Лунные кораблики

      Фрэнк видит перед глазами ту самую холодную тёмную комнатку, в которой ужасно воняет кровью и гнилью. Его опять тошнит, и всё вокруг кажется таким замедленным и расплывчатым. Голова мужчины кружится, и он проводит ладонью по лицу, чтобы прийти в себя, но когда он моргает пару раз, свет в комнате загорается так ослепительно ярко, что первые десять секунд перед глазами стоит пустая белая картинка.       Он осматривается вновь, хмурясь. Вся комната усыпана телами вампиров, которые лежат тут уже не первый день. Тела стонут, медленно извиваются, корчатся от боли, но яд внутри них не даёт им умирать. Он медленно заживляет их гнилые раны, но новые появляются намного чаще.       Альфа медленно подходит к первой попавшейся жертве, протягивая руку помощи, и только в этот момент он обнаруживает, что его ладонь также окровавлена. Он резко переводит взгляд на вторую руку и будто по щелчку пальцев роняет нож, пока из его рта вырывается холодный короткий крик отчаяния и ужаса. Вампир, лицо которого он даже не может разобрать, шарахается от Фрэнка, умоляя не трогать его опять. Мужчина пятится назад, и перед глазами плывёт все сильнее, но он отчаянно пытается найти хоть что-то, чтобы вытереть руки.       — Ты хорошо постарался, — альфа слышит зловещий шёпот прямо над ухом и оборачивается, но там никого нет. — Тебе понравилось, верно?       Казалось, будто этот голос витает где-то в воздухе и в одно мгновение превращается в песок, оказываясь на влажной от пота и крови коже, в ушах, на языке. Глаза тоже начинает щипать от песка. Мужчина раздражённо отряхивается, находя в себе силы.       — Я ничего этого не делал! — Кричит он, не узнавая своего голоса, потому что он звучит так слабо. Он дрожит и почти смирённый в тот момент.       — Молчание – это тоже действие, братец, — теперь Фрэнк видит перед собой Уильяма, спокойно наблюдающего за ним, спрятав руки в карманы штанов. — Ты выбрал участвовать в процессе во благо семьи, а значит этим ты делаешь пятьдесят процентов того, что делаю я. Храня тайну, ты поступаешь не лучшим образом, но у тебя нет выбора. Всё, что ты можешь, это беспрекословно слушаться меня и подчиняться мне.       Лицо Уильяма меняется из-за улыбки, сначала выглядящей нормально, а потом расплывающейся всё шире, пока его лицо не становится несуразным, напоминая гротескную маску, а после и вовсе расплывается целиком.       Звучит будильник, и через некоторое время, когда мелодия на телефоне начинает играть по второму кругу, Фрэнк резко просыпается, приняв сидячее положение. Он тяжело дышит, сонно моргая и осматривая комнату, и когда осознаёт, что всё это очередной сон, то вновь падает на спину, перед этим отключив будильник на телефоне. Альфа некоторое время не может прийти в себя, его глаза постоянно закрываются, так как сон его был невероятно крепким, таким, что у него на лице даже пару вмятин осталось от подушки. Пролежав так минимум полчаса, мужчина все же встаёт, запустив свои ноги в тапочки. Настроение его с самого утра не задается из-за сна, который так потревожил его. От воспоминания о нем по телу пробегают мурашки, но вскоре Фрэнк сумеет отойти и привести себя в норму.       Приняв утренний душ, альфа одевается в домашние штаны и футболку, не собираясь сегодня куда-то уезжать. По крайней мере пока что. Когда мужчина спускается на первый этаж, всё ещё выглядя задумчивым и очень сосредоточенным, его уже ждет вкусно пахнущий завтрак.       — Доброе утро, — он мягко здоровается со своими слугами, коротко зевая и садясь за стол. Где-то около пяти существ, которые занимаются уборкой и прочими домашними делами, желают Господину доброго утра и приятного аппетита в ответ. Начало этого дня практически не отличается от предыдущих, и это немного успокаивает, но всё же Фрэнк очень обеспокоен, когда ему снятся кошмары. Или вообще сны в принципе, чего раньше не было.       — Сегодня к вам приезжает ваш брат Уильям, Господин, — аккуратно напоминает Айрис, кивнув хозяину. — Вы вчера утром просили напомнить.       — Да, — альфа держит в сложенных на столе руках вилку и нож, отвлекаясь от завтрака на секунду. — Точно, я совсем забыл.       Фрэнк заканчивает с завтраком через полчаса и пишет брату, что ждёт его, а сам успевает подумать, что теперь это всё оправдывает такой глупый сон. Возможно, мужчина сильно переволновался, и увиденное им оставило серьёзный отпечаток в подсознании. Но вместе с этим альфа думает об этом слишком много, потому что он против, он, черт возьми, против всего, что происходит, но меньше всего в жизни он хочет причинить семье вред. Фрэнк собирается обсудить этот вопрос с Уильямом и настоять на том, чтобы тот прекратил совершать эти ужасные преступления.       Поэтому, когда старший наследник престола приезжает на остров ближе к обеду, Фрэнк ждёт его для разговора на террасе своего дома, попивая медленными глотками виски с двумя кубиками льда. Август ходит туда-сюда и бросал самые недовольные взгляды в сторону Господина, которые только может, но тот игнорирует их.       Вместе с Уильямом также и Джерард, в чём Фрэнк абсолютно не сомневается. Мужчина думает, что лучше бы он увидел этого мальчишку в своих снах, чем то, что есть на самом деле.       — И за что ты так с этим ангелом? — Альфа осматривает беловолосого юношу, которого брат держит возле себя на поводке. Уильям подвязывает поводок к ошейнику омеги сразу же, как они выходят из машины. Просто мальчик очень часто любит пытаться сбегать, а его хозяин уже давно к этому привык.       — Я тебя умоляю, ты иногда что-то как скажешь, — старший смеётся, думая, что Фрэнк шутит, но это не так. — Этот падший ангел падает передо мной на колени каждый вечер.       Хозяин дома морщится, отводя взгляд.       — Не хочу даже слышать, — он делает особенно сильный глоток и наливает в бокал ещё, когда гость садится за столик рядом. Младший гостеприимно берет и второй бокал, что до этого стоял нетронутым, плеснув немного алкоголя в него тоже.       — Это тебе не Шекспира читать, — дразнит его Уильям, аккуратно чокаясь с рядом стоящим бокалом. — И вообще я не фанат пить так рано и без повода. Это ты у нас любитель.       Фрэнк переводит взгляд на Джерарда, замечая, что тот вновь с любопытством рассматривает мужчину, но в следующую секунду испуганно опускает голову. На его лице ссадины и ранки, что выглядят отвратительно, но волосы мальчика на этот раз более ухоженные и заплетены в косу. Айеро-младший любуется им, ненавидя ту мысль, что прекрасное лицо этого омеги иногда искажается от боли.       Алкоголь немного расслабляет Фрэнка и, как бы это странно не звучало, делает его более трезвым. Сегодня предпоследний день марта; еще месяц, и их отец назовёт прямого наследника престола. Альфа думает и об этом, и о том, что от Джерарда как всегда пахнет хвойным лесом, свежескошенной травой, и он не может поверить в то, что чувствует этот запах, поэтому просто пьет ещё и ещё.       — Двадцать седьмого числа вечером во все наши колонии отправились вампиры с проверкой. К сегодняшнему дню они закончили их и ничего не нашли, — невзначай говорит Уильям, как бы намекая, что брату не о чем переживать.       — Я знаю. Я получил отчёты сегодня ночью на почту и успел утром просмотреть. Мне не о чем переживать, но как справился ты, я не приложу ума, — недовольно отвечает ему младший мужчина, хмурясь, как всегда.       