***
По сути своей, Джерард не был глупым никогда, но жизнью он рискует каждый день. Есть в нём что-то такое, что даёт ему силы двигаться вперёд, узнавать, защищать, отстаивать. Он чувствует призвание в том, чтобы приносить себя в жертву. Не зря Онора двадцать один год назад назвала мальчика «храброй душой». Омега крадётся ближе к кровати хозяина и без колебаний совести крадёт у него связку ключей с чип-картой, что лежит на полочке возле кровати. Он открывает ими любые двери, что стоят у него на пути. В три часа ночи, лучшее время для приключений, он вновь не спит – звало неизведанное. В лаборатории, многоэтажном здании, есть также и жилой сектор для работников и, разумеется, комната для Господина. Джерард спит у него в ногах на полу, как мальчик и ожидал, ведь альфа точно бы не пустил его на двуспальную кровать. Уильям не ожидает от кадуциона ничего такого, пусть он и не раз шёл против его воли, поэтому он не относится к этому рабу с опаской. Он не осторожен при нём. Да и в этой лаборатории у него нет недоброжелателей, поэтому никому бы в голову не пришло проникнуть в его комнату на девятнадцатом этаже в жилом секторе, чтобы украсть связку ключей. Охранников внутри тоже нет, ведь все они охраняют ворота и частные земли лаборатории, а внутрь, без сомнения, не мог бы пробраться ни один злоумышленник. Откуда ему взяться в Диего-Суарес? Разве что прибыть на каком-то морском судне, но добраться до лаборатории было бы крайне сложно, ведь чем ближе к ней, тем больше на пути попадается вооружённых охранников. Да и если вдруг всё же злоумышленник чудом попадёт в лабораторию, он не сможет ничего сделать с системой внутри, не сможет открыть ни одну дверь и уж точно активировать лифт. Джерард рассматривает карту, тихонько ступая по тёмным коридорам. Мальчик понимает, что если вдруг кто-то поймает его, то в лучшем случае он лишится своих рогов. Он вдруг думает о том, как Уильям отпиливает ему его рога, что не раз грозился сделать, и его передёргивает: нет уж, он точно не собирается позволять это. Но и не рисковать он не может. Какие-то странные мысли в его голове настойчиво не дают омеге уснуть и звали его совершать приключения, опасные для жизни. Кадуцион понимает, что то, что он делает, является в сто раз более опасным, чем то, что он однажды попался на помощи вампирам. Он подносит чип к сенсорной панели лифта, и она загорается синим, активировавшись. Через пару секунд перед носом мальчика практически бесшумно открывается дверь лифта, и он, сухо сглотнув, делает шаг, осознавая, что либо пойдёт до конца, либо всё-таки пойдёт до конца, ведь сейчас у него нет выбора. Он аккуратно нажимает на красную кнопочку минус шесть, чуть отойдя подальше от двери. Иногда он видит на других этажах сонных людей в халатах, но их так мало и они совсем не обращают внимания на лифт, которым, как им известно, может пользоваться только персонал. Это все оказывается так до абсурда легко. Джерард оказывается на нужном ему этаже только благодаря тому, что он запомнил, как работать с чипом-картой и что нажимать. Кататься в лифте ему было страшно, но ещё страшнее – никогда не рискнуть. Он идёт в третий сектор, самый дальний, и находит камеру Ольги. Пару минут думает, осматривается по сторонам и прикладывает карту к датчику для снятия первого этапа охраны. Когда металлическая защита едет вверх, он уже видит ноги, бёдра, талию вампирши, которая стоит вплотную к решётке. Две секунды – и они встречаются взглядами вновь. Альфа подходит ещё ближе, обхватывая руками прутья, а омега стоит в паре сантиметров от неё. — Как тебя зовут? — Шепчет Ольга, аккуратно протягивая ладонь вперёд. Она выглядит так, будто и вовсе не удивлена, что сейчас перед ней стоит именно это существо. Более того, она ждала его и знала, что мальчик придёт к ней. — Джерард, — он тихо отвечает, и позволяет альфе аккуратно пропустить через пальцы пряди его длинных волос. Женщина склоняет голову на бок, не прекращая с интересом изучать кадуциона, а тот и не смущается, изучая её в ответ. — Дитя грязной