Я смертельно скучал по тебе

      — Папа, может, уже хватит?! — Сигюн всплескивает руками, метая искры праведного гнева.              Ее всю буквально трясет, лицо раскраснелось, а глаза налиты такой яростью, что слуги невольно отступают назад. Нет, это уже не входит ни в какие рамки! Она царевна Асгарда, ей всего триста шесть! Какого нидхегга у отца так рьяно засвербило в причинном месте выдать ее замуж так рано?! Девять миров процветают, никакой нужды заключать политический брак нет. Она только сравнительно недавно закончила обучаться искусству владения меча у Брунгильды и только пару лет назад начала изучать магию!              — Это ты мне говоришь «хватит»?! — Тор грозно наступает — недостаточно грозно для своей дочери — и сводит брови. Накаченное тело максимально напряжено, а пальцы на Гунгнире сжимаются до побелевших костяшек. Ее выкрутасы сидят уже у него в печенках! — Что, по-твоему, ты сделала с Теориком?              — Побила его? — самодовольно вздергивает бровь Сигюн под усмешку матери.              Тор хмуро оборачивается на Сиф, и та как ни в чем не бывало отводит взгляд в сторону.              — Именно!              — И кто в этом виноват? Нужно было защищаться!              — Ты царевна! — напоминает он. Как будто Сигюн забывала об этом хотя бы на секунду в своей жизни. — Он просто не хотел тебя ранить!              — По-моему, у него просто даже не было возможности нанести удар, — хмыкает Сиф.              — Сиф! — теряет терпение Тор.              — Что?              — Теорик один из бравых воинов Асгарда, он благороден и...              — Ну так пусть воспользуется своим благородством и отстанет от меня! — бестактно перебивает Сигюн. — Потому что я не собираюсь выходить за него замуж! — и добавляет в отчаянии: — Я вообще не хочу замуж, папа!              Как только он этого не понимает?! Его жена, ее мать — самый явный пример свободной женщины, распоряжавшейся и распоряжающейся своей судьбой только так, как она сама считает нужным. Ее наставница, валькирия Брунгильда — еще одна исключительная личность. Каким образом у нынешнего царя даже возникла мысль, что его дочь захочет послушно сложить руки и пойти под венец? Ради чего — самое главное?!              — Но тебе придется, потому что ты должна занять мое место и стать царицей! — стоит на своем Тор. — Я хочу для тебя только лучшего!              Сигюн мысленно рычит раненой тигрицей от досады. Каждая клеточка ее тела пылает. Хочется кого-нибудь ударить. Желательно своего отца, чтобы мозги наконец-то встали на место! Сделать хоть что-то, чтобы доказать ему, насколько она серьезна в своем несогласии с его затеей. Что-то весомое, импульсивное, возможно, глупое. Чтобы он пожалел. И она делает.              Сигюн подрывается с места рыжим вихрем взлетевших вверх кудряшек и выхватывает Гунгнир из рук опешившего отца.              — Отлично! Хочешь, чтобы я вышла замуж?              — Сигюн! — предупреждающе произносят родители в унисон, но Сигюн намеренно отскакивает к выходу из зоны их досягаемости.              — Я, Сигюн, дочь Тора, клянусь, что выйду замуж за первого, кто войдет в эту комнату!              — Ты спятила? — округляет глаза Сиф под унисон вздохнувшего в ужасе мужа.              — Сигюн, это не смешно, возьми свои слова назад, пока не стало поздно!              Всем в Асгарде известно, что клятвы, данные на Гунгнире, нерушимы. Даже царем Девяти миров.              — Что, стало страшно: кандидат не понравится? — язвительно выплевывает она. Абсолютно не замечает в порыве гнева, как вытягиваются в шоке лица отца и матери, и добавляет с отчаянием: — Так мне тоже никто из них не нравится!              Сигюн почти подпрыгивает, вскрикнув, и невольно роняет Гунгнир, едва на плечи ложатся крупные ладони. Резко вскидывает голову. Так резко, что хрустит шея. Голубые глаза сталкиваются с пронзительными зелеными, и сердце вмиг ухает вниз.              — Что за истерики, золотце? — с усмешкой справляется Локи и морщится, когда золотой посох с оглушительным звоном ударяется о каменный пол.              Так звучит сковавший юную деву леденящий ужас. Сигюн бледнеет и, кажется, ее охватывает головокружение. Она видела дядю последний раз больше двухсот пятидесяти лет назад, когда он отправился в странствие по мирам, но узнает его сразу. В ту же проклятую секунду.              — Что за лицо? — выразительно выгибает бровь он и переводит подозрительный взгляд на брата и невестку, выглядящих ничем не лучше. Локи хмурится, внезапно разразившись обидой. — Нет, вы серьезно?! Да, меня не было больше двухсот лет, но не надо делать вид, что увидели призрака! Я даже не инсценировал свою смерть! Где радость и овации, семейные объятия? — язвит он. — Даже Брунгильда и та встретила меня с большим радушием! — Локи отходит от странно сжавшейся в убейте-меня-комок Сигюн и всплескивает руками в ответ на продолжающееся молчание. В подкорку мозга как-то внезапно начинает сверлить нехорошее предчувствие. — Что? — он нервно осматривает присутствующих и показательно разводит руками. — Я снова не вовремя?              Сигюн молит всех почивших богов позволить ей провалиться под землю, а Тор с вымученным стоном произносит:              — Ты даже не представляешь, насколько…       

