Планета Хогвартс

И вот настал тот момент, когда участникам Турнира сообщили: третьим заданием будет пройти лабиринт. Для лабиринта вырастили заросли каких-то магических растений прямо на поле для квиддича. В тот вечер я и мои друзья засиделись в Общей го­стиной допоздна. Говорили, обсуждали, повторяли еще раз заклинания, пока голова не распухла. И я понял профессора Дамблдора: иногда мозг так переполнен мыслями, что их необходимо куда-то выплеснуть. Мы занимались и занимались каждый день. А еще обсуждали крестражи. - А может, твои новые способности, Гарри, нам помогут проникнуть? - предположила Гермиона. Хм... а ведь правда, надо попытаться. Попытка не Круцио, как говорится. И вот было уже утро того дня, когда должен был быть третий тур состязаний. Я каждую свободную минуту практиковался в разных зак­лятиях. Перед третьим заданием я чувствовал себя уже уверенно. Конечно, оно будет и сложным, и опас­ным, но в этот раз я знал, что меня ждет, и, конечно, смо­г подготовиться к предстоящему испытанию. Как обычно, прилетела сипуха, принесла све­жий номер «Ежедневного пророка». Гермиона развернула га­зету и поперхнулась, забрызгав всю первую страницу тыквенным соком. — Что такое? — хором спросили ее мы с Юлей. — Ничего, — торопливо ответила Гермиона, пытаясь спрятать газету, но Невилл успел выхватить ее. Он увидел крупный заголовок на первой странице и возмущенно воскликнул: — Вот гад! Именно сегодня! —Что там? — спросил я. — Снова Инкерман? — Нет, — ответил Невилл и, так же как Гермиона, попы­тался куда-нибудь деть газету. Не успел я выдернуть газету у него из рук, Драко Малфой уже кричал из-за стола слизеринцев: — Эй, Поттер! Поттер! Как твоя голова? Как себя чув­ствуешь? Надеюсь, ты нас не покусаешь? У Малфоя в руках была та же газета. Слизеринцы рас­смеялись и, как один, повернулись в мою сторону — интересно, что я сейчас сделаю. — Дай-ка взгляну, — сказал я Невиллу. Он неохотно повиновался. Я развернул газету и увидел фото под огромной шапкой: ГАРРИ ПОТТЕР НЕЗДОРОВ И ОПАСЕН! Гарри Поттер, мальчик, победивший Сами-Знаете-Кого, сейчас нездоров и, возможно, опасен, — сообщил нам наш спе­циальный корреспондент Роб Инкерман. — Недавно стали известны тревожные факты, касающиеся странного поведения Гарри Поттера. Эти факты вызывают серьезные опасения: сможет ли он дальше участвовать в столь трудном соревновании, как Турнир Трех Волшеб­ников, и даже вообще учиться в школе «Хогвартс». Ведущие специалисты больницы магических болезней и травм Святого Мунго полагают, что мозг Поттера, возможно, пострадал во время нападения Сами-Знаете-Кого и из-за этого могли развиться признаки психической нестабильности. — Возможно даже, что он притворяется, — заявил один из специалистов. — Известно, что это один из мно­гих способов привлечь к себе внимание окружающих. Кроме того, у Поттера в друзьях оборотни и великаны. Похоже, стремление к власти может толкнуть его на что угодно. И конечно, все, кто водит дружбу с такими носите­лями зла, как оборотни и великаны, не могут не обладать склонностью к насилию. Альбусу Дамблдору следует серьезно подумать, допус­кать ли такого ученика к участию в Турнире Трех Вол­шебников. Существует опасность, что Поттер, обуре­ваемый безрассудным стремлением выиграть, захочет прибегнуть к черной магии, ведь сегодня вечером зак­лючительное состязание Турнира. — Чего-чего?! - вскипел я. - Во-первых, Люпин уже даже не оборотень, и это известно! Я уж не говорю об остальной чуши! За столом слизеринцев Малфой, Кребб и Гойл весе­лились вовсю: крутили