Планета Хогвартс

Юляша ещё вспомнила канон. Перед самым Рождеством отец Рона Уизли должен дежурить в Министерстве по делам Ордена Феникса, и там эта самая Волдемортова змея его укусит. Пророчество мы, конечно, свистнули, но фениксовцы об этом не знали! Думали, оно так и лежит спокойно на полочке... В этом самом каноне (который, как я узнал, состоял из семи книг и восьми фильмов того, что бы случилось с Гарри, если бы им случайно не стал я) говорилось, что Гарри узнал об этом через связь по крестражу. А так, придется через Малфоя узнавать о пожирательских планах. Благо, окклюменции он за это время не научился. Кстати, о связи. Сириус прислал зеркало, которое было связано с таким же у него. Мое когда-то принадлежало Джеймсу Поттеру. Назвав имя собеседника, по нему можно было пообщаться, как по видеосвязи. Но я мог пообщаться только с Сириусом, а он - со мной, так как эти зеркала были привязаны только друг к другу. Увлекающийся артефакторикой и чарами Сол пришел в полный восторг и решил попытаться модифицировать чары так, чтоб можно было связываться вообще со всеми, у кого есть подобное зеркало. Все ведь зеркала друг к другу не привяжешь, а они с Сириусом решили сразу после победы над Волдемортом пустить такие в массы. А еще наши воспоминания о дневнике Волдеморта навели на мысль сделать нечто похожее, но, разумеется, без крестражей и чтоб сообщения исчезали не сами сразу после их написания, а когда они будут не нужны и к ним применят заклинание. Вроде смс или сообщений в соцсети выходит. А Сол мечтал, чтобы ещё можно было туда как-то переносить колдографии. И чтоб еще как-то можно было делать "долгие" колдографии, типа маггловского видео. Это же быстрее и удобнее, чем совы! А совы пусть всякие посылки носят. Принесем современные технологии в магический мир! Я узнал от Малфоя вышеописанным способом, что Волдеморт в Малфой-Мэноре, и что он собирается запустить свою змею (которая все же у него была) в Отдел Тайн в ночь с 21 на 22 декабря. Я решил попросить Люпина подежурить там в ту же ночь, от нашего Ордена, для чего на время прислал ему Плащ, ну и Эймин будет с ним, если что. Сол, кстати, как и все шестикурсники, уже начал учиться аппарировать. Уже на первом занятии он один из немногих сумел переместиться в нужное место с первого раза и без последствий. А последствия быть могли. Порой при аппарации случается расщеп. Это когда часть тебя аппарирует, а часть - остается на месте. И хорошо, если у одной из этих частей есть при себе шилк. Если тебе, конечно, голову не оторвет. Кстати, следующий должен был достаться Сириусу. Невилл выдвинул теорию, что у Волдеморта носа нет, потому что он в свое время неудачно аппарировал - сам переместился, а нос остался. В воскресенье утром, утопая по колено в снегу, мы снова побрели к хижине Хагрида. Составили ему программу занятий. Попытались объяснить ему про Амбридж, но он говорил, что только ненормальный предпочтет изучать нарлов или жмыров... Не знаю, сколько раз мы ему сказали, что лучше ему следовать программе Граббли-Дерг. По-моему, он половины сказанного не пожелал услышать. Появление Хагрида за столом преподавателей во время завтрака не все ученики встретили с восторгом. Некоторые, как Фред, Джордж и Ли, с радостными криками побежали между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа пожимать его огромную лапу; другие, как Парвати и Лаванда, обменивались хмурыми взглядами и качали головами. Я знал, что многие из них предпочитают уроки профессора Граббли-Дерг, и, хуже того, в глубине души понимал, что для этого есть основания. Интересное занятие в представлении Граббли-Дерг не обязательно должно быть связано с риском, что кому-то откусят голову. И во вторник, основательно закутавшиеся от холода, мы шли на урок к Хагриду с тяжестью на сердце. Я беспокоился не только из-за сюрприза, приготовленного Хагридом, — я не знал, как поведут себя остальные ученики, в особенности Малфой с приспешниками, если урок будет проходить под наблюдением Амбридж. Однако, пока мы брели по глубокому снегу, генерального инспектора видно не было. Хагрид один ждал нас на опушке Запретного леса. На плече у Хагрида лежало нечто, похожее на половину коровьей туши. — Сегодня занимаемся здесь! — радостно встретил Хагрид учеников, кивнув головой в сторону темных деревьев. — Поукромнее будет. Да и они больше любят