***

      С самого детства, в течение всей своей жизни и по настоящий момент Локи имел вопиюще поразительную способность попадать в самые наиглупейшие, тупиковые и неоднозначные ситуации — в общем, косячить по любому поводу, но ЭТО превзошло все его прошлые победы сомнительного содержания! «Почему ему понадобилось вернуться именно в этот момент?!» — вопрос, которым задавались все члены царской семьи Асгарда.              Локи рассекает царскую гостиную, мечась как смертельно-раненый зверь. Полы камзола колыхаются от быстроты движений, по вздувшимся на висках венам стекает пот от скачущих нервов и внутреннего напряжения. Одна рука прижата к губам, кулак второй судорожно сжимается и разжимается, брови глубоко нахмурены. Он резко тормозит и еще резче разворачивается в сторону Тора.              — А если!..              — Ты лучше меня знаешь, что нет… — убито вздыхает Тор, опрокидывая очередную кружку браги.              Локи грязно выругивается и вновь начинает хождение кругами. «Думай же, Локи, думай! Кто, если не ты!» Он ведь Бог Коварства, мастер изворотливости и хитрости. Он должен найти лазейку! Проблема в том, что Локи знает: этой лазейки не существует!              Он до боли стискивает челюсти и обжигает огненным взглядом сгорбившуюся фигуру надирающегося брата. Эль и брага, конечно! Как будто это действительно чем-то поможет! Впрочем…              Локи выхватывает у него из рук кружку и опрокидывает в себя одним махом, тут же всовывая обратно. Падает на софу рядом с дернувшейся племянницей… невестой… Он почти рычит от безысходности, облокачиваясь о собственные колени и зарываясь пальцами в волосы.              Как он дошел до всего этого?..              — Как тебе в голову вообще пришла эта идея? — наконец выдыхает он, пораженно откидываясь на спинку дивана.              — Хотел задать тот же вопрос, — хмуро кидает взгляд на поникшую дочь Тор.              Локи бегло осматривает виновато сжавшуюся фигуру молодой девушки, боящейся даже пересечься с ним взглядом. Последний раз они виделись, когда она была еще подростком. Как быстро растут чужие дети. Особенно девочки. Кхм. Нужно взять себя в руки.              — Нет, Тор, — ощетинивается Локи. — Как тебе в голову пришла идея выдать свою… — он вовремя прикусывает язык, едва не выдав «малолетнюю», потому что на деле это только формально так, — дочь замуж?              — О, так это теперь моя вина! — разражается смехом Тор.              — А чья еще?! — изумленно вскидывает рукой Локи. — Уж точно не моя! Я первый день в Асгарде!              «И уже успел вляпаться по самое немогу...»              — Может, вы уже прекратите пререкаться, — устало подает голос Сиф.              Она потирает виски, сидя рядом с мужем, и, честно говоря, чувствует, что полностью морально и физически истощена. Все эти споры и перепалки абсолютно бессмысленны. Ее дочь выйдет замуж за своего дядю. Куда хуже — за Локи! В страшном сне не снилось, а теперь это наяву.              — Ты права, — внезапно соглашается Локи. — Ничего уже не изменишь.              — Ты так просто с этим согласишься? — удивляется Тор.              — А у меня что, есть большой выбор? — флегматично замечает Локи. — Ты знаешь способы обойти клятву на Гунгнире? Я — нет. Будь я кровным родственником Сигюн, клятва была бы недействительна, но как мы знаем... — усмехается он, разводя руками.              Таковыми они не являются.              — И как я должен объяснять это народу? — убито справляется Тор.              — Как-нибудь.              — Спасибо за поддержку, брат.              — Спасибо за невесту, брат, — язвит Локи, и Тор с Сиф брезгливо морщатся, в одночасье представляя все перспективы.              — Может, тебе снова мертвым прикинуться? — с надеждой предлагает Тор.              — Не сработает, мы это уже обсуждали — хмурится Локи, как-то опасливо поглядывая на брата. — Ей все равно рано или поздно придется выйти замуж, и церемония не сможет завершиться. А умирать в действительности, только потому, что ты оплошал, я не собираюсь. Даже ради Сигюн.              Тор удрученно кивает, сплетая пальцы с Сиф в поддержке, а Локи устало трет переносицу. Слишком много всего для одного возвращения из странствия. Он поднимается с места, привлекая к себе внимание, и наигранно широко улыбается.              — Что ж, было приятно пообщаться и все такое. Но я бы хотел отдохнуть и еще раз переварить все в одиночестве, так что спешу откланяться, — он делает шутливый поклон и удаляется почти бегом, оставляя родителей наедине с ребенком.              