пальцами у виска и корчили де­бильные рожи. Знали бы их родители, что наследнички чистокровных семей уподобляются обезьянам в зоопарке. - Да как он вообще смеет! - возмущалась Юлька. - Да я его! — Поттер, все участники Турнира собираются после завтрака в комнате, примыкающей к залу. — Но ведь соревнование начнется вечером! — вос­кликнул я. — Конечно, Поттер. В комнате собрались семьи уча­стников Турнира. Они приглашены посмотреть после­днее состязание. И ты сегодня сможешь провести со сво­ими весь день. С этими словами она отошла от стола. — Дурсли сюда вряд ли приедут - они магглы, для них это всего лишь развалины. Кто тогда? — Не знаю, — пожал плечами Сол. — Ладно, мне пора, я опаздываю к Вектор. Увидимся! Зал быстро пустел. Я видел, как Флер Делакур под­нялась из-за стола когтевранцев и, догнав Седрика, про­шла в соседнюю комнату. Сразу за ними медленно, чуть сутулясь, двинулся Крам. Я уже было поднялся из-за стола, как дверь комнаты приоткрылась, оттуда высунулась голова Сед­рика. — Гарри, иди скорее! — крикнул он. — Твои тебя за­ждались! Я пересек Большой зал и толкнул дверь в комнату. Седрик с родителями стояли прямо за дверью. Крам в дальнем углу быстро разговаривал по-болгарски с матерью и отцом. Оба были черноволосы, а крючко­ватый нос Крам явно унаследовал от отца. В другом углу щебетала по-французски Флер со своей матерью. Ее младшая сестренка Габриэль стояла рядом, держась за мамину руку. Обе были очень похожи на мадам Делакур. Увидев меня, она замахала рукой, и я тоже махнул ей. И тут увидел у камина сияющих Сириуса, Люпина, Джулию, Тонкс и полковника. Обрадованный я чуть не бегом бро­сился к ним. — Это наш сюрприз! — взволнованно воскликнула Тонкс. — Мы при­ехали болеть за тебя, Гарри! — Ты как, готов? — спросил Сириус, улыбаясь и тряся его руку. — Как здорово, что вы приехали! —Потрясающе снова вернуться в школу! — огляделся кругом Сириус. Виолетта, приятельница Полной Дамы, подмиг­нула ему из своей рамы. — Я не был тут уже много лет. А что, портрет чокнутого рыцаря все еще здесь? - Сэра Кэдогана? Здесь, — ответил я. - Мы с этим чудаком позна­комились в прошлом году. — А Полная Дама? Один раз она так Лили отчитала! Она вернулась в спальню в че­тыре часа утра... — Где же она была всю ночь? Сириус улыбнулся. — Они с твоим отцом гуляли, — ответил он. — А мне в школьные годы все время сильно доставалось от Аполлиона Прингла, тогдашнего завхоза... - улыбнулся полковник Свон. - За то, что ставил на место слизеринцев. — Можешь повести нас на экскурсию по замку, Гар­ри? — спросила Джулия. — С удовольствием. И все двинулись к двери в Большой зал. Мы обошли всю территорию замка, я показал им карету Шармбатона и корабль Дурмштранга. Полковник очень заинтересовался Гремучей ивой, посажен­ной уже после него. И потом долго вспоминал лесниче­го Огга, который был перед Хагридом. Мы весь день гуляли вокруг замка и вернулись в Большой зал только к вечернему пир­шеству. За столом для преподавателей сидели уже и Людо Бэгман, и мистер Крауч, и Корнелиус Фадж. Си­девшая рядом мадам Максим улыбалась Хагриду, тот то и дело с нежностью поглядывал в ее сторону. Значит, помирились! Постепенно волшебный потолок менял синеву дня на алые закатные краски сумерек. Наконец Дамблдор поднялся из-за сто­ла и весь зал притих. — Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнется третье, пос­леднее состязание Турнира Трех Волшебников. А сейчас прошу всех участников проследовать на стадион за мис­тером Бэгманом. Я встал, все гриффиндорцы зааплодировали. Все наши