Как приручить Гефестиона

      Колин смутно запомнил перелет в Бангкок, потому что они с Джаредом почти все время спали: в автобусе до аэропорта, сделали небольшой перерыв на бодрствование для регистрации на рейс и затем снова спали в самолете. Ночной сон длился от силы часа три, поэтому сейчас не было никакой нужды себе в нем отказывать. Почти все, что запомнил Фаррелл за длительный переезд, это тяжелая голова Джея на своем плече и его мягкие волосы, щекочущие щеку. Они были как сиамские близнецы – неразделимы, вплетены друг в друга. Колина это устраивало.       В Таиланде актеры и стаф осознали, что в Марокко они, оказывается, жили в шикарных условиях: здесь их сразу увезли в глухую деревню на древнюю, будто из позапрошлого века базу отдыха, где разместили в небольших деревянных домишках. Видимо, благодаря главной роли, Колину, а с ним – и Джареду, достался номер «люкс» – крохотный домик, но зато рассчитанный только на двоих: большинство остального каста жили по трое – четверо.       Первые дни съемок в Таиланде выдались суматошными и утомительными – даже сложнее, чем когда они начинали в Марокко, – и все это на фоне изнуряющей влажности и жары. Колину казалось, что с потом он теряет за день по несколько литров жидкости, и он с тоской вспоминал сушь пустынной Африки. Хорошо это было или плохо, но как следствие, на интимную жизнь им с Джеем не хватало сил, да и времени тоже: приходилось ограничиваться влажными объятьями, с головой укрываясь простынями в попытке спастись от комаров.       Фаррелл думал, что только с Джаредом он мог вытерпеть этот изнуряющий климат и бесчеловечный двенадцатичасовой режим съемок – с кем угодно другим в одном небольшом пространстве он бы уже давно начал сходить с ума, но они, вопреки всему, будто подпитывали друг друга энергией: Колину становилось проще даже от одного взгляда любимых глаз, усталых и покрасневших, но все равно для него улыбающихся.       Через неделю после приезда они должны были снимать сцену со слонами, вокруг которой было столько шума и из-за которой их так безжалостно тренировали. Накануне Оливер ходил мрачнее тучи: погода испортилась, зарядил дождь, и шансы на успешные съемки стремились к нулю. Настроение режиссера передавалось большинству окружающих: никого не радовали условия, в которых им приходилось жить, – хотелось побыстрее со всем разделаться и улететь домой.       Ближе к вечеру, когда стихия разгулялась не на шутку, посылая на несчастный каст гром и молнии, было объявлено собрание, на котором негодующий режиссер гаркающим голосом сообщил, что заветная сцена с животными переносится на неопределенный срок и на следующий день можно будет вроде как даже отдохнуть.       Перед ужином Колин пошел покурить, оставив Джея разговаривать с Майерсом. На улице лило как из ведра: шум дождя казался оглушающим. Мужчина блаженно прикрыл глаза: завтра выходной, а значит у них с Джаредом есть все шансы поваляться в постели и, может, даже заняться чем-нибудь интересным… В паху от этих мыслей сразу заныло, и он понял, насколько скучает по любовнику в этом смысле.       Докурив, Колин открыл дверь в столовую и, идя по коридору, услышал перекрывающий прочие шумы голос Гари Стретча: сложно было разобрать слова, но почему-то Фаррелл сразу инстинктивно напрягся и начал злиться – видимо, памятуя перепалку в Марокко; после того случая они так и не помирились, предпочитая по возможности друг друга не замечать.       Колин потянул внизу ручку, толкнул дверь в просторное помещение столовой – и застыл, испытав мгновенный ступор: глаза проследили за движением кулака, впечатывающегося в зубы Гари. Кулак принадлежал Джареду.       – Ах ты пидор!! – заорал Стретч, видимо, шокированный ударом, как и застывшие в немой сцене окружающей, – сука, ты мне зуб выбил!! – он сплюнул на пол кровь с кусками чего-то белесого.       Ирландец понял, что сейчас будет, и как спринтер стартанул со своего места. На мили секунды его взгляд сконцентрировался на любимом лице: Джей застыл, словно каменная статуя фурии – голубые глаза потемнели от ярости и сделались почти фиолетовыми, треугольник венок под левым снова отчетливо проступил, губы побелели. Колин не успел преодолеть метров пять до Джареда, видя, как в ответном ударе кулак бывшего боксера врезается в тонкие губы. То ли тоже находясь в шоке, то ли специально, Джей даже не пытался увернуться: голова вывернулась, и он отлетел на несколько шагов, но не упал.       Все происходило очень быстро, и Фаррелл был уже почти в прыжке на обидчика, когда его поймали чужие руки.       – Пустите!! – ирландец отчаянно рвался, пытаясь дотянутся до мужчины. Голова гудела, по мозгу била одна-единственная мысль – что никто ни при каких обстоятельствах не имеет права дотрагиваться до его Джея таким образом, – ублюдок, только подойди!! Пустите меня!!       – Твоя потаскуха выбила мне зуб, Фаррелл! – истерил Гари, постоянно дотрагиваясь до рта, но тем не менее не пытаясь подойти ближе, – вы оба за это заплатите!!       – Колин, хватит, успокойся… Хватит… – друзья пытались его урезонить: гнев ирландца, казалось, заполнял все пространство. Наконец, немного успокоившись, стряхивая с себя чужие руки, Колин обвел взглядом окружающих и прошипел:       – Что тут, блядь, происходит?! – затем сразу шагнул к стоявшему немного поодаль Джареду: он прижимал ладонь к губам, сквозь пальцы сочилась кровь. Когда парень убрал ладонь, Колин подспудно с облегчением понял, что удар почему-то получился не очень сильным: губа сбоку была рассечена, но вроде бы не катастрофично.       – Гари очень завидует нашему номеру на двоих, Колин, – голос Джея был громким, но совершенно спокойным, что не вязалось с уничижающим яростным взглядом, все еще направленным на брюнета.       – Он назвал его «царская шлюха», – встрял Майерс, – Стретч, тебе не стыдно?! Извинись перед Джаредом!       – Да пошли вы все в жопу! – завопил Гари. – Хотите выгораживать этих педиков – на здоровье! – он резко развернулся и зашагал к выходу, продолжая материться.       – Удачи с поиском зубного, мудила! – крикнул вдогонку Фаррелл. Колин обернулся к возлюбленному, не зная, что делать дальше, растерявшись:       – Джей… – но парень тоже направился к выходу; ирландец сразу его догнал.       Когда они вышлю на крыльцо, Гари уже видно не было, а дождь продолжал лить стеной. Джаред не обратил на это никакого внимания и просто двинулся в сторону их домика, не оглядываясь и не проронив ни слова. Колин одним движением стянул с себя расстегнутую на груди рубашку, понимая, что они все равно вымокнут до нитки, и растянул над их головами.       Они ввалились в свое жилище: оставляя за собой лужицы, Джаред преодолел расстояние до ванной и закрылся изнутри. Колина не покидала мысль, что в душе парня творится что-то ужасное, и дело далеко не только в губе.       – Открой дверь, Джей, – он дернул ручку, но дверь была закрыта на щеколду; по ту сторону шумела вода. Изнутри все напряглось от мерзкого тянущего беспокойства и ощущения, что он понятия не имеет, в каком настроении и состоянии парень выйдет из ванной. Беспокойство перемешивалось с ненавистью к ублюдку Стретчу, который снова посмел наехать на Джареда.       «Александра» начали снимать месяца полтора назад, и все личностные взаимоотношения, симпатии и антипатии, уже у всех сложились. Фаррелл замечал, что некоторые могли завидовать Джареду из-за близкого общения с ним – обладателем главной роли, лидером, которого все хотели затащить в свои компании, – но в остальном парень никому не давал повода относиться к себе плохо. Даже в самые сложные и неудачные дни он был неизменно вежлив, никогда не повышал голос, не позволял себе колкостей или неприятных шуток про окружающих. Он был отзывчивым и добрым, чем в целом заслужил расположение коллег. Конечно, Гари в число «расположенных» не входил, особенно после того самого случая, когда Колин приложил его об колонну из-за мерзкой шуточки в адрес Джея.       Привалившись к стене, Фаррелл все ждал, когда вода за дверью прекратит течь, а он наконец сможет посмотреть в любимые глаза и обнять Джареда: все это было дичайше несправедливо и неприятно, но они же есть друг у друга, вместе они и не такое переживут. Стоя в ожидании, ирландец поклялся, что Стретч за все поплатится – но сейчас это не имело особого значения.       Меж тем щеколда щелкнула, и на пороге возник Джаред: смотря в пол и немного сутулясь, он побрел к их общей кровати, которую они соорудили сдвинув две одинарные.       – Поговорим, Кол?..       У ирландца на подсознании возникла аналогия с гитарными струнами: колки крутятся, струны все натягиваются и натягиваются… Скоро лопнут. Напряжение в Колине тоже натягивалось с каждой секундой.       Джей присел на кровать и обхватил плечи руками, уставившись перед собой. Уже стемнело, свет они так и не включили, но Фаррелл видел, что губа заметно распухла.       – Нужно холод приложить, – он вытащил из минибара, который на удивление был в обшарпанном домике, банку «Спрайта». Понадеявшись, что на ней нет лишней инфекции, он подошел к кровати, сел на корточки и аккуратно приложил холодный метал к поврежденным губам.       Джаред выглядел сосредоточенным – и одновременно каким-то опустошенным. Он наконец перевел взгляд на пытавшегося заглянуть ему в глаза любовника:       – Колин, мне кажется, мы это не потянем, – проговорил он. Затем повторил, словно пытаясь убедить себя, – не потянем эти отношения. Это все перебор.       Сотни колючек впились в сердце ирландца, и оно начало истекать кровью.       – Джей? – свистящий шепот, – ну что ты говоришь?.. Конечно, мы сможем!       – Посмотри правде в глаза! – Фаррелл ощутил, как парень начинает дергаться, – что с нами дальше будет? С карьерой? Мы фактически в начале пути… Когда об этом узнают, все будет по-другому… – Колин видел, с какой болью и горечью Джареду дается сказанное, но он похоже действительно в это верил.       – Малыш, мы что-нибудь придумаем.       – Кол, сейчас между нами химия, мы под действием фильма… – парень грустно усмехнулся, – но когда все закончится, ты же первым об этом пожалеешь! – слезинка скатилась из голубых глаз, – пойдут слухи…       – Джей, во-первых, слухи уже пошли, и с этим мы ничего не сделаем, – Фаррелл понимал, что сейчас должен звучать максимально уверенно, – а во-вторых, нам не обязательно целоваться на публике и разыгрывать семейную пару – будем скрывать, вот и все, – неужели он считает, что для Колина это несерьезно?       – Идеалистический бред, – Джаред резко оттолкнул руку любовника от лица и встал, пытаясь шагнуть вбок, – мне нужно подумать. Пусти, Кол.       «Черта с два ты сейчас уйдешь», – Колина снова заполнила ярость – на этот раз надрывная, щемящая, почти заставляющая расплакаться. Вот так? Он просто его кинет – потому что не хочет, не считает нужным побороться за эти почти идеальные отношения? Они же живут душа в душу… У Колина за всю жизнь ни с кем такого не было.       Фаррелл тоже резко встал и одним движением толкнул парня на кровать, вторым – навалился сверху, придавливая и сжимая запястья. Уперся глазами в глаза, фактически сталкиваясь носами. Подметил во взгляде боль – глубоко застрявшую, убеждающую, что Джей сам в ужасе от того, что сказал.       – Считаешь, я тебя поматрошу и брошу с испорченной репутацией? – Колин говорил громче обычного, – Джей, почему ты обо мне так думаешь? Неужели не видно, что ты для меня значишь?!       Но парень завертел головой, зажмурился – будто пытался сбросить с себя слова мужчины.       – Ты пожалеешь, Колин, а пути назад уже не будет… Пусти меня!! – внезапно истерично вскрикнул Джаред, пытаясь оттолкнуть: милые глаза обожгли и заморозили одновременно.       Однако Фаррелл сдаваться не собирался. Ярость и обида рвались наружу, хотелось искусать Джея до крови – чтобы он прекратил сопротивляться и заткнулся.       – Никуда ты не пойдешь, малыш, – процедил он сквозь зубы, глубже вдавливая пережатые запястья в матрас, – будешь меня слушать, пока не убедишься, что я прав.       За секунду родившийся дьявольский план имел все средства для воплощения: мужчина молниеносно выдернул пояс из махрового халата, который кто-то их них оставил на спинке кровати и, перехватив худые запястья одной рукой, второй стал наматывать на них импровизированную веревку.       До опешившего парня наконец дошло, что происходит, и он изо всех сил попытаться спихнуть сидевшего сверху ирландца, извиваясь и брыкаясь.       – Колин, блядь, не смей!! – если бы их приватный домишко не находился на отшибе, все бы слышали его крики, а так свидетелями разборок стали максимум представители местной фауны, – отпусти!..       Но Фаррелл довел задумку до конца: перетянул остатки пояса через перекладину кровати, фиксируя руки над головой.       – Колин, не смешно, развязывай, – проговорил Джаред уже спокойнее, безрезультатно дергая руками и, видимо, понимая, что его психоз только побуждает любовника действовать жестче.       Ирландец слез с покоренного тела, лег рядом и привычным движением засунул парню руку под майку: провел по груди, так и оставив ладонь где-то в районе сердца. Кажется, немного остыл, завороженный быстрым стуком. Ярость теснило просыпавшееся возбуждение, которое переплеталось с бесконечной нежностью.       Наконец Фаррелл рискнул посмотреть возлюбленному в лицо: Джаред тоже застыл, наблюдал, что же будет дальше. Агрессия и негодование сменились задумчивостью – но Колин по опыту знал, что это временное, и скоро тот снова начнет беситься. Ирландец поцеловал его в висок:       – Теперь лежи и слушай. Джей, я думал об этом, и мне тоже бывает тревожно, – признался мужчина, – но мы не первые и не последние, кто что-то скрывает. Мы приспособимся… – он провел ему пальцем по скуле. «Дрожишь, хочешь мне верить».       – К чему я точно не готов, так это прекратить наши отношения, – продолжил он, – ведь я так сильно… – «черт, скажи это, будь мужиком!» – так сильно к тебе привязался, Джей…       Колин наблюдал за выражением глаз Джареда и чувствовал, что тот ждал другого продолжения. Но ирландец испугался: он признается в любви, даст этим несомненным чувствам название, сделает фактом, – а если Джею нечего на это сказать?       Мозг включил защитный механизм: чтобы не чувствовать страх, Фаррелл позволил себе полностью отдаться желанию. Джей молчал и, казалось, думал, что ответить, а Колину уже было не до разговоров. Все потом. Вместо этого он медленно потянул прилипшую к телу возлюбленного мокрую майку и задрал ее выше связанных запястий. Открывшаяся картина была так возбуждающе-прекрасна, что можно было кончить от одного этого вида: обманчиво хрупкий, не имеющий возможности оттолкнуть, сейчас – его, безраздельно, порабощенный. Колин начал проходиться поцелуями по изящной шее.       – Не боишься, что я тебя не прощу, если ты меня оттрахаешь связанным? – Джей шептал, и Фаррелл знал эти интонации: он тоже хотел. Хотя потом мог и вправду не простить.       – Малыш… – Колин задыхался, – не могу допустить, чтобы ты сейчас сбежал… – поцелуи спускались ниже по груди, пальцы медленно изучали тело, – чтобы ты хоть когда-то сбежал…       Не высохшая после дождя кожа покрывалась мурашками от горячих прикосновений и влажных поцелуев; Джей закрыл глаза и громко выдыхал через нос. Терпеть не было сил, и Колин рывком стянул с него тренировочные штаны вместе с трусами и так же быстро обнажил себя, снова наваливаясь сверху, целуя лицо и проводя языком по неопухшей части губ. У обоих уже стояло колом, и мужчина терся телом о тело, заставляя партнера выгибаться и искать позы, в которых они соприкасались теснее.       – Кол… Развяжи… – попросил Джаред, и Фаррелл понял, что теперь это всерьез. Он быстро развязал махровый пояс и взял запястья в свои ладони, нежно разминая, с тревогой посмотрев в наконец открывшиеся глаза.       – Прости за это, – отпустил руки, и они моментально обвились вокруг его шеи, – ты не представляешь, что ты со мной делаешь, Джей.       Опухшие губы сами нашли губы мужчины: Колин хотел отдаться этому поцелую, вложить в него всю физическую силу и страсть, но боялся сделать больно. Слюна перемешивалась с кровью, и когда он оторвался от любимого лица, увидел, что подбородок Джареда прочертила красная полоска. Слизнул ее, смотря вопросительно.       – Забей, – Джей не прекращал его обнимать, – хочу тебя, Кол, долбанный мечтатель…       – Перевернись, – Колин не хотел выпускать из поля зрения лицо любовника – он когда-нибудь сможет на него насмотреться? – но нужно было как следует его растянуть. Парень немного приподнялся, разводя колени – и Фаррелл отстраненно удивился, как он целую неделю жил не лапая без перерыва эти идеальные маленькие ягодицы и стройные ноги. Сплюнул на пальцы и, сдавав ладонью тонкую талию, медленно, но сразу до конца ввел внутрь один палец. Джей ругнулся в подушку и вцепился руками в железное изголовье, к которому его только что привязывали: палец без смазки наверняка доставлял неудобства. Ничего, терпи, думал Колин, разминая изнутри узкое горячее отверстие, – не бросайся в следующий раз угрозами про расставание.       Но Фаррелл не смог долго его наказывать – строптивый и своевольный, но лучший в мире, его Джей должен был изнывать под ним от удовольствия. Мужчина вытащил из ящика смазку, немного выдавил и ввел два пальца, задвигал ими быстро, одновременно заключив в ладонь член парня, отчего тот перестал сдерживаться – давился стонами и всхлипами в закушенную подушку.       – Давай, Кол… – проговорил он сдавленно.       – Сначала кончи для меня, – Колин куснул возлюбленного между лопаток, продолжая интенсивные движения: он хотел взять его, когда тело полностью расслабится. Реакция не заставила себя ждать, и мужчина почувствовал, как конвульсивно сжимаются мышцы вокруг его пальцев и пульсирует член в ладони.       Надев презерватив, Фаррелл смазал его вязкой жидкостью, оставшейся в ладони, и надавил на покрасневшее отверстие между разведенных ягодиц. Джаред почти не напрягался, только повернул набок голову на подушке, приоткрыл рот – так, как любил Колин – и уставился на мужчину немигающим взглядом. Острый подбородок, прилипшие к щекам прядки темно-русых волос, курносый носик и бездонные, уносящие в другую вселенную лазурные глаза погружали ирландца в транс: он монотонно вдалбливал податливое тело в матрас и смотрел, смотрел на красоту, к которой невозможно привыкнуть, которая одновременно делала его ничтожным и великим, обладателем – надолго ли? – этого чуда. Безумно, саморазрушающе, но он сделает все, чтобы Джей был с ним.       