***
За годы в ордене Цанцюн многие успели позабыть про горного лорда пика Цинцзин. Многие, но не Юэ Цинъюань. Он ждал, когда младший брат закончит со своими делами и вернется домой. От того изредка прилетали зачарованные бамбуковые листья-сообщения, и, по крайней мере, глава знал, что с Сяо Цзю все в порядке. Шэнь Цзю обжился на новом месте. В озере было много духовной энергии, и он питался ей вместо обычной еды. Когда хотелось съесть чего-то более вещественного, он ловил рыбу или собирал водоросли. В новой странной жизни были свои плюсы — его почти перестали беспокоить кошмары. Будто после того как Шэнь Цзю лишился человеческого образа, Мерзость потеряла к нему интерес. Шэнь Цзю не знал, так ли это на самом деле, или просто воды озера защищали его от постороннего влияния. Иногда Шэнь Цзю навещала его любимая ученица Нин Инъин, вопреки запрету на посещение заповедного леса. Шэнь Цзю был очень удивлен, когда впервые ее увидел, девушка всегда была послушной. Ему не приходило в голову, что Нин Инъин так скучала по учителю, что готова была нарушить запрет. Все знали, что тайный тихий лес был излюбленным местом Шэнь Цинцю. Нин Инъин медитировала ровно там же, где когда-то любил сидеть Шэнь Цзю. Так она впервые с ним и встретилась: упала в воду с высокого берега, а Шэнь Цзю вытащил ее на сушу. Шэнь Цзю был уверен, что побывав в объятиях щупалец, Нин Инъин больше никогда не вернется к озеру или даже приведет кого-нибудь из старших убить монстра. Но ученица не оправдала его ожиданий, оказавшись на удивление бесстрашной и прилипчивой. Конечно, Нин Инъин не знала, кто перед ней на самом деле. Она полагала, что встретила духа-хранителя пика Цинцзин. Нин Инъин приходила не часто, но задерживалась надолго и всякий раз приносила с собой угощение, которое оставляла на берегу. Никогда раньше вкус простой выпечки не приносил Шэнь Цзю столько удовольствия.***
В течение нескольких лет после начала новой жизни с Шэнь Цзю больше не происходило изменений. Он был заперт в теле нелепой отвратительной склизкой твари и в основном проводил время в воде, иногда выползая на сушу. Шэнь Цзю отказывался ассоциировать себя с новым телом, но другого тела у него не было. Иногда ему казалось, что его больше не существует. Или что он существует где-то за пределами обычной реальности, а его душа болтается ни там, ни здесь, не находя себе места. Пару раз он пытался уползти с пика Цинцзин, но не смог уйти дальше леса. Стоило заснуть вне озера, как кошмары с мерзостью возвращались. Шэнь Цзю каждый день боролся с тем, чтобы не сойти с ума, бороться еще и с кошмарами у него не было сил. Шэнь Цзю продолжал совершенствоваться. Он как-то читал, что даже растения и животные могут стать человеком или даже обрести бессмертие. Была ли хоть капля правды в этих историях? Мог ли он? Шэнь Цзю не знал, но у маленькой птички Цзинвэй было достаточно решимости, чтобы засыпать море. Он будет Цзинвэй с пика Цинцзин. Однажды в ночь полной луны Шэнь Цзю вновь обрел человеческое лицо. К сожалению, всего только на ночь. Но даже краткий миг свободы от мерзкой змеиной оболочки вселил в него надежду. Шэнь Цзю поверил, что где-то под слоями мерзости, что опутала его с ног до головы, все еще живет он настоящий. Он все еще может вернуться к себе.***
