Планета Хогвартс

- Значит, всё же змея, - кивнул я сам себе. - Профе... то есть Ремус, а... - Она была крестражем, - прямо ответил Люпин. - Была... то есть... - Остался только Кубок и сам Волдеморт. Но надо спешить - вдруг он всё же решит наделать новые? - А откуда известно количество? - Сходи к Дамблдору, Гарри. Попроси его показать одно воспоминание... воспоминание бывшего профессора Зелий Слизнорта о Томе Риддле... и передай Северусу, чтоб был очень осторожен. Волдеморт сейчас как раз рыщет в поисках старых сторонников и предателям приходится ой как несладко - а Северус, по-Волдемортовому, и есть предатель. Конечно, у вас есть эти артефакты, но если будет то же, что с Гермионой и с Седриком, кто тогда эти два месяца будет у вас преподавать Зельеварение? Да и на Амелию могут напасть... Так что теперь Эзар Эзаром, но ещё два его брата (или две сестры) нужны. - О-о-о, - усмехнулась Тана, когда я сказал ей, - мы только начали! Мы с мужем считаем, чем больше детишек, тем лучше! А вот Эзар - у нас - уже переехал, отдельно живёт... но недалеко, шагом дойти можно. Ему бы девушку найти, да откуда здесь ему возьмутся девушки, - вздохнула она. - Да девушек полно! Только они не знают, что у них перед носом такой классный парень есть. А что, пусть он приходит на занятия ОД - может, кому понравится? - веселился я. Ещё мы узнали, где диадема Рейвенкло - она тоже находится в сейфе Лестрейнджей, хотя бы как реликвия Основателей. - Вот это да! - обрадовался Сол. - На каникулах как раз проберешься в Гринготтс и оба возьмешь, Кубок и Диадему. Кубок от крестража очистим, вот Флитвик и Спраут порадуются! А у нас останется всего один Волдеморт. В Гринготтс я удачно просочился на Рождественских каникулах. Номер сейфа сообщила мне Андромеда. Трансфигурировав Кубок и Диадему в какие-то щепочки, я успешно вынес их из сейфа и направился к Лонгботтомам, куда нас всех пригласил Невилл. После успешного уничтожения крестража в Кубке (на этот раз с ним справлялась Тана) я убрал вещи Основателей в свой кошель до Хогвартса. На Рождество я преподнес Юльке заколку для волос в виде большого махрового цветка. Она могла менять цвет по желанию своей владелицы, так что могла подойти к любому наряду. А Лонгботтомы нас пригласили в магический зоопарк. На клетках с животными там были специальные чары, поддерживающие нужный им климат, так что наблюдать за зверями и птицами можно было круглый год. Добирались мы на "Ночном Рыцаре", магическом автобусе. Ярко-фиолетовый двухэтажный автобус возник перед нами, словно из воздуха, и мы стремительно поехали по дороге. Зоопарк оказался расположен в долине, окруженной высокими горами - до этого места магглам было очень трудно добраться. Для дополнительной защиты были наведены маглоотталкивающие и глазоотводящие чары. Для начала Лонгботтомы повели всю компанию посмотреть на драконов. - Ого! – восторженно воскликнул Сол. – Вы только посмотрите! Посмотреть действительно было на что. Там были и уже знакомые нам по Турниру драконы, и норвежские гребнеспины, как был у Хагрида, и румынские длиннороги, и огромные украинские железнобрюхи, и красивые новозеландские опалоглазые, и даже очень редкие среднерусские трехглавые - как сказал нам сотрудник зоопарка, единственная пара в Британии, впрочем, самочка сидела на яйцах. После драконов смотрели волшебных птиц. Дириколи, выскакунчики, авгуры, даже один феникс. Но особое впечатление произвел золотой сниджет. Френк рассказал, что прежде они использовались в квиддиче, вместо снитчей, и они действительно летали как снитчи - очень быстро и с резкими разворотами. Пошли мы и в отделение с особо опасными существами, таких как химеры, сфинксы, грифоны и мантикоры. Также