Девять лет назад
— Что ты здесь делаешь? Ёсан с удивлением и искренним непониманием оглядывал Сана, только что буквально ввалившегося в его дом. Мужчина не ждал гостей, и тем более не был готов к такому внезапному визиту. К тому же этот визит явно не предвещал ничего хорошего. Чхве выглядел потрёпанным, тяжело дышал и постоянно оглядывался на дверь — было видно, что за ним хвост. Поняв это, Ёсан скорчил недовольную физиономию. — Ты скажешь, что стряслось, чёрт возьми? — терял он терпение. Сан поднял на мужчину взгляд, в котором, если хорошо приглядеться, можно было увидеть испуг. Да, настоящий — тот самый страх, которого сейчас Сан был напрочь лишён, ну, или, по крайней мере, научился мастерски скрывать за личиной безразличия. Тогда же он был всего лишь растерянным мальчишкой, который искал здесь спасения и помощи. — Я не знаю, — покачал головой Сан, проходя внутрь комнаты. Только сейчас Ёсан заметил, что парень держит ладонь на грудной клетке, не опуская и сжимая её так, будто что-то внутри мешает ему дышать. — Мне кажется, что-то разрывает меня изнутри… Ёсан прищурился, затем резко сорвался с места и, обойдя парня, выглянул наружу, осматривая окрестности. — За тобой следили? — спросил он, захлопнув дверь и вернувшись в дом. Сан оглядел мужчину непонимающим взглядом. Казалось, он с трудом понимает его слова. — Нет, я… не знаю, — Сан мотнул головой, будто пытаясь прийти в себя. — Я оторвался от них. Должен был… Речь его была отрывистой. Было видно, что ему сложно сформулировать мысль. Тогда Ёсан понял, что дела плохи. С парнем явно произошло что-то нехорошее. Но что? Кажется, только недавно Хонджун привёл мальчишку к нему, попросив (точнее — настойчиво потребовав), чтобы Ёсан попытался вернуть ему душу. Всё вроде бы прошло хорошо. Правда, магу пришлось еще долго восстанавливать свои силы после всего этого дела, но он старался не думать об этом, потому что надеялся, что больше никогда не увидит ни Хонджуна с его дурацкими просьбами, ни бывшего сумеречного, которого, всё же, удалось вернуть с того света. Но, к сожалению, этот сумеречный сейчас стоял прямо перед ним. — И с чего ты решил прийти ко мне? — раздражённым тоном спрашивает Ёсан. — И где потерял Хонджуна? — Хонджуна? — Сан переспросил с таким видом, будто в первый раз слышал это имя. — А, наши пути разошлись. Я… Он сказал мне идти своей дорогой… — Но почему-то твоя дорога снова привела тебя ко мне, — ворчит Ёсан. — Что стряслось-то? — Я не знаю, — искренне ответил Сан. Ёсан хотел было начать ругаться, но вдруг заглянул в глаза парню и понял, что тот действительно не знает. — Что-то словно разрывает меня изнутри. Вот здесь, — Сан сжал пальцы на груди и поморщился. — Такое ощущение, будто сейчас задохнусь. И больно… Иногда так сильно, что невозможно. Я просто… Я просто не знал, куда мне ещё пойти, поэтому пришёл к вам. Пожалуйста, помогите… Ёсан никогда не отличался особым состраданием. Он в принципе не любил жалеть людей. У него просто выработался иммунитет к чужим причитаниям, ведь на своем веку он повидал приличное количество тех, кто приходил и ныл о своих проблемах. Поэтому, какими бы серьезными ни были эти проблемы, обычно Ёсану на них было плевать с высокой башни. Но не сейчас. Пять минут назад Ёсан был готов проклинать Хонджуна за то, что тот ещё тогда приволок к нему мальчишку. Но сейчас он увидел в глазах Сана столько боли и страха, что все мысли о каких-то проклятиях и ненависти улетучились в мгновение ока. Мужчина жестом попросил Сана сесть, и тот без слов повиновался. Тяжело вздохнув и сосредоточившись, Ёсан подошел к парню и, убрав его руку с груди, положил ему на грудь свою ладонь. Ему потребовалось буквально несколько секунд, чтобы понять, в чём дело. — Скверна, — выдохнул он, отшатнувшись. — Я думал, твоя душа всё ещё чиста, но… — Что это значит? Я снова стану сумеречным? — Сан бы отдал всё, чтобы услышать от Ёсана «нет», но тот, к сожалению, молчал. — Скажите хоть что-нибудь! Вместо ответа мужчина развернулся и направился к шкафам, принявшись рыскать там в поисках чего-то, известного только ему, параллельно бурча что-то себе под нос. Сан внимательно наблюдал за его действиями, надеясь на чудо. В конце концов Ёсан вернулся с несколькими склянками. — Что-то из этого должно помочь… — он задумчиво оглядел их и разложил на столе, раскрыв лежащую рядом книгу. — Хотя бы ненадолго… — В смысле ненадолго? А что потом? Мне вообще можно помочь? — Сан с трудом держал себя в руках, но Ёсан лишь отмахнулся от него. — Не мешай. Скверна, скверна… Чёрт, где же… Внезапно Ёсан оторвался от книги, подняв голову и будто к чему-то прислушиваясь. Сан огляделся, недоуменно нахмурившись. — Что… — Тихо, — мужчина вскинул руку, заставляя парня замолчать. — Они здесь. — Они? — Сан мгновенно изменился в лице и насторожился. — Ты же сказал, что оторвался от них, — Ёсан метнул в сторону Сана недобрый взгляд. — Я не был уверен. Я… — Черт, — Ёсан запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул. — Иди наверх. Быстро! Сан вскочил с места, и именно в этот момент что-то ударило в дверь. Ёсан сунул в руки парня склянки и книгу и указал на лестницу возле стены. — А как же вы? — Они не могут материализоваться