Кончая и оставляя розовые лунки от ногтей на нежных бедрах, ирландец горячо шептал в ухо застывшего под ним парня:       – Джей… Малыш… Люблю тебя… – слова вылетели так просто и естественно, что Фаррелл даже этого не заметил: опустошающий, пронизывающий все тело оргазм дал языку зеленый свет, и Колин как само собой разумеющееся выложил свое признание.       Только когда мужчина обнял любовника после, прижал к себе, пытаясь отдышаться, он понял смысл сделанного. Почувствовав теплые пальцы у себя на щеке, он открыл глаза: любимое лицо – в сантиметрах от его собственного, и до него вот-вот дотянутся эти длиннющие ресницы. Джаред смотрел как-то странно и, казалось, не до конца верил услышанному.       – Кол? – он нарушил молчание, – ты сейчас серьезно?.. Я…       – Не надо, малыш, – ирландец приложил ему палец к губам, – ты не обязан отвечать. Просто… Пожалуйста, не разрушай все это, ладно? Из-за какого-то одного козла…       – Дело не в нем, – перебил Джей, – я правда не представляю, что будет дальше – не только из-за того, что придется все время скрываться, – он сглотнул и продолжил:       – Сейчас мы постоянно вместе, а когда вернемся, нас столькое будет разделять…       – Об этом я тоже подумал, – на самом деле, мысли Колина так далеко пока не заходили, но идея показалась отличной и нужно было идти ва-банк, – хочу видеть тебя чаще. Мы могли бы снять что-то на двоих, что скажешь?       Глаза парня округлились:       – Ты хочешь… Чтобы мы жили вместе? – Фарреллу чудились нотки радости в его интонациях.       – Ну а почему нет? Все будет, как сейчас… Снимем квартирку, или даже дом? Я буду мыть за тобой кружки, ты – вешать мои рубашки в шкаф… Ничего не поменяется, – Колин улыбался, с облегчением видя, как Джаред улыбается в ответ.       – Ты и правда безнадежный мечтатель, Кол.       – Почему?       – Я готов за это бороться, но ты сам-то себя не обманываешь? Приедешь в Эл-эй, заведешь очередную модель, сдались тебе все эти проблемы… – Джей продолжал улыбаться, но взгляд посерьезнел.       – Я только что сказал тебе то, что ни одной девушке по-настоящему не говорил.       – Во время секса люди и не такое говорят.       Мужчина выдохнул, собрался с духом:       – Я люблю тебя, Джаред Лето. И верю, что у нас все получится, – голос почему-то осип. Он еще крепче прижал возлюбленного к себе, не в силах смотреть ему в глаза.       – Ох, Колин… – Джей, едва заметно вздрагивая, почти беззвучно прошептал куда-то в район шеи ирландца:       – Я боюсь, что если ты разобьешь мне сердце, я его потом не склею… Потому что я тоже тебя люблю.       – Я не разобью, ни за что не разобью, малыш! – Фаррелл не выдержал: глаза увлажнились, горячая жидкость потекла по щекам. Это было самое фантастичное, что он когда-либо слышал, – посмотри на меня… – он взял лицо парня в ладони, – это же да? Ты со мной?       Джей просто кивнул. Посмотрел так же, как смотрел на Александра влюбленный Гефестион на том самом балконе. И Колин отчетливо понял, что он теперь на веки вечные будет во власти этих глаз и этого момента.

***

      Дождь все лил и лил – стихия разыгралась не на шутку. Была уже глубокая ночь: еще несколько часов кряду Колин все никак не мог остановиться и не выпускал из постели опрометчиво признавшегося в любви Джея. Его обессиленное сокровище спало рядом без задних ног, а у счастливого ирландца заснуть не получалось – он перебирал в голове совсем свежие воспоминания, размышлял о будущем… Все это казалось слишком идеальным, и теперь нужно постараться ничего не испортить. И он будет очень стараться, думал про себя Колин, невесомо проходясь ладонью по длинным волосам возлюбленного.