пожелали мне удачи, и я вместе с Седри­ком, Флер и Крамом вышел из Большого зала. — Как ты, Гарри? — спросил Бэгман, спускаясь по ка­менным ступеням главного крыльца. — Уверенно себя чувствуешь? — Все в порядке, — ответил я. И не солгал: конеч­но, я нервничал, но, повторив в уме все заклинания и чары, которые знал наизусть, нутром ощутил, что уве­ренности еще прибавилось. Скоро подошли к стадиону. Поле для квиддича изме­нилось неузнаваемо. По всему периметру поднялась плотная живая изгородь высотой двадцать футов. Пря­мо перед нами в изгороди чернеет проем — вход в лаби­ринт. Коридор внутри него, образованный густым кустарником, уходит в черноту. Через пять минут на стадионе появились первые зри­тели. Воздух наполнился взволнованными голосами и звуками сотен шагов — зрители торопились занять от­веденные им трибуны. Небо окрасилось в густой исчерна-синий цвет, и на нем зажглись первые звезды. К Бэгману и участникам подошли Хагрид и профессора Мак­Гонагалл, "Моуди" и Флитвик. У профессоров на шляпах, у Хагрида на спине жилета светились большие красные звезды. — Мы будем патрулировать снаружи, — сообщила участникам состязания профессор МакГонагалл. — Если кто-нибудь попадет в беду и почувствует, что тре­буется подмога, пошлите в воздух сноп красных искр, и мы незамедлительно придем на помощь. Все ясно? Чемпионы кивнули. — Тогда вперед! — весело скомандовал Бэгман четве­рым патрульным. — Удачи, Гарри, — шепнул Хагрид, и патрульные ра­зошлись в разные стороны, каждый на свой пост вокруг лабиринта. Коснувшись палочкой горла, Бэгман тихо произнес: — Сонорус! И тут же его усиленный волшебством голос разнесся по всему стадиону: — Леди и джентльмены, третье и последнее состяза­ние Турнира Трех Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место делят между собой ми­стер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер, оба — шко­ла «Хогвартс», у каждого восемьдесят пять очков! Крики и гром аплодисментов разбудили птиц в Запрет­ном лесу, и они с тревожным гомоном поднялись в тем­ное ночное небо. — На втором месте мистер Виктор Крам, институт «Дурмштранг», восемьдесят очков! — снова гром аплодис­ментов. — И на третьем месте — мисс Флер Делакур, ака­демия «Шармбатон»! — Итак, Гарри и Седрик, начнете по моему свистку! — пророкотал Бэгман. — Три... два... один... Он резко свистнул, и мы с Седриком устремились внутрь лабиринта. Высоченная живая изгородь бросала на дорожку чер­ную тень. То ли изгородь была чересчур густой, то ли была заколдована, но звуки стадиона тут же стихли, едва мы вступили во тьму лабиринта. Мне даже показалось на миг, что я под водой. Я вытащил палочку, приказал: «Люмос!» — и услышал, как Седрик произнес позади то же самое. Прошли вместе метров двадцать и оказались у развил­ки. Глянули друг на друга. — Пока, — сказал я, свернув влево. Седрик пошел направо. Бэгман снова дунул в свисток. Значит, в лабиринт во­шел Крам. Надо спешить. Выбранная мной дорожка каза­лась совершенно пустынной. Я повернул вправо и при­бавил шагу, подняв палочку над головой, чтобы свет от нее падал как можно дальше. Впереди было по-прежне­му пусто. Вдалеке снова прозвучал свисток Бэгмана: значит, все чемпионы внутри лабиринта. Я то и дело оглядывался. Ко мне опять вернулось привычное ощущение, что за мной следят чьи-то глаза. Небо с каждой минутой становилось чернее, тени сгуща­лись и в лабиринте. Дорожка привела к очередной развилке. — Направление, — прошептал я палочке, держа ее на ладони. Палочка сделала один оборот и замерла, указывая на­право, в