Сигюн поднимает угрюмый взгляд на свою мать. Они мельком пересекаются, и Сиф вздыхает. Чем-то таким эта история и должна была в итоге закончиться…              — Эм, — Сигюн нерешительно подает голос, — я тоже пойду, если…              — Иди, — милостиво кивает Сиф, не давая еще больше окунуться в саморазрушение своему ребенку.              Сигюн медленно поднимается с софы и так же медленно покидает залу. Тяжелые золотые двери за ней захлопываются стражей, оставляя царя и царицу наедине предаваться унынию. Ноги едва двигаются по просторному коридору, уводя призрачно-бледную фигуру подальше от лишних глаз. Сигюн ныряет в один из отдаленных от постов стражи темных уголков и прислоняется напряженной спиной к холодному камню. Становится немного легче. Она нервно облизывает пересохшие губы, прикрывая глаза. Воздух рвано покидает легкие. Вот и дернуло же…              — Ты маленькая!..              Сигюн подскакивает на месте, распахивая глаза от ударившего в уши гневно шипения. Локи материализуется перед ней в зеленом свечении. Слишком близко, чем того требуют приличия, и придвигается к ее вжавшемуся в шею лицу. Сигюн чувствует, как на ее талию ложится обжигающая ладонь, а голову запрокидывают вверх за подбородок костяшки пальцев. Глаза упираются в глаза. Опасливый голубой в чрезмерно-интенсивный зеленый. Она может чувствовать его неровное от раздражения дыхание на своих губах, и ее передергивает.              — Не боишься, что нас застукают, дядя? — пытается она улыбнуться, но выходит натянуто.              — Нет, — саркастично кривит губы Локи, взглядом указывая вверх, на окружающее их зеленое свечение. — Вернемся к тому, на чем остановились… — он внезапно хмурится и взрывается в обвинении: — Серьезно, Сигюн! Почему идея твоя, а театр одного актера достался мне?!              Сигюн фыркает, закатывая глаза, и обвивает его шею руками.              — Потому что ты станешь царем Девяти миров, ты мужчина и старше. И кто, в конце концов, из нас Бог Лжи? — игриво вскидывает бровь она.              — Бог Коварства! — с преувеличенной важностью поправляет он, вызывая сдавленный смешок.              Сигюн встает на носочки, притягивая его скалящееся лицо к своему еще ближе, и жадно целует. Вся эта нервотрепка сказывается на ней куда больше, чем на привыкшем к обману Локи. Играть роль — его стихия. Ее стихия — сиять. Путеводной звездой для одного заблудшего мужчины, по иронии случая оказавшегося ее дядей. Ну… у каждого свои недостатки.              Не то чтобы они оба планировали это или стремились к этому, но случайная встреча на Ксандре и совместно проведенные четыре месяца расставили все по своим местам. Дело оставалось за малым — сообщить пикантную весть родителям. Ну… или заставить их признать союз вопиющей неправильности обманом.              Сигюн отстраняется от него с широкой улыбкой, чувствуя, как тугой узел счастья и томительной жажды скручивается в животе. Она безумно хочет этого мужчину — еще глупая легкомысленная девочка, парящая на крыльях ударившей в голову первой влюбленности. Но Локи с аристократической правильностью чтит асгардский брачный закон.              Сигюн кусает губу, пытаясь убрать глупую улыбку, за которую Локи так беспощадно дразнил, но глаза предательски выдают, насколько она счастлива. Сигюн не видела его почти два месяца — еще бы она не была!              — Скажи, — начинает она, пытаясь казаться непринужденной. Ресницы томно прикрывают глаза в слишком очевидной игре, вызывая у Локи ухмылку, — как ты научился так лгать? — Так чудовищно правдоподобно, что иной раз Сигюн задавалась вопросам, а было ли все на Ксандре вообще реальностью? — Есть секрет или… — она облизывает губу и с азартом наклоняет голову вбок, заглядывая в глаза напротив. — Я имею в виду, должен быть какой-то секрет, верно?              Его лукавая улыбка становится шире. Локи вновь подбирается к ее тут же приветливо приоткрывшимся губам и запечатляет долгий затяжной поцелуй, от которого — знает — у нее напрочь собьется дыхание, а щеки и уши смешно покраснеют.              — У меня талант, — нахально усмехается он в ее губы и прижимается ртом к щеке.              Сигюн смеется.              — Я знала это!              — Но я могу научить тебя, — играючи предлагает Локи, нежно скользя по ее шее, — если ты меня хорошо попросишь.              Сигюн задыхается, впиваясь пальцами ему в предплечья, и давит стон. Голос выходит ужасно стесняюще-неровный:              — То есть всякий раз, когда я просила тебя до этого, это было не-хорошо?              На этот раз смеется он. Локи чувствует повисшую в воздухе неловкость и может поклясться, что ее губы обиженно надуты.              Он слегка отстраняется, чтобы посмотреть на ее раскрасневшееся лицо, и мысленно делает пометку, что провалился: улыбка Сигюн такая ослепительно красивая и широкая, что щекам наверняка больно. А в глазах горит маленький проказливый огонек. Она шкодливо тычет указательным пальцем в складку на его лбу и весело произносит:              — Морщинка!              Локи показательно закатывает глаза, впрочем, не удерживая ухмылку. Как же Сигюн его с этим бесит!