Сердце Воина. Часть I. Ранние дни

      Квай-Гон вернулся в покои и увидел, что его падаван все еще стоит на коленях, уткнувшись головой в пол.       Это заставило что-то заболеть в груди Квай-Гона.       — Вставай, падаван, — мягко сказал он.       — Если это доставит вам удовольствие, Мастер. Мне очень жаль. Я был полным идиотом. — Ответил Оби-Ван со спокойным достоинством, садясь, но не поднимаясь с колен. Он казался удивленным, когда Квай-Гон опустился перед ним на колени, провел большой рукой по его колючим волосам и потянул за косу.       — Совсем не идиотом, падаван. Ты очень хорошо справился с этим допросом. Даже с Мастером Йодой.       — Благодарю вас, Мастер. Я никогда не хотел выставлять вас перед ними в таком виде. Спасибо за то, что выгородили перед Мастером Винду, мол, что это между нами.       — Это только между нами, Оби-Ван. Любовь — это личное дело даже для джедаев, если только она не мешает исполнению долга, как я позволял себе раньше. Я бы не хотел, чтобы ты совершил такую же ошибку. И я надеюсь, что это не повторится.       — Нет, Мастер, — пробормотал Оби-Ван. — Я понимаю, что поставил вас в безвыходное положение.       — Не то, чтобы безвыходное, но… затруднительное. Взаимно или нет, но такие чувства создают ситуацию, с которой нужно обращаться осторожно, чтобы не повредить нашим уже существующим отношениям. И из этих двух, наши отношения как мастера и падавана гораздо важнее для меня в долгосрочной перспективе.       Оби-Ван вскинул голову и с удивлением посмотрел на Квай-Гона:       — Хотите сказать…       — Я говорю, что твое «желание» не является невозможным, Оби-Ван, — признал Квай-Гон. Он решительно посмотрел в глаза своего падавана, зная в глубине души: его слова ознаменуют точку невозврата. А еще: что это будет абсолютно правильно. — Я уже давно не позволял себе этого… не позволял чувствовать. И я понимаю, что я действительно чувствую хоть что-то только потому, что ты есть в моей жизни. Я никогда не думал, что ты станешь так важен для меня, падаван. Я никогда не думал, что полюблю кого-то снова после Тал. Но вот он я. Я здесь, и я люблю тебя.       — Но! я не собираюсь терять еще одного падавана ради любовника, как и… боюсь потерять еще одного любовника из-за обстоятельств той жизни, которую мы ведем. Мы уже составляем хорошую команду, этот шаг может сделать нас лучше. Или может разрушить все, что мы построили за последние семь лет. Он может разрушить мою репутацию и положить конец моей и без того довольно пестрой карьере. Это может разрушить твои шансы стать рыцарем. Я знаю, что тебе суждено стать Великим джедаем, Оби-Ван, и я отказываюсь быть причиной твоей неспособности выполнить свое предназначение. Если мы станем любовниками, я думаю, что-то из этого может случиться… И я знаю, что это прикончит меня, падаван. Я уже не так живуч, как раньше.       Долгая тишина заполнила комнату, в ней чувствовалось напряжение. Напряжение, тоска и страх. И желание. Оби-Ван с удивлением обнаружил, что это не только его собственное желание, но и желание его мастера. Он не думал о том, что может случиться с их прекрасно отточенной командой, с миссиями, о том, какой ужасный выбор придется сделать, если один из них будет ранен или убит, — все эти возможности были менее отдаленными, чем ему хотелось думать.       Какое-то время он не знал, что сказать, да и стоит ли вообще что-то говорить? Квай-Гон закрыл глаза, его лицо вытянулось, а тело напряглось. Когда он опустился на колени перед своим падаваном, их ноги почти соприкасались. Оби-Ван на мгновение закрыл глаза, протягивая руку к Силе и своему центру, пытаясь прочитать течение времени вокруг себя и волю Истинного Мастера, которому он служил. Это не заняло много времени. Чувство правильности было между ними всегда, но до этого дня он никогда не видел себя и Квай-Гона вместе иначе, чем мастер и падаван. Сегодня вечером что-то изменилось.        Синяя мантия, которую он сам держал открытой для Квай-Гона. Завернувшись с искренним удовольствием на лице, мастер подошел к зеркалу, на пробу потер материал между пальцами, один раз провел ладонями вниз по бокам, а затем засунул руки в свободные рукава, как будто это был его плащ. Притянув Оби-Вана в свои объятия, он наклонил его голову для поцелуя, нежного, затем согревающего.       — Квай-Гон, — сказал он, снова открывая глаза, и потянулся к одной из рук, лежащих на коленях. Квай-Гон посмотрел на него снизу вверх, лицо его было лишено всякого выражения.       — Я хочу для тебя только счастья. Я не очень хорошо начал сегодня вечером, и я уже наступал на грабли. Но я не подведу тебя, несмотря ни на что. Моя преданность ордену, желание стать рыцарем — это не что иное, как любовь к тебе. Во всяком случае, ты раздул это пламя. Я так многому у тебя научился. Поверь мне, когда я говорю, что не стану подвергать опасности нас или свою собственную судьбу. Дай мне возможность доказать тебе это.       Он поднял глаза и увидел, что Мастер смотрит на него с таким же серьезным выражением лица.       — Я понимаю, почему ты так отреагировал, Оби-Ван, — тихо сказал Квай-Гон со своей обычной мягкой властностью. — А ты?       Это всегда был урок.       — Да, Мастер, — покорно ответил Оби-Ван. — Я боялся твоей реакции на мои чувства, и я боялся, что Брук расскажет тебе, или использует их против меня, чтобы как-то разделить нас. Страх разозлил меня, и я нанес удар. Это было грубое отсутствие контроля. Я знаю, что…       Квай-Гон кивнул.       — Это было полное отсутствие контроля, — согласился он. — Что очень непохоже на тебя. Тебя же не так легко разозлить, Оби-Ван. Как правило, ты прекрасно контролируешь ситуацию. Как ты думаешь, почему ты так сильно поскользнулся на этот раз?       Оби-Ван некоторое время обдумывал этот вопрос. Ответ был очевиден, но ему почему-то не хотелось произносить его вслух. Квай-Гон удивленно поднял бровь:       — Падаван?       — Потому что я люблю тебя, — сказал он наконец. — Почему мне было так больно говорить это? Почему это было так трудно сделать?       — Ты понимаешь, насколько уязвимым это делает тебя? Уязвимым для других, для меня, для своих собственных эмоций? Твои чувства делают тебе честь, Оби-Ван. Но если ты не научишься обуздывать их, они могут стать оружием против тебя в плохих руках. Не позволяй им управлять тобой.       — Да, Мастер. Я думаю, что понимаю. — Но на самом деле он не понимал. Как можно было «управлять» таким сильным чувством? Как можно остановить разряд с ревом несущийся к заземлению?       — Они делают уязвимыми нас, Оби-Ван, — добавил Квай-Гон. — И твои чувства, и мои. И я боюсь, что был плохим учителем в этой области. Кодекс запрещает страсть по уважительной причине.       — Мой Мастер — страстный человек, — тихо улыбнулся Оби-Ван.       Квай-Гон усмехнулся с грустью в голосе:       — И не самый лучший джедай, мой падаван. Но это урок, который ты должен усвоить сам, поскольку я тоже все еще учусь. Я несу ответственность за тебя и твою жизнь. Но я не могу отвечать за твои чувства или то, как ты действуешь в связи. Я могу отвечать только за себя, хотя сам совершил очень много ошибок. Я могу научить тебя всему, что знаю. Уже научил очень многому, и ты хорошо усвоил мои уроки. Но это что-то новое для тебя и очень сильное для нас обоих. И если мы оба не будем осторожны, это может привести к катастрофе. Отвлекись в неподходящий момент, подумай о другом, когда мы должны быть внимательны к здесь и сейчас, и может погибнуть один из нас, или даже мы оба. Или еще хуже.       Предательство. Именно его Квай-Гон и имел в виду, говоря «хуже». Осознав эту мысль Оби-Ван ощутил новую волну страха внутри себя.       — Я… я не думал об этом. Прости. Я устроил настоящий бардак…       Квай-Гон обхватил ладонью лицо падавана, провел большим пальцем по скуле вниз к светлой щетине:       — Не самостоятельно, милый. Нам так же следует разобраться с моими чувствами к тебе. А теперь еще и с поведением Брука, и с неспособностью мастера Астл обуздать его. Почему он так ненавидит тебя?       — Я действительно не знаю, Мастер. Брук всегда держал обиду, даже когда мы были детьми. Я подозреваю, что он все еще переживает из-за событий в зале Тысячи Фонтанов. И он ревнует — это были почти первые его слова.       — Ревнует?       — Что я твой падаван. Он так сильно хотел, чтобы ты выбрал его. Так же сильно, как и я.       Квай-Гон невесело улыбнулся:       — Я и понятия не имел, что был таким популярным среди посвященных, — сухо сказал он.       — Ты был моей единственной надеждой, — тихо сказал Оби-Ван, положив ладонь на большую руку своего мастера, все еще покоящуюся на его щеке. — Ты и сейчас…       — Нет, падаван. У тебя есть своя собственная судьба. Сила будет вести тебя, со мной или без…       — Надеюсь, не без тебя, — сказал он хриплым от волнения голосом, пристально глядя своими горящими голубыми глазами. — Никогда без тебя.       — Тогда мы оба должны помнить о наших чувствах, и не только друг к другу, но и к разумным вроде мастера Астл.       — Значит, ты тоже почувствовал ее страх? Я подумал, что, возможно, я просто спроецировал себя.       — Нет, — сказал Квай-Гон, печально качая головой. — Она была напугана больше, чем ты. Но что заставило бы ее бояться в такой ситуации? Не помнишь ли, что произнесли, когда ты почувствовал ее страх?       Оби-Ван мысленно повторил эту сцену:       — Мастер Винду спрашивал тебя, обсуждали ли мы… о! Кажется, она влюблена в Брука?       — Вполне вероятно. Я бы предположил, что Брук не отвечает взаимностью на ее чувства.       — Не могу представить их парой.       Квай-Гон улыбнулся.       — Почему нет? Многие бы сказали то же самое о нас.       — Верно, — согласился Оби-Ван. — Несчастный человек. Безответность всегда ужасна.       Квай-Гон снова погладил его по щеке.       — Мой милосердный падаван. Как это похоже на тебя — сочувствовать.       — Мастер, — сказал Оби-Ван весьма удивленным тоном, — вы знали, что они не собираются меня изгонять, не так ли?       — Да. Мы уже обсуждали ваши с Бруком наказания, и я подумал, что не будет вреда, если я немного взбудоражу тебя. Это было серьезное нарушение, Оби-Ван.       — Так какое же наказание мне полагается? — Промурлыкал тот.        «Дисциплина, — подумал Квай-Гон. — Контроль».       Оби-Ван повернул голову, поцеловал ладонь Квай-Гона и провел по ней кончиком языка. Мастер-джедай почувствовал, как по его телу пробежал трепет, которого он не испытывал уже много лет. Он начинался где-то в груди и опускался прямо в пах.       «Ты не можешь изменить свои чувства, только действия. Слушай-то сам себя, старый дурак».       В этот момент он был очень близок к тому, чтобы забыть все, что знал, и просто взять парня перед собой, прижать его к стене и сделать то, что они оба хотели уже очень давно. Глубина чувств не удивила его, но потребность — определенно напугала.       — Падаван… — прохрипел Квай-Гон. Оби-Ван снова потянулся к нему.       Качнушись, Квай-Гон отпрянул на пятки и, положив руки на бедра, вызывающе уставился на Оби-Вана.       — В этом-то весь вопрос, не так ли? — сказал он, каким-то образом ухитряясь выровнять голос. — Я полагаю, что декада медитативных упражнений на природу страха вполне уместна. Это в дополнение к твоим обычным медитациям. И я хочу, чтобы ты сосредоточился на природе своих собственных страхов, а не на страхе вообще. Разберись, как жить с ним и как отпустить его.       — Да, Мастер. — Оби-Ван, казалось, испытывал одновременно облегчение и удивление.       — И мы собираемся повторить упражнения на гнев.       — О не-ет, — простонал Оби-Ван. — Только не «Придирки к Падавану».       — И… — не обращая внимания на его стенания, Квай-Гон задумчиво замолчал.       — И? — осторожно уточнил Оби-Ван.       — Я в раздумьях. Стоит ли опустить невостребованные уроки самоконтроля?       — Нет, Мастер, — устало вздохнул Оби-Ван.       Квай-Гон усмехнулся, вернулся на колени и притянул испуганного падавана в объятия, легко прижимая его к себе.       — Мы начнем прямо сейчас, — низко произнес он. Его губы опустились к губам Оби-Вана. Они стукнулись зубами, когда Оби-Ван пылко вернул поцелуй и всем своим весом навалился на него. Квай-Гон крепко прижал его к себе, снова качнувшись на пятках, чтобы Оби-Ван оседлал его бедра. Большие руки сорвали с его плеч мантию и отбросили в сторону. Оби-Ван задохнулся, когда Квай-Гон прикусил его подбородок, запустив язык в ямочку, и двинулся вниз по горлу, слегка покусывая тут и там.       Руки Оби-Вана нащупали пояс на талии Квай-Гона, но тот остановил его, снова усаживаясь на колени.       — Ты уверен в этом, Оби-Ван? — Спросил он, обхватив руками поясницу Оби-Вана и прижимая его к себе. — Без вопросов, без колебаний, без предчувствий, без сомнений?       — Да, — ответил он просто и сразу же.       Квай-Гон сухо взглянул на него:       — Сколько тебе лет, падаван?       Оби-Ван нахмурился.       — Ты знаешь лучше других, — фыркнул он, — Двадцать.       — А сколько лет мне?       — Пятьдесят два? Не то чтобы ты выглядел на все. Скорее на сорок два.       — Пятьдесят пять, будет в следующую декаде.       — И?.. — протянул Оби-Ван.       — Просто чтобы прояснить ситуацию. Вставай.       Оби-Ван поднялся на ноги, в то время как Квай-Гон остался стоять на коленях. Он медленно расстегнул пояс Оби-Вана, осторожно, почти ритуально, размотал оби и положил его на пол рядом с собой. Большие руки медленно двигались вверх по обнаженной коже под теперь уже распахнутой туникой от талии через его скульптурный живот. Вверх по ребрам, пробегая мозолистыми ладонями как мелкая наждачная бумага по соскам, по плечам и вниз по рукам, снимая тунику, позволяя ей упасть на пол. Горячий рот Квай-Гона задержался на твердом животе, язык погрузился в пупок, пораженный шелковистостью кожи. Оби-Ван дрожал, запустив руки в густые волосы мастера.       — Ты не имеешь права быть таким прекрасным, — пробормотал Квай-Гон, вставая на ноги, целуя и прикусывая кожу Оби-Вана, поднимаясь к его губам. Какое-то время они жадно целовались, пробуя друг друга на вкус. Их языки переплетались, касались и изучали друг друга, как и пальцы. Оби-Ван уже забрался под туники мастера, когда Квай-Гон прервал поцелуй и отступил назад, вытянув руки в стороны.       — Твоя очередь, — сказал он. — Не торопись. Обращай внимание на каждое движение.       Оби-Ван одну за другой отщелкнул пряжки на поясе мастера, расстегнул кожу и снял с Квай-Гона так, будто заботился о ране. Он положил его рядом со своим собственным поясом и оби. Оби мастера он разматывал еще тщательнее. Его движения были точными и деликатными. Закончив, он аккуратно свернул его и положил под пояс Квай-Гона. Он сложил и свою скинутую на пол мантию. Вернувшись к мастеру, Оби-Ван просунул руки под распахнутую ткань. Под грубым материалом кожа Квай-Гона была до смешного гладкой. Как мог человек с таким количеством острых углов в голове и голосе, с руками, которые выглядели так, словно он был пахарем, иметь такую мягкую, как шелк, кожу? Оби-Ван проследил контуры мышц на его животе, проследил по волокнам вдоль ребер к спине и плечам. Столь легкие прикосновения оживили мурашки на коже Квай-Гона, заставив его задрожать. Он вздохнул, откинув голову назад, закрыв глаза, отдаваясь в руки своего падавана. А затем и рту, который внезапно оказался повсюду. Квай-Гон зашипел, когда Оби-Ван прикусил сосок, затем другой, пока плоть не затвердела под губами.       Оби-Ван смахнул тунику с плеч Квай-Гона, плавно спустил ее вниз по рукам и убрал к остальной одежде. Когда он вернулся, Квай-Гон снова притянул его в свои медвежьи объятия. Руки тяжело скользнули вниз по спине к поясу брюк.       — Это следующим? — хрипло уточнил он.       — Да, пожалуйста. — Оби-Ван, казалось, внезапно перестал дышать.       Квай-Гон на мгновение заколебался и сделал глубокий вдох, медленно выдыхая, как будто приходя в себя. Затем плавным движением он присел и наклонился, как мешок с картошкой взваливая на плечо испуганного Оби-Вана. Через несколько шагов они уже были в комнате Квай-Гона. Он бесцеремонно бросил Оби-Вана на огромную кровать, а в следующее мгновение его уже разули, и большие руки Квай-Гона легко поглаживали его стопы, заставляя извиваться.       Квай-Гон мягко улыбнулся:       — Боишься щекотки? Не знал. Где еще?       — Как будто бы я тебе скажу, — усмехнулся Оби-Ван. — Тебе придется самому это выяснить.       — О, как раз собираюсь этим заняться. Я найду их все. — Если это и была угроза, то Оби-Ван с нетерпением ждал ее осуществления.       Руки Квай-Гона скользнули вверх по ногам Оби-Вана, поглаживая икры и колени. Он ворвался коленом между его бедер, ощущая легкую дрожь. Ткань туго натянулась эрекцией. Квай-Гон склонился над ней, наблюдая за выражением лица Оби-Ван. Тот напряженно ждал, чтобы ощутить эти подвижные губы на себе, но когда Квай-Гон выдохнул сквозь ткань леггинсов, то почувствовал только жар. Загипнотизированный ожиданием, Оби-Ван не заметил, как пальцы Квай-Гона расстегнули застежки на его талии. Не успел он опомниться, как штаны оказались на бедрах, а Квай-Гон уже целовал каждый вновь открывшийся сантиметр кожи.       — Поднимись, — приказал Квай-Гон, и Оби-Ван подчинился. Завороженный он приподнял бедра с кровати, чувствуя себя совершенно ошеломленным. Его сердце колотилось под ребрами, и другие признаки возбуждения были очевидны, когда его штаны соскользнули с задницы. Квай-Гон очень медленно прошел с ними остаток пути, ни на секунду не забывая о ласках ртом. Оби-Ван извивался и хныкал, и к тому времени, когда Квай-Гон закончил, совершенно ошалел.       Квай-Гон отступил назад, наслаждаясь результатом. Вытянутое на кровати, напряженное, как натянутая струна, перед ним извивалось тело, которое могло бы принадлежать молодому богу. Какая-то его часть забавлялась собственному избитому преувеличению. А другая удивлялась, как сильно это трогает его. Ладно избито, но не слишком преувеличенно: широкие плечи; тонкая талия и бедра; мускулистая грудь, покрытая светлыми кудрявыми волосами; голубые глаза, полные огня и озорства, и бледные, тяжелые брови, изогнутые над ними с иронией; рот, с которого никогда не могли полностью стереться следы лукавой улыбки; и конечно же, чертовски манящая эрекция.       — Ты поразительно красив, — пробормотал Квай-Гон.       — Подойди, — нетерпеливо прорычал Оби-Ван, снова протягивая руку. Квай-Гон попятился назад.       — Держи себя в руках, милый. Это урок, помнишь?       Оби-Ван разочарованно простонал и перевернулся на живот, склонив голову и запустив руки в простыни, бормоча что-то непристойное об «еще одном криффовом уроке».       — Этот вид тоже прекрасен, — одобрительно заметил Квай-Гон. Он сел на кровать и начал стягивать собственные ботинки, но в какой-то момент отвлекся, чтобы погладить плавный изгиб спины Оби-Вана. И за одно собственнически провести руками по его заднице. Оби-Ван задрожал от его прикосновений и застонал. Обернувшись через плечо, он увидел совершенно обнаженного Квай-Гона. Они уже тысячу раз видели друг друга голыми, но это был первый раз, когда они по-настоящему смотрели друг на друга голыми. Оби-Ван жадно впитывал чужой образ.       Квай-Гон был больше, шире, его грудь была массивнее чем у Оби-Вана. Тонкий узор бледных шрамов пересекал левую сторону ребер напоминая о каком-то старом событии. Все его тело состояло из литых мышц, которые пульсировали силой, но были изящными в любом движении или просто дыхании. Кобальтово-голубые глаза затуманились от желания, и, хотя он стоял совершенно неподвижно, энергия витала в воздухе вокруг него, топорща волосы на затылке Оби-Вана.       Квай-Гон распустил ремешок в своих посеребренных волосах. Они тенью упали на его лицо, делая очертания более резкими, а глаза — глубокими. Их пристальный взгляд смотрел в самую суть Оби-Вана. Седина так же коснулась волос на его груди, но тугие завитки вокруг члена все еще были темными. И его член на их фоне вдруг показался ему огромным. Оби-Ван снова перевернулся на спину, чтобы получше рассмотреть и заметил лукавую улыбку, которую это вызвало у Квай-Гона. Он цокнул и вызывающе потянулся.       Квай-Гон сел рядом с ним и провел рукой по светлой линии волос, идущей от пупка к паху, затем по складке бедер, пока его рука не оказались между ног Оби-Вана. Он медленно раздвинул их, наблюдая за лицом. Рука скользнула к мошонке, провела большим пальцем по шероховатой коже, мягко сжимая.       Оби-Ван закрыл глаза и попытался выдохнуть, но в его легких, казалось, просто не осталось воздуха. Вдох превратился в судорожный всхлип, когда он почувствовал, как Квай-Гон лизнул кончик его члена и слегка провел бородой по древку. Этого прикосновения было почти достаточно, чтобы заставить его кончить. Он вздрогнул и застонал.       — Успокойся, милый, — мягко сказал Квай-Гон. — Все не обязательно должно случиться прямо сейчас.       Квай-Гон прижал большой палец к местечку под мошонкой, и давление в паху немного ослабло. — Так лучше?       Оби-Ван кивнул, тяжело дыша приоткрытыми губами.       — Выглядишь таким голодным, сладкий. Неужели так долго ждал?       — Десять минут в одной комнате с тобой — это слишком долго, — проворчал он. — Иди сюда, пожалуйста.       — Терпение, падаван. Терпение. У нас впереди вся ночь.       — Боги, ты собираешься убить меня?!       — Очень. Медленно. И, обещаю, тебе это понравится. — Квай-Гон лукаво улыбнулся. Такого выражения Оби-Ван раньше у него не замечал. Ну что ж, ни дня без новых знаний.       Квай-Гон наклонился вперед и поцеловал его снова, именно так медленно, как и угрожал. Едва коснувшись языком рта, он скользнул внутрь, когда губы раздвинулись, а затем снова наружу. Он зажал нижнюю губу падавана между зубами и слегка прикусил, делая ее чувствительной и припухшей. Оби-Ван тихо заскулил.       Квай-Гон лизнул изгиб уха, прикусил мочку, ткнулся носом в нежную кожу под ней, затем нащупал пульс, чувствуя, как он быстро и сильно бьется под его губами. Открыв рот, он осторожно всосал кожу, поднимая на поверхность кровь и ощущая тепло.       — Квай-Гон… — простонал Оби-Ван.       — Не разговаривай, падаван, — прорычал тот. Он наклонился к горлу, чуть ниже его адамова яблока, и прикусил его. Не настолько, чтобы пробить кожу, но достаточно сильно, чтобы пометить. Оби-Ван застыл, широко раскрыв глаза и едва дыша. Квай-Гон тоже. На мгновение они замерли. Квай-Гон почувствовал удивление Оби-Вана, всплеск адреналина, пробежавший по его телу, и, наконец, его покорность. Отмерев, Квай-Гон провел языком по обнаженной шее до самой челюсти и выше, прикусив подбородок.       — Она мне нравится, — пробормотал он, коснувшись ямки сначала пальцем, а потом языком.       Оби-Ван снова потянулся за ним, но Квай-Гон поймал его руки и задрал их над головой.       — Твоя очередь позже, — сказал он и снова начал целовать Оби-Вана, начиная от ямки на шее, через ключицы, вниз по груди. Он перескакивал от одного соска к другому, пока Оби-Ван не начал извиваться. Его язык очертил неглубокий рельеф пресса, погружаясь в пупок. Он потянул руки Оби-Вана вниз, вслед за собой, зафиксировав их по швам, а потом оседлал его ноги. Оби-Ван выгнул спину, пытаясь оторвать бедра от кровати, но не сдвинулся ни на дюйм. Медленно, наблюдая за выражением его лица, Квай-Гон опустил голову и взял член в рот, кружа языком над головкой, смакуя горькую соль и похоть.       Оби-Ван откинул голову назад и захныкал. Квай-Гон медленно облизал древко, а затем осторожно подул, наблюдая, как Оби-Ван корчится в муках, задыхаясь в руках своего мастера в бесплотной попытке вырваться. Вздохи Оби-Вана были резкими и громкими. Квай-Гон снова впустил его, на этот раз глубже, всасывая в такт подмахиваниям Оби-Вана, пока не осознал, что тот вот-вот кончит. За мгновение он остановился и откинулся назад, чтобы взглянуть на результат.       Оби-Ван метался под ним, будто в лихорадке.       — Боги, Квай-Гон, прикончи меня! — Это был почти крик, отчаянное требование. — Я больше не вынесу!       — Повтори, любимый. Я так редко слышу свое имя из твоих уст.       — Квай-Гон! Пожалуйста… — умолял он, загнанно глядя на него.       Отпустив руки, Квай-Гон сжалился над ним и снова обхватил член своим ртом, принимая глубже, двигаясь в такт толчкам, посасывая и облизывая. Освобожденные, руки запутались в густых волосах, сжались в кулаки, удерживая того на месте. Резкие вздохи сменились глубокими стонами, бедра Оби-Вана напряглись сильнее, спина выгнулась дугой, мышцы натянулись и задрожали. Но на этот раз Квай-Гон не остановился, а повел его до самого конца. Он вобрал до самого корня и сглотнул, когда Оби-Ван кончил. Квай-Гон наслаждался звуками и яростью оргазма, позволяя им питать его собственное возбуждение.       Когда Оби-Ван выдохся и погрузился в полудрему, Квай-Гон лег рядом с ним и снова поцеловал.       — Твой вкус у меня во рту, — прошептал он, лениво поглаживая бок Оби-Вана.       — Поделишься? — сонный Оби-Ван обнял Квай-Гона за шею, провел пальцами по густым седеющим волосам, и поцеловал его, издавая тихие звуки удовлетворения. Его рука скользнула ниже по талии, притягивая ближе, так что он мог уткнуться лицом в грудь своего мастера. Почувствовав твердость между ними, он удивленно распахнул глаза.       — Ты не кончил, — констатировал Оби-Ван, пощупав эрекцию.       — Нет, — ответил Квай-Гон, поймав руку Оби-Вана и целуя его большие, но проворные пальцы. — Пока нет, хотя было несколько моментов, когда ты почти вынудил меня, — признался он. Его голос был хриплым и рубленным, — так сильно метался. Ты очень шумный, падаван.       — Оби-Ван, — настойчиво попросил он. — Я тоже хочу слышать мое имя. Не падаван. Только не здесь, Квай-Гон. Только не в постели с тобой.       — Оби-Ван, — повторил Квай-Гон, слегка свирепо улыбаясь. — Повернись, Оби-Ван, любимый. — Он слегка отпрянул от молодого человека. — Спиной ко мне.       — Ты все-таки собираешься убить меня, — простонал Оби-Ван, подчиняясь.       — И тебе это нравится, не так ли? — поддразнил его мастер, поглаживая изгиб бедра.       — Крифф, да. Что дальше? — спросил он, прижимаясь к телу своего мастера.       Квай-Гон склонился над ним, касаясь губами уха Оби-Вана, тихо дыша в него. Его рука двигалась по бедрам Оби-Вана, пальцы едва касались щели, разделяющей два твердых полушария:       — Я хочу оказаться внутри тебя, любимый.       Оби-Ван на мгновение перестал дышать, и его мастер почувствовал страх наперегонки с желанием, любовью и потребностью.       — Ты никогда не делал этого раньше, — констатировал Квай-Гон, немного удивленный. Он знал, что у Оби-Вана были другие партнеры, женщины и мужчины, и он предполагал… «Идиот, — подумал он про себя. — Глупое предположение. Мальчишки, а не мастера».       — Нет, — подтвердил Оби-Ван дрожащим и неуверенным голосом, каким он уже редко бывал. — Не делал. Но я хочу этого вместе с тобой.       Слишком быстро.       — Не для того, чтобы доставить удовольствие мне, милый. Только если ты этого хочешь.       — Я хочу… — его голос затих, все еще неуверенный. — Просто…       — Нет, любимый. Не… — сказали они одновременно.       — Что такое? — мягко поинтересовался Квай-Гон, целуя затылок сквозь короткую, щекочущую щетину.       Оби-Ван прикоснулся к своему горлу, чувствуя, как следы зубов начинают исчезать.       — Я хочу и того, и другого. Я хочу доставить тебе удовольствие. И я хочу сделать это с тобой. Я просто не понимаю, что это… что это значит. Я хочу понять.       Квай-Гон выдохнул. Его теплое дыхание коснулось шеи Оби-Вана. «Как ты можешь научить его хоть какому-то самоконтролю, когда сам так мало в нем смыслишь, мастер Джинн? — подумал он. — Правда. Правда всегда лучше, как бы болезненно это ни было».       — Собственничество, — признался он. — Неуместный с моей стороны урок доминирования, если мы хотим быть просто Квай-Гоном и Оби-Ваном.       Молодой человек ничего не сказал, спокойно лежа рядом с ним.       — Я никогда не причиню тебе боль, Оби-Ван.       — Я и не думал, что ты можешь, — в его голосе звучало удивление, что такая мысль могла прийти в голову кому-то, а тем более Квай-Гону. Он протянул руку назад и нежно коснулся лица своего мастера.       Квай-Гон почувствовал смесь благодарности, удивления и любви, цветущую в нем от безоговорочного доверия Оби-Вана.       — Ты предлагаешь мне невероятный подарок, — пробормотал он, взяв его руку и целуя ладонь.       — Пожалуйста, Квай-Гон. Я хочу этого. Я хочу тебя.       — Тогда ты получишь меня, любовь моя.        Последовала короткая пауза, какое-то шарканье в тумбочке рядом с кроватью, а затем руки Квай-Гона снова оказались на нем, прохладные и влажные. Они скользили туда-сюда, раздвигая, ища, поглаживая чувствительную плоть, которой никто еще не касался.       — Расслабься, — прошептал Квай-Гон, поглаживая кольцо напряженных мышц. Один из пальцев проскользнул внутрь прежде, чем Оби-Ван понял это. Он резко вдохнул, борясь с рефлексом.       — Больно? — спросил Квай-Гон, отвлекающе лаская его щеку своей бородой.       — Нет. Нет, это просто… странно, — ответил Оби-Ван, слегка задыхаясь. — Интересные ощущения.       Они действительно были таковыми. Вторжение вызвало прилив адреналина, заставляя нервничать и дрожать все его тело. Простыни под ним вдруг стали жутко шершавыми. Ему отчаянно захотелось завернуться в них, потереться и ощутить их каждым дюймом своего тела.       Дурное предчувствие все еще оставалось, но теперь оно перекрывалось вновь накатывающим возбуждением. Квай-Гон целовал его шею, плечо, проводил языком по изгибам уха.       — Оби-Ван, — выдохнул он и просунул внутрь второй палец.       