густую изгородь. Значит, север там, а центр лаби­ринта — на северо-западе. Самое лучшее — свернуть влево и при первой возможности взять правее. Впереди по-прежнему никого. Я свернул напра­во, и там пусто, никаких препятствий. Я стал нервни­чать — все еще ни одной опасности, Тут что-то не то! Ла­биринт как будто заманивал в ловушку, усыпляя внима­ние. За спиной что-то прошуршало. Я выставил впе­ред палочку и обернулся, готовый отразить нападение. В луче света возник Седрик, выскочивший откуда-то справа. Его всего трясло, рукав мантии дымился. — Это соплохвосты Хагрида! — прошептал он. — Ги­гантские! Я еле от них отбился! Седрик кивнул и исчез за очередным поворотом. Я чуть не бегом устремился вперед — от соплохвостов лучше держаться подальше! На следующей развилке свер­нул за угол и увидел... Навстречу мне шел... Волдеморт с поднятой палочкой. Я поднял палочку и воскликнул первое, что пришло в голову: — Экспеллиармус! Волдеморт сде­лал шаг назад и запутался в полах плаща. Подождите-ка! Это же боггарт! - Ридикулус! Боггарт с громким треском взорвался и растаял в об­лачке дыма. Я прислушался и, беззвуч­но ступая, двинулся вперед, держа палочку над головой. Налево... направо... снова налево... два раза уперся в ту­пик. Опять применил заклинание Направления. Палочка по­казала, что я слишком уклонился к востоку. Вернулся к развилке, свернул направо и увидел перед собой стран­ный золотистый туман. Я осторожно подошел и ос­ветил его. Похоже на какие-то чары. Что будет, если просто взять и пройти сквозь этот туман? Но стоит ли рисковать? Мо­жет, лучше вернуться и пойти в обход? Колебания прервал раздавшийся неподалеку вопль. — Флер! — крикнул я. Опять тишина. Я огляделся по сторонам. Что с ней? Вопль явно донесся откуда-то спереди. Я глубже вдохнул и ринулся в золотистую дымку. Мир тут же перевернулся вверх ногами. Я висел на земле вниз головой, волосы дыбом, очки висят на дуж­ках, того и гляди упадут в бездонное небо. Я тут же схва­тил их, прижал к носу и, преисполненный ужаса, замер. Ноги как будто приклеились к траве, ставшей зеле­ным потолком. А внизу тонуло в бесконечности усыпан­ное звездами небо. Оторви я от травы ногу и сделай шаг, я навсегда распрощаюсь с Землей. «Думай, — приказал я себе, чувствуя, как кровь при­ливает к лицу, — думай!» Но я не знал ни единого заклинания, которое могло вернуть на место небо и землю. Я слышал, как стучит в висках кровь. Выбор прост: или двинуться вперед вверх ногами, или бросить в небо сноп красных искр, подождать помощи и выбыть из Турнира. Я закрыл глаза, чтобы не видеть бездонной отвес­ной пустоты и осторожно оторвал правую ногу от зеле­ного потолка. Мир тут же вернулся на привычное место. Я рух­нул на колени, почувствовав упоительно твердую, сырую от росы землю. Я несколько раз глубо­ко вдохнул, успокоился, поднялся на ноги и, выйдя из зо­лотистой дымки, оглянулся: дымка невинно мерцала в лунном свете. У развилки я остановился посмотреть, не видно ли каких-нибудь следов Флер. Я был уверен, что слы­шал ее крик. С чем она столкнулась? Что с ней? Сигнала бедствия не было, но это еще ничего не значит. Может, все обошлось, и она движется дальше. Не исключено, од­нако, что она в беде, и даже палочку поднять не в состоя­нии. Я свернул вправо, беспокоясь все сильнее. Судя по крику, Флер, наверняка, выбыла из игры. Ку­бок где-то рядом, я почти до него дошел. Минут десять не было ничего, кроме тупиков. Дваж­ды свернул не туда в одном и том же месте. Наконец-то незнакомая дорожка, я бросился бежать. Пламя на конце палочки