темноту. — Кто это там любит темноту? — услышал я голос Малфоя, в котором звучали панические нотки. Малфой обращался к Креббу и Гойлу. — Кто, он сказал, любит темноту — не слышали? Я усмехнулся — после матча по квиддичу мы не против любой неприятности для Малфоя. — Готовы? — весело спросил Хагрид, обводя взглядом учеников. — Лесную прогулку приберегал для вашего пятого года. Ну, теперь пойдем посмотрим на этих животных в естественной среде обитания. Значит, кого мы изучаем сегодня, — они довольно редкие. Я, думается, только один в Британии сумел их приручить. — А вы уверены, что приручили? — совсем испуганно спросил Малфой. — А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных. Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Малфой высказал их опасения. — Конечно, приручил, — насупясь, сказал Хагрид и поправил на плече сползшую коровью тушу. — Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной. Он повернулся и зашагал в лес. Ребята явно не горели желанием следовать за ним. Мы первыми двинулись за Хагридом. Шли минут десять и остановились перед чащей, такой густой, что под деревьями царили вечные сумерки и совсем не было снега. Крякнув, Хагрид свалил тушу на землю, отступил назад и повернулся лицом к ученикам. Многие еще плелись, переходя от дерева к дереву, и нервно озирались, словно в любую минуту на них могли напасть. — Собирайтесь, собирайтесь, — подбадривал Хагрид. — Их привлечет запах мяса, но я все равно позову — им приятно слышать, что это я пришел. Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица, и издал странный пронзительный вопль, огласивший дебри, словно крик какой-то чудовищной птицы. Никто не засмеялся, большинство ребят просто онемели от испуга. Хагрид снова завопил. Все робко озирались, заглядывали за деревья, ожидая появления чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздуху в исполинскую грудь, я показал на черноту между корявыми тисами. Из сумрака к нам приближалась пара белых светящихся глаз, потом обозначилась драконья морда, шея и, наконец, скелетообразное тело громадной черной крылатой лошади. Секунду она оглядывала ребят, взмахивая длинным черным хвостом, потом наклонила голову и острыми клыками стала отрывать куски от коровьей туши. Рон по-прежнему вглядывался в чащу, а через несколько секунд прошептал: — Почему он больше не зовет? У большинства учеников на лицах было такое же недоуменное и настороженное выражение, как у Рона, и смотрели они куда угодно, только не на лошадь. Лишь двое, кроме меня ее увидели: Юля, Невилл да тощий слизеринский парень позади Гойла. — А вот идет еще один! — с гордостью объявил Хагрид, и между деревьями появился второй фестрал, прижал к телу перепончатые крылья, наклонил голову и стал рвать мясо. — Ну-ка, поднимите руки, кто их видит! Я поднял руку. Хагрид кивнул. — Да... да, я знал, что ты увидишь. И ты тоже, Невилл, да? И... — Извините, — злобно сказал Малфой, — но что именно, по-вашему, мы должны увидеть? Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на нее, потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. Я понял почему: они видели только лишь, как куски мяса отрывались от костей и растворялись в воздухе — картина действительно необычная. — Отчего это происходит? — Парвати в ужасе отступила за ближайшее дерево. — Кто его ест? — Фестралы, — гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула за плечом у меня. — У Хогвартса здесь целый табун. Ну, кто знает?.. — Они же очень, очень несчастливые! — перебила его испуганная Парвати. — Приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды... Хагрид усмехнулся: — Нет, нет, нет, это просто суеверие, не приносят они несчастья, они страсть какие умные. И полезные! Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамблдору надо куда-то подальше, а переноситься не хочет... Глядите, вот еще пара... Еще две лошади тихо вышли из чащи, одна прошла совсем близко к Парвати. Та вздрогнула и прижалась к дереву со словами: — Кажется, я что-то почувствовала, кажется, он рядом! — Ты не бойся, он тебя не обидит, — терпеливо сказал Хагрид. — А теперь кто мне скажет, почему одни их видят, а другие — нет? Гермиона подняла руку. — Ну, говори, — обрадовался Хагрид. — Фестралов могут видеть только те, кто видел смерть. — Правильно, молодец, — торжественно произнес Хагрид. — Десять очков Гриффиндору. Фестралы, значит... — Кхе-кхе. — А, здрасьте! — с улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука. — Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? — как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно говорила это иностранцу, причем тупому. — С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие? — Да-да, — бодро подтвердил Хагрид. — Рад, что вы нашли нас. Вы это... не знаю... вы их видите? Сегодня у нас фестралы. — Простите? — громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. — Что вы сказали? Хагрид немного смутился. — Ну... фестралы! — гаркнул он. — Ну, знаете... такие большие лошадки с крыльями! Для наглядности он помахал своими ручищами. Профессор Амбридж подняла брови и стала писать в блокноте, сопровождая это бормотанием: — «Вынужден... прибегать... к примитивному... языку... жестов». — Ну, так... это... — Хагрид, несколько волнуясь, снова обратился к ученикам: — Хм... о чем я говорил? — «По-видимому... легко... теряет... нить... изложения», — бубнила Амбридж, но достаточно громко, чтобы слышали все. Драко Малфой маслился так, словно Рождество наступило на месяц раньше; Гермиона же, напротив, побагровела от гнева. — Ага, ну да. — Хагрид бросил виноватый взгляд в сторону блокнота, но мужественно продолжал: — Я хотел вам рассказать, как мы обзавелись этим табунком. Начали мы с одного самца и пяти самочек. Этого, значит, — он потрепал по холке фестрала, который появился первым, — звать Тенебрусом, он мой главный любимец, первый родился здесь, в лесу... — Вам известно, — перебила Амбридж, — что Министерство магии отнесло фестралов к разряду «опасных»? Сердце у меня упало камнем, но Хагрид только за­смеялся: — Фестралы не опасные! Конечно, куснуть тебя могут, если ты им сильно досадишь... — «Проявляет... признаки... одобрительного... отношения... к насилию», — бормотала Амбридж, чиркая в блокноте. — Да полно вам! — Теперь Хагрид немного встревожился. — Ведь и собака вас укусит, не ровен час... А у фестралов еще и плохая репутация, из-за всяких разговоров про смерть люди держали их за дурную примету. Просто не понимали. Верно я говорю? Амбридж не ответила. Она кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила: — Пожалуйста, продолжайте занятие... Я похожу, — она изобразила ходьбу (Малфой и Паркинсон задохнулись от беззвучного смеха), — среди учеников (она показала на некоторых пальцем) и задам им несколько вопросов. — Она показала на свой рот, изображая разговор. Хагрид уставился на нее, не в силах уразуметь, почему она ведет себя так, будто он не понимает нормальной речи. У Гермионы от ярости выступили слезы. — Старая злая ведьма! — прошептала она, когда Амбридж подошла к Пэнси Паркинсон. — Я понимаю, что ты задумала, гнусная, злобная, испорченная... — Ну так... — Хагрид изо всех сил старался поймать потерянную мысль, — да, фестралы. Да. У них много хороших качеств... — Как вам кажется, — громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон... - вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида? У Пэнси Паркинсон, как и у Гермионы, были слезы на глазах — только она давилась от смеха и поэтому едва смогла выговорить: — Нет... потому что это... большей частью похоже... на рычание. Амбридж записала в блокноте. Хагрид побагровел, но старался вести себя так, как будто не слышал ответа Пэнси Паркинсон. — Да... Хорошие качества фестралов. Когда ты их приручил, как этих, ты уже никогда не заблудишься. Изумительно ориентируются — только скажи им, куда тебе надо... — Ну да, если они понимают твою речь, — громко заметил Малфой, и Пэнси Паркинсон снова согнулась пополам от смеха. Амбридж посмотрела на них снисходительно и повернулась к Невиллу. — Вы видите фестралов, не так ли, Лонгботтом? Невилл кивнул. — Кто при вас умирал? — равнодушно спросила она. — Мой... мой дедушка. — И что вы о них думаете? — Она показала короткопалой рукой на лошадей, которые уже обглодали половину коровьей туши почти до костей. — Ну... — нерешительно начал Невилл и оглянулся на Хагрида. — Ну... они хорошие... — «Ученики... запуганы... настолько... что... не признаются... в своем страхе», — декламировала свою запись Амбридж. — Нет! — Невилл был явно расстроен. — Нет, я их не боюсь! — Ничего, ничего, — сказала Амбридж, похлопав Невилла по плечу и изобразив понимающую улыбку, которая показалась мне