крови, — Ольга качает головой. — Полувампир. Но ты так удивительно похож на... — Я знаю, — перебивает омега, прикрыв глаза и также вцепившись руками в прутья. — Ваш муж однажды сказал мне. Он не говорил ничего более об этом, потому что Господин не позволил ему и заверил меня, что это всего лишь сказка, ложь. Сейчас ваш муж в порядке, и, если вам так важно, с ним есть и Куан. Если вы хотели это знать. Ольга прикрывает глаза на последних словах мальчика. Она минуту молчит, прежде чем по её щеке скатывается слеза, которую она не спешит вытирать. — Пожалуйста, когда вернёшься домой, то передай ему, что Шона всем сердцем его любил. Запомни эти слова и передай их Куану. А Шоушану скажи потерпеть ещё немного, и, если у тебя получится, то дай ему знать, что все слова Уильяма, этого грязного ублюдка, неправда, — Ольга произносит всё это так пламенно, со слезами на глазах, и Джерард просто не верит, что эта женщина-воин тоже так умеет. — И, конечно же, скажи ему, что я люблю его тоже, и именно моя к нему любовь заставляет меня бороться. Он и так это знает, и, я уверена, он чувствует то же самое. Зелёный свет в камере слабо освещает лицо альфы. Она опускается на колени, опустив голову и тихо всхлипнув, пока ладонями всё же держится за прутья, не желая отпускать. Омега тоже опускается на пол, накрыв ладонью её ладонь и заставив женщину разжать один кулак. — Я всё передам. Пожалуйста, только не волнуйтесь об этом. Я найду способ сказать. Сейчас они общаются так, будто Джерард не является рабом, а Ольга не является той Госпожой, привыкшей властвовать и ценить только единственную расу – расу вампиров. В минуту отчаяния, когда на помощь пришёл только слуга, её маленький мир рушится. Альфа сжимает руку мальчика в ответ, вновь подняв голову. Кадуцион ожидает любого вопроса от неё, но не этого: — Твоя мама, Джерард. Как звали твою маму? — Онора, — незамедлительно говорит юноша, и Ольга вновь касается его, на этот раз нежно ладонью проводя по лицу. Вновь вампирша молчит долгие пару минут, которые Джерарду кажутся целой вечностью. Его душу сковывает страх и любопытство, но пока Ольга мягко ласкает его лицо холодной, но нежной ладонью, он желает позабыть обо всём на свете. — Очень давно, ещё во время Столетней войны рас, Дрэгос полюбил женщину-бету из племени кадуционов. Их любовь была такой сильной, что Лилит, возглавлявшая свой народ во время восстания, поддалась ему и согласилась объединить силы. Это случилось в тысяча шестьсот семьдесят девятом году, а спустя четырнадцать лет родилась она, малышка, которой Дрэгос дал имя Онора. Он окрестил её так, и с тех пор шею маленькой омеги украшала подвеска с её именем. Джерард оживляется, открыв глаза и коротко кивнув. — У мамы была подвеска с её именем. Она хранила её, как зеницу ока, а я так сильно хотел забрать её в наш с ней последний день. Я каждую ночь думал об этом, думал, что когда меня забирали на аукцион, а мама, — его голос срывается из-за тихого всхлипа, — пошла за мной, хотела защитить меня, чего ей так и не дали сделать, я должен был забрать её подвеску, как единственную память о ней. Возле её имени был знак в виде полумесяца с вогнутыми внутрь уголками. — Это Акраль, знак веры вампиров, — на лице Ольги появляется улыбка, но губы её предательски дрожат. — Джерард, дитя грязной крови и чистого сердца, значит, ты внук нашего императора? Онора считалась без вести пропавшей из-за народа Лилит, который погубил и свою полководицу, и её дитя. Когда Лилит решила смешать оба народа для усиления армии, вскоре нашлись те, кто устроил бунт. Это началось практически сразу после рождения Оноры. Когда малышке было шесть, Лилит убили свои же кадуционы, чего Дрэгос не смог избежать, а спустя год он потерял и ребёнка. «Онору забрала война», – так он нам рассказывал. Он помнит её и свою первую жену до сих пор, но с того дня в его сердце воцарили жестокость и злоба, он подчинял народы, убивал, заставлял прислуживать, как поступали с ними и люди. Так сформировался закон о представителях подавленных