождения. Прошли века, а люди так ничему и не научились. Так же грабят, насилуют, убивают. Законы ничего не значат для тех, кто их не воспринимает. Самое веселое в том, что все они, как один, оправдывают свои действия и считают себя первой инстанцией.              Оправдали бы они его, сними Локи с себя морок и покажи истинное лицо?              Нет. О-о-о нет.              Жалкие. И ничтожные. Смертные.              Отдельный пласт клиентов, заслуживающих лишь презрения, — до неприличия богатые люди. Они считают, что правят миром, что деньги могут решить абсолютно любую проблему. Не все входят в теневую касту, но все вызывают в Локи лишь рвоту. В основном с такими клиентами он всегда придерживается разрушающей стратегии. Они падают и рассыпаются на осколки неимоверно феерично. С фейерверками и фанфарами.              Когда в двери его кабинета стучатся одни из таких богатеев, Локи не ожидает ничего занимательного и даже подумывает отказаться. И, о! позже он благодарит себя за то, что не сделал этого.              Сигюн оказывается… необычной. Она абсолютно не идет на контакт (не то чтобы это было впервые), не разговаривает, не заигрывает, как это делают молодые представительницы ее пола и статуса (Локи наводит на себя морок забвения, но все они видят настоящую внешность). Сигюн совершенно откровенно не желает здесь быть и, что самое волнующее — то, что вынуждает зверя в Локи предвкушающе заурчать — не считает, что ей нужна помощь.              «Я здорова», — говорит ему Сигюн.              Он не сводит с нее глаз на самом первом сеансе — групповой терапии, — а она, в свою очередь, с долбанного цветка на подоконнике. Игнорирование. Локи улыбается. Отлично. Теперь это дело чести!              Ее родители говорят: «Она ведет себя странно».              Он внутренне усмехается. Неужели?              «Это началось два года назад», — продолжают Тильда и Джон. Они оба бизнесмены и очень много работают. Мало общаются с дочерью, поэтому Сигюн, вероятно, испытывает недостаток внимания. «Мы пытались поговорить с ней, — слезно твердит Тильда. — Пытались сказать, что ее поведение странно». Но Сигюн продолжала и продолжает пугаться света и утверждать, что видит странные вещи.              Локи хитро прищуривается. В зеленых глазах загорается пламя азарта. Это что-то новое.              Тильда и Джон дают дочери все самое лучшее. Все, что она у них не попросит. Они даже закрывают глаза на шляпы с полями и перчатки, которых беспричинно стало неимоверно много в ее гардеробе. Родители очень любят дочь. Но они просто не могут терпеть дальше ее выкидоны. Они светские люди. А ее поведение бросает на семью тень.              «Это ненормально, — заключает Джон. — Исправьте ее».              Эта прекрасная формулировка делает молчаливую Сигюн мрачнее тучи. А Локи еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Какие чудесные семейные отношения. Это кое-что напоминает...              — Сигюн Вейл. Двадцать один год, студентка колледжа. Два года назад была получена закрытая черепно-мозговая травма в ходе транспортной аварии в Новом Орлеане, и, по словам твоих родителей, начались твои «странности», — Локи смотрит на совершенно отрешенную смертную поверх медицинской выписки и едва удерживается, чтобы не скрипнуть зубами.              Она начинает его бесить. Но он не должен ей это показывать. Локи сцепляет пальцы в замок и откидывается на кожаном кресле. Он вещает максимально доверительно:              — Если ты так и будешь молчать, далеко мы не уйдем.              Сигюн на кушетке напротив глубоко вздыхает. Ее глаза находят его — сосредоточенные, не выпускающие из поля зрения каждое ее движение — и тут же быстро прячутся за длинными ресницами. Локи усмехается: редкий смертный может выдержать его прямой взгляд.              — Мои родители уже обо всем вам рассказали, разве нет? — пожимает она плечами.              — Мне не интересно, что сказали твои родители. Я хочу услышать все лично от тебя, — чарующе улыбается он.              Сигюн медлит секунду. И, о! этой секунды Локи хватает, чтобы понять: лед потихоньку сдвигается. Однако...              — Я тоже уже вам все сказала. Я здорова.              — Тогда почему ты одета как дама из девятнадцатого века? — лукаво вздергивает брови Локи.              Платье в пол с длинными рукавами и воротником, перчатки и лежащая рядом на сиденье шляпа никак не соответствуют современной моде. Хотя и делают девчонку похожей на дорогую куклу. Даже некоторые фрейлины царицы Асгарда позавидовали бы.              — Я видел твои фотографии до инцидента. Ты вполне благосклонно относилась к мини.              — Вы предпочитаете, чтобы я приходила к вам на прием в мини? — скептически интересуется Сигюн.              Локи тянет губы в широкой ухмылке. Это на самом деле весьма заманчиво. На первый взгляд в смертной нет ничего необычного, но чисто с эстетической точки зрения Локи может назвать Сигюн красивой. В ней смешиваются канадские корни отца и скандинавские матери. Последние вызывает легкую ностальгию. Именно этот народ теснее всего сблизился с асами, веровал в них и почитал как богов. Слагал песни и мифы. В большинстве своем, правда, созданные в наркоманском бреду.              — Мне принять это за домогательство?              — Если ты думаешь, что это поможет тебе избавиться от наших встреч, то ты ошибаешься, милая, — хмыкает он.              И Сигюн тут же хмурится. Между бровями залегает вопрос. «Милая»?!              Локи внутренне торжествует. Он занял ее внимание. Процесс игры запущен.              — Я, — он показывает руками на себя, — хочу помочь тебе, — и переводит на нее.              Она улыбается, выдыхая пренебрежительно-насмешливое «хах».              — Вы хотите лишь срубить денег с моих родителей.              Ее острый язычок заставляет Локи оскалиться.              — Разве я похож на того, кому нужны деньги, мисс Вейл?              — Вы похожи на того, кто любит деньги, мистер Локсиас.              — И что же заставило тебя так подумать? — притворно изумляется он.              Она нарочно медленно окидывает его взглядом: идеально сидящий костюм, дорогие часы и туфли.              — Вы себя в зеркале видели?              — Сочту это за комплимент, — хмыкает Локи. — Но, если позволишь, мне бы хотелось вернуться к началу нашего разговора. Я здесь только ради тебя. Не для твоих родителей, — намеренно подчеркивает он. — Давай по порядку. Твоя боязнь света и попытка спрятаться от него, — очерчивает Локи жестом ее закутанную в ткань фигуру.              — Я не…              Он резко останавливает Сигюн взмахом руки.              — Не пытайся лгать мне, милая, — елейно произносит Локи. — Просто поверь мне на слово: я чую ложь за версту.              А врет Сигюн совершенно бесхитростно и почти по-детски наивно, абсолютно ненатурально. Лишь по одному ее поведению поставить диагноз «Параноидный синдром» не составляет труда. Какое там «недостаток внимания»... Локи фыркает. Порой у некоторых смертных просто чересчур завышенная эгоцентричность.              Недоверчивость, доходящая до абсурда. Повышенная подозрительность. Скрытность              Сигюн упорно пытается увести Локи от правды. Сеанс за сеансом слова из нее приходится выдергивать точно щипцами. Все попытки разговорить оказываются почти тщетными. Даже для него. И Локи просто не может не принять такой вызов!              Бред. Псевдогаллюцинации. Навязчивые идеи преследования.              Довольно сложно уверенно сказать о наличии первых, но вот третье… Сигюн умело скрывается, но для Локи ее «странности» на лицо. Она всегда вылетает из авто пулей, стараясь минимизировать пребывание под лучами солнца, никогда не садится на сторону дивана, освещенную закатом, методично отсчитывает время на наручных часах и бросает нервные взгляды на полоску света из окна. Точно боится, что та преодолеет все законы физики, подползет и укусит за ногу. Локи так и подмывает воплотить эти мнимые страхи «в реальность» иллюзией. Хватило бы пару движений пальцами. Но что-то внутри настойчиво шепчет: «Нет». Пока нет. Смотри, Локи, подмечай, жди. Намечается что-то грандиозное.              Сигюн каждый раз с облегчением выдыхает, едва земное светило заходит за горизонт. Ночь. Вечерние часы. Только в это время девчонка чувствует себя защищенной.              