Планета Хогвартс

Когда мы вошли в класс Защиты от Темных Сил, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом. На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал черный бархатный бант. Невольно мне пришла на ум большая муха, по глупости усевшаяся на голову крупной жабе. В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется. — Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам. Несколько человек пробормотали в ответ: — Здравствуйте. — Стоп-стоп-стоп, — сказала профессор Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз, пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся! - Здравствуйте, профессор Амбридж! — проскандировал класс. — Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, перья вынем. Услышав это, многие обменялись угрюмыми взглядами. Ни разу еще интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Я засунул свою в сумку и вынул перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова: Защита от Темных Сил. Возвращение к основополагающим принципам. — Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВА. ("Кто учился, а не дурака валял, у тех уровень нормальный!" - подумал я.) Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса. Она опять постучала по доске. Слова, которые на ней были, исчезли, и взамен появилось: ЦЕЛИ КУРСА 1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии. 2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону. 3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования. Пару минут в классе раздавался только шорох перьев о пергамент. Когда все списали три поставленные профессором Амбридж цели курса, она спросила: — У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? По классу пробежало глухое утвердительное бормотание. — Мне кажется, надо попробовать еще разочек, — сказала профессор Амбридж. — Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме: «Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? — Да, профессор Амбридж, — хором ответили ученики. — Хорошо, — сказала профессор Амбридж. — Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу — «Основы для начинающих». От разговоров можно воздержаться. Профессор Амбридж отошла от доски и, сев за учительский стол, стала наблюдать за классом своими выпуклыми жабьими глазами. Я начал читать «Теорию защитной магии» с пятой страницы. Это было неимоверно скучно — нисколько не лучше, чем слушать профессора Биннса. Так прошло несколько безмолвных минут. Рядом Юля рассеянно крутила в пальцах перо, глядя в одну точку на странице. Я перевел взгляд направо — и удивился настолько, что оцепенения как не бывало. Гермиона свой экземпляр «Теории защитной магии даже не открыла. Подняв руку, она сверлила глазами профессора Амбридж. Я не мог припомнить случая, чтобы Гермиона отлынивала от предписанного педагогами чтения, да и вообще чтобы она воспротивилась соблазну открыть какую бы то ни было лежащую перед ней книгу. Я сделал вопросительное лицо, но она еле заметно покачала головой, давая понять, что не намерена вступать в разговоры, и продолжала пристально смотреть на профессора Амбридж, которая столь же упорно глядела в другую сторону. Но спустя еще несколько минут я был уже не единственным, кто уставился на Гермиону. Глава, которую велено было читать, оказалась такой нудной, что все больше и больше народу вместо того, чтобы продираться сквозь «Основы для начинающих», принималось наблюдать за молчаливыми стараниями Гермионы привлечь к себе внимание профессора Амбридж. Когда больше половины класса уже смотрело не в книгу, а на Гермиону, профессор Амбридж решила, что не может больше делать вид, будто ничего не происходит. — Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? — спросила она Гермиону, как будто только что ее заметила. — Вопрос, но не по поводу главы, — ответила Гермиона.. — Видите ли, сейчас мы читаем, — сказала профессор Амбридж, обнажив мелкие острые зубки. — Все прочие неясности мы можем разрешить с вами в конце урока. — Мне неясны цели вашего курса, — сказала Гермиона. Профессор Амбридж вскинула брови. — Ваше имя, будьте добры. — Гермиона Грэйнджер. — Видите ли, мисс Грэйнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, — нарочито ласковым голосом сказала профессор Амбридж. — Мне они непонятны, — отрезала Гермиона. — Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний. Последовала короткая пауза, во время которой многие ученики, наморщив