рас, которые с тех пор начали восприниматься как низший сорт, никак иначе. Пока Ольга рассказывает эту историю, Джерард слушает её с замиранием сердца, не веря в это. Он не верит, что в этом мире у него ещё остался кто-то родной, как и не может поверить, что он одной крови с главой Империи Чаушеску. Когда альфа прекращает говорить, они вновь молчат и смотрят друг на друга долгое время: оба выглядят ошарашенными. Женщина протягивает руку вперёд и поднимает с пола связку ключей, протянув их мальчику. Омега поднимается на ноги, заправляя прядь волос за ушко. — Зайди ко мне в камеру и подсади меня, — Ольга отходит к вентиляции. — Я знаю, что делать. У меня есть план, Джерард. Весь мир узнает о том, что здесь происходит, а Дрэгос обязательно узнает о тебе. Я обещаю. Кадуцион вновь прислоняет чип к сенсорному экрану датчика, и решётка перед ним размыкается. Он проходит внутрь камеры и даёт Ольге связку, а сам встаёт на колени и опирается руками о холодный пол. Альфа поправляет его волосы, а после с тихим «прости» встаёт ему на спину, стараясь быстрее подобрать из связки хоть что-то, что ей поможет открутить около десяти небольших шурупов. Чип-карта, открывающая любую дверь в лаборатории, годится и для того, чтобы открыть вентиляционную решётку. Альфа аккуратно спрыгивает на пол и подаёт руку омеге, помогая тому встать. Она заботливо отряхивает смущённого и взволнованного мальчика. — Джерард, — она берёт его лицо в свои руки, ласково улыбнувшись ему, — возьми ключи и иди в комнату. Положи их туда, где они были, хорошо? Я ослабила шурупы так сильно, что решётку можно вырвать одной рукой. Вентиляция немного высоковато, но я обещаю, что я сделаю всё, чтобы туда залезть. Она приведёт меня к выходу, а на улице я уже разберусь. Теперь я знаю, на что способны люди и так просто им не дамся. Мне нужно будет попасть на борт судна, что скоро отправляется в Тайланд, а там я найду вампиров и попрошу их сохранить меня в тайне до самого прибытия в порт. Я уверена на сто процентов, что капитаном будет человек, но вампиры помогут мне. Просто верь, что всё будет хорошо, и я за тобой вернусь, — альфа нежно целует своего спасителя в лоб, задержавшись губами. — А теперь ступай и будь осторожен. Джерард кивает и, взяв ключи, уходит, закрывая решётку, и пока опускается тяжёлая стена, первый уровень охраны, мальчик смотрит на Ольгу, уходя лишь тогда, когда её силуэт полностью пропадает. На этот раз ночное приключение омеги остаётся никем незамеченным. Он засыпает лишь под утро, ведь долго ворочается и никак не может угомонить предвкушённую улыбку на губах. Воинственная альфа вселяет в его сердце надежду. Кадуциону остаётся верить, что у неё все получится, и что когда-то всё же восторжествует справедливость. Он хотел верить, что сможет делать всё, что захочет. Первое желание, которое он собирается исполнить, — это вернуться к Фрэнку, ведь, лёжа в ногах у Уильяма на неудобном полу, он думает не о вампирах, не о Дрэгосе и даже, как бы стыдно ему не было, не о маме. Он оставит глубокие размышления о своём происхождении на потом, а сейчас, прикрыв глаза, он смакует каждую секунду исполнения его главной мечты, что рисует воображение. Мальчик отрёкся бы даже от, как оказалось, существующего родного по крови создания во имя свежего аромата магнолий и убаюкивающих объятий сильных рук, за которые ему не было бы ничего плохого.Глава 11
3 июля 2020 г. в 11:09
Пару раз Джерарду посчастливилось видеть Фрэнка, но ещё меньше – то, как он улыбался ему. Когда губы мужчины слегка трогает нежная улыбка, его образ строгого и задумчивого Господина сразу же рассеивается. Казалось, что мягкий изгиб губ совершенно никак не меняет лицо альфы: в уголках его глаз не появляются морщинки, которые могли бы быть заметны, если бы он улыбался шире; идеальные тонкие брови не приподнимаются чуть выше; щёки не выделяются особенно сильно. Вот только взгляд его бесстрастных глаз меняется, блестит, загорается особенными огоньками. Джерарду хочется думать, что так Господин смотрит только на него.