Все внутри Локи буквально перекатывается, трещит по швам, воет от нетерпения. Что она так отчаянно хочет скрыть?.. Локи обожает загадки, и решить очередную становится жизненной необходимостью. Он сам не замечает, как слово за слово, колкость за ответную колкость становится одержимым. Все остальные клиенты разом становятся на второй план. Локи концентрирует весь свой мир на одной маленькой душевнобольной девочке, что улыбается в его кабинете и превращается в загнанного зверька за порогом.              Чрезмерные обиды на близких. Ну что ж. В ее случае есть за что.              В какой-то момент Локи ловит себя на мысли, что от вида поджатых губ и упирающегося взгляда в пол во время встреч с мистером и миссис Вейл становится тошно. А кончики пальцев упорно подрагивают, страстно желая схватить кинжал.              — Я хочу перевести наши встречи в более непринужденную атмосферу, — говорит он однажды, когда Сигюн уже собирается уйти.              К этому моменту все попытки вытянуть из нее причину странного поведения упираются в события двухлетней давности. Ночь, транспортная авария. Возможно, свет фар или вспышка после взрыва нефтяной платформы, из-за которой и случился затор на трассе, отложились в памяти и теперь включают рычажок паники каждый раз, когда возникает намек на солнечный свет (почему не искусственный?..). Долгое нахождение в состоянии стресса и недостаток витамина D, в свою очередь, могли спровоцировать возникновение галлюцинаций (Локи все еще не уверен вообще в их наличии). Это самое логичное объяснение ее проблемы.              — Что вы имеете в виду?              На ее лице заинтересованное удивление: у них и так сложились довольно фамильярные отношения.              Локи таинственно улыбается.              — Узнаешь через три дня.              Через три дня, в день следующего сеанса, Локи заезжает за ней на своем личном авто. На Сигюн белое платье (как всегда в пол), перчатки в тон, черная шляпа с широкими полями и, нидхегг раздери, в ее руках летний зонт. Она серьезно?! Совершенно не удивительно, что их компания из клиентки и психиатра собирает в парке излишнее внимание.              — Прогулка по парку? — скептически спрашивает Сигюн и морщится, прячась в его тени. — Это вообще вписывается хоть в одну методику психотерапии?              Быть честным, он вообще без понятия. Просто действует в силу своей интуиции.              — Сомневаешься в моей компетенции? — очаровательно улыбается Локи.              Сигюн наклоняет зонт, отбрасывает еще более густую тень на лицо — единственную открытую часть тела — и с сомнением осматривает предложенный локоть. Вся эта затея ей определенно не нравится, но она все же принимает его руку.              — Вообще-то, да. Это все еще похоже на домогательство.              — Хорошо, — весело хмыкает Локи. — В таком случае как насчет рассказать мне о своих родителях? — он решает зайти издалека.              Сигюн хмурится.              — У нас с ними самые обычные отношения, — пожимает она плечами.              — О, неужели?              Раз Сигюн отказывается говорить сама, Локи выстраивает собственные предположения. Маленькая принцесса, от которой вечно занятые взрослые откупались дорогими игрушками, нянечка вместо родителей и щенок вместо лучшего друга.              — Кошка, — с усмешкой поправляет его Сигюн.              Локи мысленно ставит галочку в списке достижений «Сигюн» и продолжает. Частная начальная школа, вероятно, закрытая, возвращение домой только по праздникам, которые все равно приходилось проводить наедине с прислугой. Одиночество, недостаток любви и внимания, желание напомнить, что она существует (с последним Сигюн категорически не соглашается — он так и знал). И так вплоть до совершеннолетия, пока не начался колледж. Долгожданная свобода, новые друзья, общение, возможности. И поездка с сокурсниками в Новый Орлеан, перечеркнувшая все.              Локи лукаво прищуривается.              — Все еще не хочешь говорить об этом?              Сигюн демонстративно игнорирует его. Все ее тело предельно напряжено, губы сжаты в тонкую линию. Ей до невозможности неуютно, но она слишком гордая молодая смертная, чтобы это признать. Признать: от того, что к тебе так нагло влезли в душу и вывернули наизнанку, хочется разреветься.              