Планета Хогвартс

После мы отправились в совятник за Солом и Хэконом. Которые совы. Надо сообщить Сириусу и Люпину, что я справился с драконом. Совенок Хэкон пришел в восторг от предложенной ему чес­ти. С радостным уханьем он кружил вокруг. Сол его поймал, и я привязал письмо к лапке. Затем я проделал ту же процедуру и со своей совой. — Самое трудное позади, на других турах уж точно будет полегче, — говорил Сол, неся к окну совенка. — Зна­ешь что? Думаю, тебе по силам выиграть Турнир. Серьез­но. Кстати, я знаешь что тут узнал? Я написал пару дней назад нашему директору в приют. А потом Люпину в Мунго. И он разузнал - был у Маркинсонов младший мальчик, действительно по имени Сол и правда сквиб, от него они действительно пытались избавиться... а потом, когда нашли... уже меня, они искали по фотографии... и нашли Маркинсонов, у них, оказывается, на всякий случай были и маггловские документы, так вот, пока нашли, пока пришли, а они мертвые лежат, Джозеф и Роза Маркинсоны, и их сын Сэмюэль, все трое... зато у меня, то есть у него, то есть теперь у меня, в общем, дядя есть, Аарон, но он живет в США, старший брат отца... интересно будет как-нибудь его навестить. — Впереди два тура. - обеспокоилась Гермиона. Если в первом были драконы, представляете, что будет дальше? - Да не бойся, - улыбнулся я. - Что там говорила Трелони? Огонь, вода и Темные силы. Огонь - дракона - я прошел. Теперь вода. Ну, это будет легко! Единственное - если в озеро нырять, то холодно. Но есть же Согревающие чары, а если создать достаточно мощный поток в нужную сторону, то и плыть не придется особо... Ну, сделаю вид, что применил для этого палочку. — Ладно, потопали вниз. - сказал Невилл, заглянув в совятню. - В твою честь, Гарри, устроили вечеринку. Фред с Джорджем натаскали из кухни уйму еды. И все говорят, они сегодня не против рейвенкловцев в гостиной. Вы же не Слизерин! Наше появление гостиная встретила единодушным воп­лем приветствия. Столы, каминная полка, все, что мож­но, заставлено кувшинами с тыквенным соком, сливоч­ным пивом, горами пирожных и другими лакомствами. Ли Джордан пускал влажные чудо-хлопушки доктора Фейерверкуса, и воздух заполнили разноцветные искры и звезды. Дин Томас, признанный художник, нарисовал несколько плакатов — я поднимаю палочку, направив на золотое яйцо возле драконихи. Еще на двух — Седрик, с головой, объятой пламенем. Я взял еды: он порядком проголодался, ведь в по­следнее время кусок в горло не лез. Даже не верится в та­кое счастье — друзья рядом, первый тур позади, а до второ­го еще целых три месяца! — Черт, тяжелое! — Ли Джордан взвесил на ладони золотое яйцо, оставленное нами на одном из столов. — Открой его, Гарри! Посмотрим-ка, что там внутри! — Гарри должен сам отгадать загадку золотого яйца, — тут же вмешалась Гермиона. — Согласно пра­вилам Турнира... — Я должен был и про драконов ничего не знать, — шепнул ей я так, чтобы никто не услышал. Гермиона виновато улыбнулась. — Открой, Гарри! — несколько человек, в том числе и рейвенкловская часть компании, поддержа­ло Ли. Джордан протянул мне яйцо, опоясанное тонень­ким желобком, я открыл ногтями: яйцо было полое и совершенно пустое. Комнату тут же прорезал жуткий, пронзительный вой. — Закрой! — зажал уши Фред. Я захлопнул. — Что это такое? — посмотрел на яйцо Шеймус Финниган. — Похоже на ведьму-банши. Может, тебе с одной из них предстоит сразиться? - предположил Ли. —Словно кого-то пытают! — пролепетал побледнев­ший Невилл, опрокинув на пол сосиски. — Наверное, к тебе применят заклятие Круциатус! — Глупости, Невилл. Это противозаконно, — заявил Джордж — Они не посмеют использовать Круциатус на чемпионах. Этот звук, клянусь, точь-в-точь пение Перси! Гарри, не с ним ли тебе предстоит сразиться? Представ­ляю, та еще сценка! Перси поет в душе, а Гарри терпит его рулады! — Гермиона, не изволишь взять тартинку с джемом? — предложил