лбы, перечитывали три цели курса, все еще остававшиеся на доске. — Об использовании защитных заклинаний? — повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грэйнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть? — Мы что, не будем применять магию? — громко спросил Невилл. — На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер... — Лонгботтом, — сказал Невилл, выбрасывая руку в воздух. Профессор Амбридж, чуть расширив улыбку, повернулась к нему спиной. Мигом я и Гермиона тоже вскинули руки. На секунду задержав на мне взгляд выпуклых глаз с кожистыми мешками, профессор Амбридж обратилась к Гермионе: — Да, мисс Грэйнджер. Вы хотите еще что-нибудь спросить? — Хочу, — сказала Гермиона. — Не в том ли весь смысл защиты от Темных Сил, чтобы научиться применять защитные заклинания? — Вы кто у нас, мисс Грэйнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? — спросила профессор Амбридж все тем же фальшиво-ласковым тоном. — Нет, но... — Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чем состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска... — Ну, и какой от этого толк? — громко спросила Юля. — Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо... — Руку, мисс... — пропела профессор Амбридж. - Боунс, - Юля выбросила вверх кулак. И тут поднялось еще несколько рук. - Ваше имя, будьте добры, — сказала профессор Амбридж Дину. - Дин Томас. - Итак, мистер Томас? - Я согласен со Сьюзен, - заявил Дин. — Если на нас нападут, без риска не обойдется. - Я вынуждена повторить, сказала профессор Амбридж, улыбаясь Дину выводящей из терпения улыбкой. — Вы что ожидаете нападения во время моего урока? — Нет, но... Профессор Амбридж перебила его. — Я бы не хотела подвергать критике порядки, установленные в этой школе, — сказала она, растягивая большой рот в улыбке, которой очень трудно было верить, — но вы в этом классе испытали воздействие весьма безответственных волшебников. Не говоря уже, — она издала недобрый смешок, — о чрезвычайно опасных существах. — Если вы о профессоре Люпине, — возмутился Дин, — то он был самым лучшим... — Руку, мистер Томас! Разрешите продолжить. Вас познакомили с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Темных Сил... — Ничего подобного, — сказала Гермиона, — мы просто... — Ваша рука не поднята, мисс Грэйнджер! Гермиона подняла руку. Профессор Амбридж отвернулась от нее. — Насколько я знаю, мой предшественник не только произносил перед вами запрещенные заклятия, но и применял их к вам. — Он оказался сумасшедшим, разве не так? — горячо возразил Дин. — И даже от него мы массу всего узнали. — Ваша рука не поднята, мистер Томас! — проверещала профессор Амбридж. — По мнению Министерства, теории будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счете, и должно быть нацелено школьное обучение... Ваше имя, будьте добры? — спросила она, глядя на Парвати, чья рука только что взлетела вверх. — Парвати Патил. Разве на экзамене по Защите от Темных Сил не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное? — При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в условиях экзамена использовали некоторые заклинания, — либеральным тоном сказала профессор Амбридж. — Без всякой практики, без тренировки? — спросила Парвати с недоумением. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене? — Повторяю: при хорошем владении теорией... — Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос я, поднимая в воздух кулак. Профессор Амбридж взглянула на меня. — Здесь у нас школа, мистер Поттер, а не реальный мир, — сказала она мягко. — Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы? — Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Поттер. — Да неужели? — спросил я. Неудовольствие, которое весь день копилось у меня внутри, достигло высшей точки. — Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и на таких же детей, как вы? — спросила профессор Амбридж отвратительным медовым голоском. — М-м-м, дайте сообразить... — произнес я нарочито задумчивым тоном. — Может быть... Волдеморт? Профессор Амбридж, однако, и бровью не повела. Она взглянула на меня с мрачным удовольствием. — Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер. Класс сидел молча и неподвижно. Одни смотрели на Амбридж, другие на меня. - Теперь я хотела бы сказать кое о чем прямо и откровенно. Профессор Амбридж встала и подалась вперед, распластав по столу короткопалые ладони. Вам внушали, будто