Планета Хогвартс

На следующее утро я написал поздравления Люпину и сообщил ему и Сириусу о своем новом статусе как Чемпиона Хогвартса. После обеда мы спустились в подземе­лье, возле двери толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. В полутьме коридора горела надпись: Седрика поддержим — он Настоящий чемпион. — Нравится, Поттер? — заметив нас, воскликнул Малфой. — Но это еще не все! Полюбуйся! Он нажал на значок, красная надпись исчезла, ее сме­нила зеленая: Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак! Слизеринцы загоготали. Все, как один, нажали на значки, и на меня отовсюду теперь смотрели блестящие зеленые буквы. — Очень смешно! — язвительно бросила Юлька, сердито глядя на слизеринских девчонок во главе с Пэнси Паркинсон, смеявшихся громче всех. — Просто верх остроумия! — Что, Боунс? Поттер - теперь еще более выгодная партия, он ведь теперь у нас Чемпион! Хотя, глядя на тебя, понятно, что он действительно дурак - умный бы на такую не позарился... И я не выдержал. Гнев прорвался наружу. Не отдавая себе отчета, я выхватил из кармана волшебную палочку, и слизеринцы, в испуге отпрянув, бросились наутек. — Гарри! — предупреждающе крикнула Гермиона. — Что ж, давай сразимся. — Малфой невозмутимо вы­нул свою волшебную палочку. — Профессоров здесь нет, защи­тить тебя некому. Начинай, коль такой храбрый. Долю секунды мы смотрели друг другу в глаза и за­тем одновременно крикнули: —Фурункулюс! —Дантисимус! Из палочек выскочили лучи, на полдороге столкнулись и срикошетили. Луч из моей палочки угодил в физиономию Гойла, луч Малфоя — в Юльку. Гойл взвыл и схватился за нос, который покрылся огромными безобразными нарывами. Юлька прижала ладонь ко рту и залилась слезами. — Сьюзен! Что с тобой? — воскликнула Гермиона, бросил­ась к ней и отняла ото рта руку. Зрелище предстало не из приятных. Верхние резцы у нее стали вдруг расти с ужасающей быстротой. Зубы все росли, перешагнули губу и уже достигли подбородка. Юляша в ужасе их ощупа­ла, и из груди у нее вырвался отчаянный вопль. — Отчего здесь такой шум? — проговорил знакомый голос. У дверей лаборатории появился Лебедев. Мы начали наперебой объяснять. Валентин Юрьевич ледяным взглядом посмотрел на Малфоя: — Мистер Малфой! — Поттер на меня напал, сэр. — Мы напали друг на друга одновременно! — возра­зил я. — Потому что он начал оскорблять меня и Сьюзен. —Ступайте в больничное крыло, мистер Гойл — распорядился Лебедев. —Смотрите, что Малфой сделал со Сьюзен, — показал ему Невилл. Юлька пыталась руками прикрыть растущие зубы, но они уже коснулись воротника мантии. Подошедшие слизеринки тыкали в нее пальцем, кривляясь от едва сдерживаемого смеха. Лебедев холодно взглянул на них. — Мисс Боунс и мистер Поттер - ко мне в кабинет, — заключил он. - Сто баллов со Слизерина, мистер Малфой. Эзар справился за минуту, и вскоре мы уже были в классе. В другом конце класса Малфой, повернушись спиной к Лебедеву, нажал на значок и хихик­нул. Зеленая вспышка «Поттер смердяк» опять развлекла слизеринцев. Ну ничего, это они пока не заметили потери факультетских изумрудов... — Займемся противоядиями! — Валентин Юрьевич об­вел класс глазами. — Соста­вы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. Вдруг раздался стук в дверь. В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив меня сияю­щей улыбкой, подошел к Валентину Юрьевичу. — В чем дело? — спросил декан Слизерина. — Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Все чемпионы должны идти. Их, по-мое­му, будут фотографировать. Пожалуйста, сэр. Все чемпионы там... — Хорошо! — сказал Лебедев. — Берите свою сум­ку, мистер Поттер, с этого урока я вас отпускаю. Тему изучать будете самостоятельно! Я перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Вслед мне на всех столах слизеринцев зажглись зеленые буквы: «Гарри Поттер, ты смердяк». — Как удивительно, правда, Гарри? — затараторил Ко­лин, стоило только мне закрыть за собой дверь. — Толь­ко представь себе, ты — чемпион! — Да, удивительно, — вздохнул я, подни­маясь в холл. — А для чего они будут фотографировать? —Думаю, для «Пророка». Желаю удачи, — попрощался у двери Колин. Я постучал и вошел. Я очутился в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое про­странство. Три составлены вместе перед доской и накры­ты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с Ритой Скитер. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в сто­роне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее доволь­ный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво пе­реливаются. Пузатый коротышка с большой черной каме­рой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею. Увидев меня, Бэгман вскочил и радостно запрыгал к нему. — А вот и четвертый чемпион! Входи, Гарри, вхо­ди! Не волнуйся, это просто церемония Рассмотрения вол­шебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады. — Рассмотрение волшебных палочек? — озадаченно пе­респросил я. — Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревно­ваниях. Специалист в этой области сейчас наверху с ди­ректором. После церемонии вас будут фотографировать. — Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри ко­ротенькое интервью? — обратилась Рита к Бэгману. — Самый юный чемпион, несомнен­но, прибавит статье живости. — Разумеется! Гарри, ты не возражаешь? —М-м... нет, — ответил я. — Вот и отлично. — Рита повела меня из комнаты и толкнула соседнюю дверь. —Там очень шумно, — сказала она. — Побеседуем луч­ше здесь в тихой, уютной обстановке. Рита осторожно опу­стилась на стул, усадила меня на соседний и закрыла плотно дверь. — Что ж, приступим. Раскрыв крокодиловую сумочку, она извлекла перо и пергамент. — Так-так, — наклонилась она ко мне. — Что же побудило тебя стать участником Турнира? — М-м... ничего. Я не бросал свое имя, — честно ответил я. Перо уже строчило: По традиции, в Турнире Трех Волшебников участвуют три крупнейших европейских школы, от которых выбирается по одному Чемпиону. Но на этот раз произошло невероятное - вместо трех Чемпионов будут соревноваться четыре. Четвертым Чемпионом стал небезызвестный Гарри Поттер, который утверждает, что никогда не стремился к участию в Турнире. Возникает вопрос: кто же тогда... — Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволно­ван? Нервничаешь? — Я... Да, наверное, нервничаю...— ска­зал я. — В прошлом несколько чемпионов погибло, — жес­тко произнесла Рита. — Ты об этом подумал? Между тем перо на пергаменте все строчило и стро­чило, туда-сюда, туда-сюда, как на коньках. — Разумеется, подумал... но раз уж Кубок выбросил мое имя, обратного пути нет... — Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита. — Нет. — Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнай, что их сын — участник Турнира Трех Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? - Не знаю, - вздохнул я. - Думаю, и то и другое сразу, как любые родители. Дверь отвори­лась, и я обернулся: в проеме двери стоял Альбус Дамблдор и глядел на репортера «Про­рока» и меня. — Дамблдор! — возликовала Рита Скитер. Перо с пер­гаментом в мгновение ока исчезли, журналистка поспешно защелкнула за­стежку на крокодиловой сумочке. — Как поживаете? — Рита встала и протянула директору Хогвартса руку. — Был бы счастлив узнать подоплеку ваших инсину­аций, Рита, — сказал Дамблдор, — но боюсь, придется пе­ренести нашу беседу на другое время. Сию минуту нач­нется церемония Рассмотрения палочек. Я поспешил вернуться в класс. Чемпионы сидели на стульях у двери, и я занял место рядом с Седриком. За накрытым бар­хатной скатертью столом уже восседали четверо судей: профессор Каркаров, мадам Максим, мистер Крауч и Людо Бэгман. Рита расположилась в углу вынула из сум­ки начатую статью, разгладила ее на колене и, пососав кончик Прытко Пишущего Пера, водрузила его стоймя на пергамент. — Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор. — Он проверит ваши палочки, дабы убе­диться в их готовности к турнирным сражениям. Итак, уважаемые Чемпионы, палочки на рассмотрение! Я повернулся к окну. Там стоял пожилой волшеб­ник с большими светло-серыми глазами. Именно у него три года назад я купил свою волшебную палочку. — Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возра­жаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса. Флер Делакур легкой походкой подошла к нему и про­тянула палочку. — Хм-м, — протянул Олливандер, повертел