Буду гореть

      — Итак, откуда ты? — военный снова без шлема. Несколько тёмных каштановых прядей падают на лоб.       — Калифорния, Эл-Эй*. Ты?       — Эль-Пасо, Техас.       — Диаз из Эль-Пасо — немного клишировано, не находишь? — уголки губ Эвана чуть дёргаются вверх.       Они сидят в чьём-то винном погребе. Конечно, он давно разграблен. Ни тебе домашнего вина, ни коньяка. Только пустые полки и стекло от битых бутылок. Но разруха лишь по бокам. В середине помещения чудом не сломанный дубовый столик и два мягких кресла. Одно изрезано. На другом темнеют заскорузлые пятна.       — Бакли из Службы спасения — тоже слегка заезжено, — Диаз подносит чашку к лицу и дышит запахом кофе, прежде чем сделать пару глотков.       Тридцать две минуты назад Бакли видит силуэт, когда идёт к оговорённому месту. Он верит, что это его военный, и не останавливается. Диаз сначала ругает его за это, а потом приводит в чей-то брошенный и разорённый дом. Ведёт в подвал.       Эван забирает его яркий фонарик и устанавливает в абажуре найденного здесь же торшера. Теперь, если не приглядываться, кажется, что светильник на длинной ножке горит не фонариком, а обычной электрической лампой.       Диаз выходит на пару минут из погреба. Возвращается с двумя небольшими белыми чашками. Они пыльные, но целые. Эван протирает их рукавом своего пуловера, поддетого под куртку.       После диковинного таинства приготовлений они рассаживаются по креслам. Друг против друга**. Они с минуту сидят неподвижно. Каменные изваяния с блестящими глазами.       Потом Бак неловко вытаскивает термос и разливает неостывший напиток по чашкам. Он двигает одну из них военному.       Всё это время Диаз молчит. Внимательно наблюдает за действиями Эвана. Тому кажется, что чужой взгляд жжётся.       — Так… — Бакли поддевает ногтем бороздку на кромке стола и водит по ней пальцем. — Зачем ты здесь?       — А ты?       — Вызвался сюда для обмена опытом. Волонтёрская миссия, все дела… Глупо получилось, да?       — Есть немного, — военный кивает, глядя на чужие беспокойные пальцы. — Почему не уехал, когда была возможность?       — Не смог. Тут спасатели нужны больше, чем где-либо ещё.       — Да конечно, — тянет военный и кривится, но не развивает тему дальше.       — Так это твой первый срок? — Бак почти благодарно съезжает с разговора о себе. Он хочет послушать про Диаза.       — Нет, четвёртый. После третьего хотел остаться дома, но таких денег больше нигде не платят. Даже если работать на трёх работах.       — Хочешь заработать все бабки мира?       — Нет, обеспечить сына всем необходимым, — веки прикрывают тёмные глаза. Полные губы поджимаются в твёрдую полоску.       — У тебя есть ребёнок? — Эван удивлённо переспрашивает. Новость о сыне кажется ему такой неожиданной.       — Я тебе только что об этом сказал. Так что, да, — раздражение быстро вспыхивает и также быстро прогорает. — Крис. Кристофер. У него ДЦП. Мать сбежала, когда я служил третий срок. Я хотел остаться… Правда. Но тяжело найти работу с хорошей страховкой. Так что сын с родителями, я — тут.       — А не пробовал пойти в спасатели, парамедики?       — Всё забито. Конкурс — десять человек на место. Попробовал пройти — не вышло. Почему-то всегда есть кто-то лучше и нужнее.       Разговор снова затухает на неопределённое время. Эван подливает кофе в пустеющие чашки и сопит. Думает, какого иметь своего ребёнка, при этом убивая чужих. Убивать чужих детей, чтобы вырастить своего. Сюр и животный мир в одном флаконе. Взболтайте, пожалуйста, и разлейте по стаканам.       — Знаешь, если бы мы встретились потом. После всего. Если бы ты решился переехать… Я мог бы поговорить с кэпом. Нам бы пригодился ещё один человек в бригаде.       — Вряд ли это буду я, — Диаз задумчиво водит пальцем по ободку кружки. — Мне ближе убийство, чем спасение… Хоть я и медик.       — Нет, не ближе, — Эван мотает головой в подтверждение. — Ты просто не пробова...       — Так, ладно, — военному не нравится этот разговор. Он звонко бьёт ладонью по столешнице, обрывая Бака. — Нам пора заканчивать тут. Скоро рассвет.       Эвану ничего не остаётся, как заткнуться и собраться. Он водит взглядом по столу, креслам и оставленным чашкам. Это как артхаус. Только в жизни. Те же замызганные краски и безнадёга.       Когда Диаз проходит рядом с ним, собираясь забрать свой фонарик, перед Эваном шлёпается упаковка из мягкого пластика. В ней что-то тёмно-синее или чёрное — не разобрать. Он подхватывает пакет и разрывает его. В его руках оказываются плотные перчатки из шерсти.       — Это мне? — Бакли думает, что их вторая встреча тоже носит какой-то сюрреалистичный характер, как и первая.       — А ты видишь здесь ещё кого-то без перчаток в минуса?       Эван мнёт в руках ткань. Это подарок? Подаяние? Подношение? Как правильно назвать? Он не знает.       — Надевай и пошли, — торопит его военный, уже стоя на лестнице.       Длинные вечно холодные пальцы Бака уютно устраиваются в шерстяном ворсе. Он натягивает перчатки посильнее и пару раз сжимает-разжимает кулаки.       — Спасибо! — тихо кричит он в камуфляжную спину. Ему не отвечают, но ему и не нужно.       Винный погреб остаётся позади. Диаз вглядывается в окна, чтобы проверить улицу, но это гиблое дело. Ночь темна и практически безлунна.       — Там в аптечном складе есть спирт. Много, — вдруг начинает говорить военврач. — Найди его и тащи на армейскую базу. Ту, что на юго-западе. Обменяешь на него что-нибудь полезное.       — Меня там убьют и имени не спросят, — Эван скептично хмурится. Идея хорошая, но однако…       — Я буду там.       — Что? — голова Бакли резко поворачивается в сторону Диаза. Он даже слышит где-то под кожей щелчок.       — Я буду на той базе. И прослежу, чтобы твою тушку не умертвили. Только надо договориться, когда ты придёшь, чтобы я был непосредственно поблизости входного контроля. Может, послезавтра?       Бакли не замечает, как близко он подходит к военному, пока не чувствует его плечо своим. Он тоже пялится за трещины стекла в непроглядную даль. Так интересно.       — Не, не выйдет. Только послепослезавтра.       — Хорошо, — Диаз коротко кивает.       Он отходит от окна. Чужое плечо чуть бодает плечо Эвана.       Военный выходит на крыльцо, а Эван хвостиком следует за ним.       — Не могу понять, почему ты свободно ходишь по ночам? Разве у вас там не дисциплина? — рот Бакли любит задавать вопросы независимо от мозга.       — Всем плевать. Главное, чтобы днём все были на постах да строчили отчёты, а там делай что хочешь.       — Ясно.       Снова не прощаются. Бак нелепо взмахивает рукой, останавливая характерный жест. Диаз же сморит на него. Хмурится, разворачивается и уходит.       Их ночное рандеву окончено.