здесь, — Ёсан даже не вздрогнул, когда в дверь ударили во второй раз. — Ну, иди уже! — поторопил он Сана, и тот наконец послушался. Не успел Сан скрыться на втором этаже, как входную дверь выломали, и внутрь ворвались сразу несколько сумеречных. Все в чёрном, устрашающие, но только не для Ёсана. Он повидал слишком много на своем веку для того, чтобы пугаться кого-то вроде них. Да, он знал, что они попадут в дом любыми путями. Он сразу почувствовал их. Именно поэтому он остался неподвижен, даже когда вслед за своими подопечными в дом вошёл Пак Сонхва. Ёсана невозможно было удивить внезапностью. Он всегда знал всё наперёд. — Так-так-так, Кан Ёсан, — низкий голос Сонхва прорезал повисшую в комнате тишину. — Я наслышан о тебе. Но не могу сказать, что рад нашему знакомству. — Взаимно, — совершенно спокойно отвечает Ёсан, не сводя глаз с мужчины. — Где он? Где Чхве Сан? — не церемонясь, Сонхва сразу переходит к делу. — Я знаю, что он у тебя, даже не пытайся отрицать. — Я и не собирался. Но кто сказал, что вы заберете его с собой? — Ёсан скептически выгибает одну бровь и скрещивает руки на груди, с вызовом смотря на капитана. Сонхва прищурился. Тень заинтересованности скользнула по его бледному лицу. — Какой интерес у тебя рисковать собой ради какого-то мальчишки? — Он — не просто мальчишка. Я собственноручно вернул его к жизни… — Ты уверен? — Сонхва усмехается. — Скверна сожрёт его — не успеет он и глазом моргнуть, так что живым его можно называть лишь временно. — Ну так если он все равно умрет, какой у тебя интерес гоняться за будущим покойником? — спрашивает Ёсан, копируя тон Сонхва. Спокойствию Ёсана в данной ситуации позавидовал бы, наверно, каждый, ведь с Сонхва не то, что разговаривать — рядом находиться было практически невозможно. — Ты сам наверняка прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, — ухмылка мгновенно сходит с лица сумеречного. — Как тебя там называют? «Всевидящее око»? — Сонхва замолкает, ожидая ответа Ёсана, но тот молчит. — Так вот, Кан Ёсан, я хочу, чтобы мальчишка вновь обратился у меня на глазах. — Боюсь вас разочаровать, капитан Пак, но Чхве Сану уготовлена слишком важная роль в чужой судьбе для того, чтобы вы просто так лишили его жизни. Сонхва ответ мужчины явно не понравился. Он повернулся к одному из сумеречных и кивнул куда-то в неопределенную сторону. — Обыскать здесь всё, — после этих слов сумеречные разошлись в разные стороны. На втором этаже послышался какой-то шум, и сумеречные, не задумываясь, рванули туда, но как только они приблизились к лестнице, та внезапно обрушилась в один момент, словно была совершенно ветхой. Слова Ёсана были правдой — перемещаться в этом доме словно призраки сумеречные не могли, поэтому они и выглядели вдвойне озадаченными. — Это мой дом, и тут действуют мои законы, — спокойно сказал Ёсан, посмотрев на Сонхва. — Даже если Чхве Сан и был здесь, его уже здесь нет, поэтому твое рвение, хоть и похвально, но совершенно бессмысленно. Сонхва молчал, внимательно оглядывая Ёсана с ног до головы так, словно решал, что же с ним делать дальше. Он знал, что ему не сравниться с таким сильным магом, как Ёсан, и если Сан действительно был здесь или до сих пор в этом доме, Сонхва никогда его не получит. Но просто так пират тоже сдаваться не собирался. Одним движением капитан вынул из-за пояса свой длинный меч и, сделав всего пару шагов в сторону Ёсана, ткнул острием ему в горло. Сумеречные тут же насторожились, ожидая следующих действий капитана. — Ну, раз Сана здесь нет, то и ты мне не нужен. — Ты не убьёшь меня, — ухмыляется Ёсан так, будто знает это наверняка. А он знает. — Да, ты слишком ценен для того, чтобы убивать тебя вот так. Но кто сказал, что я не могу тебя покалечить? С этими словами Сонхва переместил острие меча на лицо Ёсана, и прежде, чем тот успел бы дёрнуться, вонзил его в кожу на щеке мужчины. — Я сбежал, — говорил Сан, потупив взгляд и даже не смотря в сторону Бёль, замершей в нескольких шагах от него и так и не двинувшейся с места за всё время рассказа. — Вместе с книгой и зельем, потому что… Потому что не выдержал бы ещё одной встречи с Сонхва. Я не хотел снова становиться сумеречным. Я… Боялся. Вот, что он хотел сказать. И Бёль знала это наверняка, поняла даже без слов. Бесстрашный Чхве Сан боялся стать сумеречным, он боялся умереть. А страх, как известно, — самое мощное оружие. Когда человек боится, он не думает ни о чем, кроме себя и кроме того, как бы выбраться из этого состояния, прекратить свои страдания, перестать бояться. Именно в таком состоянии находился Сан девять лет назад. Скверна пожирала его душу, Сонхва дышал в затылок, и всё это, казалось бы, оправдывало его. Бёль бы даже посочувствовала ему, если бы не ненавидела так сильно. — У Ёсана есть все права ненавидеть меня. Я подверг его жизнь опасности, пришел просить о помощи, хотя он не был ничем мне обязан, и бесцеремонно забрал то, что принадлежит ему, но у меня не было выбора. Все, чего я хотел тогда, — это выжить. — Ты и сейчас этого хочешь, — говорит Бёль чуть охрипшим от долгого молчания голосом. — Что? — Сан, наконец, поворачивается к ней лицом и смотрит на нее. — Ты и сейчас боишься. Не хочешь снова стать сумеречным. Но тьма в твоей душе… Если ты будешь потакать ей, то тебя ничего не спасет. — Не делай вид, будто знаешь об этом больше меня, — огрызается Сан. — У тебя плохо выходит строить из себя умную. — Я не… — Бёль осеклась на полуслове. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, успокаиваясь и пытаясь предотвратить нарастающий приступ злости. — Ты противоречишь сам себе. Не хочешь снова стать сумеречным? Так не делай ничего, что может способствовать этому. Ёсан же сказал, что больше не сможет тебе помочь. Твоя душа только в твоих руках. Каким бы бесстрашным и бесчувственным Сан ни хотел показаться, в душе он был всё тем же испуганным мальчишкой, испытавшим на себе ужасы, которые не пожелаешь испытать даже самому страшному своему врагу. Лишиться души и постоянно находиться под контролем тирана — Бёль могла только представить, насколько это ужасно. Но разве ужаснее, чем то, что он сделал с ней? Сан долго вглядывался в её лицо, будто хотел запомнить каждую его черту. Его взгляд пугал и завораживал. Наверно, Бёль никогда не привыкнет к этому чувству, к тому, как мурашки табуном пробегают по коже, когда он вот так смотрит на неё. Ей не нравилось это. Не нравилось и то, что его взгляд вызывает в ней ещё хоть какие-то эмоции помимо ненависти и отвращения. — Забудь, — говорит он. — Я рассказал это просто, чтобы ты отвязалась. — А мне ты за девять лет этого рассказать не мог, я так понимаю? Хонджун стоял чуть поодаль, опершись о ствол дерева, так, что листва скрывала его достаточно для того, чтобы он оставался незаметным для Сана и Бёль. — Чего замолчал? — Хонджун вышел вперед, всё с тем же непроницаемым выражением лица оглядывая Сана. Наверняка ему сейчас было обидно от осознания того, что друг скрывал от него такое на протяжение долгого времени. Но даже если так, то он никогда бы не показал своих настоящих эмоций при посторонних. Ким бросил взгляд на стоящую чуть поодаль Ханбёль, и та поняла всё без слов. — Я пойду посмотрю, что там с Хьянсу, — прочистив горло, сказала девушка и скрылась в доме. Хонджун тем временем вновь переключил свое внимание на Сана и, подойдя к нему, опустился напротив. — Я не жду, что ты будешь извиняться, — начал Хонджун, когда понял, что Сан не заговорит первым. — Я просто хочу понять, почему ты не сказал мне. — Я не хотел быть ещё одной проблемой для тебя, — Сан наконец поднял на Хонджуна взгляд. Капитан выглядел ужасно уставшим. Видимо, ему все никак не удавалось нормально поспать. Хотя с таким-то графиком жизни у него навряд ли получится выспаться ещё ближайшие несколько лет. — Мало того, что я вернулся и напросился к тебе в команду после того, как мы разошлись, так ещё и полноценным живым человеком называться не мог. Тебе бы такое понравилось? Хонджун сдавленно усмехнулся. — Ты всегда был живее всех живых и ничто этого не изменит. — Так ты не злишься? — осторожно спросил пират, но Хонджун лишь тяжело вздохнул. — Злюсь. Но не бить же мне тебя снова? Или ты не против? — Спасибо, мне хватило, — с угрюмым видом отвечает Сан, заставляя Хонджуна снова усмехнуться. — И что ты собираешься с этим делать? — спустя пару минут молчания спрашивает капитан. — Ёсан сказал, что не сможет помочь, поэтому если будешь продолжать вести себя как отморозок, то… — Послушай, — останавливает Хонджуна Сан, — обещай мне кое-что. Если вдруг увидишь, что я уже не тот, кем был прежде, что я на грани и превращаюсь в тех, с кем мы пытаемся бороться, просто… просто убей меня. Убей до того, как скверна сожрёт мою душу. Я не хочу ещё раз пройти через это. Я не… — Ты не станешь сумеречным, — Хонджун мгновенно становится серьезным. Его взгляд останавливается на седой пряди Сана, а затем он смотрит в глаза другу, стараясь игнорировать тревогу, подступающую изнутри. — Я не позволю. И сдаться вот так просто тебе тоже не позволю. Я, что, зря тащил тебя тогда к Ёсану, пока Сонхва пытался всадить нож мне в спину? — Но что мне делать? — спрашивает Сан, при это выглядя совершенно растерянным. — Все эти годы я справлялся за счет зелий Ёсана, я думал, что победил скверну, но она снова дала о себе знать совсем недавно. И я не понимаю, почему… — Айщ, Сонхва, по-моему, чувствовать научится быстрее, чем ты — думать, — Хонджун раздражённо закатывает глаза в то время, как Сан с недоумением хмурится. — Ким Ханбёль — вот причина этого, — капитан указывает на седую прядь. — Я никогда не видел тебя таким, каким ты бываешь рядом с ней. Честно говоря, не знал, что в тебе может поместиться столько злости и ненависти. То, что ты был сумеречным, конечно, может оправдывать твоё такое поведение, но… — Что ты имеешь в виду? — не понимает Сан. — А то, как ты относишься к ней, идиот. — Эта девчонка сама провоцирует меня, — тут же отрицает пират. — Чем? Тем, что перевязывает тебе рану от пущенной ей же стрелы? — Хонджун вопросительно выгибает бровь. — Которую ты, кстати говоря, заслужил. Не будь ты моим другом, давно кормил бы рыб в какой-нибудь гавани… — Она ведёт себя странно в последнее время, — парирует Сан. — Не странно, а спокойно, — Хонджун качает головой. — И тебе следует брать с неё пример, если не хочешь остаться без души. — Почему ты защищаешь её? С каких пор? — недоумевает пират. — Её