Локи испытывает странную смесь злого удовольствия и разыгравшейся совести. Довольно странный и необычный опыт, который Локи не уверен, что хочет в будущем повторить.              — Тебе страшно? — вкрадчиво справляется он, наклонившись к ее лицу.              Контрольный вопрос, звучащий, когда жертва эгоистично-азартных игр стоит на краю духовного обрыва, толкаемая в пропасть своим «спасителем». Локи нутром чувствует эту ювелирно тонкую грань, когда люди готовы целиком вложить себя в его руки. И Сигюн недостаточно умна, и никогда не будет достаточно иметь жизненного опыта, чтобы даже попытаться этому сопротивляться.              — Не стоит бояться, — чарующе шелестит он. — Я хочу помочь тебе. Ты можешь доверить мне все, что угодно.              Сигюн дергается прижавшим ушки кроликом под гипнотическим взглядом большого удава и вперивает в Локи прямой немигающий дрожащий взгляд. Они оба замирают на какую-то долю секунды. Слишком близко, чтобы почувствовать ненавязчивый запах духов и одеколона друг друга, но слишком далеко, чтобы поймать трепетно вырывающееся дыхание. Ее глаза голубые, и были бы намного ярче на солнце, а его зеленые, почти такие же ядовитые, как слова. Ее губы соблазнительно приоткрыты, а его изогнуты в соблазнительную ухмылку.              Он читает в ней неуверенность. Страстное желание поделиться и вместе с тем лютый, какой-то животный страх. Сигюн резко прерывает зрительный контакт, одним медленным глотком жадно загоняет воздух в легкие и на выдохе произносит:              — Нет.              Локи смаргивает внезапно отупившее наваждение. Это что сейчас было?.. Стоп. «Нет»?!              Он хмыкает, расплываясь в лучезарной улыбке внешне, и грязно выругивается про себя. Эта мелкая смертная!              Это фиаско.              Что ж, если так… Локи решает пойти напролом. Раз дело приняло такой оборот, он пустит в ход совершенно грязные методы — свое врожденное трикстерское очарование. В конце концов, смертные, особенно молодые девушки, довольно легко поддаются на простые уловки. Особенно маленькие принцессы, так отчаянно запираемые родителями в башне.              Пробиться через толстую скорлупу Сигюн оказывается чуть сложнее, чем он думал. Чуть.              — Ну же, милая, — Локи заправляет ее витую прядь за ухо и намеренно добавляет в голос отчаяние. — Я только хочу помочь тебе, ты же знаешь...              Она отводит от него взгляд. Губы дрожат, а по телу проходят мурашки. Его просьба быть откровенной, позволить ему вылечить ее, делает Сигюн неимоверно больно. Она мечется, как бабочка в паучьих путах противоречий, разрываемая всевозможными «за» и «против». И Локи торжествует, прекрасно зная, что ей хочется разрыдаться. Она делала это уже не раз на его плече, но так и осталась молчаливой затравленной бедняжкой. В этот раз тоже нет?..              Он показушно тяжело вздыхает и улыбается, обнимая ее за шею.              — Может быть, в следующий раз? — в голосе расчетливая надежда.              Локи целует Сигюн на прощание мягко, трепетно. С той заботой, которую действительно заслуживают все хрупкие разбитые девочки. Он не может толком себе объяснить, но что-то в ней его стойко притягивает. Может быть, женское очарование, открывшееся из-за влюбленности, может, параллели в их судьбах из-за проблем с родителями. Оба они — исстрадавшиеся патологические одиночки.              Сигюн обнимает его обеими руками, касаясь пальцами затылка, и когда Локи пытается отстраниться, удерживает его на месте. Она колеблется.              — У тебя сегодня еще есть клиенты?              — Нет, — не задумываясь, лжет он.              Мистер Моррис может и перебиться. Внутри вспыхивает заинтересованность.              — Тогда… могу я… остаться? — смущенно спрашивает Сигюн.              Неожиданно. На ее губах лежит одновременно дерзкая и невинная улыбка, и Локи не удерживает ухмылки.              — А как же твои родители?              Она равнодушно пожимает плечами.              — Они уехали в Портленд.              «Все равно буду дома одна. Не хочу быть снова одна», — все написано на лице, не нужно даже вслух проговаривать.              — Ты же знаешь, чем это в итоге закончится, правильно? — лукаво вскидывает бровь Локи. В конце концов он должен расставить все точки над «i», он же джентльмен.              Сигюн с нервным смешком закусывает губу. Ее тихий шепот говорит: «Да».              И… признаться, это довольно странно. Не то чтобы Локи не спал со своими клиентками до этого. Но выплескивание на него всех тягот после хорошего секса в новинку.              Бред и псевдогаллюцинации.              Сигюн лежит на его плече и рассказывает, что после злополучной аварии кожа неожиданно начала светиться под солнечными лучами. Сама собой, как будто внутрь запустили тысячу блесток, переливающихся всеми оттенками радуги. Это ужасно испугало. Это заставило Сигюн прятаться в тени, в надежде, что шутки сознания в один момент закончатся. Ее могли запросто упечь в психушку, расскажи она родителям или врачам о подобном. Но Сигюн не ненормальная! Она чувствует себя абсолютно здоровой — психически.              Локи, конечно же, может с этим поспорить.              Увы, ожидания не оправдались. Все стало только хуже. Поглощаемый кожей свет впитывался глубоко в тело и мог в один совершенно неподходящий момент выплеснуться из ладони ярким всполохом. Точно внутрь вкрутили желтую лампу и ударили по переключателю. Это было уже чересчур. Поэтому избегать света вовсе казалось абсолютным выходом из ситуации.              Локи убаюкивающе гладит Сигюн по голове и думает, что все оказывается до ужаса тривиально. Даже жаль, он ожидал чего-то большего что ли?..              Локи продолжает задаваться этим вопросом с самого утра, оставив Сигюн в постели и встав под освежающий душ. По всем своим правилам обязан теперь прослыть мудаком и бросить глупую смертную, но что-то его останавливает... Он мог бы запросто устроить ее в вип палату психиатрической клиники (с ее-то бредом), но при мысли об этом под кожей скребутся кошки.              Эти колкие фразы в ответ на его не менее колкие реплики, сражающая наповал смущенная улыбка, заседающий глубоко под коркой мозга заливистый радостный смех и сверкающие глаза от влюбленности. Нежные и одновременно жадные поцелуи, прикосновения, ласки. Сладкие стоны. Вкус кожи, до сих пор держащийся на языке...              Возможно, совершенно неожиданно и совершенно немыслимо, но Локи к Сигюн привык. Возможно, о боги! он даже что-то к ней чувствует.              От этой мысли его передергивает. Ну нет. Это уже никуда не годится. Он бог — она смертная. Хватит и одного дурака Тора в их трещащей по швам семье.              Локи выходит из ванной, повязав полотенце на поясе, и хмурится, не найдя ни маленькой смертной, ни своей вчерашней рубашки. Еще один банальный исход. Как глупо...              Что же ему с ней сделать? По какому пути пойти? Спасти? Разрушить? Сигюн подарила ему действительно много приятных моментов (особенно вчерашне-сегодняшней ночью).              Локи фыркает от раздражения. Он же ненавидит смертных. Так какого нидхегга нужно все усложнять? Решено.              — С..!              Имя застревает у него в горле. Он останавливается, как парализованный, не смея отвести от нее взгляда. Его рубашка смотрится на ней как платье, рыжие волосы собраны в неаккуратный пучок, а на шее принимает фиолетовые краски его отметина. В голубых глазах сверкает такое непривычное, почти детское, счастье, а на усердно искусанных им губах застывает широкая улыбка.              Локи и сам невольно скалится. Опасно. Плотоядно. Волоски на затылке встают дыбом, а знакомый зверь внутри вновь предвкушающе урчит.              Сигюн стоит у окна, в свете лучей позднего утра, и — будьте все прокляты! — ее кожа светится. Из ладони льется мягкое свечение прямо на почти почившую этот мир комнатную пальму, которую горе-дизайнеры заставили в самый темный угол квартиры.              Как мило. Кажется, Локи снова недоговорили всей правды. Кажется, вместо того, чтобы молиться об исчезновении «галлюцинаций», Сигюн научилась их контролировать.              И, о-о-о! Вот это действительно интересно!