увидели стадо лунных тельцов, табун пегасов, пару единорогов с детенышем, пару гиппогрифов, а также лукотрусов, нюхлеров, жмыров, нарлов... Обратный путь мы обсуждали увиденное обилие волшебных животных. Вернувшись через пару дней в Хогвартс, мы отдали вещи Основателей деканам соотвествующих факультетов, за что Гриффиндор получил по сотне баллов за каждый предмет. Флитвик начал новую тему. Инсендио было пока единственным заклинанием, которое у меня и у Юли получилось не с первого раза. У меня вышло с третьего раза, и то слабенькое. У Юли вообще с пятого. Мы шутливо пообещали Гермионе "отомстить" на шестом курсе, когда будем проходить Агуаменти. У Невилла вышло со второго, зато на Травологии он первым сумел справиться с пересадкой капризного растения, так что было уже совершенно ясно, какое направление магии у кого преобладает. Что касается других школьных предметов, тут мы все уже были примерно равны. Я пошел к Дамблдору и спросил его об этом воспоминании. Но увы, оно оказалось подправленным - видно, профессор Слизнорт не хотел даже так распространяться о его событиях. Я забрал с разрешения директора флакончик - поколдуем над ним, авось удастся узнать, что же там было на самом деле. Вечером в гостиной было полно народу, раздавался громкий смех: Фред и Джордж демонстрировали новейший товар своего недавно открытого магазина розыгрышей. - Безголовая Шляпа! — выкрикивал Джордж, а Фред размахивал остроконечной шляпой, украшенной розовым пышным пером, — Два галеона штука! Следите за Фредом. Сияющий Фред нахлобучил ее на голову. Первую секунду у него был просто глупый вид; затем и шляпа, и голова исчезли. Несколько девочек вскрикнули, остальная публика разразилась хохотом. — А теперь снимаем! — объявил Джордж, и рука Фреда пошарила в воздухе над плечом, после чего в ней появилась шляпа, а на плечах — голова. — А как эти шляпы действуют? — заинтересовалась Гермиона, оторвавшись от своего урока. — Понятно, что это какие-то чары невидимости, но интересно, что они распространяются за границы заколдованного объекта... Думаю, эти чары не долговременного действия. - Действуют полгода, - ответил Джордж. - И там скорее магическая иллюзия. Когда пришел «Ежедневный пророк» для Гермионы, она развернула его, посмотрела на первую полосу и ойкнула так, что обернулись все, сидевшие неподалеку. — Что? — спросили в один голос я, Невилл и Юля. Вместо ответа она положила газету перед нами и показала десять черно-белых фотографий, занявших всю первую полосу; на девяти — лица волшебников, на десятой — ведьма. Одни безмолвно скалились, другие нагло барабанили пальцами по рамкам своих фотографий. Под каждой значилось имя и преступление, за которое этот человек был посажен в Азкабан. «Антонин Долохов, — гласила подпись под фотографией волшебника с длинной, бледной, искривленной физиономией, насмешливо смотревшего на меня. — Осужден за зверское убийство Гидеона и Фабиана Пруэттов». «Август Руквуд, — значилось под изображением рябого мужчины с жирными волосами, который стоял со скучающим видом, прислонясь к краю фотографии. — Осужден за передачу секретных сведений Министерства магии Тому-Кого-Нельзя-Называть». Но наше внимание было приковано к ведьме. Она бросилась нам в глаза, как только перед ними положили газету. Длинные нечесаные волосы — в прошлый раз, когда я ее видел, они были густые и блестящие. Она смотрела на него из-под тяжелых век, на тонких губах играла надменная улыбка. Она сохранила остатки былой красоты, хотя время или Азкабан сильно над ней поработали. «Беллатриса Лестрейндж, осуждена за пытки, нанесшие тяжкий вред здоровью Френка и Алисы Лонгботтом». Гермиона толкнула меня локтем и показала на заголовок над