Планета Хогвартс

Я резко приземлился и рухнул на землю. Рука, наконец, оторвалась от Кубка. Я поднял голову. — Где мы? — спросил Седрик. - На кладбище... Он помог мне поднять­ся, и оба огляделись. Местность вокруг ничем не напоминала Хогвартс. Мы стояли по­среди темного густо заросшего кладбища, справа за ог­ромным тисом чернел силуэт небольшой церкви. Сле­ва — холм, на склоне которого старый красивый особ­няк. Седрик посмотрел на Кубок Трех Волшебников. — Тебе кто-нибудь говорил, что этот Кубок — портал? — Нет, — ответил я. Он с любопытством оглядел кладбище. Кругом тихо-тихо и как-то нереально. — Это что — часть задания? Седрик явно нервничал. — Достанем палочки? Я согласился. Оба вынули палочки. - "Арей..." - "Я всегда готов." - "И Седрика прикрой, если что, ладно?" - "Конечно." Я все оглядывался, и явилось странное ощущение, что за нами следят. — Смотри, кто-то идет, — вдруг сказал Седрик. Отчаянно всматриваясь в темноту, мы заметили, как медленно, огибая могилы, к нам приближается человек. Крупный, лицо скрыто капюшоном, в руках сверток, который он несет с осторожностью. Расстояние между нами сокращалось, человек подошел совсем близ­ко, и я увидел, что у него на руках младенец... а мо­жет, просто сверток с одеждой? Мы воззрились на незнакомца, который остановился шагах в двух возле высокого мраморного надгробья. Секунду-другую все трое не спускали друг с друга глаз. До меня донесся холодный, прон­зительный голос: — Убей лишнего. Послышался свистящий звук, и в темноте проскрипел другой голос: — Авада Кедавра! Вспышка зеленого света, вспышка голубого...и с Седриком произошло то же, что с Гермионой, а Кребба-старшего (я так понял, это был он) вырубило. Я отнес Седрика подальше и наложил пока на него чары Невидимости и Неслышимости. Через некоторое время Кребб очнулся, положил сверток на землю, дос­тал волшебную палочку и потащил меня к мраморному надгробью. Затем развернул и прислонил к камню спиной. Но я все-таки успел заметить при слабом мерцании палочки высеченное на камне имя «ТОМ РИДДЛ». Из палочки Кребба потянулись веревки, и он на­чал привязывать меня к надгробью. Под капюшоном слышалось прерывистое, лихорадочное дыхание. Я попытался сопротивляться, но он ударил меня ку­лаком. Он кончил колдовать с ве­ревками и теперь трясущимися руками ощупывал каж­дый узел, проверяя, крепко ли я привязан. Убедив­шись, что я не могу шевельнуть ни рукой ни но­гой, Кребб вытащил из-под плаща черную тряпку и гру­бо запихал ее мне в рот. Ну ничего, Арей и так может со мной общаться. И скрыться от него тоже сумеет, если что. Сно­ва послышалось быстрое, прерывистое дыхание Кребба-старшего. Похоже, он тащит что-то тяжелое. Вот он опять в поле зрения, волочит каменный котел, в котором слы­шится плеск воды. Котел огромный, в нем бы уместил­ся крупный мужчина; таким мне не приходилось пользоваться. Сверток, лежащий на земле, зашевелился. На­ходящееся там существо, казалось, рвется наружу. Кребб сунул под котел волшебную палочку, и оттуда выстрели­ли языки пламени. Жидкость в котле нагрелась быстро. Не прошло и пяти минут, как она уже кипела вовсю, бросая вверх пун­цовые искры, словно тоже воспламенилась. Пар стано­вился все гуще, и скоро фигура у костра превратилась в расплывчатое пятно. Кто-то в свертке теперь уже лихо­радочно метался. И я снова услышал пронзитель­ный, ледяной голос: — Скорее! Кипящая поверхность жидкости вся превратилась в искры и сверкала, точно усыпанная бриллиантами. — Все готово, хозяин. — Пора... — изрек ледяной