Фред, протягивая тарелку. Гермиона поглядела на Фреда подозрительно. — Не бойся, — улыбнулся Фред. — Не колдовал я над ним. Вот сливочных помадок лучше остерегаться. А Невилл как раз отправил в рот помадку. Услышав слова Фреда, он поперхнулся и выплюнул нежное слад­кое кушанье. — Шутка, не переживай, Невилл! — рассмеялся Фред. Тут Невилл неожиданно превратился в здоро­венного кенаря. — Прости меня, Невилл! — перекрывая всеобщий хохот, крикнул Фред. — Мы именно помадки заколдо­вали! Чары оказались мимолетные. Невилл недолго красо­вался в золотом оперении. Минута-другая, и он уже сме­ется вместе с другими. — Канареечные помадки! — объявил Фред. — Наше с Джорджем изобретение! Семь сиклей порция — налетай! Мы и налетели, потом все попревращались, потом Сол что-то сказал Фреду, и они с Джорджем и Ли вчетвером несколько минут сидели с закрытыми глазами, а потом трое гриффиндорцев восторженно кричали, что таких приключений у них еще не было, а Сол довольно и гордо улыбался. Ну, думаю, вы поняли, чем они там занимались. Скоро, наверно, происхождение Сола станет известно всем. Ну ничего - мы и так его любим, а у кого плохие намерения, он не подпустит. И мы не подпустим. Только в час ночи мы попрощались с рейвенкловцами (которым я одолжил Плащ до завтра, чтоб их не поймали), потом с девочками и отправились в спальню. Я поставил крошечную фи­гурку венгерской хвостороги на свою тумбочку. Дракончик зевнул, свернулся калачиком и закрыл глазки. Я последовал его примеру. Итак, все шло отлично! Крауч (старший) в порядке, первый тур пройден, над вторым есть три месяца подумать (интересно, кто может так орать? Может, мантикора какая или еще кто? А как это связано с водой? Значит, какое-то водное существо, надо будет почитать...) Сириус в письме восторгается, Люпин тоже, пишет, что неделю назад предложили работу в Мунго, а два дня назад он вышел на работу. Пока что он на месячном испытательном сроке, но это формальность. К нему уже, кстати, записалось десять или двенадцать оборотней и еще пара человек, которые страдают другими недугами. Мы в ответ горячо поздравили его и Эймина. Рита писала, что совсем скоро выйдет обещанная статья о Дамблдоре. Обо мне статья, кстати, тоже вышла, в ней Рита недоумевала, кто же такую свинью подложил Мальчику-Который-Выжил, и заметила, что меня пропихнули даже не от Хогвартса, а от непонятно какой школы, но раз уж я учусь в Хогвартсе, то пускай все считают, что я от него. Лебедев изучал "безвременно ушедшего" соплохвоста. Оказалось, это гибрид мантикоры и огненного краба. Как он получился - непонятно (если только не предположить, что самка мантикоры загуляла с самцом огненного краба, или наоборот). Из жала (это был самец) Валентин Юрьевич получил довольно сильный яд, а также получил из него вещество, благодаря которому он извергает огонь. Осталось: - разгадать загадку яйца - понять, как открывается сундук, и проникнуть в кабинет ЗОТС, когда Крауча-младшего там не будет - подготовиться к свадьбе нашего любимого профессора, они решили не ждать и устроить это в ближайшие каникулы! Интересно, если у них кто-то родится, кем он Юльке (и мне в будущем) станет? По-настоящему он или она Юльке станет единокровным братом или сестрой, по-здешнему - кузеном или кузиной, раз сын или дочка тёти. А мне будет шурином или золовкой... а может, зятем или свояченицей? Запутался я что-то... надо спросить Невилла, он хорошо разбирается в родословных. Начало декабря принесло в Хогвартс ветер с мокрым снегом. Зимой по замку гуляют сквозняки, но в школе есть камины, толстые стены защищают от холода. А каково гостям из Дурмштранга? Их корабль качается на волнах, черные паруса рвутся в суровое небо, да и в карете Шармбатона, наверное, не слишком жарко. Хагрид, заметил я, не оставляет коней мадам Максим без ячменного виски — конюшня постоянно источала винные пары. Они так скоро сопьются - представляете, если буянить начнут?! На уроке Ухода за Магическими Существами весь класс был слегка навеселе. Это мешало. Мы все еще работали с соплохвостами, и ясная голова была нам очень нужна. Хорошо еще, спиртом он их не поит. А то бы вырубился я прям на уроке, или еще, не дай Кастор, начал бы всем рассказывать свою настоящую биографию. Точно бы в Мунго сдали, уже на словах "я инопланетянин, и мне сто тыщ лет". Подумали бы, что у меня совсем крыша поехала. Вышла статья о Дамблдоре! Честно говоря, такого мы не ожидали. В этой статье я преподнесу немало шокирующих сюрпризов тем, кто считает, будто Дамблдор всегда жил безупречной жизнью. Во-первых, мало кто знает о его младшем брате Аберфорте, пятнадцать лет назад осужденном Визенгамотом за противозаконное использование магии, что привело в то время к небольшому скандалу. Еще меньше людей знает о том, что его отец серьезно покалечил троих юных магглов и за это сел в Азкабан и умер, когда Альбусу было около четырнадцати. И совсем мало кто догадывается об еще одном скелете в шкафу нашего любимого директора. Вот что поведала мне Мюриэль Прюэтт, которая одно время в юности жила по соседству с Дамблдорами: — Моя матушка дружила со старухой Батильдой Бэгшот. Батильда описала ей все в подробностях, а я подслушала у двери. Оказалось, что Ариана, младшая сестра Альбуса и Аберфорта, которую, кстати, скрывали от общественности и держали взаперти из-за того, что она была сквибом, была убита шальным заклятием, которое мог запустить и сам Альбус, и его братец, и - внимание! - лучший друг Альбуса, которым был - вы не поверите! - знаменитый в тридцатых-сороковых Темный маг Геллерт Гриндельвальд, который натворил немало дел тогда в Европе! А потом что было! Драка над гробом! По словам Батильды, Аберфорт заорал, что в смерти Арианы виноват только Альбус, и ударил его по лицу. И по ее же словам, Альбус даже не защищался, что само по себе достаточно странно. Случись у них дуэль, Альбус даже со связанными сзади руками и мокрого места от Аберфорта не оставил бы. Что же касается Гриндельвальда, приведу один факт. Когда-то Альбус вместе с ним грезил о власти над магглами! Никто из слышавших его яростные тирады против Вы-Знаете-Кого и не подозревает, что в молодости он сам баловался Темными искусствами! В поздние свои годы он призывал всех нас к терпимости, однако в молодости никакой широтой воззрений не отличался! Да, у Альбуса Дамблдора было на редкость темное прошлое, не говоря уж о его сомнительной семейке, правду о которой он столь усердно замалчивал! Шокированные, мы пошли к директору. Он уже знал о статье. И вот что он поведал: - Да, Рита умеет обличить... Но вы не знаете, что случилось с Арианой на самом деле! Директор уставился на нас. Несколько секунд губы его шевелились, словно он пережевывал слова, которые хотел проглотить. Потом он опять заговорил: — Когда нашей сестре было шесть лет, на нее напали трое маггловских мальчишек. Они увидели, как она колдует — подглядели через садовую изгородь. Она ведь была ребенком и не умела еще это контролировать — ни один волшебник в этом возрасте не умеет. То, что они увидели, их, надо думать, испугало. Они перебрались через изгородь, а когда она не смогла показать им, в чем тут фокус, маленько увлеклись, пытаясь заставить маленькую ведьму прекратить свои странные дела. Глаза Гермионы расширились. По виду Сола похоже было, что его мутит. Дамблдор поднялся во весь рост. Он стал вдруг страшен в своей ярости и безысходной боли. — То, что они сделали, сломало ее: она никогда уже не оправилась. Она не хотела пользоваться волшебством, но не могла от него избавиться. Оно повернулось внутрь и сводило ее с ума, порой вырываясь помимо ее воли. Тогда она бывала странной… и опасной. Но по большей части она была ласковой, испуганной и покорной. Отец погнался за подонками, погубившими Ариану, и наказал их. Его заточили в