колебалось. И тень, меняя очертания, прыгала по живой изгороди. Еще поворот, и я... очутил­ся нос к носу с соплохвостом. Седрик не преувеличил: соплохвост был гигантский и напоминал трехметрового скорпиона. Огромное изо­гнутое жало покоилось на спине, нацелив сопло прямо на меня, толстый панцирь тускло поблескивал в свете волшебной палочки. — Окаменей! Заклинание отлетело рикошетом от бронированно­го гада — я едва успел нагнуться. Соплохвост выст­релил в ответ огнем и полетел навстречу обидчику. За­пахло палеными волосами. — Замри! — крикнул я. И это заклинание срико­шетило. Я поспешно отступил, потерял равновесие и упал. — Замри! Сплохвост в нескольких дюймах от меня замер. Зак­линание попало в мягкое, не защищенное броней брю­хо. Тяжело дыша, я оттолкнул неподвижное чудище и со всех ног бросился бежать: чары Помех действуют недолго, минут через пять соплохвост опять станет опа­сен. Я свернул влево и уперся в тупик, свернул направо — еще тупик, я остановился, перевел дух и приказал па­лочке определить стороны света. Затем вернулся к развил­ке, взял направление на северо-запад и бросился было вперед. Но ноги вдруг приросли к земле — такое я услы­хал за изгородью. — Что ты делаешь? — кричал Седрик. — Ты что, гад, делаешь? И следом голос Крама: — Круцио! В тот же миг уши пронзил отчаянный вопль Сед­рика. Потрясенный, я рванул вперед, только бы не ошибиться поворотом! Никаких поворотов впереди не было. Осталось одно — Взрывное заклятие. Заклятие по­действовало, правда, не очень сильно, в изгороди обра­зовалась неглубокая дыра, я сунул в нее ногу, нава­лился всем телом, колючее сплетение растений затреща­ло, ветви сломались, и открылось отверстие. Я про­лез в него, порвав мантию, глянул направо: на земле из­вивался от боли Седрик, над ним стоял Крам. Услыхав треск, Крам повернул голову и сорвался с ме­ста, но я успел нацелить палочку. — Окаменей! — крикнул я. Заклинание поразило Крама в спину, он на мгнове­ние замер и рухнул ничком в траву. Я бросился к Сед­рику. Он уже перестал извиваться и теперь лежал, тяже­ло дыша и спрятав лицо в ладони. — Все в порядке? — я схватил руку Седрика. — Да, — выдохнул Седрик. — Уже в порядке... Не могу поверить... он подкрался сзади... я услыхал, обернулся... а он уже и па­лочку на меня направил... Он поднялся на ноги. Его трясло. — Просто не верится... мне казалось, он ничего... — я глядел на распростертого соперника. — Мне тоже. — Ты слышал, как кричала Флер? — спросил я. — Слышал, — ответил Седрик. — Ты думаешь, Крам мог и ее... — Не знаю, — медленно произнес я. — Ну что, оставим его здесь? — Нет, — возразил я. — Наверное, лучше всего послать сноп искр. Патрульные подойдут и заберут его. Тут его соплохвост сожрет. — И поделом, — сказал Седрик, но все же поднял па­лочку и пустил в небо сноп красных искр. Искры рассы­пались облачком и зависли над тем местом, где лежал Крам. Несколько секунд мы с Седриком стояли в темно­те, оглядываясь по сторонам. — Ладно, — сказал Седрик. — Идем дальше... — Что? — спросил я. — А... да... конечно. Только что Крам сплотил нас. И вот опять соперники. Оба молча устремились вперед по темной дорожке, на развилке я свернул влево, Седрик направо. Скоро шаги Седрика стихли. Я шел, время от времени сверяясь с палочкой-компасом. Теперь я состязался только с Седриком. Но в голове копошилась одна мысль. Как мог Крам решиться применить Непростительное заклятие? Крауч сказал на уроке, что за это отправляют в Азкабан до конца жизни. Вряд ли Крам такой ценой хотел выиг­рать Кубок... я прибавил