голос. Кребб развернул сверток, не поднимая с земли; уви­денное исторгло бы из груди у меня пронзительный вопль, не будь во рту черного кляпа. Принесенное Креббом на кладбище существо напоминало скорчивше­гося младенца. Но только очертаниями, во всем осталь­ном оно ни капли не походило на человеческого дете­ныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у од­ного ребенка отродясь не было — приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щелками. Существо казалось почти беспомощным. Оно протя­нуло ручки к Креббу, обняло за шею, и тот его поднял. Кребб поднял свою ношу над котлом и искры, танцующие на поверх­ности жидкости, осветили на мгновение плоское злоб­ное лицо. Кребб опустил существо в котел, и оно с шипе­нием исчезло. Я услышал, как тельце мягко стукну­лось о каменное дно котла. Пусть, пусть он утонет, стучало в голове. Пожалуйста... Пусть утонет... - "Арей, ты сможешь..." - "Я что-нибудь придумаю. Обязательно." И тут Кребб заговорил. Он поднял палочку, закрыл глаза и произнес: — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! К моему ужасу земля под ногами разверзлась, оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость. Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры раз­метало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой. Кребб вытащил из-под плаща длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил, на сей раз каждое слово сопровождая истеричным всхли­пом: — П-плоть... слуги... отданная д-добровольно... оживи... своего... хозяина! Вытянул перед собой правую руку, крепко сжал кинжал в левой и замахнулся. Я мгновенно понял, что сейчас будет, и успел за­жмуриться. Но уши-то я не мог зажать и невольно ус­лыхал безумный вопль, пронзивший сердце, как буд­то Кребб ударил и меня кинжалом. Что-то со стуком упало на землю, Кребб тяжело задышал, и тут же раздался всплеск зелья, вызвавший у меня приступ дурноты. Я не смог открыть глаза... но даже сквозь веки увидел — зе­лье стало кроваво-красным... Кребб всхлипывал и скулил от боли. Я вдруг по­чувствовал на лице чужое дыхание и понял, что Кребб подошел вплотную к нему. — К-кровь недруга... взятая насильно... воскреси... сво­его врага! Я не мог ему воспротивиться — слишком крепко был связан. Скосив глаза, тщетно пытаясь выпутаться из веревок, увидел, как трясется серебряный кинжал в оставшейся руке Кребба. Острый конец проколол кожу на сгибе локтя, и по разорванной мантии потекла теплая кровь. Все еще хрипло дыша от боли, он вынул из кар­мана стеклянный пузырек и поднес к ране, пузы­рек быстро наполнился. Пошатываясь, Кребб вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой. - "Арей!" - "Да, да... сейчас помогу... и у меня есть идея." Покончив с приготовлением зелья, Кребб без сил упал на колени и тут же кулем повалился на землю. Он лежал скор­чившись, баюкая кровавый обрубок, и тихо постанывал. Котел кипел, сверкающие искры летели во все сторо­ны, от их слепящего блеска все вокруг погрузилось в не­проглядную черноту. Ничего не происходило... Пусть утонет, пусть произойдет ошибка, молил я. Но искры погасли, из котла взметнулся столб белого пара, он становился все гуще... Зелье не вышло... он утонул... пожалуйста... пожалуй­ста... пусть он умрет... Вот уже в облаке пара, идущего из котла, начали воз­никать очертания высокого, худого, как скелет, челове­ка, и меня окатила леденящая волна ужаса. — Одень меня, — произнес он пронзившим сердце голосом. Всхлипывая и прижимая к груди изуродованную руку Кребб с трудом встал на