Омега дёргается от удивления, слегка встряхнув головой, и осматривается, часто моргая, когда перед лицом щёлкают чужие пальцы. Они проносятся прямо возле его носа, даже мимолётно его коснувшись. Юноша поворачивает голову в сторону. Обе его ладони упираются в удобный диванчик, на котором он сидит, слегка вцепившись пальцами в кожаную обивку. Джерард видит Уильяма, сразу же потупив взгляд, когда тот раздражительно цокает.
— О чем задумался, Харви? — мужчина коротко зевает, закинув ногу на ногу. Он откидывается на уголок дивана, положив одну руку на кожаную спинку, а вторую на своё бедро.
Альфа скучающе осматривает салон своего частного самолёта, а затем лезет свободной рукой во внутренний карман пиджака. Он достаёт из него те самые часы, которые подарил ему Фрэнк на день рождения, и проверяет время. Лететь им остаётся около часа. Сегодня шестнадцатое апреля, день, когда Уильям наконец-то собирается навестить свою колонию на Мадагаскаре ещё раз, чтобы убедиться, что всё прошло гладко, все следы заметены, и абсолютно все его люди вернулись на свои места с новыми заключёнными. Опираясь на нынешнюю обстановку в Империи Чаушеску, с последними заключёнными в этом году так точно.
Путь в Антананариву, наибольший колониальный городок на Мадагаскаре, длится более пятнадцати часов, поэтому Уильям спланировал свою поездку заранее. Он предупредил отца и брата, что улетает на неопределённое время – возможно два или три дня, так как, по его словам, у него возникли неотложные дела, которые требуют прямого вмешательства. Фрэнк знает, какой характер носят эти его дела, но всё же смолчал, ведь доверяет старшему брату и надеется на его благоразумие. Уильям предчувствует удачу, поэтому не переживает ни о чём; пятнадцатого апреля, ближе к вечеру, он вместе со своим слугой покинул частный аэропорт Нью-Йорка на своём самолёте.
— Ни о чём, мой Господин, — сухо отвечает Джерард, перезавязывая свои волосы в более тугой хвост. Он знает, что если не ответит альфе, тот обязательно применит грубую силу. Но разговаривать омеге с этим грубым мужчиной не хочется.
— Скоро мы распродадим всех вампиров из Диего-Суарес, после чего я наконец-то смогу спать спокойно. Представляешь, мой глупый Харви, все эти ничтожества разойдутся по рукам самых богатых и надёжных людей Европы! Дрэгос, который сейчас здорово сдал из-за потери сына, больше никогда не сможет зацепиться за следы пропавших вампиров, а я сделаю целое состояние на кучке этих клыкастых.
Уильям хвастается, когда говорит Джерарду это. Каждое слово он смакует, будто песню поёт. На губах альфы играет самодовольная улыбка, пока он свободной верхней ногой, закинутой на вторую, мотает в воздухе. Лицо мужчины покрывает аккуратная лёгкая щетина, которую с недавних пор он взял в привычку отращивать и задумчиво чесать, что делает и сейчас, смотря в одну точку.
— У меня их всего тридцать от силы осталось, — альфа понижает голос и растягивает слова. — Тридцать клыкастых. Это уже с теми, что прибыли вчера на морском судне из Индии. И каждый из них стоит даже больше, чем ты. Больше всего денег мне принесёт Ольга. Я уверен, за неё будет настоящая борьба на закрытом аукционе! Или же я продам так, по связям, за миллион евро или, может, ещё дороже.
Джерард внимательно слушает своего хозяина, потирая ладонями ткань штанов на бёдрах. Омега очень устал. Он никогда не летал на самолётах, поэтому первые пять часов полёта ему дались крайне тяжело. Позже он просто смиряется, пока альфа дремлет, и просто заворожённо смотрит в окно. Спать здесь ему не разрешается. Может, просто из-за большой вредности и любви к издевательствам над представителями подавленных рас Уильям приказал кадуциону не спать весь их перелёт. И мальчик ведь не спит, боится и борется с огромным желанием наконец-то отдохнуть, пережить спокойно этот стресс в виде полёта над Атлантическим океаном.