шагу. Теперь тупики попадались все чаще. В лабиринте ста­ло темно, хоть глаз выколи, значит, скоро центр, конец состязания. На длинном, прямом отрезке пути опять по­чудилось шевеление, и свет палочки озарило существо, которое я знал только по картинке в «Чудовищной кни­ге о чудовищах». Это был сфинкс с телом огромного льва, головой жен­щины, тяжелыми когтистыми лапами и длинным желтым хвостом с коричневой кисточкой на конце. Когда я приблизился к женщине-львице, она оборотила ко мне могучую голову и уставилась большими миндалевидны­ми глазами. Я нерешительно поднял палочку. Но львица с женским лицом не присела в прыжке, а просто ходила туда-сюда поперек дорожки, загораживая проход. — Ты близок к цели, — произнесла она низким, хрип­ловатым голосом. — Кратчайший путь лежит именно здесь. —Может... может, тогда вы меня пропустите? — спро­сил я, догадываясь, каков будет ответ. — Нет, конечно, — ответила она, не останавливаясь. — Отгадай мою загадку, тогда пропущу. Отгадаешь с первой попытки — путь открыт. Не отгадаешь — нападу. Ничего не ответишь — пойдешь назад, восвояси. — Ладно, — сказал я. — Слушаю вашу загадку. Женщина-львица уселась посреди дорожки и произ­несла такой стих: Мой первый слог проворней всех слывет по праву — Он очень быстр на руку, ногу и расправу; Второй мой слог есть плод окружности решений — Ее с диаметром законных отношений. Мой третий слог — абстрактно названный мужчина — Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина. Сложив их вместе, существо ты образуешь, Какое ты скорей умрешь, чем поцелуешь. — Значит, из подсказок получится чудище, которое я лучше умру, чем поцелую?— спросил я. Сфинкс благосклонно улыбнулась. Я решил, что это утвердительный ответ, и принялся лихорадоч­но думать. Существует множество тварей, которых я, хоть убей, не поцеловал бы. Например, соплохвост. Или Малфой. Но загадка сфинкса явно о ком-то другом. Пожалуй, начать надо с подсказок. Какой там первый слог, быс­трый? Быстрый, скорый... проворный... Ну ладно, потом еще мож­но подумать. — Э-э... не могли бы вы повторить следующую строчку? Она повторила. — Окружности решений... — повторил я. — Ее с диаметром законных отношений... число Пи! А можно мне еще последнюю подсказку? Сфинкс повторила. — Абстрактно названный мужчина... — пробормотал я. — Мужчина, мужчина, он... Ага! Это «он»! Сфинкс улыбнулась. — Так, значит, первый слог быстр, то есть скор... так-так.. Скор... пи... он... Существо, которое я не хотел бы поцело­вать - это скорпион! Сфинкс расплылась в улыбке, поднялась на ноги и посторонилась. — Спасибо! — воскликнул я и рванул вперед. Я наверняка у цели, наверняка... палочка показала, я на верном пути... Если больше ничего не слу­чится, я выиграл.... Снова развилка. — Направление, — прошептал я, палочка, сделав круг, указала направо. Я бросился по правой дорож­ке, в конце которой скоро забрезжил неяркий свет. И я увидел: метрах в трехстах от него на невысо­кой тумбе сияет вожделенный Кубок. Я прибавил ходу, но тут из-за кустов слева, опережая его, на дорожку выскочил Седрик. Седрик будет у Кубка первый! Он несется изо всех сил. Ноги у него длинные, рост выше. Мне никогда его не догнать. Неужели... Но что это? Возвышаясь над кромкой изгороди, по дорожке, пересекающейся с той, по которой бежали мы, что-то огромное стремительно движется в нашу сторону. Еще мгновение и Седрик столкнется с чудовищем! — Седрик! — заорал я. — Слева! Седрик вовремя оглянулся — он еще успеет перед са­мым носом чудовища миновать поворот и избежать стол­кновения! Но