вообще не должно быть на «Иллюзии». Ей не место здесь. — Если это правда, что её сестра решила помочь мне вернуть блокнот, то мы должны позаботиться о том, чтобы Ханбёль по крайней мере осталась жива и невредима. Невредима, Сан. Понимаешь, о чем я говорю? — Сан промолчал, не найдя возражений. — К тому же, мне всё ещё интересно, откуда у неё этот кулон. Здесь явно что-то нечисто, — Хонджун задумался на несколько секунд, а затем продолжил: — Я хочу, чтобы ты засунул свою агрессию куда подальше и научился контролировать себя. Только так ты сможешь преодолеть скверну. И не надо всё сваливать на Ханбёль. Вот именно, что она всего лишь девчонка, Сан. А ты, вроде как, взрослый мужик. И то, как ты поступаешь с ней, не соответствует тому, как взрослым мужикам следует поступать с девчонками, понимаешь меня? — Давай, научи меня, как обращаться с девчонками, — недовольно фыркает Сан. — Разберись в себе для начала. А потом уже на девчонок переходи, — хмыкает Хонджун, бросая в сторону Сана упрекающий взгляд. Ханбёль застала Ёсана хозяйничающим около стола. Хьянсу лежала без сознания на кушетке, стоящей чуть поодаль. Бледная как смерть, девушка больше походила на труп, и если бы не еле заметно вздымающаяся грудь, Бёль бы с легкостью приняла Хьянсу за покойницу. — С ней всё хорошо? — спросила Ханбёль, положив лекарства на стол перед Ёсаном. Тот посмотрел сначала на них, затем перевёл задумчивый взгляд на девушку. — Лучше, чем я предполагал, — сказал он, глянув в сторону Хьянсу. Бёль могла только предполагать, что произошло здесь, пока она разговаривала с Саном, но выглядел Ёсан вымотанным. Видимо, все эти магические штуки порядком утомляли его. — Вы сказали… — осторожно начала Бёль, — что Хьянсу с Хонджуном теперь связаны, и любая её душевная боль будет отражаться на нём, так ведь? — Ёсан кивнул, настороженно глядя на девушку. — А что будет, если… — Если она умрет? — закончил за Ханбёль мужчина. Та неуверенно кивнула. — Он не умрет вместе с ней. То есть физически это на нем никак не отразится. А вот морально… Ему просто будет настолько плохо, что он, скорее всего, сам решит свести счеты с жизнью. Впрочем, я сказал ему об этом. Бёль ужаснулась. Теперь Хьянсу — буквально часть Хонджуна, часть его души. Она для него как Луна для Ханбёль, ведь девушка не знает, что бы делала, если бы… Если бы Луны не стало. Наверно, потеряла бы рвение к жизни, да и в целом — смысл жить. Она старалась не думать о том, что с Луной могло случиться что угодно, что она давно может быть мертва и что они с Бёль больше никогда не увидятся. Ведь если это так, тогда к чему все это? К чему эти старания? Нет, этого просто не могло произойти. Луна жива, и Бёль обязательно найдет её, чего бы ей это ни стоило. — Думаешь о сестре? — проницательно замечает Ёсан, выводя Ханбёль из раздумий. Девушка поджимает губы и кивает. — Ей выпала непростая доля. Как и тебе. У тебя сложная судьба. — Я уже успела в этом убедиться, — язвит Бёль, но Ёсан никак не реагирует на её слова. Он внимательно смотрит на девушку так, что ей в какой-то момент становится не по себе от его взгляда, а затем говорит: — Твоя любовь принесет тебе только страдания. Единственным, о ком Бёль подумала в этот момент, стал Минги. Его образ мгновенно всплыл в мыслях: эти тёмные безжизненные глаза и ярко-красные волосы. Сердце обливалось кровью каждый раз все сильнее. Да, с тех пор, как погиб её жених, Бёль действительно страдала, а когда она внезапно обнаружила, что он чудесным образом воскрес, начала страдать ещё больше, поняв, каким человеком он стал. Хотя человеком его можно было назвать разве что с натяжкой. — Неужто я недостаточно страдала? — с какой-то чересчур грустной усмешкой спросила Бёль. Казалось, вопрос был адресован больше самой себе, чем Ёсану, но он всё же ответил: — Иногда, чтобы стать счастливыми, нужно сначала испытать на себе все несчастья этого мира, — его слова звучали не совсем обнадеживающе. — В любом случае, каждый заслуживает быть счастливым. — Даже Чхве Сан? — вырвалось у Бёль прежде, чем она успела подумать, о чём говорит. Но Ёсана её вопрос не смутил. — Даже он. — Мне казалось, вы его ненавидите, — недоумевает Бёль. — Это не совсем так. Скорее, он меня раздражает. Но стоит признать, что он прожил непростую жизнь. Врагу не пожелаешь пережить то, что пережил он. — Это всё равно не может оправдать его поступков, — бурчит в ответ Бёль. — А он доставляет тебе забот, — усмехается Ёсан. — Хотя кому не доставляет. Он — та ещё заноза в заднице. — Как вы думаете, он снова станет сумеречным? — вдруг спрашивает Ханбёль. И непонятно, на что она надеется: обрадоваться, узнав, что Сан сгинет и не будет больше мучить её, или разочароваться, услышав, что если ему не спастись, значит и Минги тоже не выкарабкается? — Или у него есть шанс? Ёсан задумчиво кусает губу, оглядывая коробку с медикаментами на столе. — Все зависит только от него самого. Но я очень сомневаюсь, что ему с его идиотским характером хоть что-то поможет. Хотя, вроде как, есть одно средство… — Правда? — удивилась Бёль. — Что за средство? Ёсан посмотрел на неё, уже наверняка зная, почему она так яро интересуется судьбой Сана. — То, о чем слагают легенды. То, что может