Уильям улыбается уголком губ. Конечно, он доволен собой.       — Я хорошо ко всему подготовлен...       — Может, ты просто прекратишь это делать? — Фрэнк резко перебивает его и ставит бокал на стол. — Это то, о чем я хотел поговорить. Либо ты прекращаешь делать то, что делаешь, либо это дело получит огласку. Я буду полным уродом в твоих глазах, я сделаю всё, чтобы сгладить эту ситуацию, даже если мне придётся поплатиться за это жизнью. Своей жизнью, Уильям. Но я не оставлю это всё так.       Джерард смотрит на младшего альфу, поджав губы и, сам того не осознавая, мягко кивнув. Хозяин дома этого не видит, но мальчик смотрит на него с такой преданностью во взгляде. Он знает Фрэнка, он помнит его, он понимает, что это единственная надежда всей империи и того Человечества, которое представляла себе мама омеги, Онора.       Уильям стучит ладонями по столу, и его взгляд сию секунду становится ледяным.       — Я разберусь с этим сам. Не дай Бог полезешь, я тебя предупредил, — шипит он и резко берет свой бокал, стоящий на столе, делая из него глоток и не сводя глаз с брата. — То, что ты стал случайным свидетелем, не мои проблемы и не твоё дело. Ты в этом участвуешь? Нет. Занимайся своими колониями и наводи там идеальные порядки, а ко мне не лезь. Я беру только тех вампиров, которые никому не нужны, которые только мешают странам, засоряют их! У меня в колониях преступники и бездомные, а не обычные граждане.       Старший альфа выглядит до ужаса злым и заведённым, а младший вскидывает брови, не веря в то, что он слышит.       — И ты считаешь это оправданием? Ты похищаешь вампиров, Уильям, очнись! — Фрэнк откидывается на спинку кресла, проводя ладонями по покрасневшему от злости лицу, но это не помогает ему успокоиться, поэтому он стучит кулаком по столу, встав на ноги. — Ты меня услышал? Ты прекращаешь, пока всё не зашло слишком далеко. Я клянусь, что буду молчать об этом, если ты прекратишь прямо сейчас делать эти ужасные вещи.       Мужчина выдерживает маленькую паузу, но ответа не дожидается, потому что Уильяму звонят. Он уходит отвечать на звонок в дом, а Фрэнк забирает бокалы и графин со спиртным и несёт всё это на кухню. Август игнорирует Господина полностью, выглядя печальным и сразу же забирая этот злосчастный графин, чтобы спрятать его в кухонный шкафчик. Рыженькая Роксан выбегает на улицу с тряпочкой, чтобы быстренько протереть столик и кожаные кресла. Дриада полностью обжилась в доме и поняла, что ей не угрожает опасность, поэтому хорошо служит своему хозяину, выполняя свою работу в удовольствие.       Джерард рассматривает Роксан, когда она убирается. На ней нет ни царапинки, и это очень сильно удивляет юношу. Он хочет заговорить с ней, но стесняется. Дриада мягко улыбается ему, выглядя подбадривающе, и Джи запоздало улыбается ей в ответ.       Когда Фрэнк выходит на террасу спустя минут десять или чуть больше, Уильям всё ещё напряжённо говорит по телефону, а Джерард... Его нигде нет. Альфа осматривается, засунув руки в карманы домашних спортивных штанов, и идёт вперёд к саду по тропинке, всё же замечая беловолосого. Мужчина мягко улыбается и подходит к мальчишке, видя его изумление, когда он рассматривает магнолии.       — Так как тебя назвали? — аккуратно интересуется Фрэнк, чтобы не спугнуть существо, но тот был так заинтересован цветами, что не может оторваться. — Харви, если я не ошибаюсь? Это имя совершенно тебе не подходит.       — Джерард, — сразу же отвечает омега, всё же повернув голову в сторону мужчины, но в глаза смотреть боится, поэтому смотрит куда-то в пол. — Мама назвала меня Джерардом, и это имя мне подходит. Моя мама была прекрасной женщиной и всегда рассказывала мне, что люди хорошие, но погибла от их рук. А когда я попал к человеку в дом, он начал меня бить и делать со мной вещи, что мне не нравятся.       