В восемь часов утра личная стюардесса Господина приносит ему завтрак: бельгийские вафли с мороженым и свежими ягодами, кофе и апельсиновый сок. Так альфа любит завтракать. Он предпочитает начинать свой день с еды тогда, когда ему это угодно. Чаще всего мужчина может не завтракать вообще, но если он это делает, то перебивается чем-то сладким. Джерарду же остаётся только с завистью и восхищением разглядывать красивую белую тарелку с искусно оформленными вафлями на ней, пока Уильям не вздыхает, пережевав кусочек своей порции и всё же подозвав стюардессу вновь.
— Принеси что угодно этому, — он небрежно указывает рукой с вилкой в сторону кадуциона, показывая своим видом, что он больше не хочет возвращаться к этому вопросу.
Когда Джерарду приносят обычные сухие гренки с салатом и воду в стакане, мужчина откровенно бесится и слегка хлопает рукой, сжатой в кулак со столовым прибором, по столу, предупреждающе пригрозив:
— Ты за одним столом со мной есть не будешь. На пол, живо!
Омеге не остаётся ничего, кроме как взять тарелку со стаканом и исполнить волю хозяина. Он садится у мужчины в ногах, неловко начиная трапезу. Стюардесса забыла принести ему приборы, а кадуциону совсем не хочется сообщать об этом альфе, поэтому он ест гренки, кое-как черпая ими салат. Его тарелка также идеально белая, и это слуге нравится. Он мимолётно улыбается. Его завтрак выглядит эстетически красивым.
Когда Джерард заканчивает с завтраком и берет в руку стакан воды, Уильям издевательски толкает его в руку носком ботинка, и от неожиданности омега проливает воду себе на рубашку.
— Аккуратнее, — со смешком говорит он, а затем просит стюардессу убрать посуду и протереть столик.
Молодая девушка забирает тарелку Господина на поднос, а мальчик заботливо подаёт ей свою посуду, чтобы та не наклонялась к нему. В ответ Джерард встречает лишь холодный взгляд, который случайно успевает уловить на себе. Стюардесса почему-то остаётся им недовольна: может, потому что он ей и правда не понравился, а, может, потому что она хочет показаться в глазах своего шефа лучше, чем она есть, и более властной.
Ближе к десяти Уильям и его раб прибывают в Антананариву, и альфа цепляет мальчика на поводок вновь. Ошейник на его шее давно начал натирать кожу, из-за чего появляются раздражения. Джерарду постоянно хочется чесать их, когда с его висков стекает пот, течёт по щекам и ниже, капельками ныряя под тугую натянутую чёрную кожу на его шее. Господин надевает кадуциону ошейник из чёрной кожи, потому что тот прекрасно контрастирует с его бледным лицом и потускневшими у корней, но всё еще белыми, прядями волос. А сейчас, когда Джерарду безумно жарко в чёрной одежде под палящим солнцем, ситуация усугубляется еще сильнее. Мальчика мучает жажда, ему хочется открыть рот и дышать с высунутым языком, подобно псу. Мужчина же, постоянно дёргающий его за поводок забавы ради, еще в самолёте сменил свой костюм на белую безразмерную футболку и тёмные джинсовые бриджи.
Антананариву, единственный крупный город на Мадагаскаре, который принадлежит людям, встречает Уильяма и его слугу горячими ветрами с севера. Как только они вдвоём оказываются в чёрной тонированной машине с личным водителем, Джерард сразу же прильняет к окну, рассматривая виды незнакомой ему колонии. Антананариву настолько идеальный для жизни, что многие богатые люди заводят здесь свои виллы, которые время от времени навещают. Некоторые персоны выбираются сюда из пыльных мегаполисов на постоянное место жительства. Омега внимательно рассматривает большие шикарные двухэтажные дома с пальмами во дворах. В городе идеально вымощены дороги, а солнце, кажется, не опускается за горизонт никогда. Пусть этот город и милионник, но подобного не ощущается: или местные жители сейчас отдыхают у местного самого большого озера на острове, или сидят по домам.
