Планета Хогвартс

За Пророчеством мы полезли вдвоем - я и Сол - однажды ночью. Это оказалось довольно легко - дежурил всего-навсего один волшебник, отец Рона Уизли. Мы просто пробрались мимо в Плаще-Невидимке. Мы очутились в просторной круглой комнате. Все здесь было черным, даже пол и потолок; вокруг всей комнаты через равные интервалы были расположены одинаковые черные двери без ручек и табличек, а между ними горели синим пламенем свечи в канделябрах. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком мраморном полу, делал его похожим на темную воду под ногами. Дверей было не меньше дюжины. Пока я смотрел на них, пытаясь решить, какая нам нужна, раздался низкий рокочущий звук, и свечи на стенах поехали в сторону. Круглая комната вращалась. Стены завертелись так быстро, что на несколько секунд синие огоньки вокруг нас слились в сплошные полосы наподобие неоновых ламп; затем, так же внезапно, рокот стих и все снова замерло в неподвижности. — Чего это она? — спросил Сол. — Наверное, это для того, чтобы мы забыли, в какую из дверей вошли. Теперь опознать выход было не легче, чем найти крохотного муравья на черном, как антрацит, полу. Мало того — туда, куда нам нужно было попасть, тоже могла вести любая из дюжины одинаковых дверей вокруг. Мы направились к двери, которая теперь находилась прямо напротив. Положив левую руку на ее прохладную блестящую поверхность, я толкнул дверь. Она легко распахнулась. После полумрака, царившего в первой комнате, свет люстр, низко висящих на золотых цепях в этом длинном прямоугольном помещении, показался очень ярким. Комната была практически пуста, если не считать нескольких столов и огромного стеклянного аквариума, который занимал самую ее середину, — наполненный темно-зеленой жидкостью, он был так велик, что мы свободно могли бы в нем искупаться. Приглядевшись, мы заметили, что в аквариуме лениво плавают какие-то жемчужно-белые комья. — Что это за штуки? — прошептал Сол. — Не знаю, — сказал я. — Может, рыбы? — Нет, — сказал Сол. Он подошел к аквариуму и всмотрелся внутрь через стекло. — Это мозги. — Мозги? — Да... Интересно, что они с ними делают? Я тоже подошел и стал рядом с ним. Действительно, теперь, когда я глядел на них с близкого расстояния, ошибки быть не могло. Зловеще поблескивая, они то выплывали из глубин зеленой жидкости, то снова скрывались из виду, похожие на скользкие головки цветной капусты. — Пойдем отсюда, — сказал я. — Мозги у нас и так есть. Надо проверить другую дверь. — Здесь тоже есть двери, — заметил Сол, обводя рукой стены. — Давай сначала те проверим, — сказал я. Мы снова вернулись во тьму круглой комнаты. — Флагрейт! - Я взмахнул палочкой, и на двери появился огненный крест. Стоило двери закрыться за нами, как вновь раздался низкий рокочущий гул и стены снова начали быстро вращаться, однако теперь на фоне тусклых синих полос появилась широкая, яркая красно-золотая. Когда все опять затихло, огненный крест не потух — он по-прежнему указывал нам, из какой двери мы только что вышли. — Ладно, давай проверим эту... Я снова толкнул противоположную дверь. Новая комната, прямоугольная и слабо освещенная, была больше последней, а пол ее спускался вниз ступенями, образуя огромную каменную яму футов двадцати в глубину. Мы стояли на самой верхней из этих крутых каменных ступеней, или скамей, амфитеатром идущих вокруг всей комнаты, — глядя на них, я вспомнил зал заседаний, где судил Визенгамот. Однако тут вместо стула с цепями на дне ямы возвышалась каменная платформа, а на ней — каменная же арка, покрытая трещинами, такая древняя и ветхая на вид, что непонятно было, как она еще не рассыпалась в пыль. Проем арки, стоящей на платформе без всяких дополнительных опор, был закрыт изорванным черным занавесом; несмотря на полную неподвижность холодного воздуха вокруг, этот занавес еле заметно колыхался, словно до него только что дотронулись. — Кто здесь? — спросил я, спрыгивая на следующую скамью. Никто не ответил, но занавес в арке по-прежнему зыбился, точно колеблемый легким ветерком. — Осторожно! — шепнул Сол. Я спустился по крутым уступам до самого дна каменной ямы и медленно двинулся к платформе. Мои шаги сопровождало громкое эхо. Отсюда, снизу, островерхая каменная арка казалась гораздо выше. Занавес продолжал мягко колыхаться, словно сквозь него секунду назад кто-то прошел. У меня было очень странное чувство — будто по ту сторону занавеса, прямо за аркой, кто-то стоит. Сжав палочку как можно крепче, я стал боком пробираться вдоль платформы, но там никого не оказалось: я снова увидел изорванный черный занавес, только с другой стороны. — Пошли, — окликнул Сол, спустившийся до середины амфитеатра. — Тут что-то не так, Хэкон. Лучше уйдем отсюда. — Сейчас, — сказал я, но не тронулся с места. Моих ушей только что достигли странные звуки. Это был слабый шепот или ропот, словно по ту сторону занавеса тихо переговаривались какие-то люди. — Что вы говорите? — спросил я так громко, что его слова эхом прокатились по всему помещению. — Никто ничего не говорил! — сказал Сол, шагнув ко мне. — Кто-то шепчет там, сзади, — сказал я, нахмурившись. — Там, внутри, кто-то есть! — Что значит «внутри»? — осведомился Сол, спрыгивая с нижней скамьи. — Там нет никакого «внутри» — это просто арка, туда никто не поместится. Пойдем отсюда... — Пошли, — сказал я и мы начали взбираться по каменным ярусам. — Как по-твоему, что это за арка? — спросил я у Сола, когда мы вновь очутились в круглой темной комнате. — Не знаю, но я уверен, что она опасна, — твердо сказал он, помечая дверь огненным крестом. Еще раз закружились и замерли стены. Я наугад выбрал третью дверь и толкнул ее. Она не поддалась. — В чем дело? — спросил Сол. — Здесь заперто, — ответил я и налег на дверь всем своим весом, но безрезультатно. Направив палочку на то место, где у обычной двери был бы замок, я сказал: — Алохомора! Ничего не произошло. Я вдруг ощутил сильное желание туда зайти. Там должно быть что-то, что касается Юли, я это чувствовал. Сол тоже рвался, уверяя, однако, что там что-то связанное с Гермионой. - Интересно, как ее открыть, - протянул он. - Нет, Сол, не надо, - одернул его я, - когда возникает такое вот сильное желание зайти, или взять, или надеть, это, скорей всего, или ловушка, или проклятие. И вместо Юли с Гермионой нас там встретит что-то гораздо хуже. Пойдем-ка подальше от этой двери. - Но может, так охраняют пророчество... - Пророчество про меня, а не про Юлю и не про Гермиону, - напомнил я. - Пошли. Я пометил дверь и мы пошли дальше. Стены замерли, и я распахнул следующую дверь. Когда глаза привыкли к блеску, я увидел, что со всех сторон на нас смотрят циферблаты часов — большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что их деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты. — О, смотри! — воскликнул Сол, когда мы приблизились к нему, и показал в самый центр хрустального сосуда. Там, в искристом потоке, мерцало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Постепенно всплывая, оно раскололось, и из него появился колибри, который вознесся на самый верх; но потом воздушные течения понесли птичку вниз, и ее перышки снова обвисли и стали мокрыми, а у самого дна сосуда она вновь исчезла в яйце. А за ним была еще одна дверь. - Давай посмотрим, - предложил я. - Тут всего одна... Я повернулся к двери и толкнул ее. Дверь открылась. Там был зал, с высокими потолками, как здании Конгресса, и там не было ничего, кроме бесконечных стеллажей с маленькими, пыльными стеклянными шариками. Маленькое и хрупкое - а что, вполне подходит... Кое-где к полкам были прикреплены зажженные канделябры, и шарики тускло блестели в их лучах. Здесь, как и в круглой комнате, свечи тоже горели синим пламенем. В зале было очень холодно. Я осторожно шагнул вперед и заглянул в один из сумрачных проходов между стеллажами. Я ничего не услышал и не заметил ни малейшего движения. — Они говорили, нужен девяносто седьмой, — прошептал я и поглядел на крайний стеллаж в ближнем ряду. Там, под канделябром с горящими синим огнем свечами, поблескивали серебряные цифры — пятьдесят три. — Давай вправо, — прошептал Сол, вглядываясь в полумрак. — Да... вон пятьдесят четвертый ряд... Мы двинулись вперед, по дороге загляды­вая в длинные проходы между рядами стеллажей, дальние концы которых тонули в кромешной тьме. Под каждым стеклянным шариком, лежащим на полке, был приклеен крохотный пожелтевший ярлычок. Некоторые шарики испускали зловещее красноватое сияние, другие были темны и безжизненны, как перегоревшие лампочки. Мы уже миновали восемьдесят четвертый ряд... потом восемьдесят пятый... — Девяносто семь! — прошептал Сол. И мы пошли мимо высоченных стеллажей со стеклянными шариками — некоторые из этих шариков провожали нас своим неярким сиянием... — Оно должно быть где-то здесь, — прошептал я. — Вот-вот дойдем... мы уже совсем близко... — Иди сюда! — позвал Сол. - Что? — Ты видел это? Я подбежал к концу девяносто седьмого ряда, и увидел там Сола, взгляд которого был прикован к одному из пыльных стеклянных шариков на полке. — Тут... тут твое имя, — сказал Сол. Я придвинулся ближе. Он указывал на маленький шарик, тускло светящийся изнутри и покрытый толстым слоем пыли — похоже, никто не трогал его уже много лет. — Мое имя? — озадаченно переспросил я. Я сделал еще шаг вперед. Поскольку Сол был выше меня ростом, мне пришлось вытянуть шею, чтобы прочесть надпись на пожелтевшем ярлычке, приклеенном к полке точно под стеклянным шариком. На нем тонким, почти неразборчивым почерком была написана дата — чуть больше пятнадцати лет тому назад, — а под ней стояло: С. П. Т.- А. П. В. Б. Д. Темный Лорд и (?)Гарри Поттер. Я уставился на ярлычок. — Что это значит? — спросил Сол. Я сомкнул пальцы на пыльной поверхности шарика. Я думал, что она будет холодной, но это оказалось не так Наоборот, впечатление было такое, будто шарик много часов пролежал на солнце, точно внутреннее свечение согревало его. Ожидая чего-то необычного и даже надеясь на то, что сейчас произойдет какое-нибудь эффектное, волнующее событие, я снял стеклянный шарик с полки и вгляделся в него. Но ровным счетом ничего не произошло. - И что теперь? - спросил Сол. - Забираем и пошли. Потом разберемся. Интересно, почему там знак вопроса? - Так Невилл у нас тоже родился в конце июля - тридцатого. А я родился двадцать девятого. Да и по-настоящему я... "родился" за пару-тройку дней до конца нашего седьмого месяца. Пророчество подходит нам всем троим. Вот такое совпадение.