злобной гримасой. Она повернулась к Хагриду и опять заговорила громко и раздельно: — Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите (с таким жестом, как будто взяла что-то из воздуха) результаты инспекции (показала на блокнот) через десять дней. — Она растопырила десять кургузых пальцев и с широкой, еще более жабьей, чем прежде, улыбкой двинулась прочь, оставив позади себя хохочущих Малфоя и Паркинсон, трясущихся от ярости Юльку и Гермиону и растерянного, огорченного Невилла. — Подлая, лживая, старая горгулья, — бушевала полчаса спустя Юля, когда мы возвращались в замок по коридорам, ими же протоптанным в снегу. — Вы поняли, к чему она клонит? Это ее помешательство на полукровках — она хочет представить Хагрида каким-то безмозглым троллем, а все потому, что у него мать была великанша... Нечестно — урок был совсем не плохой... Конечно, если бы опять соплохвосты... а фестралы славные — в смысле, для урока то, что надо. — Амбридж сказала, они опасны, — возразил услышавший это Рон. — Хагрид и сам сказал, что они умеют за себя постоять. Думаю, обычный преподаватель, вроде Граббли-Дерг, не показал бы их нам раньше, чем к экзаменам на ТРИТОН, а они ведь интересные, правда? Кто-то их видит, а кто-то — нет. Хотела бы я их увидеть. — Неужели? — тихо сказал я. До нее только теперь дошел страшный смысл ее слов. — Ой, Гарри... извини... конечно, нет, какую глупость я сморозила. — Бывает, не огорчайся. Пришел декабрь со снегопадами и целой лавиной домашних заданий для пятикурсников. С приближением Рождества обременительнее стали и обязанности старост для Рона и Гермионы. Они надзирали за украшением замка, следили за первокурсниками и второкурсниками, чтобы на переменах они не выбегали на мороз и посменно патрулировали коридоры с Аргусом Филчем, решившим, что предпраздничное настроение приведет к массовым дуэлям юных волшебников. Гриффиндорцы взяли нового ловца — Джинни Уизли. А загонщики — Эндрю Керк и Джек Слоупер. Мы собрали ОД в последний раз перед праздниками. — Я думаю, сегодня мы повторим то, чем занимались в прошлые разы. Это последняя встреча перед каникулами, и не имеет смысла начинать что-то новое, если впереди перерыв в три недели. Будем работать парами, — сказал я. — Для начала десять минут — Чары помех. Потом — Оглушающее заклятие. Все разделились. Комнату огласили резкие выкрики «Импедимента». Один застынет на минуту, другой в это время вертит головой, смотрит, как идут дела у остальных пар. Потом первый приходит в себя, и теперь его очередь наводить чары. Поупражнявшись десять минут в Чарах помех, мы занялись Оглушением. Через час я скомандовал: «Стоп». — У вас уже очень хорошо получается, — сказал я, обводя их довольным взглядом. — Когда вернемся с каникул, попробуем что-нибудь покрепче, может, даже Патронуса. В ответ — взволнованный гомон. Мы стали расходиться. Прощаясь, желали счастливого Рождества. И мы вышли из Внутреннего. Невилл с Гермионой ушли, а я остался, потому что задержалась Юля и я хотел подождать ее. Теперь мы остались вдвоем. — Ты правда хороший учитель. — Юля улыбнулась. — Спасибо, — смущенно сказал я. Мы смотрели друг другу в глаза. Юлька показала на потолок над головой. — Омела. — Да. Юля подошла ближе. Теперь она стояла совсем близко. Я мог пересчитать веснушки у нее на носу. — А ты знаешь, что есть такая примета - оказавшись под омелой, обязательно надо поцеловаться? Получасом позже вернувшись в гостиную, мы застали там Невилла и Гермиону на лучших местах перед камином; почти все уже разошлись по спальням. — Вы чего там застряли? — спросил Невилл, когда я уселся в кресло рядом с Гермионой. — Целовались? — с улыбкой спросила Гермиона. - Да? Я перевел взгляд на Гермиону и кивнул. - ХА! Невилл ликующе вскинул кулак и разразился громовым хохотом, заставившим вздрогнуть двух робких второкурсников у окна. — Ну? — выговорил наконец Невилл. — Как это было? — Замечательно! Прекрасно! Отлично! - улыбнулся я. - А вы с Солом ещё не... не встречались под омелой? - Пока нет. Но он намекал на что-то, когда мы пойдем в Хогсмид... Утром в камине появилось лицо Люпина. — Гарри! Я повернулся к нему. - Артур Уизли, — обеспокоенно сказал Люпин. — На него напали... Его змея укусила, это серьезно, повсюду была кровь. Но теперь с ним уже всё в порядке. Эймин замечательный парнишка, сразу за дело взялся, как это случилось.