Джерарду безумно хочется пить, а ещё больше – сбежать. С первых секунд Мадагаскар дарит ему незабываемое ощущение свободы, которое он не может объяснить. Пока они с Господином преодолевают четырёхчасовый путь к Диего-Суарес, кадуцион рассматривает сменяющиеся за окном виды, пока не задрёмывает со щемящим ощущением в сердце. Мальчик думает: «Ах, как бы я хотел хоть на мгновение почувствовать вкус свободы. Исполнять только свои желания и мечты». Но следующая мысль сразу сменяет предыдущую: «Лучше совсем не ощущать свободу, чем, не успев насладиться ею, вновь вернуться к прежней жизни». Пока Джерард дремлет, ему снятся горячий песок под ногами и шум воды где-то вдалеке; с его длинными роскошными локонами лукаво играется ветерок; он дышит полной грудью и бежит вперёд, охваченный неведомыми ему ранее чувствами.
Так как же всё-таки устроен Мадагаскар? Остров, который большинство людей принимают за абсолютную скучную колонию, населён и людьми тоже. Прямо в его сердце. По бокам от Антананариву размещены колониальные посёлки с небольшими домиками для пар, выращивающих детишек на аукционы. Диего-Суарес, раньше называвшийся Анциранана, является портовым городком, через который часто совершаются водные маршруты между Африкой и вампирским Тайландом. В основном маршруты осуществляются многоцелевые промышленные судна. На их борту бывают как вампиры, так и люди в подчинении своих капитанов.
Диего-Суарес, этот небольшой портовый городок, славится также и своей огромной испытательной лабораторией, которая ведёт свою мирную деятельность, предоставляя все отчёты о ней. Лаборатория, построенная ещё со времён прошлого императора, считается абсолютно чистой даже с тех пор, как ею начал заведовать Уильям, а точнее один из его помощников, который отвечает за неё. С того времени в лаборатории начали изучать и вампиров тоже, как и разрабатывать всевозможные способы защиты и оружие против них; досконально исследуют их яд, который пытаются сделать главным компонентом лекарств, что также тайно тестируются здесь. В добавок ко всему, в этой лаборатории работают над грамотным подавлением ненужных расовых признаков представителей угнетённых рас, чтобы легче держать тех под контролем.
Разумеется, Джерард пока ещё ничего этого не знает. Когда они подъезжают к массивному ограждению, Уильям выходит из машины и достает из кармана связку нескольких ключей, на которой также и карта-чип, идентифицирующая его личность. Омега просыпается, потирая свои сонные глаза в тот момент, когда его Господин говорит с вооружённой охраной на въезде к лаборатории. Их беседа длится пять минут, после чего альфа прикладывает чип к электронному замку и возвращается обратно в машину.
— О, неужели ты проснулся, — спокойно говорит он и не смотрит в сторону своего слуги. Джерард коротко зевает в ладонь, ответив тихое «Да, Господин», и вновь прилипает к окну. Путь от ворот к лаборатории занимает минимум минут восемь. Само здание возвышается на небольшом практически пустынном холме. По пути к нему их машину контролируют взглядами минимум три поста с охранниками, всё время переговариваясь с кем-то по рациям. Само место кажется более серьёзным и пугающим, и кадуцион думает, что безумно хотел бы вернуться в приветливый городок Антананариву.
Если на улице всё кажется холодным и отталкивающим, то внутри картина выглядит ещё более печальной. Пустые стальные стены, сотни людей в медицинских халатах, носящихся по большому холлу туда-обратно; кто-то выходит из лифта, кто-то заходит в другой. Кто-то общается между собой, а кто-то с кем-то сверяет важные деловые документы. Джерард совсем теряется, стараясь держаться ближе к хозяину. Мальчик дёргается, когда на его плечи опускается такой же белый халат, как и у остального персонала. Уильям тоже надевает его.
Они оба переобуваются в специальную низкую тяжёлую обувь, являющуюся полностью стерильной. Сделав это в небольшом помещении, напоминающем кабинку за стеклом, через которое было видно то помещение, в котором она находится, Джерард, Уильям и сопровождающий их водитель с небольшим чемоданом своего шефа идут к лифтам, пока их не встречает приятная на вид женщина.
На её груди бейдж, но кадуциону стоит усилий, чтобы прочитать имя, поэтому он просто рассматривает её, пока она чуть ли не бежит в их сторону с планшеткой в руках и с широкой приветственной улыбкой на лице.