ее в длин­ных пальцах как дирижерскую палочку. Из палочки по­сыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. - Почти восемь дюймов, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит... — Волос с головы вейлы, моей гран-маман. Вот почему она так похожа на вейлу! — Да... да, — сказал Олливандер. — Я никогда не исполь­зовал для палочек их волосы. Слишком уж они получаются тем­пераментные. Но каждому свое, и если она вам подходит... Мистер Олливандер пробежал пальцами по палочке, проверяя, нет ли царапин или каких неровностей. — Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. — Мистер Дигго­ри, ваша очередь. Флер полетела на свое место, по пути одарив Седри­ка улыбкой. — А-а, узнаю свое изделие, — заметно оживился мис­тер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно ее помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в хол­ке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тринадцать и три четверти дюйма, ясень, хорошая упру­гость. Регулярно ее чистите? — Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик. Я взглянул на свою палочку - благодаря Юлькиному подарку на первом курсе она выглядела не хуже. Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика се­ребристую спираль дыма на весь класс, остался ею впол­не доволен и пригласил на середину комнаты Крама. Виктор Крам встал, повел плечами, ссутулился и враз­валку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. — Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно... Он поднес палочку к глазам и тщательно рассматри­вал ее, вертя так и этак. — Да... Граб и жила дракона? — метнул он взгляд на Крама. Крам кивнул. — Толстовата, довольно жесткая, десять с половиной дюймов... Авис! Палочка Крама выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас еще остался?.. Поттер! Я поднялся с места, прошел мимо Крама и про­тянул свою палочку. — О-о! — расцвел мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню. И я тоже помнил. Словно это было вчера. Летом, три года назад, мы вместе с Юлькой зашли в магазин мистера Олливандера купить волшебные па­лочки. Хозяин сделал все необходимые измерения и стал протягивать мне палочку за палочкой. Я пере­брал, кажется, все волшебные палочки, взвешивая их на ладони, пока не нашел ту, что нужно, — вот эту самую палочку из бука, двенадцать дюймов, упругую. Мистер Олливан­дер тогда несказанно удивился, что я и палочка так подошли друг другу, ведь она содержала редкую сердцевину - волос из гривы келпи. «Любопытно, любопытно», — бор­мотал он. Мистер Олливандер изучал мою палочку дольше всех. Наконец пустил из нее фонтан вина и возвестил, что па­лочка по-прежнему пребывает в безупречном состоя­нии. — Благодарю всех, — сказал профессор Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится... Я уже собрался уходить, но толстяк с камерой вско­чил и прокашлялся. — А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэг­ман. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита? — Да, конечно. Сначала всех вместе, а потом по отдельности. Фотографу пришлось-таки изрядно потрудиться. Ма­дам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а ему отойти некуда, чтобы великанша попала в кадр. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вок­руг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, что­бы получился еще один завиток. Крам, привыкший фотографироваться, занял место позади, не хотел выпячи­ваться. Фотограф желал выдвинуть на первый план Флер, но Рита опередила его, поместив в центр меня. А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли еще и по отдельности. Наконец все были отпущены. В спальне были уже все наши. — К тебе прилетела сова, — сказал Невилл и махнул в сто­рону моей кровати. На подушке меня поджидала большая сипуха. — Спасибо. Я подошел к сове и отвязал письмо. Гарри, — писал Сириус. - Нам нужно переговорить. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной послезавтра в восемь вечера. Кто-то явно замыслил недоброе. Ведь твое имя попало в Кубок под самым носом у Дамблдора. Будь начеку, Гарри. Я хочу знать обо всем необычном, что происходит в замке. О встрече у камина дай мне знать как можно быстрее. Сириус