фотографиями, которого я, раасматривая Беллатрису, не успел прочесть. МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА! Вчера поздно вечером Министерство магии сообщило, что из Азкабана совершен массовый побег. В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег десять заключенных, о чем, ввиду особой опасности беглецов, он уже проинформировал премьер-министра маглов. — К великому сожалению, повторилась ситуация, с которой мы столкнулись два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал Питер Петтигрю, — заявил вчера вечером Фадж. Мы считаем весьма вероятным, что бежавшие преступники группировались вокруг своего вожака. Кем он был, пока остается неизвестным. Тем не менее мы прилагаем все силы к задержанию преступников и просим волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к этим лицам. - Надеюсь, теперь-то до них дойдет, что он вернулся, - хмыкнул Невилл. После завтрака мы направились к выходу из Большого Зала. — Теперь нам нужно тренироваться ещё усерднее - когда такие типы разгуливают на свободе ... А-а, Хагрид. Хагрид стоял у двери в вестибюль, дожидаясь, когда пройдет толпа школьников. Он опять был в кровоподтеках, как в день возвращения из командировки к великанам, а на переносице у него красовалась свежая рана. — Как жизнь, приятели? — спросил он, причем вместо улыбки у него получилась болезненная гримаса. — Что с тобой опять, Хагрид? — спросил я, снова поручив лечение Хагрида Арею. — Да всё хорошо, — ответил Хагрид, с наигранной веселостью; он помахал рукой, едва не контузив проходившую мимо профессора Вектор. — Всё дела, понимаешь... к занятиям готовиться... у пары саламандр чешуйная парша... у меня испытательный срок. — У тебя испытательный срок? — громким голосом переспросил Сол, так что многие ребята с любопытством обернулись. — Извини... Правда испытательный срок? — повторил он шепотом. — Да... Правду сказать, я другого не ждал. Вы, может, не заметили — инспекция-то не больно хорошо прошла... вот как, значит... — Он тяжело вздохнул. — Пойду-ка натру этих саламандр красным перчиком, не то, глядишь, и хвосты отвалятся. Пока, ребятки. Он вышел в дверь, спустился с каменной лестницы и зашагал по мокрому лугу. Я смотрел ему вслед и думал, хватит ли у нас сил перенести хотя бы еще одну плохую новость. Известие о том, что Хагрид оставлен с испытательным сроком, разнеслось по всей школе, но, к нашему возмущению, почти никто не расстроился, а некоторые — и в первую голову, конечно, Драко Малфой — просто обрадовались. Разговоры в коридорах были только об одном: о десяти сбежавших Пожирателях Смерти — новость распространили те немногие, кто читал газеты. Поползли слухи, что кое-кто из беглых замечен в Хогсмиде, что они прячутся в Визжащей хижине и намерены прорваться в Хогвартс, как когда-то Петтигрю. Ребята, выросшие в семьях волшебников, с детства знали имена этих Пожирателей Смерти — их произносили почти с таким же страхом, как имя самого Темного Лорда; преступления их, совершенные в годы волде­мортовского террора, стали легендой. А по коридорам Хогвартса ходили юные родственники их жертв, и теперь на них падали вовсе нежеланные отсветы их мрачной славы. Рейвенкловка Лили Мун, чьи дядя, тетя и двоюродные братья пали от руки Долохова, с горечью сказала на занятии ОД, что теперь она поняла, каково оказаться на моем месте. — Не знаю, как ты с этим живешь. Это ужас, — выпалила она. Кстати, Эзар действительно явился к нам на занятия. Парвати хихикнула и начала шептаться с Лавандой и с сестрой, показывая на него. Я снова стал предметом повышенного внимания и оживленных пересудов в коридорах, правда, в интонациях шептунов я уловил некоторую перемену. Теперь в них