Фрэнк вздохнул, качнув головой, и спокойно ответил:       — Я часто говорил Уильяму после аукциона, что могу выкупить тебя у него даже за двойную цену. Мне плевать на деньги, я хотел бы, чтобы ты был моим.       Мальчик поджимает губы, так и не сказав о том, что он бы тоже этого хотел. Тоже хотел бы принадлежать этому мужчине, а не тому бесчувственному тирану. Джерард уверен в том, что его жизнь могла бы быть намного лучше. Он хочет быть рядом с Фрэнком. Он всегда помнит и думает о нем.       — Что это? — невзначай спрашивает омега, указав пальцем на цветы на деревьях, что в этом году зацвели необычайно густо и пышно.       — Магнолии. Нравятся? Я их обожаю всем сердцем, — мужчина замечает заинтересованный взгляд мальчика, улыбаясь уголком губ. Джерард такой хрупкий, нежный и сказочный, и от него по прежнему сильно пахнет хвойным лесом и даже полевыми цветами.       Фрэнк аккуратно срывает одну веточку, на которой было несколько цветков, и слегка протягивает ее вперёд. Он нежно касается душистыми лепестками царапины на щеке омеги, и тот тихо вздыхает, смутившись.       — Вот они какие, лунные кораблики, — шепчет мальчик, — мама мне рассказывала о них. Она рассказала мне однажды красивую, но печальную легенду об этих цветах. Она говорила, что магнолия цветёт там, где есть любовь. Я знаю, что вы умеете любить, ведь существа, которые способны делать это по-настоящему, не умеют быть жестокими.       Альфа протягивает веточку кадуциону, дожидаясь, пока он возьмёт ее крепко в руку. Омега подносит ее верхним цветком к носу, шумно втянув воздух и прикрыв глаза.       — Ты многого не знаешь, Джерард. Все существа способны на жестокость. Кто-то больше, а кто-то меньше, — Фрэнк вновь запускает руки в карманы штанов, не в силах оторвать взгляд от беловолосого мальчика. Его пышные рога также под цвет волосам и выглядят парадоксально грозно, но само по себе это существо маленькое и нуждается в защите.       Мальчик уже хочет возразить альфе и даже ненароком зыркает на него, но его перебивает Уильям, который явно не в хорошем настроении. Мужчина идет в их сторону, выглядя до чёртиков злым, и Джерард делает шаг назад, но даже это его не уберегает от гнева Господина. Старший альфа выхватывает из рук кадуциона ветку, и, замахнувшись, со всей дури ударяет ею по щеке раба. Омега помещает ладонь на лицо в том месте, где минуту назад Фрэнк нежно касался его лепестками и где сейчас уже опухает царапина от удара Уильяма.       — Ты, бестолочь, какого черта сбежал, а? И кто тебе дал право разговаривать с моим братом? — рычит старший альфа, желая вновь ударить подчинённого, но Фрэнк ловко заступается и прячет его за свою спину.       — Я сам заговорил с ним, — грубо встревает Айеро-младший, и Джерард почти прижимается к его спине, подрагивая от страха, но в запахе альфы он находит успокоение. — Не отдаёшь мне его, так хотя бы не трогай!       Брови Уильяма ползут вверх от удивления, но в следующую секунду он хмыкает, усмехнувшись уголком губ. Фрэнк думает о том, что картина, которую он увидел, самая ужасная, что может быть. Но это лишь один из случаев, когда брат позволяет себе издеваться над мальчиком, и, защитив это маленькое существо сейчас, младший альфа знает, что это меньшее, что он может сделать.       — Вот именно, не забывайся, — спокойно говорит Уильям, медленно подходя к Джерарду и дёргая того на себя за висящий на его ошейнике поводок. — Я тебе его не отдал. Он всё ещё мой, так что я буду решать, что мне можно с ним сделать, а что нет. Я могу его убить прямо сейчас, а завтра пойду и куплю нового. Это ты, братик, под моим влиянием, а не я под твоим, запомни.       