излечить от любой болезни. И то, чего нет у сумеречных. — И что это? — Бёль казалась весьма озадаченной. Ёсан еле заметно усмехнулся. — Любовь, Ханбёль. Бёль молчит несколько секунд, с непониманием оглядывая мужчину, а затем ею овладевает истерический смех. Девушке с трудом удается успокоиться прежде, чем ответить Ёсану, который наблюдает за ней с совершенно спокойным видом. — Если Сан сможет кого-то полюбить, я, не раздумывая, пойду и сдамся Сонхва. Ёсан лишь пожимает плечами в ответ. — Раньше, до того, как ему довелось стать сумеречным, у него были люди, которых он любил. — То было раньше, — отрезает Бёль, мгновенно становясь серьёзной и явно не желая продолжать этот диалог. — Кстати, о таких людях, — тут же добавляет она. — Моя сестра… Она на «Авроре», и я даже не знаю, что с ней. Вы ведь маг… Ёсан внезапно вскидывает ладонь, перебивая Ханбёль. — Назови меня магом ещё раз, и я тебя даже слушать не буду. — Но почему? — недоумевает девушка. — Зови как угодно: чернокнижник, некромант, да хоть ведьмак. Но я тебе не какой-то волшебник из сказки. Я, что, похож на шута? — Бёль придирчиво оглядывает мужчину в его балахоне, больше напоминающем мешок из-под картошки, и неуверенно качает головой. — Ну вот… Так что там насчёт сестры? — Есть ли способ… как-то связаться с ней? — осторожно спрашивает Бёль, уже готовясь получить отказ. — Или хотя бы узнать, жива ли она? Вы можете мне помочь? — эти слова даются девушке с трудом. Она отчаянно надеется получить от Ёсана обнадеживающий ответ, но тот выглядит чересчур серьезным и задумчивым. Сердце невольно начинает биться чаще в её груди. — Нет ничего, чего бы я не мог, — самоуверенно заявляет мужчина, но Ханбёль вовсе не принимает эти слова за хвастовство. Ёсан действительно кажется всемогущим, судя по тому, что про него говорят и что видела сама девушка. — Но есть ли смысл мне подвергать себя опасности и делать то, о чём ты просишь? В глазах Бёль загорается огонёк надежды. — Мне нужно всего лишь убедиться, что она жива, — тут же говорит она. — Пожалуйста… Ёсан молчит. Так и не получив от него ответа, Бёль опускается на колени и складывает ладони. — Прошу вас… — девушка всё ещё не теряет надежды, взывая к совести Ёсана. Тот не отвечает, смотря на Бёль, затем тяжело вздыхает, прикрыв глаза и успокаивая внутренний порыв. — Ладно, но только потому, что мне самому интересно, как твоя сестра уживается среди сумеречных… Бёль еле удержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости. Она поднялась с колен и хотела было что-то сказать, но её бессовестно прервали. — Ты серьёзно собираешься это сделать? — в дверях показался Хонджун в сопровождении Сана. — Думаешь, это хорошая идея? — Узнаем, только если попробуем, — пожимает плечами Ёсан. — Кому-то захотелось острых ощущений? — хмыкает Чхве, косясь в сторону Бёль. — Такие смелые, что собираетесь проделать это под носом у Сонхва? — Вот только ты рот не открывай, а? А то смердит, — хмыкает Ёсан, одарив Сана недобрым взглядом. — Разве ты сам не хочешь узнать, что с Ким Луной? — спрашивает мужчина уже у Хонджуна. — Кажется, это она — твой ключ к потерянному блокноту, — капитан настораживается, но возражать не решается, осознавая, что Ёсан как всегда прав.***
Луне казалось, что ещё немного — и она сгниёт заживо в этом сыром трюме, а её труп будут грызть крысы, когда она ещё будет в сознании. Мысли о том, что девушка будет чувствовать, как маленькие хищники кусок за куском отрывают плоть от её тела, заставляли её как никогда цепляться за жизнь. Но не только это питало её желание жить дальше. Парень по имени Чон Юнхо, постоянно слоняющийся рядом, с каждым часом, с каждой минутой всё больше начинал интересовать Луну. Она уже приняла тот факт, что однозначно будет скучать по пирату, когда вырвется из этого ада. Если вырвется… Его аура была какой-то другой, нежели у остальных сумеречных, и Луна давно уже успела в этом убедиться. Юнхо манил, притягивал, но помимо этого Луне хотелось спасти его. Забрать отсюда как можно дальше, уберечь от Сонхва и от ужасной участи, которая постигла молодого пирата. Но ей стоило сначала подумать о себе. Хотя это и было сущностью Луны — в первую очередь заботиться о других, о ком угодно, но только не о себе самой. Луна потеряла счет времени. Она всё сидела и смотрела на собственное отражение в большом осколке зеркала, стоящем напротив клетки, в которой её заперли. Девушка понятия не имела, что здесь делает треснутое зеркало, но видимо его сюда спустили вместе с остальным хламом, лежащим вокруг него. Луна в принципе перестала искать логику в чём-либо с тех пор, как попала на этот корабль. Девушка уже подумала, что сошла с ума, когда ей показалось, будто отражение в зеркале зарябило и сдвинулось с места. Луна нахмурилась, протёрла глаза, сваливая всё на недосып и усталость, но всё стало только хуже — отражение в зеркале исчезло. Вместо него в осколке появилось изображение незнакомого ей помещения. — Луна, — чей-то голос будто бы раздался прямо у неё в голове. Луна вздрогнула, и отшатнулась, но непонятно от кого. Перед ней было лишь зеркало, в котором наконец-то вырисовывался чей-то силуэт. Очень знакомый силуэт. — Не может быть, — прошептала девушка. — Онни? Это