некий темный волшебник возродился из мертвых... - Он не был мертвым, — сердито возразил я, — но что возродился — это правда! — Мистер-Поттер-вы-уже-отобрали-у-вашего-факультета-десять-очков-не-вредите-теперь-самому-себе, — произнесла профессор Амбридж единым духом, не глядя на меня. — Повторяю: вам было сказано, что некий Темный волшебник опять гуляет на свободе. Это ложь. — Нет, это НЕ ЛОЖЬ! — крикнул я. — Я видел его! — Вы будете наказаны, мистер Поттер! — торжествующе воскликнула профессор Амбридж. — Завтра после уроков, в пять часов, в моем кабинете. Говорю вам всем еще раз: это ложь. Министерство магии ручается, что никакие Темные волшебники вам не угрожают. Если вы все же чем-то обеспокоены, не стесняйтесь, приходите ко мне во внеурочное время. Если кто-то тревожит вас россказнями о возродившихся Темных волшебниках, я хотела бы об этом услышать. Я здесь для того, чтобы помогать вам. Я ваш друг. А теперь будьте добры, продолжите чтение. Страница пятая, «Основы для начинающих». Профессор Амбридж села за свой стол. Я, наоборот, встал. Все глаза были устремлены на меня. — Гарри, не надо! — предостерегающе прошептала Гермиона, хватая меня за рукав, но я выдернул руку. — Значит, по-вашему, то, что случилось с Седриком Диггори... — Случившееся с Седриком Диггори было результатом несчастного случая, — холодно сказала она. — Это было покушение на убийство, — возразил я. — Его пытались убить по приказу Волдеморта, и вы об этом знаете. На лице профессора Амбридж не выразилось ровно ничего. На миг мне показалось, что она сейчас закричит на меня. Но она промолвила своим мягчайшим, сладчайшим девчоночьим голоском: — Отработка, мистер Поттер! Вам надо будет оставаться после уроков каждый день на этой неделе, начиная с завтрашнего. - Я у Амбридж отработку схлопотал, - вздохнул я на перемене. - За то, что говорил правду о Волдеморте. - Отработка - это, конечно, плохо, но ты был прав. А есть и хорошие новости, - сказал Сол. - Я с утра записался на занятия по углубленному изучению по Трансфигурации и Чарам, и в кружок Артефакторики, а еще со своим новым "Нимбусом" хочу попробоваться в команду по квиддичу - у нас как раз двое Охотников закончили. - Тебе Хроноворот не нужен? - усмехнулся я. - Не, я смотрел расписания. Буду успевать. Весть о моей перебранке с Амбридж распространилась исключительно быстро даже по меркам Хогвартса. До нас отовсюду долетали шепотки. — Он говорит, что видел, как он возродился... — Да брось ты... — Кому он мозги хочет запудрить? — Ну не на-адо... — Я вот чего не могу взять в толк, — сказал я. — Почему они все, как один, поверили этой истории два месяца назад, когда услышали ее от Дамблдора?.. — Дело вот в чем, Гарри. Я совсем не убеждена, что они даже тогда ей поверили, — мрачно проговорила Юля. — Слушайте, пошли отсюда. — Как это ты не убеждена, что они поверили Дамблдору? — спросил я, когда мы поднялись на площадку второго этажа. — Ты не до конца понимаешь, как обстояли дела после того, что с тобой случилось, — тихо сказала Гермиона. Что произошло в лабиринте, никто из нас не видел... О том, что Сам-Знаешь-Кто возродился, Дамблдор сообщил нам на словах, и только. — Но это правда! — воскликнул я. — Мы знаем, Гарри. Я хочу сказать, что, когда все поехали на каникулы по домам, правда еще не улеглась в головах, а дома они два месяца читали, что ты идиот, а Дамблдор — выживший из ума старик. Пока мы шли по пустым коридорам в башню Гриффиндора, по окнам барабанил дождь. Мне казалось, что первый школьный день длится уже неделю, но прежде чем ложиться спать, надо было еще одолеть гору домашней работы. Над правым глазом угнездилась тупая пульсирующая боль. Когда мы свернули к портрету Полной Дамы, я посмотрел в мокрое от дождя окно на темный луг. В хижине Хагрида огонь по-прежнему не горел. — Мимбулус мимблетония, — сказала Гермиона, не дожидаясь вопроса Полной Дамы. Портрет распахнулся, и мы полезли в проем. Общая гостиная была почти пуста — мало кто успел к этому времени покончить с ужином. Я уставил взгляд в огонь, чувствуя себя усталым и выпотрошенным. — Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула Гермиона. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. — Как он мог позволить этой ужасной тетке нас учить? Да еще в год, когда нам сдавать СОВА! — Давайте сперва с зельями разберемся, — предложил Невилл, обмакнув перо в чернила. — «Свойства... лунного камня... и его использование... в зельеварении...» — бормотал он, выводя эти слова вдоль верхней кромки пергамента. Но Гермиона не слушала. Она смотрела в дальний угол гостиной, где сидели теперь Фред, Джордж и Ли Джордан, окруженные невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у Фреда. — Нет, как хотите, но это слишком, — сказала она, вставая с негодующим видом. — Пошли, Рон. — Что?.. Куда пошли? — спросил Рон, явно пытаясь выиграть время. — Нет... Давай не будем, Гермиона... Как мы можем им запретить раздавать сладости? — Ты прекрасно знаешь, что это не просто сладости, а Кровопролитные конфеты, Блевальные батончики или что там еще... — Обморочные орешки... — тихо подсказал я. Один за другим, точно их били по голове невидимым молотом, первокурсники обмякали в своих креслах, теряя сознание; некоторые сползали прямо на пол, другие, вывалив языки, повисали на подлокотниках. Те, кто на них смотрел, большей частью смеялись; Гермиона, однако, решительным шагом двинулась к Фреду и Джорджу, которые стояли теперь с блокнотами в руках и наблюдали за подопытными. Рон приподнялся со своего кресла, замер на секунду-другую в этом положении, не зная, как ему быть, потом буркнул: «Она сама справится» — и, сев обратно, съехал в кресле так низко, как только можно. — Хорошего понемножку! — громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу; они подняли на нее глаза с легким удивлением. — Да, ты права, — кивнул Джордж. — Доза, кажется, немного великовата. — Я, кажется, сказала вам утром: вы не должны испытывать это на учениках! — Мы же им платим! — возмутился Фред. — Это не важно. Вы подвергаете их опасности! — Глупости, — отрезал Фред. — Уймись, Гермиона, с ними все в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты темно-красные конфетки. — Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж. Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что я понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них «сладости». — Как себя чувствуешь, нормально? — участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног. — Я... да, кажется, — слабым голосом ответила она. — Замечательно, — радостно сказал Фред, но миг спустя Гермиона выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками. — Ничего замечательного! — Да ты что, ведь они остались живы! — сердито возразил Фред. — Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьез заболеет? — Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково... — Если вы не прекратите, я... — Оставишь нас после уроков? — спросил Фред тоном, в котором слышалось: «Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь». — Посадишь нас строчки писать? — ухмыльнулся Джордж. По всей гостиной зазвучал смех. Гермиона словно бы стала чуть выше ростом; глаза ее сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество. — Нет, — заявила она вибрирующим от гнева голосом. — Я просто скажу профессору МакГонагалл. А она напишет вашим родителям. — Ты этого не сделаешь, — в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг. — Еще как сделаю, — мрачно сказала Гермиона. — Если вы сами хотите глотать эти идиотские штучки, глотайте сколько угодно, но давать их первокурсникам я не позволю! Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Гермионы — удар ниже пояса. Окинув их напоследок суровым взглядом, она швырнула Фреду обратно блокнот и пакет и вернулась к своему креслу у камина. Рон сполз уже так низко, что нос был примерно на одном уровне с коленями. — Спасибо за поддержку, Рон, — язвительно бросила Гермиона. — Ты отлично разобралась с ними сама, — пробормотал Рон. Поглядев несколько секунд на свой чистый лист пергамента, Гермиона раздраженно сказала: — Без толку, не могу сейчас сосредоточиться. Я иду спать. Она вышла. Новое утро оказалось таким же свинцовым и дождливым, как предыдущее. Во время завтрака Хагрид за преподавательским столом опять не появился. За сдвоенными заклинаниями в тот день шла сдвоенная трансфигурация. И профессор Флитвик, и профессор Макгонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВА. — Вы должны помнить, — пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, — что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие годы! Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны! После этого мы час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало. — Невозможно сдать СОВА, — сурово провозгласила профессор Макгонагалл, — без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по Трансфигурации, — надо только потрудиться. (Рон испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Уизли, — сказала профессор Макгонагалл. — Вы можете хорошо учиться, вам не хватает только усердия. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ТРИТОН, но оно принадлежит к числу труднейших видов волшебства из всех, что входят в программу по СОВА. Она сказала сущую правду. Заклятие исчезновения оказалось чрезвычайно трудным. До конца сдвоенного урока лишь нам четверым и Шеймусу удалось заставить исчезнуть улитку, хотя Рон оптимистически заявил, что его улитка, кажется, стала чуточку бледнее. Мы единственные не получили домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой. Мы провели большую перемену в библиотеке, где читали об использовании лунного камня в зельеварении. День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока мы шли вниз по луговому склону к хижине Хагрида, на лица нам время от времени падали отдельные дождевые капли. Профессор Граббли-Дерг, поджидая учеников, стояла шагах в десяти от двери хижины. Перед ней тянулся длинный стол на козлах, на котором были навалены какие-то ветки. Когда мы приблизились к столу, сзади раздался взрыв хохота; обернувшись, мы увидели Драко Малфоя, который направлялся туда же в сопровождении своей обычной слизеринской свиты. Он явно сказал сейчас что-то чрезвычайно забавное, поскольку Кребб, Гойл, Пэнси Паркинсон и прочие, подтягиваясь к месту урока, все никак не могли унять ржание. По тому, как они поглядывали на нас, предмет насмешки угадывался без труда. — Все здесь? — гаркнула профессор Граббли-Дерг, когда явились и слизеринцы, и гриффиндорцы. — Тогда поехали. Кто может сказать, как это называется? Она показала на лежащую перед ней кучу веток. Руки Гермионы, Юли и моя взвились в воздух. Пэнси Паркинсон взвизгнула от смеха, но этот визг почти сразу же перешел в пронзительный крик: веточки на столе подскочили, встали торчком и оказались крохотными деревянными существами, похожими на пикси, с коричневыми шишковатыми ручками и ножками, с двумя отросточками-пальчиками на конце каждой ручки, со смешными плоскими, покрытыми подобием коры, личиками, на каждом из которых блестели карие, клопиного цвета глазки. — О-о-о-о-о! — воскликнули Парвати и Лаванда. — А ну-ка, девочки, потише! — скомандовала профессор Граббли-Дерг. Она бросила живым палочкам горсть мокриц, и они тут же набросились на пищу. — Итак, кто мне скажет, как они называются? Мисс Грэйнджер? — Лукотрусы, — ответила Гермиона. — Это лесные сторожа, живут обычно на деревьях, чья древесина идет на волшебные палочки. — Пять очков Гриффиндору, — объявила профессор Граббли-Дерг. — Да, это лукотрусы, и, как правильно сказала мисс Грэйнджер, они чаще всего живут на деревьях тех пород, что ценятся изготовителями волшебных палочек Кто-нибудь знает, чем они питаются? — Мокрицами, — выпалила Юля. — И яйцами докси и фей. — Очень хорошо, мисс Боунс, еще пять очков. Итак, если вам нужна древесина или листва дерева, на котором обитает лукотрус, следует запастись порцией мокриц или яиц фей или докси, чтобы отвлечь или успокоить его. На вид они безобидны, но, если их разозлить, они пытаются выколоть человеку глаза пальцами, которые, как вы видите, очень остры и опасны для глазных яблок. А теперь подходите ближе, берите мокриц и лукотрусов — одного на троих — и изучайте их поподробнее. До конца урока каждый из вас должен зарисовать лукотруса и пометить на рисунке все части тела. Ученики толпой двинулись к столу. Я нарочно обогнул его, чтобы оказаться рядом с профессором Граббли-Дерг. — А где Хагрид? — спросил я ее, пока все выбирали лукотрусов. — Не ваша забота, — жестко сказала профессор Граббли-Дерг. Между тем Драко Малфой с широкой ухмылкой на заостренном лице перегнулся через меня и схватил самого крупного лукотруса. — Не исключено, — сказал Малфой вполголоса, так что слышать мог только я, — что эта безмозглая орясина здорово покалечилась. — Заткнись, а то я тебя покалечу так, что своих не узнаешь, — проговорил я краем рта. Забыл отъезд из Хогвартса? Можем повторить. — Не исключено, что он связался с чем-то слишком большим для него, если ты понимаешь, к чему я клоню. И, ухмыляясь через плечо, Малфой отошел. Я поспешно двинулся вокруг стола обратно, к друзьям, которые сидели на траве на корточках чуть поодаль и пытались привести лукотруса в