— Мистер Айеро, — незнакомка учтиво кивает головой. Тёмные волосы женщины заплетены в аккуратную косу по лопатки, а лицо её полностью устелено морщинами. Миссис Круз, так зовут главную помощницу Уильяма и заведующую этой лабораторией, представляет собой особу лет пятидесяти на вид. Её кожа смуглая, по цвету, как молочный шоколад, но в глаза бросаются выразительные пухлые губы на невзрачном лице. Разумеется, в сторону Джерарда ассистентка даже не смотрит, всего лишь коротко улыбнувшись охраннику. — Мы не ожидали увидеть вас раньше, чем через два месяца с момента вашего последнего визита. Один из ваших помощников сообщил мне, что вас стоит ожидать сегодня. Хотите взглянуть на вампиров?
Уильям улыбается уголком, хмыкнув и уверенно ответив:
— Для этого я здесь, миссис Круз. Хочу лично убедиться, что всё идёт по плану. Расскажите мне, все ли люди вернулись обратно из Непала? Был выведен весь транспорт оттуда? — Альфа идёт за своей помощницей к лифту, коих насчитывается около десяти в главном холле. Все они будто передвигаются в воздухе, так это ощущается, когда они ездят вверх-вниз по трубке из прочного стекла. — Хочу услышать это из ваших уст лично. Знаете ли, волнения Дрэгоса Чаушеску заставляют волноваться и меня. Я перепроверяю все отчёты, все сводки каждый день, ведь пропажа двух членов семьи императора навела шуму. А, если быть точным, то трёх.
Круз понимающе кивает, прислоняя свою чип-карту на длинном ланъярде на шее к сенсорной системе управления лифтом, после чего нажимает на самую нижнюю красную кнопку. Минус шестой этаж. На брелоке крупными жёлтыми буквами на чёрном фоне выведено название лаборатории – «Центральная научно-исследовательская лаборатория Диего-Суарес».
— Я вас уверяю, сэр, всё могло бы обойтись куда мягче, если бы Шона был жив. Пропажа Ольги и Шоушана не столь важна, я думаю. А сейчас вся империя Чаушеску погрузилась в траур, на её территории происходят дикие митинги и движения вампиров против людей, но все они неоправданны. Полиция подавляет подобного рода действия, — голос женщины действительно звучит так одобрительно и спокойно, что на секунду омега, слушая ее, бету, и сам верит в невиновность человечества. — Вполне возможно, что власти полным ходом ищут любые зацепки, чтобы обвинить нас, но на территориях империи Чаушеску не осталось ни одного нашего человека, ни одного нашего транспорта и ни одного нашего следа.
К моменту, когда Джессика Круз заканчивает свою маленькую речь, лифт открывается на том этаже, который им нужен. Он значительно отличается от всех тех, которые можно разглядеть через стеклянную дверь лифта. Здесь по-настоящему жутко и темно. Помещение слабо освещает зелёный тусклый свет настенных фонарей и мигающие сенсорные датчики возле каждой из камер по бокам от длинного, но узкого коридора. Сам этаж оформлен п-образно: лифт открывается как раз напротив первого коридора, в конце которого соединяется со вторым.
— Все камеры здесь заполнены. Пять камер тут, — бета указывает на левую стену коридора, — пять камер с другой стороны.
Она медленно шагает вперёд, а Уильям идёт следом и осматривается по сторонам. Сейчас он полностью забыл про Джерарда и поводок, поэтому мальчик плетётся следом, а сзади него – личный водитель Господина.
Камеры на этом этаже оформлены следующим образом: это просторные комнаты, обрамлённые бронированными стенами. Вампиров на данный момент не так много, поэтому каждый получил свою камеру, которая имеет два этапа охраны: первый этап — сплошной металлический навес, который уезжает вверх, как только лицо, имеющее доступ к системе лаборатории, прикладывает свой чип к отдельному сенсорному датчику на стене рядом с камерой; второй этап охраны – решётка. Внутри каждой камеры выведена вентиляционная система.