Азкабан. Он так и не признался, что заставило его пойти на это, — ведь если бы Министерство узнало, что сталось с Арианой, ее бы навсегда заперли в больнице святого Мунго. В ней увидели бы серьезную угрозу для Международного статута о секретности, поскольку она не владела собой и волшебство невольно вырывалось из нее, когда она не могла больше сдерживаться. Нам нужно было спасать и укрывать ее. Мы переехали и распустили слух, что она больна. Мама ходила за ней и старалась, чтобы девочке жилось хорошо и спокойно. Аберфорта, моего младшего брата, Ариана любила больше всех. Не меня — я, когда бывал дома, вечно сидел у себя в комнате, обложившись книгами и наградными дипломами и поддерживая переписку с «самыми знаменитыми волшебниками того времени». — Директор вздохнул. — Мне некогда было с ней возиться. А Аберфорт был ее любимцем. Он мог уговорить ее поесть, когда у мамы это не получалось. Он умел успокоить ее, когда на нее находили приступы ярости, а в спокойном состоянии она помогала ему кормить коз. А потом, когда ей было четырнадцать… на нее накатил очередной приступ ярости, а мама была уже не так молода, и… это был несчастный случай. Ариана сделала это не нарочно. Но мама погибла. Я испытывал мучительную смесь жалости и отвращения. Я не хотел больше ничего слышать, но директор продолжал рассказывать. Я спросил себя, когда он в последний раз говорил об этом, и говорил ли он об этом вообще когда-нибудь. — Так мне не удалось отправиться в кругосветное путешествие с Элфиасом Дожем. Тогда я считал это важным. Мы вместе приехали на мамины похороны, а потом Дож уехал, а я остался дома главой семьи. А потом приехал Гриндевальд. Мне казалось, что наконец-то я встретил равного собеседника, такого же блестяще одаренного, как я сам. И уход за Арианой отошел на второй план, пока мы строили планы нового Ордена волшебников, искали Дары Смерти и занимались прочими важными, на мой тогдашний взгляд, вещами. Великие планы во благо всех волшебников! А что при этом недосмотрели за одной девчушкой, так что с того, раз мы трудимся во имя общего блага? - с горечью сказал он. - Спустя несколько недель Аберфорту это надоело. Ему уже пора было возвращаться в Хогвартс, и тогда он сказал нам прямо в лицо. Он сказал нам: кончайте все это. Вы не можете увозить ее из дома, она не в том состоянии; вы не можете тащить ее за собой, куда бы вы там ни собрались, чтобы произносить умные речи и вербовать себе сторонников. Мне и Гриндельвальду это не понравилось. Я рассердился. Я сказал ему, что он глупый мальчишка, пытающийся встать на пути у меня и у моего друга… Неужели он не понимает, что нашу бедную сестру не придется больше прятать, когда мы изменим мир, выведем волшебников из подполья и укажем магглам их настоящее место? Потом я сказал еще кое-что… и Гриндевальд выхватил свою палочку, а Аберфорт — свою, и вот лучший друг применил к моему брату заклятие Круциатус. Я попытался его остановить, мы все трое стали сражаться, и от вспышек огня и громовых ударов Ариана совсем обезумела, она не могла этого выносить… — Краска сбежала с лица директора, как будто его смертельно ранили. — Она, наверное, хотела помочь, но сама не понимала, что делает. И я не знаю, кто из нас это был, это мог быть любой из троих — она вдруг упала мертвой. Голос его оборвался на последнем слове, и он опустился на ближайший стул. Лицо Гермионы было мокро от слез, а Невилл побледнел почти так же, как сам Дамблдор. — Мне так… так жаль, — прошептала Гермиона. — Ее не стало, — прохрипел Альбус Дамблдор. — Навсегда. Конечно, Гриндевальд поспешил смыться. За ним уже тянулся кой-какой след из его родных мест, и он не хотел, чтобы на него повесили еще Ариану. А Аберфорт считал, что я получил свободу. Свободу от сестры, висевшей камнем у меня на шее, свободу стать величайшим волшебником во всем… Но я никогда уже не получил свободы, — закончил директор.