слышалось любопытство, а не враждебность. Недоумение и страх вынуждали этих усомнившихся обратиться к единственному объяснению, которое было им доступно — к тому, о чем твердили с прошлого года я и Дамблдор. Изменилось не только настроение учеников. То и дело можно было встретить в коридорах двух-трех профессоров, шепотом ведущих напряженную беседу, — завидя приближающихся учеников, они немедленно ее обрывали. — Должно быть, больше не могут свободно разговаривать в учительской, — тихо сказала Гермиона, когда они втроем прошли мимо стоявших тесной группой перед кабинетом заклинаний МакГонагалл, Флитвика и Стебль. — Если там Амбридж. — Думаешь, они узнали что-то новое? — спросил Невилл, оглянувшись на трех профессоров. — Если и узнали, мы об этом не услышим, — сердито сказал я. — После этого декрета — какой там у него номер?.. Дело в том, что после побега из Азкабана на доске объявлений появилось такое: ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Преподавателям запрещается сообщать ученикам информацию, не относящуюся непосредственно к предмету, для обучения которому они наняты. Основание: Декрет об образовании № 26. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор. Этот последний декрет стал предметом многочисленных шуток - Ли Джордан указал Амбридж, что в соответствии с новым правилом она не вправе выгонять Фреда и Джорджа из класса за то, что они играли со взрыв-кусачкой. — Профессор, взрыв-кусачка не связана с Защитой от Темных Сил. Эта информация не имеет отношения к вашему предмету. Когда я увидел Джордана в следующий раз, рука у того сильно кровоточила. Да, похоже, Арею и его семейству в этом году не расслабиться. Я думал, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или профессора Хагрида. Каждое занятие по Уходу за Магическими Существами - и, я так думаю, по прорицаниям тоже - проходило теперь в присутствии Амбридж и ее блокнота. Правда, Хагрид последовал совету Гермионы и не показывал нам никого более страшного, чем шишуга (существо, не отличимое от терьера Джека Рассела, если не считать раздвоенного хвоста), — видимо, и у него сдали нервы. На занятиях он был непривычно рассеян и взвинчен, то и дело терял нить рассуждений, на вопросы учеников отвечал невпопад и все время тревожно оглядывался на Амбридж. Кроме того, он стал держаться отчужденнее с нами и прямо запретил приходить к нему после наступления темноты. — Если она вас поймает, нам всем крышка, — сказал он нам без обиняков, и, не желая ставить его под удар, мы перестали ходить к нему по вечерам в гости. Я видел, что Амбридж постепенно лишает меня всего, ради чего стоило жить в Хогвартсе: общения с Хагридом, «Молнии» и квиддича. Отыграться я мог только одним способом — удвоенным усердием на занятиях ОД. Я с радостью замечал, что известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам Отряда. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что мучители его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие — закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. За всеми этими тревогами и делами — домашними заданиями, которых наваливали столько, что пятикурсники засиживались за полночь и тайными собраниями ОД — январь пролетел незаметно. Я оглянуться не успел, как наступил февраль с сырыми оттепелями и перспективой вылазки в Хогсмид. Я условился с Юлей о свидании в деревушке, и мне предстояло провести весь Валентинов день в ее обществе. Утром четырнадцатого февраля мы пришли на завтрак как раз к прилету почтовых сов. Сола среди них не было — зато Гермиона выдергивала какое-то письмо из клюва незнакомой бурой совы. — Очень вовремя. Если бы сегодня не пришло... — Она нетерпеливо разорвала конверт и