— В этом секторе так же, как и в предыдущем. По пять камер с каждой стороны, — вновь объясняет женщина, когда все рядом идущие заворачивают во второй сектор. — Как видите, мы переселили всех похищенных на этаж ниже, а пятый переделали под склад. Он просторный, но тем вампирам, что у нас остались, не хотелось бы отдавать столько места.
— Я понимаю, — нетерпеливо перебивает её Уильям. В помещении намного прохладнее, чем на улице, поэтому сейчас ему некомфортно здесь находиться в одной футболке. — Где же новенькие? Где Ольга?
Джессика мягко улыбается и ведёт своего шефа дальше, теребя чип-карту. Её туфельки на маленьком аккуратном каблучке громко цокают о металлический пол, такой же, как и всё на этом этаже, как и всё в этой лаборатории.
— Новых заключённых мы определили в третий сектор, — бета останавливается возле самой крайней камеры, разблокировав чипом первый этап защиты. Стена медленно уезжает вверх, и внутри комнатки загорается слабый свет.
Джерард с интересом выглядывает из-за плеча Господина и видит молодую короткостриженную девушку. Она практически обессилена, но ей удаётся поднять голову, чтобы взглянуть на людей по ту сторону решётки. И вдруг она встречается взглядом с омегой, что привлекает её внимание гораздо сильнее остальных. Что-то мелькает между ними. Между Ольгой и Джерардом. Между альфой и омегой. Какое-то совершенно необычное чувство.
Мальчик нагло рассматривает Ольгу, делая шаг вперёд, пока Господин также косится в её сторону, все ещё поддерживая диалог с ассистенткой.
— … поэтому грузовое судно, что будет отправляться послезавтра ночью с провизией из Кении в Таиланд практически не задержится в нашем порту, — кадуцион слышит обрывок фразы миссис Круз, заметив и то, как резко голова вампирши мечется в ее сторону, а зрачок глаз, кажется, становится несколько уже. Значит ли это, что молчаливая Ольга, сидящая в углу камеры, сосредоточилась ещё сильнее? Даже спустя всю ту боль, что она вынесла: физическую, моральную, душераздирающую боль утраты, альфа выглядит так, как и должен выглядеть в понимании Джерарда член семьи Чаушеску – воинственно и непокорно.
— Хорошая, — мужчина, сосредоточив своё внимание на похищенной, жадно рассматривает её, поджав губы. — А я и подумать не мог, что ты, Ольга, когда-то будешь сидеть у меня в клетке. Не так давно мы встречались с тобой на масштабном пленуме, разве нет? Я приезжал от имени отца. Это было около года назад.
Альфа хватается за прутья, подходя еще ближе. Вампирша всё так же молчаливо смотрит на него, даже не моргая. Всем своим видом он дразнит её, издевается, но женщина выглядит так, как никто другой. Казалось бы, что никто и ничто никогда не сломает её, желающую докопаться до правды.
— Всё будет по-моему, — это единственное, что говорит Ольга. Она не бросается к нему, не кричит, не плачет. Джерард думает, глядя на неё, что она совсем не злится, а улыбка Уильяма медленно сползает с его губ, ведь впервые поведение вампира кажется ему устрашающим и по-настоящему жутким. Но Господин, как всегда, не показывает этого своим видом, коротко рассмеявшись, будто услышал только что самую смешную шутку.
— Улыбнись, — мужчина достаёт из кармана свой телефон и делает пару фото со вспышкой, из-за чего Ольга дёргается и зажмуривается, отвернув голову. — Хорошая девочка. Владеть тобой будет одно удовольствие. Женщины-альфы большая редкость для нас, людей, и, может быть, я бы забрал тебя к себе, но я хочу, чтобы Шоушан думал, что ты мертва. Почему-то мне с ним интереснее играться.
Ольга хмурится, и почему-то её взгляд падает на Джерарда, не на Уильяма. Мальчик сглатывает и кивает, губами шепча «Всё хорошо». Между ними есть недосказанность, которая Джерарда будет терзать ровно с того момента, как они покинут красный шестой этаж. Что-то появилось в нём там, рядом с новым чувством свободы: невидимая связь после контакта взглядов. И мальчик знает, что он сделает невозможное, но придёт сюда ещё раз, ведь ему есть что сказать Ольге, а ей, в свою очередь, есть что сказать кадуциону. В тот момент они это почувствовали оба.