как будто ему кто ножку подставил, Седрик споткнулся и на полной скорости рухнул на землю. Па­лочка вылетела у него из руки. И тут же из-за угла вышел огром­ный паук и двинулся к Седрику. — Окаменей! — крикнул я. Заклинание ударило в огромное волосатое тело, но я с таким же успехом мог бы попасть в него камнем. Паук слег­ка покачнулся, забыл про Седрика и устремился ко мне. — Окаменей! Замри! Бесполезно. Паук был то ли слишком велик, то ли его волшебный заряд был слишком силен, но заклинания только раздразнили его. На какой-то миг я, похоло­дев, увидел над собой восемь сверкающих черных глазок, щелкнули острые как бритва челюсти. И паук, схватив меня передними лапами, поднял вверх. Я отчаянно брыкал­ся, нога коснулась челюсти, и ее пронзила нестерпимая боль. «Окаменей!» — теперь уже крикнул Седрик, но и его заклинание оказалось бессильно. Паук вновь раскрыл че­люсти, я последним усилием поднял палочку. — Экспеллиармус! — воскликнул я. Сработало — паук выпустил меня, и я с высоты трех метров спикировал на поврежденную ногу. Не мешкая, направил палочку пауку в брюхо, точно так же, как соплохвосту минут десять назад. — Окаменей! — раздались сразу два голоса: Седрик уже вооружился своей палочкой. И два заклинания сокрушили мощь паука — он пова­лился набок, расплющив изгородь, ворох мохнатых лап перегородил дорожку. — Гарри! Ты в порядке? Он не раздавил тебя? — услы­хал я. — Нет, — крикнул в ответ я, тяжело дыша. Нога кровоточила, разорванная мантия испач­кана густой липкой слизью, наверное, из челюстей паука. Я хотел подняться, но ступить на дрожащую, всю в крови, ногу было выше всяческих сил. - "Арей?" - "Сейчас, сейчас." Наконец я смог встать и, переведя дыхание, ухватился за изгородь. Кубок Трех Волшебников поблескивал в двух шагах за спиной у Седрика. Но Седрик не двигался. Он просто стоял и смотрел на меня, потом обернулся и взглянул на Кубок. Я видел, как ему хочется шагнуть вперед, взять в руки глав­ный приз Турнира. Но Седрик снова повернулся ко мне и, собравшись с духом, отчеканил: — Иди ты бери. Ты выиграл. Сегодня ты дважды спас мне жизнь. Ты сказал мне про драконов. Если бы не это, я провалился бы еще на первом задании. Переступив через паучьи лапы, Седрик встал рядом со мной, который смотрел на него во все глаза. Седрик был очень серьезен. Он понимал, что отказывается от славы, которой его факультет не видал уже несколько веков. — Иди, — твердо сказал Седрик. Судя по лицу, реше­ние далось ему не легко, но оно было принято беспово­ротно: он стоял с каменным лицом, скрестив руки на гру­ди, и не отрываясь смотрел на меня. Я перевел взгляд с Седрика на Кубок. На одно сияющее мгновение я представил себе, как выхожу из лабиринта с Кубком в руках. Поднимаю Кубок над головой, слышу рев толпы, вижу сияющее от вос­торга лицо Юли — так ясно, так близко... Картина рас­таяла, на ее месте возникло хмурое, упрямое лицо Седрика. — Давай пойдем оба, — сказал он. - Что? — Вместе его возьмем. Это не только наша с тобой победа. Это победа Хогвартса. Мы ее завоевали вдвоем. Мы ведь все время по­могали друг другу. И добрались сюда оба одновременно. Так что и возьмем его вместе. Оба протянули руки к сияющим ручкам Кубка. — На счет три, ладно? — предложил Седрик. — Один... два... три! И мы вместе коснулись Кубка. В то же мгновение я почувствовал знакомый ры­вок где-то под ложечкой. Ноги оторвались от земли. Рука, крепко держащая Кубок, не разжималась. Кубок куда-то понес нас сквозь завывание ветра и пестрый вихрь кра­сок, и вместе со мной бок о бок летел Седрик.