действительно была Бёль. Живая и здоровая, она смотрела на неё из зеркала своими темными глазами, полными искренней радости, но не только. Её глаза в блеклом свете блестели от подступивших слёз. — Да, да, это я, — Бёль смотрела прямо на сестру, но та не понимала, как это возможно. Что вообще происходит? Быть может, ей просто мерещится и она сейчас разговаривает с зеркалом? Но Ханбёль была слишком реалистична для того, чтобы быть миражем. А Луна была слишком рада её видеть. — С тобой все в порядке? — голос всё так же раздавался будто в мыслях у Луны. Девушка терялась, потому что всё происходящее больше походило на сновидение. — Ну, обслуживание здесь не очень, а так всё устраивает, — усмехается Луна, стараясь не расплакаться от подступивших эмоций. Как же ей хочется сейчас подойти и обнять сестру и больше никогда не отпускать, но, увы, сейчас она говорит всего лишь с её отражением в зеркале. — Как ты это сделала? — Долго объяснять, — отмахнулась Бёль. — Мне нужно тебя спасти… — Не стоит, — качает головой Луна. Ханбёль смотрит на сестру как на сумасшедшую. — Я, правда, собираюсь вернуть дневник, — говорит она, только подтверждая догадки Бёль. — По крайней мере, я попытаюсь. — Не будь такой самоуверенной, Лу, — парирует её сестра. — Ты одна на корабле, среди сумеречных. — Я не совсем одна. Бёль на минуту замолкает, не понимая Луну, но решает не придавать её словам особого значения. Не сейчас. — У меня мало времени. Скажи, как мне тебя найти? Ты знаешь, где вы находитесь? Что замышляет Сонхва? Хоть что-то, что может помочь нам… Только Луна собирается ответить, что мало чем может помочь, как знакомый голос из темноты прерывает её. — Так, так, так, а это уже интересно, — Сонхва выходит из тени, приближаясь к клетке с Луной. Девушка невольно кусает губу и пятится назад. Черт, как она могла не заметить его? Хотя, чему удивляться? Весь в чёрном, капитан сливался с тенями в мрачном трюме. В конце концов, это его корабль — здесь он может оставаться незаметным, как и где угодно. — Вот и сестра объявилась. Вы-то мне и нужны. Хонджун ведь рядом? — Сонхва подошёл к зеркалу и вопросительно вскинул брови. Бёль замерла. Она в первый раз видела капитана «Авроры» и должна была признать, что он действительно внушал ужас. Хоть он и находился за несколько сотен миль от неё, хоть она и разговаривала всего лишь с его отражением, даже при таких обстоятельствах Пак Сонхва внушал страх, но Ханбёль боялась не за себя. Она боялась за Луну, которая, в отличие от неё, находится с сумеречным на одном корабле. — Капитан Ким, покажись уже, — Сонхва самодовольно ухмыльнулся, будто наверняка знал, что Хонджун наблюдает за всем этим со стороны. А он наблюдал. И через пару секунд его фигура действительно появилась рядом с Ханбёль. — Что, решили, будто бы я не узнаю, что вы вздумали устраивать переговоры у меня на корабле? Очень зря… Думаешь, Кан Ёсан сможет помочь тебе спрятаться от меня? — Слушай, Пак Сонхва, — прочистив горло сказал Хонджун с совершенно спокойным видом, — я не собираюсь прятаться. Ты же знаешь, что нам всё равно придется встретиться лицом к лицу. И лучше бы тебе подготовиться к этой встрече… — Ты сейчас мне угрожаешь? — Сонхва рассмеялся. — Вот что, капитан Ким, у меня к тебе предложение. Раз уж мы оба в тупике и не знаем, как добраться до Трезубца, то ты посодействуешь мне в этом. А коль скоро мы встретимся, я тебя и отблагодарю… — О чём ты? — Хонджун чувствует язвительный тон сумеречного, но не до конца понимает его. — Я знаю, что ты запомнил все записи из блокнота. И у тебя наверняка есть догадки насчёт этих записей. Так вот, — Сонхва помедлил, будто специально растягивая время. — Насколько я понял, загадка, которая приведёт к Трезубцу, состоит из двух частей. У тебя есть три дня, чтобы сказать мне, в чём заключается первая часть, иначе… девчонка умрёт, — пират метнул беглый взгляд в сторону Луны, но та никак не отреагировала. Зато Бёль ахнула, прикрыв рот ладонью. — Не слишком ли много ты хочешь? — спрашивает Хонджун. — Ты не собираешься делать шаг мне навстречу, поэтому я иду на компромисс и делаю шаг первым. А иначе мы так и будем ходить по кругу, — да, именно это говорила Луна в их первую встречу с сумеречным. — А пока… Юнхо! Не только Сонхва мог скрываться в тени. Юнхо тоже неплохо сливался с мраком и прекрасно всё слышал с самых первых слов, сказанных Ханбёль Луне. Но вместо того, чтобы прервать их диалог и сразу помешать им, он просто стоял и наблюдал за происходящим до тех пор, пока сам капитан не вывел его из раздумий. — Я думаю, я был слишком щедр с нашей гостьей, — Сонхва забирает у подошедшего к нему Юнхо кусок черствого хлеба и кружку с водой, предназначенные для Луны. — Пора это исправить, — с этими словами он бросает хлеб на пол, наступая на него носком сапога, а следом выливает воду. Ханбёль наблюдает за всем этим широко раскрытыми глазами, Луна же старается не показывать своих эмоций, хотя сердце буквально вырывается у неё из груди. — Три дня, Хонджун, — повторяет Сонхва. — И ни минутой больше, — добавляет он и прежде, чем Хонджун успевает что-то сказать, разбивает зеркало, таким образом прерывая эту странную связь. В гостиной дома Ёсана повисает