более или менее неподвижное состояние, чтобы его зарисовать. Я вынул пергамент и перо, опустился на корточки рядом с друзьями и шепотом передал им то, что услышал от Малфоя. — Если бы с Хагридом что-то случилось, Дамблдор был бы в курсе, - не долго думая, сказала Гермиона. — К тому же показывать, что мы обеспокоены, значит играть Малфою на руку. Он увидит, что мы не знаем точно, как обстоят дела. Не обращай внимания, Гарри. Подержи-ка лучше лукотруса, я лицо хочу зарисовать... — Да, — донеслось до них от ближайшей группы учеников; манерно-медлительный выговор Малфоя узнавался безошибочно. — Мой отец пару дней назад беседовал с министром, и очень похоже, что Министерство всерьез хочет положить конец непрофессиональным методам обучения в Хогвартсе. Так что даже если это глупое бревно здесь еще появится, его скорее всего тут же и пошлют куда подальше. Профессор Спраут начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности СОВА, а в конце урока задала очередную письменную работу. Утомленные и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением профессора Спраут, гриффиндорцы потянулись обратно в замок. Позади был еще один трудный день. Мне очень хотелось есть, и поскольку в пять у меня был первый сеанс наказания, назначенного профессором Амбридж, я сразу же, даже не занося сумку в башню Гриффиндора, отправился на ужин. Перед тем неизвестным, что меня ожидало, надо было подкрепиться. Но не успел я войти в Большой зал, как раздался громкий сердитый возглас: — Эй, Поттер! — Что такое? — устало пробормотал я и, обернувшись, увидел Анджелину Джонсон, которая, похоже, была вне себя от гнева. — Я тебе сейчас объясню, что такое, — сказала она и, двинувшись прямо ко мне, жестко ткнула мне в грудь пальцем. — Как ты ухитрился заработать наказание на пять вечера в пятницу? — Что? — спросил я. — Не по... ах, да, отборочные испытания! — Вспомнил! — возмущенно крикнула Анджелина. — Я же говорила, что мне нужна вся команда, что я хочу посмотреть, как впишется новый игрок! Разве ты не знаешь, что я специально заказала на это время поле? А теперь ты вздумал уклониться! — Ничего я не вздумал! — возразил я, обиженный несправедливостью. — Меня наказала Амбридж, потому что я сказал правду про Сама-Знаешь-Кого. — Ну, так иди теперь к ней и проси освободить тебя в пятницу, — яростно потребовала Анджелина. — Как будешь ее уговаривать — меня не касается. Можешь, если хочешь, сказать ей, что Сам-Знаешь-Кто — плод твоего воображения. Но в пятницу изволь быть! Она резко повернулась и унеслась прочь. — Знаете что? — сказал я, когда мы вошли в Большой зал. — Надо бы узнать в «Паддлмир Юнайтед», не погиб ли Оливер Вуд на тренировке. В Анджелину, похоже, вселился его дух. — Ну, и какие, по-твоему, шансы, что Амбридж отпустит тебя в пятницу? — скептически спросил Невилл, когда мы сели за стол Гриффиндора. — Меньше чем нулевые, — мрачно ответил я, взявшись за еду. — Но попытаться-то можно, чем я рискую? Предложу, к примеру, два дополнительных наказания потом отбыть... — Я прожевал и проглотил кусок картошки. — Хорошо бы она сегодня не слишком меня задержала. Нам же надо написать три письменные работы и найти контрзаклятие для Флитвика. Без пяти пять я попрощался с друзьями и пошел на четвертый этаж в кабинет Амбридж. Когда я постучал, она сахарным голоском откликнулась: «Входите». Я осторожно вошел, оглядываясь по сторонам. Когда кабинет занимал Златопуст Локонс, стены были оклеены его портретами. Придя к Люпину, почти наверняка можно было увидеть какое-нибудь диковинное Темное существо в клетке или аквариуме. При самозванце Крауче кабинет был набит разнообразными инструментами и приспособлениями для раскрытия тайных козней. Теперь, однако, кабинет изменился до неузнаваемости. На все поверхности были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек с яркими цветными котятами, которые различались, помимо прочего, повязанными на шею бантиками. Котята были не милые, как обычно бывает, а мерзкие. — Добрый вечер, мистер Поттер. — Добрый вечер, профессор Амбридж. — Ну что ж, садитесь, — сказала она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь меня, лежал чистый пергамент. — Э... — сказал я, не двигаясь. — Профессор Амбридж, прежде чем мы начали, я... я хочу попросить вас об... одолжении. Ее выпуклые глаза сузились. — Я вас слушаю. — Видите ли, я вхожу в команду Гриффиндора по квиддичу. В пятницу в пять я должен быть