вынула клочок пергамента. Глаза ее бегали взад и вперед по листку, и на лице постепенно проступало хмурое удовлетворение. Она подняла глаза на меня. — Слушай, это очень важно. Можете прийти в «Три метлы» около полудня? — Хорошо, ладно. А что такое? — Сейчас некогда объяснять. Надо срочно ответить. — И с письмом в одной руке и тостом в другой она выбежала из Большого зала. — А ты пойдешь с Лавандой? — спросил я у Рона. Тот уныло покачал головой: — Я вообще не могу пойти. Анджелина хочет весь день тренироваться. Как будто это поможет. Хуже нашей команды я ничего не видел. Ты бы посмотрел на Слоупера и Керка — жалкое зрелище, еще хуже меня. — Он тяжело вздохнул. — Не понимаю, почему Анджелина меня держит? — Когда ты в форме, ты хорошо играешь, вот почему. Трудно было сочувствовать горю Рона, когда сам я отдал бы все на свете, чтобы сыграть в предстоящем матче с Хаффлпаффом. Я попытался пригладить волосы, глядя на себя в перевернутую чайную ложку, после чего мы с Юлечкой проследовали в вестибюль. — Ну что, пойдем? — Пойдем. Мы встали в очередь к Филчу, который отмечал уходивших. День был свежий, ветреный. Когда проходили мимо стадиона, я увидел летающих над трибунами Рона и Джинни, и мне стало немного грустно оттого, что я не мог быть с ними. — Очень скучаешь по игре? — спросила Юлька. — Да. — я вздохнул. — Очень. — Куда ты хочешь пойти? — спросил я, когда мы миновали ворота. По Верхней улице прогуливались ученики, заглядывали в витрины, кучками собирались на тротуарах. Она пожала плечами. — Не знаю... Может, походим по магазинам? Мы дошли до «Дэрвиша и Бэнгса». В витрине был вывешен большой плакат, и его разглядывали несколько местных жителей. Когда подошли мы, они отолвинулись в сторону, и мы снова увидели портреты десяти беглых Пожирателей Смерти. На плакате «Приказом Министерства магии» назначалось вознаграждение в тысячу галеонов волшебнику или волшебнице, давшим сведения, ведущие к поимке любого из разыскиваемых преступников. — Слушай, - тихим голосом сказала Юля, глядя на портреты Пожирателей Смерти, — помнишь, когда сбежал Сириус, его по всему Хогсмиду искали дементоры? А теперь на волю вырвались десять настоящих Пожирателей Смерти, и никаких дементоров в помине нет... — Да, — сказал я, с трудом оторвав взгляд от лица Беллатрисы Лестрейндж и озирая Верхнюю улицу. Я не жалел, что дементоров рядом нет, но их отсутствие, если подумать, было весьма знаменательно. Пожирателей смерти не только упустили, но и разыскивают не слишком рьяно... Похоже, дементоры уже не подчиняются Министерству. Десять беглых Пожирателей смерти глядели из каждой витрины на нашем пути. Когда мы поравнялись с магазином Писарро, пошел дождь, холодные тяжелые капли зашлепали по лицу и затылку. Дождь усиливался, и Юля неуверенно спросила: — Не хочешь в кафе? — Давай, — сказал я и огляделся. — А куда? — Тут подальше есть одно место. Кафе у мадам Паддифут. Мне о нем Лаванда рассказала. Мы свернули с Верхней улицы, дошли по переулку до Средней, свернули у дома 14 (это был аккуратный одноэтажный частный домик, а в окнах за занавесками мелькали силуэты: мужчина, женщина и двое их детей - мальчик лет девяти и девочка лет пяти) и пару минут спустя пришли к маленькому кафе — раньше я его не замечал. Оно оказалось тесным и полным пара, и все было украшено оборочками и бантиками. Это неприятно напомнило нам кабинет Амбридж. — Мммдааа, — сказала Юля. - Я думала, у Лаванды лучше развито чувство прекрасного. Может, тогда сразу в "Три Метлы"? Там хоть на жабье жилище не похоже. — А... да, — согласился я. По дороге мы с удовольствием поругали Амбридж. Через несколько минут мы уже входили в дверь паба «Три метлы». Гермионы там быть не могло — слишком рано, Сол и Невилл с Луной тоже придут позже, но в дальнем углу, одинокий и грустный, сидел Хагрид. Мы пробрались к нему между тесно стоящих столов, подтащили стулья и сказали: — Хагрид, привет! Хагрид вздрогнул и посмотрел на нас так, словно не сразу узнал. Я увидел на его лице две свежие раны и несколько новых кровоподтеков. — А, это вы. Как жизнь? — Да что ж такое, Хагрид? Что с тобой все время случается? Ты кого на этот раз завел?! — А, секрет это. Не след об этом в людном месте говорить. А то вдруг кто Амбридж передаст? Он заглянул в свою оловянную пивную кружку величиной с хорошее ведро и вздохнул. Мы не знали, что сказать ему. Минуту-другую мы посидели молча. Потом Хагрид неожиданно сказал: — Похожие мы с вами, а, Гарри? - Ну... — Ну да... усе трое сироты. Да... - Он глотнул из кружки. — Большое дело, когда есть порядочная семья. Папа у меня был порядочный. А у вас у обоих и папа, и мама порядочные. Были бы живы, и жизнь по-другому бы пошла, так ведь? — Да... наверное, — осторожно согласилась Юля. Непривычно было видеть Хагрида в таком настроении. — Семья... — грустно сказал Хагрид. — Что ни говори, кровь, она сказывается. — И он стер струйку под глазом. — Хагрид, — сказал я, уже не в силах удержаться, — все-таки где это ты все время ранишься? — А? — Хагрид как будто удивился. — Как это ранюсь? — Да вот как. — я показал на его лицо. — А-а... обыкновенные синяки да шишки. — Хагрид отмахнулся. — Работа у меня грубая. Он допил свою кружку, поставил на стол и поднялся. — Ну, до свиданья, ребятки. Будьте здоровы. С несчастным видом он вышел из бара и скрылся в проливном дожде. Мы проводили его огорченным взглядом. Хагрид несчастен, что-то скрывает и решительно не хочет никакой помощи. Что происходит? Но я не успел об этом задуматься — нас окликнули. — Гарри, Сьюзен, сюда! Из другого конца зала нам махала Гермиона. Остальные тоже уже сидели здесь, а мы и не заметили. Мы с Юлей поднялись и стали пробираться к ней через запруженный народом бар. За несколько столов от них я увидел, что с нами сидит еще и Рита Скитер. — Вы рано! — сказала Гермиона, отодвигаясь, чтобы освободить для нас место. — Я думала, вы придете не раньше, чем через час! — Что ты придумала? — спросил я, усевшись за стол и глядя поочередно на Риту и Гермиону. — Гермиона как раз собиралась мне объяснить перед твоим приходом, — сказала Рита, шумно отхлебнув из стакана. - Видишь, ли Рита, Гарри хорош в легиллименции. И ему ничего не стоило прочитать мысли Малфоя, в доме у которого, как оказалось, проходят регулярные собрания Пожирателей. — Ого! - Рита опустила стакан и устремила на меня испытующий взгляд, причем ее палец сам собой пополз к застежке крокодиловой сумочки. — Там даже до побега бывала дюжина с лишним Пожирателей Смерти. - У меня есть предложение - я могу написать об этом! - Хотите их имена? — Счастлива буду услышать. — Она снова стала рыться в сумочке и смотрела на нас с таким восторгом, словно ничего прекраснее не видела в жизни. — Крупным шрифтом заголовок «Поттер обвиняет». Подзаголовок: «Гарри Поттер называет притаившихся Пожирателей Смерти». А ниже — твоя большая фотография и подпись: «Потрясенный подросток, переживший нападение Того-Кого-Нельзя-Называть, пятнадцатилетний Гарри Поттер, вызвал вчера фурор, обвинив почитаемых членов волшебного сообщества в том, что они являются Пожирателями Смерти». — Ага, — кивнула Юля, - а ещё мы с Гарри задались вопросом: почему нет дементоров? Может, они тоже вышли из-под контроля Фаджа? Рита удивленно уставилась на нее. — Дементоры не под контролем? — тихо спросила она. — Да, — сказала Гермиона. — Я тоже заметила. Амбридж с ее запретом квиддича пока подождет, это важнее.