молчание. Хонджун задумчиво смотрит в зеркало, в котором буквально несколько секунд назад он видел Сонхва, Бёль нервно кусает губу. Никто не произносит ни слова. Но первым молчание прерывает Сан. — Черт! — звук удара кулака об стол заставляет Ханбёль отскочить в сторону. — Этого ты добивалась? — Сан метнул в сторону девушки безумный взгляд. — Давай теперь поговори мне о том, что ты не хотела нас подставлять. — Я лишь хотела убедиться, что с Луной всё в порядке, — голос Бёль не дрогнул. Когда дело касалось Луны, она никогда не шла на попятную. — Мы должны её спасти, — обратилась она уже к Хонджуну. — Должны? — капитан вопросительно вскидывает брови, складывая руки на груди. — Её смерть по сути ничего не изменит… — О чём вы говорите? — возмутилась Бёль. — Из-за вас она решила вернуть этот чёртов блокнот! И вообще, если бы вы не захватили наш корабль, не убили бы наших родителей, никого бы не приходилось спасать! И этого, кстати говоря, тоже бы не было! — Бёль ткнула в кулон, лежащий на столе. — Она права, Хонджун, — внезапно соглашается с девушкой Ёсан. — Ваши судьбы уже переплетены, и так просто ты не отделаешься. Ким Луна слишком важна для того, чтобы вот так рисковать её жизнью. Ёсан резко замолчал, поджав губы. Он выглядел так, будто сказал лишнего, но виду особо старался не подавать. В любом случае Хонджун был слишком взвинчен для того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. — И что ты предлагаешь? Я ночами ломал голову над этой загадкой, а теперь должен решить её за три дня, а потом рассказать все сумеречным? Ради этого мне нужно мучиться? — Ты не будешь мучиться, ведь у тебя теперь есть ключ к разгадке, — говорит Ёсан, смотря прямо в глаза Хонджуну. Тот лишь с недоумением хмурится, отводит взгляд, переводя его на Бёль, затем на Сана. — Мы возвращаемся на корабль. С меня довольно потрясений, — выдаёт он и поворачивается к Ёсану. — Что насчёт платы за всё, что ты сделал? Ёсан молчит, внимательно оглядывая присутствующих и будто принимая какое-то важное решение. — Я поднимусь на «Иллюзию» и пробуду там до тех пор, пока Трезубец не окажется у его нового хозяина, — говорит мужчина. — А, и у меня ещё одно условие. Сан остаётся на острове. — Крыша поехала? — возмущается Чхве, но Ёсан лишь отмахивается от него. — Я сам иногда рад оставить его на каком-нибудь острове, но ты знаешь, что это невозможно, — вздыхает Хонджун, подходя к кушетке, на которой всё ещё без сознания лежит Хьянсу. Капитан поднимает девушку на руки и поворачивается к остальным. — Отплываем прямо сейчас.***
Когда Хьянсу, наконец, пришла в себя, она почувствовала себя так, будто единственным напитком, который она пила на протяжение последней недели, был соджу. Хьянсу никогда особо не увлекалась спиртным, но сейчас она окончательно убедилась в твердости своего решения вести здоровый образ жизни. Первые пару минут девушка с трудом пыталась разлепить веки, а когда глаза, наконец, открылись, то Хьянсу показалось, что она сейчас ослепнет, хотя каюта освещалась только несколькими свечами. Ещё какое-то время девушке понадобилось, чтобы приподняться на локтях, осмотреться и понять, где она находится. Голова была ужасно тяжёлой и на удивление свободной от всяких мыслей. Хьянсу по началу даже не могла вспомнить свою собственную каюту. А фигура девушки, уснувшей, положив голову на койку, вообще показалась Хьянсу незнакомой. Но это только поначалу. Постепенно Хьянсу начала вспоминать и осознавать, наконец, происходящее, и в какой-то момент события последних дней просто разом обрушились на неё так, что виски запульсировали от такого количества воспоминаний. Девушка потерла лоб и зажмурилась. С каждой секундой она понимала, насколько странно себя чувствует. Так, будто она вернулась с того света… Дремавшая девушка зашевелилась и подняла голову, демонстрируя лицо, и Хьянсу с облегчением узнала в ней Ханбёль. Бёль спросонья тоже не сразу поняла, что Хьянсу, наконец, очнулась, но когда она окончательно проснулась, в её глазах застыло искреннее удивление. — Хьянсу, ты… это правда ты? — осторожно спросила она, поднимаясь с пола. — Я что, настолько постарела, что не узнаешь? — хмыкнула девушка, запуская пальцы в волосы. Бёль помедлила немного, а затем заключила Хьянсу в крепкие объятия. — Ну всё, хватит соплей, со мной всё нормально, — девушка неуклюже похлопала Ханбёль по спине, и та медленно отстранилась. Тут Хьянсу вдруг будто что-то вспомнила и, оттянув ворот рубашки, оглядела старую рану. На её месте остался лишь безобразный шрам, слегка потемневший по краям, и никаких следов оружия сумеречного, — лишь неприятные воспоминания. — Рана больше не побеспокоит тебя, — говорит довольная Бёль. — Ёсан оставил лекарства, — она указала на склянки, стоящие на тумбе возле койки. Хьянсу нахмурилась. — Ёсан? Кан Ёсан? Бёль задумчиво нахмурилась. — Ты ничего не помнишь? — Помню… Я всё помню, — задумчиво проговорила Хьянсу. — Мы были на острове, — она нахмурилась, пытаясь сопоставить одно воспоминание с другим. — Я никогда не видела Кан Ёсана, но Хонджун рассказывал… Стоп, Хонджун… — Хьянсу подняла на Бёль потерянный взгляд. — Он всё знает… — Ханбёль кивнула в ответ. — Чёрт… Он убьёт меня. — Нет, — качает головой