ноги, поднял левой рукой с земли черный плащ с капюшоном и одной рукой накинул его на голову и плечи хозяина. Живой скелет ступил из котла на землю, не сводя глаз с меня. А я не мог отвести взгляд от бледного как смерть лица. Красные злобные глаза, тупой змеиный нос, узкие щелки ноздрей... Лорд Волдеморт возродился. И тут Арей начал действовать. Он ударил по обоим голубой вспышкой, они отлетели метров на десять и упали без сознания. Пока они лежали, я времени зря не терял. Я решил, что надо сейчас утекать, пока они вырубились, что и сделал. В буквальном смысле, ага. Схватил Седрика, завернул в мантию и крикнул, указав палочкой на Кубок: — Акцио! Кубок взлетел и тут же очутился рядом. Я поймал его за ручку... и услышал яростный вопль очнувшегося было Волдеморта в тот самый момент, когда почувствовал уже знакомый рывок под ложечкой. Портал сработал, и теперь в вихре кра­сок и ветра мы с Седриком уносились отсюда... возвра­щались домой... Остался Кубок-крестраж, плюс в Отделе Тайн, плюс сам Волдеморт. Мы его победим! У нас есть Арей с семейством, есть много знаний. Мы сможем! Я шлепнулся спиной на землю и почувствовал запах смятой травы. Когда портал понес нас, я закрыл глаза и так и лежал с закрытыми глазами. Я не двигался. От падения из меня будто вышибло весь воздух. Голова кружилась так, что земля подо мной, казалось, раскачивалась как палуба ко­рабля. Чтобы как-то остановить это безостановочное раскачивание, я вцепился еще крепче в Седрика и в глад­кую холодную ручку Кубка. Я лежал на земле и вдыхал запах травы... Вдруг меня схватили чьи-то руки и резко перевернули на спину. — Гарри! Гарри! Я открыл глаза. Надо мной было звездное небо и лицо Альбуса Дамблдо­ра. Вокруг нас сжималось кольцо теней — это была окру­жившая нас толпа, которая становилась все больше и боль­ше. Я почувствовал, как земля вибрирует от множества приближающихся шагов. Кубок принес нас на край лабиринта. Я видел воз­вышающиеся трибуны, фигурки двигающихся там людей, звезды над головой. Я отпустил Кубок, но еще крепче прижал к себе Сед­рика. Я поднял свободную руку и ухватил Дамблдора за запястье. Лицо директора то становилось отчетливым, то снова расплывалось. — Он вернулся, — прошептал я. — Волдеморт вернулся. — Что случилось? Что происходит? Сверху возникло побелевшее от ужаса лицо Корнелиуса Фаджа. — Мерлин! А где Диггори? — прошептал он. — Дамблдор... где он? Толпа, беспокойно шевелясь, наступала, тем­ные тени придвигались все ближе. — Ему нужно в больничное крыло! — громко заявил Фадж. — Ему плохо, он ранен... Дамблдор, родители Дигго­ри, они здесь, на трибуне... Дамблдор, сюда бежит Амос Диггори... Амос Диггори действительно был уже здесь. - Где он? Где Седрик? Что с моим сыном? Его похитили Пожиратели? - Это Кребб... это все мой артефакт... - от потрясения я не мог говорить связно, - он пытался... Авада Кедавра... а мой артефакт... он защитил его от Авады... но так получилось... в общем... вот. Я показал ему Седрика. Диггори-старший какое-то время пристально смотрел на сына. - Это Седрик, - наконец сказал он. - Но как же так... неужели теперь с самого начала... - Через пару месяцев вернется в прежний вид, - успокоил я его. - У нас такое уже раньше было с Гермионой. - Да? Что ж... слава Мерлину, он жив... мой сын жив... Я передал ему Седрика и он, прижимая его к груди, ушел. — Гарри, оставайся здесь... Окружа­ющее странно мерцало у меня перед глазами... — Все хорошо, сынок, вот и я... пойдем... пойдем со мной... Зачем я нужен Краучу-младшему?