на отборочных испытаниях, и я... я подумал, может быть, вы освободите меня на этот вечер от наказания, я тогда... я тогда отбуду его в другой день... Задолго до того, как я кончил, было ясно, что ничего не выйдет. — Ну, что вы, — сказала Амбридж, улыбаясь так широко, словно только что проглотила на редкость сочную муху. — Нет-нет, что вы, что вы. Мистер Поттер, вы наказаны за распространение скверных и вредных историй в целях саморекламы, и никто не будет ради вашего удобства ничего переносить. Нет, вы явитесь сюда в пять часов и завтра, и послезавтра, и в пятницу, все ваши наказания пройдут как намечено. Будет совсем неплохо, если вам придется пропустить то, от чего вы не хотели бы отказываться. Это сделает урок, который я намерена вам преподать, еще более поучительным. Она смотрела на меня, слегка склонив голову на сторону, и по-прежнему широко улыбалась, как будто в точности знала, о чем я думаю, и хотела посмотреть, начну я снова возмущаться или нет. Сделав колоссальное усилие, я отвел от нее взгляд, уронил сумку на пол около стула с прямой спинкой и сел на него. — Ну вот, — ласково сказала Амбридж, — мы уже лучше владеем собой, не правда ли? Теперь, мистер Поттер, вы напишете для меня некоторое количество строк. Нет, не вашим пером, — добавила она, когда я потянулся к сумке. — Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста. Она протянула мне черное перо, длинное и тонкое, с очень острым кончиком. — Я попросила бы вас написать: «Я не должен лгать», — мягко сказала она. — Сколько раз? — спросил я, довольно убедительно имитируя вежливость. — Столько, сколько понадобится, чтобы смысл впечатался, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте. Она отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые скорее всего были сданными на проверку письменными работами. Я приподнял острое черное перо, но понял, что кое-чего не хватает. — Вы не дали мне чернил, — сказал я. — О, чернила вам не понадобятся, — заверила его профессор Амбридж с крохотнейшей смешинкой в голосе. Я поднес острие пера к бумаге и вывел: «Я не должен лгать». Я испустил вздох боли. Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне моей правой руки, будто проведенные скальпелем; но не успел я отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей — осталась лишь небольшая краснота. Я оглянулся на Амбридж. Она смотрела на меня, растянув в улыбке большой жабий рот. — Да-да? — Нет, ничего, — тихо сказал я. Я снова посмотрел на пергамент, поднес к нему перо второй раз, написал: «Я не должен лгать» — и опять почувствовал жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь надрезы затянулись секунды спустя. И так пошло дальше. Раз за разом я выводил на пергаменте эти слова, выводил, как мне стало понятно, не чернилами, а собственной кровью. Раз за разом невидимый скальпель вырезал эти слова на моей коже, которая потом затягивалась, но только до того момента, как я опять касался пером пергамента. За окном кабинета Амбридж стало темно. Я не спрашивал ее, когда это кончится. Я ни разу даже не поглядел на часы. Я знал, что она смотрит на меня, дожидаясь признаков слабости, и не собирался их выказывать, пусть даже придется просидеть тут всю ночь, вспарывая этим пером собственную руку... — Подойдите сюда, — сказала она наконец. По моему ощущению, прошло несколько часов. Я встал. Правую кисть сильно саднило. Опустив на нее взгляд, я увидел, что надрезы затянулись, но кожа всюду красная, воспаленная. — Дайте руку, — промолвила профессор Амбридж. Я протянул ей руку. Она взяла ее в свою. — Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — сказала она, улыбаясь. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти. Я без единого слова вышел из кабинета. В школе было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Я медленно двинулся по коридору, но, повернув за угол и зная, что отсюда она уже не услышит шагов, бросился бежать. У меня не осталось сил ни на отработку заклятия, ни на письменные работы. — Как Амбридж? - спросила меня Юля утром. - Что она заставила тебя делать? Я рассказал. - Ты должен пойти к профессору МакГонагалл! - возмутилась Гермиона. - Нет. МакГонагалл мало что может сделать. Мы пойдем к профессору Снейпу. А он отправит сообщение о случившемся в Отдел Магического Правопорядка, - улыбнулся Невилл. Все сразу поняли, что это значит и кому он напишет. И после завтрака Валентин Юрьевич отправил сову.