Прошло время. Теперь в редкие лунные ночи Шэнь Цзю обращался в свою предыдущую стадию трансформации. К нему возвращалось его родное лицо, волосы, которые теперь были намного длиннее, чем раньше, до самой земли, человеческий торс, руки. Тогда он надевал свое ханьфу, оставленное в лесу, и брал в руки гребень. Шэнь Цзю мог всю ночь сидеть, опустив щупальца в воду, и расчесывать волосы. Когда он снова обретал волосы, они всегда были очень запутанными, всклоченными и в колтунах. Вся ночь уходила на то, чтобы их распутать. Шэнь Цзю вглядывался в воду. Изувеченные и исковерканные части его тела были скрыты водой и тканью, так что из воды на него смотрел человек. Шэнь Цзю не мог оторвать глаз от своего лица. Он никогда раньше не заботился о своей внешности, но сейчас он казался себе невероятно красивым. Он смотрел и запоминал каждую черточку. До следующего полнолуния было еще много дней и ночей, Шэнь Цзю не хотел забыть себя. Вместе с лицом к нему возвращалась способность говорить. Вести беседы ему было не с кем, но Шэнь Цзю боялся, что может разучиться воспроизводить человеческую речь. Когда язык вернулся к нему впервые, он с трудом им ворочал. Поэтому Шэнь Цзю начал петь. К его удивлению, когда он пел, все звуки в лесу затихали, птицы и насекомые будто исчезали. Он настолько плохо пел? Его голос производил странное впечатление даже на него самого, песня выходила столь жалкой, что становилось тошно. За расчесыванием волос и пением проходила вся ночь. С восходом солнца мерзость снова укутывала тело Шэнь Цзю до следующего полнолуния. К восходу он успевал аккуратно сложить ханьфу и убрать его в надежное место вместе с гребнем, туда же где хранил свой меч. Напоследок Шэнь Цзю любовно гладил Сюя, ему казалось, что мечу очень одиноко одному в лесу, но тот всякий раз терпеливо дожидался возвращения Шэнь Цзю.***
Юэ Цинъюань скучал по младшему брату. С тех пор как Шэнь Цинцю ушел, глава Цанцюн уже много раз задавался вопросом: почему Сяо Цзю покинул его? Что брат Ци сделал не так? Вернется ли он? Если становилось совсем тоскливо, Юэ Цинъюань навещал пик Цинцзин в поисках тишины и утешения. Не решаясь войти в бамбуковый дом Шэнь Цзю, он садился рядом на землю. Юэ Цинъюань не боялся, что его кто-то увидит, так как дом стоял уединенно, и сюда давно никто не приходил. Несмотря на отсутствие хозяина, место не казалось заброшенным, будто Сяо Цзю всего лишь вышел ненадолго и вот-вот вернется. Иногда Юэ Цинъюань забывался, стучал в дверь и звал младшего брата. В ожидании ответа он нервно теребил необычную безделушку у себя на поясе в виде вытянутого фиала из непрозрачного мутного стекла. Он как-то нашел ее в своих вещах, и ему захотелось держать ее при себе. Юэ Цинъюань не мог вспомнить, откуда взялся фиал, но глубокий зеленый цвет стекла напоминал ему о цветах пика Цинцзин. День, когда безделушка «ожила», начав пульсировать ярким светом, стал особенным для Юэ Цинъюаня. Незадолго до этого дня главе ордена Цанцюн пришло письмо из дворца Хуаньхуа. Молодой глава дворца сообщал, что собирается навестить Цанцюн. То, что старый глава дворца сменился на нового, было неожиданностью. Но не это взволновало Юэ Цинъюаня, а подпись в конце. Письмо было написано от имени Ло Бинхэ. Ло Бинхэ? Имя звучало очень знакомо, и Юэ Цинъюань припомнил, что так звали нелюбимого ученика Шэнь Цинцю, который считался погибшим при нападении демонов во время Союза бессмертных много лет назад. Интуиция подсказывала Юэ Цинъюаню, что раз Ло Бинхэ не умер, как утверждал Шэнь Цинцю, то его возвращение спустя столько лет не предвещало ничего хорошего. Впервые за годы странствий младшего брата, Юэ Цинъюань испытал облегчение от того, что Сяо Цзю сейчас здесь не было.***