Фрэнк сжимает руки в кулаки, резко поднимая голову.       — Черта с два! Мне уже не десять, Уильям! — пылко говорит он, безумно разозлившись. — Времена твоего влияния на меня давно закончились, хватит продолжать играть в детство.       Старший альфа смеётся, видя реакцию младшего, и качает головой с таким видом, будто «я же говорил».       — Никто так хорошо не может управлять твоими эмоциями, как я. Смена настроения, знаешь ли, полезна для тебя. Ты был как всегда спокойным и невозмутимым, а сейчас уже зол.       — Я не зол, — Фрэнк успокаивается сразу же, вздохнув.       — Зол.       — Нет! — прикрикивает младший, а Уильям вновь хмыкает. Фрэнк закатывает глаза, не скрывая своей раздражительности. — Ты меня с ума сведёшь.       Вот какой Уильям Айеро — подлый и самодовольный манипулятор по отношению ко всем. Он обожает пользоваться добротой своего брата, считая, что может его контролировать. Но Фрэнк просто умнее его, позволяя этому спору быть, как и позволяя гостю утвердиться за его счёт. Хозяин дома делает безумно рассерженный вид, потешив Уильяма, и тот уже и думать забывает о том, чтобы сделать больно Джерарду вновь хотя бы сейчас. «И кто ещё кем манипулирует, ребёнок», — думает младший альфа, пока идёт по тропинке из сада, а старший и его подчинённый идут за ним. Уильям слишком плохо знает своего брата, чтобы понять, что Фрэнк становится нервным и выходит из себя только в один случай на миллион, и этот точно не является таковым.

***

      Когда в полночь цифры на часах обнуляются, в доме Фрэнка уже стоит тишина и спокойствие. Мужчина, привыкший ложиться до одиннадцати, уже давно спит, как и остальные рабы по своим комнатушкам, кроме двоих. Дверь в небольшую комнатку Августа тихо скрипит, когда Айрис скользит внутрь. Бета не спал всё это время, точно зная, что мальчик придёт к нему.       — Эй, — тихо шепчет омега и залезает на кровать к эльфу, включив прикроватный ночник. Парнишка лезет на старшего, повалив того на кровать и нежно улыбнувшись. — Привет.       Август мягко улыбается. Его лицо всегда выглядит угрюмым и сосредоточенным, но когда он сонный, а на нём практически лежит Айрис, он сияет изнутри. Бета гладит омегу по волосам, заправляя короткие прядки за острое ушко. Он бесшумно произносит губами ответное «привет» и улыбается сильнее.       Айрис наклоняется вперёд, замирая практически в двух сантиметрах от губ избранника, а затем резво проводит по ним языком, отстраняясь и смеясь. Старший эльф считает его всё ещё ребёнком, потому что так и есть. Омега научил Августа быть ребёнком тоже, научил его смеяться, дурачиться и веселиться. Как бы маленький эльф не старался, у него всё равно не получалось быть таким, как днём, всегда. Днём он сосредоточенный прекрасный статный юноша, который вежливо обхаживает своего хозяина и со всех сил держит спинку. А ночью он тот ещё озорник.       Август не выдерживает первым и притягивает омегу к себе ближе за щеки. Он медлит пару секунд и мягко целует мальчишку, нежно кусая его губы, пока тот не сдаётся и не приоткрывает рот. Айрис по-настоящему любит Августа. Август по-настоящему любит Айриса.       Беты-парни в этом мире всегда делятся на две категории: те, которые предрасположены к вынашиванию ребёнка и те, которые не могут этого сделать, но могут оплодотворить омегу или бету. Их от омег и альф отличает более слабый запах и, как правило, спокойный характер. Старший эльф как раз такой бета, который доминирует в отношениях, а младший... Он омега с сильным запахом и нуждается в ласке. Остальные альфы тоже замечают его запах, но не как что-то, что способно свести с ума. Им просто нравится, как пахнет Айрис, и это всё, но Август же иногда даже не может находиться с мальчиком рядом, потому что его щёки пылают от возбуждения, пока это маленькое чудо ничего не подозревает.       