Планета Хогвартс

Следующий урок ЗОТС тоже прошел замечательно. Люпин принес стеклянный ящик с болотным фонарником. Это хрупкое и безобидное на вид одноногое существо, казалось, было составлено из струек дыма. — Заманивает людей в болото, — диктовал Люпин. — Видите у него в руке фонарь? Он с ним прыгает по кочкам, путник идет на свет, он все дальше… А с трясиной шутки плохи… При этих словах фонарник изо всех сил скребнул ногой по стеклу, не хуже чем ножом, так что весь класс передернуло. Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу. — Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что–то сказать. Я вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем. — Слышал о вашем матче. — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Ее можно починить? — Нет, — ответил я. — От нее только щепки остались. Люпин вздохнул. — Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснется ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. Ее лучше не трогать. Никакая метла бы не уцелела. За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил легкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. К радости всех объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде. — Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона — Там и запасемся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам! А я взял у Вуда каталог «Выбери себе метлу». Я тренировался сейчас на допотопной школьной метле — медленном, тряском «Метеоре» и понимал, что нужна собственная новая метла. В воскресенье утром кто-то тихонько позвал меня, когда мы шли по коридору четвертого этажа. Я обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда. — Почему вы здесь? — удивился я. — Я думал, вы уже ушли в Хогсмид. — Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда... — И он кивнул на открытую дверь пустого класса. Я сказал нашим, чтоб подождали в холле, и вошел вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на меня. — Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из–под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул мне. Пергамент был совершенно чист, на нем не было ни единой строчки, и я решил, что это очередная шутка близнецов. — И что же это такое? — Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент. — Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он принадлежит по праву. — Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему. — И что я буду делать с куском старого пергамента? — С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто я смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж! — Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные... Я хмыкнул. — Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как–то рассорились с Филчем. — Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился… — ...затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить... —... наказанием... — ... четвертованием... — ... мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно». — Только не говорите... — улыбнулся я. — Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул еще одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента. — Что тут плохого? — прибавил Джордж. — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое. — И вы знаете, что с ним делать? — Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель. — Ого! Прям ни один? — Что, интересно стало? То-то! Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова: Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ. На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Я склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка Филча, кралась на четвертом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почета. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели прямо в Хогсмид. Теперь уж мы поизучаем замок, и возможно, она пригодится нам в поисках крестражей - мало ли, вдруг где-то еще в Хогвартсе есть тайное помещение, где Волдеморт мог спрятать его? — Да, Гарри, не забывай стирать карту... — предупредил Джордж. — ... а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Джорджа Фред. — Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезнет. — Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо. — Увидимся в Хогсмиде, — подмигнул на прощанье Джордж. И близнецы, довольные собой, удалились. Я любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Но тут мне на память пришел дневник. Эти «вспомогательные средства для волшебников-шалунов», конечно, были подписаны прозвищами моего отца и его друзей, но мало ли что… - "Арей?" - "Нет, Волдеморт или другой темный маг к этому руку точно не прикладывал. Всё чисто!" Потом я быстро свернул карту, сунул под мантию, подошел к двери и пошел в холл. Там я шепотом — рядом стояли шестикурсники — рассказал друзьям о Карте Мародеров. — Гарри все равно не оставит карту у себя, он отдаст ее профессору МакГонагалл. Верно, Гарри? — Ну нет! — ответил я. — Ты что, спятила? — выпучил глаза Невилл. — Отдать такую ценность! — Если ее отдать, придется объяснить, откуда она у меня, — сказал я. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча. А перед самыми каникулами, в последний день учебы, мы пошли к Хагриду. Мы хотели предложить ему поизучать с нами в следующем семестре единорогов или, например, лунных тельцов. Спускавшийся вниз луг серебрился пушистым снегом, и шаги оставляли в снегу дорожку. Носки и полы мантий скоро промокли и заиндевели. Запретный лес стоял как заколдованный, каждая ветка одета белой сверкающей опушкой, хижина Хагрида походила на глазированный торт. Я постучал. Хагрид не отозвался. — Его что, нет дома? — спросила Гермиона, стуча зубами от холода. Сол прижался ухом к двери. — Слышу какой-то странный звук. Кто–то там есть. Может, Клык? Я и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания. — Может, за кем–нибудь сбегать? — предложила Луна. — Хагрид! — я забарабанил в дверь. — Хагрид! Раздались тяжелые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слезы. — Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать нас. Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Мы все втроем втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и разрыдался еще громче. Лицо его все было залито слезами, намокла и нечесаная борода. — Что стряслось, Хагрид? — спросила испуганно Гермиона. Я заметил на столе письмо. — Что это, Хагрид? Хагрид подтолкнул письмо к нам. Сол раскрыл его и прочитал: — «Уважаемый мистер Хагрид! Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны». — Да ведь это здорово! — Невилл похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид всхлипнул и махнул Солу рукой, чтобы читал дальше. — «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаем дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении. С уважением, Ваши коллеги...» Ниже шел список школьных попечителей. — Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — вспомнил Невилл. — Держу пари, все обойдется... — Нет, не обойдется! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид утер рукавом слезы. — У них зуб на самых интересных животных. В углу кто–то громко зачавкал. Мы обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что–то жевал. — Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! — всхлипывая, объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один–одинешенек и на привязи. Мы переглянулись. Мы немного расходились с Хагридом во взгляде на «самых милых животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». — Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. — Гермиона села рядом с Хагридом и погладила его по огромной ручище. — Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен. — Ничего не выйдет! — рыдал Хагрид. — Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело и тогда Клювика... Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол. — Может, Дамблдор поможет? — вслух подумал я. — Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Петтигрю... — Хагрид, нельзя сдаваться, — твердо сказал я. — Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями... — Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, — задумалась Гермиона. — Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай. Хагрид только громче зарыдал. Наконец, выслушав многочисленные заверения о помощи и увидев перед собой кружку горячего чая, Хагрид высморкался в платок размером с добрую скатерть и сказал: — Все правильно. Нечего раскисать... надо взять себя в руки... Огромный волкодав Клык застенчиво вылез из–под стола и положил морду Хагриду на колени. — И чего я расквасился? На себя не похож... — Хагрид погладил Клыка по холке, потрепал за ухо. — Сам не свой последнее время... беспокоюсь о Клювике, да и уроки мои никому не нравятся... — Нам очень нравятся! — сказала Гермиона. — Отличные уроки, — поддакнул Сол. — Как, кстати, поживают флоббер–черви? — Все передохли, — сник Хагрид. — Салата объелись. — Да еще эти дементоры... мороз по коже. — Хагрида передернуло. — Как иду в «Три метлы» промочить горло, каждый раз их вижу. Как в Азкабан вернулся. Хагрид умолк и отхлебнул чаю. Мы затаили дыхание: Хагрид впервые упомянул о заключении в волшебной тюрьме. — А в Азкабане страшно? — осторожно спросила Гермиона. — Еще как! — Хагрид глядел в одну точку. — Другого такого места во всем свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись... все вспоминал, как меня выгнали из школы... как умер отец... как я отпустил Норберта... На глазах у него опять выступили слезы. (Норбертом, если помните, звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты на нашем первом курсе). — Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живешь. Я все мечтал, помереть бы, пока сплю... А потом меня выпустили. И я будто снова родился, все вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры-то меня отпускать не хотели. — Ты же был не виноват! — с удивлением воскликнула Гермиона. Хагрид горько усмехнулся. — Им–то что? Им нужно пару сотен заключенных, а кто виноват, кто нет, их это не трогает. — Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: — Хотел я было отпустить Клювика... пусть бы себе улетел... да как ему втолкуешь, что надо улепетывать? Да и закон страшно нарушить... как бы опять... — Хагрид поглядел на нас полными слез глазами. — Не хочу обратно в Азкабан. На другое утро мы отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день перед отъездом мы сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. Книги были полны отчетов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил: — Вот тут есть кое–что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай... правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, вот, поглядите... — А вот это, пожалуй, подойдет: в тысяча двести девяносто шестом на кого-то напала мантикора, ее оправдали и отпустили на волю... ой, нет, не годится: ее все боялись и потому отпустили... Замок тем временем прихорашивался к Рождеству, несмотря на то что любоваться волшебными украшениями было почти некому. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. А потом мы отбыли на каникулы. Рождественским утром (которое опять проводили у Боунсов) Сол кинул в меня подушкой, и я проснулся. — С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки. Я сонно сощурился. На полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Сол и Юля уже разглядывали свои подарки. — Еще один от тети... тебе она тоже наверняка прислала... Тут я увидел на полу длинную плоскую коробку. Штамп на ней гласил: Служба доставки "Шустрая ведьма". — Что это? — бросили все любопытный взгляд. — Не знаю... - я раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. — Вот это да! — восхитился Невилл, - это не просто метла, а «Молния»! Я взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, я отпустил ее, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые березовые прутья были как на подбор. — Кто это тебе прислал? — Погляди, может, в коробке есть записка? Я разорвал упаковку. В это же время в комнату влетел маленький совенок и сел Солу на плечо. Я заметил письмо, оно было адресовано мне. Я вскрыл его: — От Сириуса! — Читай вслух! — «Дорогой Гарри! С Рождеством тебя! Надеюсь, ты рад моему подарку. Считай это рождественским подарком от крестного отца за все годы, что я был в Азкабане. Вскоре напишу снова. Сириус». «P.S. Думаю, твой друг Сол будет рад взять эту сову». - Ну что? - Сол улыбнулся, - как думаете, как мне его назвать?