Судорожная дрожь пробежала по его телу, заставив захныкать. Он и не мечтал, что будет так себя ощущать. Он казался живым со всех сторон. Прохладные пальцы погладили его поясницу и ягодицы. Горячий член Квай-Гона прикасался к нему, а его собственный снова становился твердым. Пальцы двигались внутри, изгибаясь и поглаживая какое-то место, которое посылало небольшие толчки удовольствия через его тело. Он смутно осознавал, что издает действительно абсурдные и довольно смешные звуки, и его бедра двигались в ритме Квай-Гона. Тот склонился над ним, вновь целуя подбородок, шею и плечо.       — Готов, милый? — пробормотал он.       — Д-да! — прошипел Оби-Ван.       Пальцы исчезли. Мозолистые руки раскрыли его. Член Квай-Гона, гладкий, горячий и огромный, прижался к нему, а затем проскользнул внутрь с коротким уколом боли, которая на самом деле была не болью, а просто еще одной стимуляцией в его самоощущении. Его руки дрожали, тянулись, как у утопающего за помощью, тонули в простынях и сжимались вокруг них в кулаки. Другие, большие и теплые руки держали его за бедра, пока он чувствовал себя наполненным и каким-то странным образом завершенным. Оказавшись внутри, Квай-Гон замер и крепко обнял его. Некоторое время они лежали неподвижно. Квай-Гон прижался к нему, рукой поглаживая член. Сердце Оби-Вана, казалось, пыталось сбежать из грудной клетки, и внезапно в воздухе стало гораздо меньше кислорода. Он не был уверен, кто из них начал первым, подозревая, что это был он сам. Они двигались вместе в мягком ритме, который постепенно становился все быстрее и настойчивее.       — Сильнее! — Оби-Ван услышал собственный вздох. — Быстрее.       Квай-Гон с рыком подчинился. Его дыхание резко обжигало шею Оби-Вана. Через несколько мгновений (а может быть вечность) не осталось ничего, кроме тепла, света и энергии, струящейся сквозь него. Весь внешний мир исчез, и остались только он сам, его любимый и мост, построенный между ними из плоти и духа. Сила, поющая через них, заполнила собой комнату.       Оби-Ван вскрикнул, и словно со взрывом, кончил снова. Его голова безвольно откинулась назад к плечу Квай-Гона, чьи пальцы впились в бедро и сжали руку вокруг его члена. Квай-Гон вздрогнул, толкнулся, и через мгновение застонал так тихо, что, казалось, все тело Оби-Вана пронзила мелкая дрожь. Они судорожно дернулись, совершенно синхронно, раз-другой, еще, и неподвижно замерли.              Оби-Ван почувствовал себя так, словно его жахнуло током. Он не мог ни дышать, ни видеть, ни думать, ни двигаться. Его нервные окончания были напряжены до предела. Даже свет на его коже имел вес и текстуру. Грудь вздымалась и опадала, но воздух в комнате просто пропал, а руки и ноги сильно дрожали. Позади себя он чувствовал, как глубоко, прерывисто и тяжело дышит Квай-Гон. Кто-то всхлипнул.       — Любимый, я сделал тебе больно? — Повторил Квай-Гон два или три раза, прежде чем Оби-Ван понял, что этот кто-то — он сам.       — Нет! Нет, о боги, нет! — всхлипнул он, когда снова обрел способность думать, с трудом вспоминая, как складывать слова. — Нет, Квай-Гон, — вздохнул он, слегка рассмеявшись и вытирая глаза. — За исключением того, что я чувствую себя, как оголенный нерв. О, Сила, я и представить себе не мог…       Квай-Гон тоже рассмеялся, явно довольный. Он снова поцеловал шею и провел рукой по блестящей от пота коже Оби-Вана, заставляя его вздрагивать и тихо постанывать.       — Хорошо. Я рад, Оби-Ван.       — Это было то, чего ты хотел?       — О, да милый. Даже больше. Спасибо, — заверил его Квай-Гон, прижимая к себе.       — Мне кажется, что тебе не следует благодарить меня, — сонно пробормотал Оби-Ван, кутаясь в его объятия.       — А? Почему бы и нет? — Квай-Гон казался удивленным.       — Ну, помимо того, что я чувствую, будто это ты сделал мне одолжение, а не наоборот, это ведь должно было стать частью моего наказания, разве нет?       Квай-Гон громко рассмеялся и крепко обнял Оби-Вана.       — Да, любовь моя, так предполагалось. Ты ведь усвоил свой урок?       — Я так не думаю, Мастер, — серьезно ответил Оби-Ван. — Кажется, я позволил себе отвлечься.       — Тогда мне придется повторить. Ради твоего же блага глупый падаван. И я буду повторять, пока ты не сделаешь все правильно.       — Конечно, Мастер, — счастливо пролепетал Оби-Ван, проваливаясь в сон в объятьях Квай-Гона, — Благодарю вас, Мастер.