Айрис пахнет, как летняя ночь на берегу океана. Чувствуешь этот запах и сразу представляешь себя, ступающего по песку, пока ступни мягко ласкают солёные волны. Где-то впереди компания знакомых тебе существ жжёт костёр, подпевая какой-то знакомой популярной песне, а ты наблюдаешь за этим, вдыхая пропитанный моментом воздух, и наслаждаешься минуткой уединения, прежде чем подойти ближе к огоньку. Вот как пахнет мальчишка, хотя Август никогда не видел океан и не был в подобных ситуациях. Об этом бета может только мечтать.       Фрэнку запах омеги нравится сильнее из всех остальных. Он подбирает себе слуг омег не только по внешним качествам, но и по аромату. Хотя чувствует он его уже после аукциона, но один раз он отказывается от омеги в пользу какой-то женщины, потому что запах рабыни ему очень неприятен. Но всё же то, как пахнет Айрис, остаётся для него чем-то приятным, но обычным. Возможно, это всего лишь миф, но многие верят: существует только один аромат, в котором альфа растворяется с головой, не в силах думать ни о чём другом, кроме его обладателя. Может быть, для Фрэнка это запах хвойного леса. Для Августа, доминантного беты, это запах океана.       Оба парня прекращают целоваться спустя минут пятнадцать так точно. Терпеть целый день, чтобы потом наслаждаться друг другом ночью, становится для них практически невыносимым.       — Ты знаешь, что я люблю тебя? — шепчет Айрис на ушко своему избраннику, кладя голову на его плечо. Август расслабляется, поднимая одну руку в воздух, и, наблюдая за ней, жестами показывает ответное признание, произнося это губами, и на последнем слове «люблю» он смотрит в глаза омеге, вновь мягко касаясь его губ.       — Я попросил у Господина таблетки-подавители для течки, — вновь говорит мальчик, пока старший эльф играется с его синими прядями волос и аккуратно кивает. — У меня ещё раньше не было такого. Оливия, та милая взрослая наяда омега, что обычно готовит для Господина, сказала, что в этом нет ничего страшного. Я по себе чувствую, что моё тело уже взрослое и готовое к течкам. Но я очень волнуюсь.       Август целует мальчика в лоб и принимает сидячее положение, внимательно рассматривая эльфа. Он продолжает показывать жестами слова и бесшумно шептать их губами. «Все будет в порядке. В этом доме тебя никто не обидит, а Господин пойдёт тебе навстречу. Я буду рядом с тобой, тебе нечего бояться», — говорит бета. Омега, как ласковый котёнок, садится напротив него и игриво улыбается.       — Ясно. Я знаю, что ты будешь со мной, Август, просто, — юноша чешет затылок, неуклюже коснувшись своего ушка, — мне интересно, сильно ли разозлится хозяин, если вдруг узнает о наших, ну, отношениях. Это ведь даже законом запрещено. Никаких отношений между рабами в домах их владельцев.       Старший эльф поджимает губы, некоторое время никак не реагируя, но всё же отвечает Айрису, приободрив того:       «Я верю в нашего Господина. Верю в его большое сердце. Этот человек особенный, и пока мы с ним, мы под защитой, а не под угрозой».       Омега кивает, смотря куда-то в пол, но все же нежно улыбается, зная, что у них всё обязательно будет хорошо, ведь у любви никогда не бывает плохих концовок. А пока что, не думая о чем-то тревожном, эльфы нежатся, накрывшись одеялом; они целуются, думая только друг о друге, чтобы завтра утром вновь проснуться в разных постелях и вести себя так, словно между ними ничего и не происходит.