Бёль. — Как он может убить ту, за кого поручился? Он теперь связан с тобой, Хьянсу. Любая твоя душевная боль — его боль. — Ты не понимаешь, — повысив голос, сказала Хьянсу. — Считай, я окончательно потеряла его доверие к себе. — Тебя действительно сейчас волнует только это? — осторожно поинтересовалась Ханбёль. Хьянсу бросила в её сторону какой-то чересчур агрессивный взгляд, поэтому девушка замолчала. Не говоря больше ни слова, Хьянсу поднялась с кровати и вышла из каюты, преодолевая легкое головокружение после долгой отключки. Уже стемнело, но на палубе всё ещё кипела работа. Поначалу никто не заметил появившуюся среди матросов Хьянсу, но в конце концов пираты наконец заприметили молодого боцмана, который так внезапно покинул их ряды. — Эй, Хьянсу, мы уж думали, ты кони отбросил, — усмехнулся кто-то из пиратов. — Рад снова видеть твою физиономию. — Выглядишь живее всех живых, — другой матрос хлопнул девушку по плечу, и та сдавленно улыбнулась. — Но что за кислая мина? Чёрную метку проглотил? Нельзя сказать, что девушка была не рада видеть пиратов, но странное чувство внутри мешало ей полностью расслабиться и поприветствовать их как следует. Ей полностью завладела всего одна мысль — Хонджун все знает. А за ней тут же следовал вопрос: теперь, когда он знает, имеет ли всё это смысл? Под «всем этим» Хьянсу подразумевала свою ложь. Ту ложь, которую она так тщательно скрывала ото всех. Всё это время она жила в страхе, что её раскроют, что Хонджун больше не будет относиться к ней так, как относился, и вот наконец момент её разоблачения настал. Хьянсу всё помнила. Воспоминания о том, как Хонджун извлек её душу, тяжёлым грузом легли на её сердце. Он сделал это для неё. Но заслужила ли она? Разве так поступают со лжецами? Как можно быть таким человеком? Хьянсу почему-то вдруг взяла ужасная злость на капитана. Она врала ему, обвела вокруг пальца, а он взамен спас ей жизнь. Всего-то… Разве так ему следовало поступить? Хьянсу опасалась последствий. Раз он не предпринял меры сразу, что произойдет потом? Его гнев наверняка не будет иметь границ. Хотя, зная Хонджуна, Хьянсу могла утверждать, что он сделает всё молча. Не скажет ей ничего, и это будет самым худшим, что могло с ней произойти. Умереть от его руки и не услышать от него ни единого слова — вот настоящий кошмар для девушки. Именно чтобы избежать последствий её ужасной лжи, Хьянсу решает закончить это всё прямо сейчас. Не говоря ни слова, девушка пробирается сквозь толпу окруживших её пиратов и забирается на ящики, стоящие возле мачты, так, чтобы она была видна всем. — Я знаю, меня давно не было, — выкрикнула она, заставляя пиратов замолчать и обратить на неё внимание. — Я чуть не стал сумеречным в последний раз, но вы от меня так просто не избавитесь, — толпа довольно загоготала. — Это — не то, с чего бы я хотел начать своё возвращение, но мне нужно вам кое-что сказать. Бёль вышла на палубу слишком поздно: когда Хьянсу уже начала свою многообещающую речь. Девушке сразу не понравилась ситуация, развернувшаяся на корабле. Хьянсу явно замышляла что-то необдуманное. — Ты как раз вовремя, — послышался голос Сана совсем рядом. Бёль обернулась. Пират стоял, опершись о перила, и со скучающим видом наблюдал за сценой. — Что она делает? — поинтересовалась Ханбёль, бросая в сторону говорящей Хьянсу взволнованные взгляды. Сан пренебрежительно хмыкнул в ответ. — Роет себе могилу. Казалось бы, только выкарабкалась из одной, теперь копает себе другую. — Не может быть, — Бёль ахнула, наконец поняв, что Сан имеет в виду, но прежде, чем Ханбёль успела что-то предпринять, по палубе пронеслись заветные слова. — Я девушка. Голос Хьянсу растворился в повисшем на палубе гробовом молчании, прерываемом лишь шумом волн и словами Сана. — Дура ты, а не девушка. А хотя, по сути одно и то же, — остроумно подметил пират. В любой другой ситуации Бёль бы как минимум метнула в его сторону злобный взгляд, но сейчас она была слишком увлечена происходящим. Она почти прокусила губу от волнения, пока наблюдала, как Хьянсу стягивает с себя рубашку, демонстрируя ткань, которой была обмотана её грудная клетка. Хьянсу не жалела ни о чем. Она твёрдо решила: пусть лучше её растерзает команда, нежели сам капитан. Нет, она до сих пор не боится его гнева, она боится причины этого гнева, боится увидеть разочарование в его глазах в тот момент, когда он обрушит на неё свой гнев. К тому же, пиратская жизнь научила Хьянсу одному: всё на корабле решает команда. Так вот пусть и решает прямо здесь и сейчас. Но судьба, видимо, не считалась с мнением Хьянсу. Вопреки её желаниям обстоятельства развернулись совершенно по-другому. Прежде, чем толпа успела отреагировать на столь откровенное признание, на палубе раздались чьи-то медленные шаги. Пираты расступились, и вперёд вышел Хонджун. Хьянсу замерла, не отрывая взгляда от капитана. Чёрт, не этого она ожидала. Она надеялась, что её выкинут за борт прежде, чем Хонджун поймет, в чём дело. Капитан остановился прямо перед ящиками, на которых стояла Хьянсу. Он долго оглядывал её взглядом, в котором девушка не смогла прочитать ни одной эмоции. Никто никогда не знал, о чём думает или что чувствует Хонджун, кроме него самого. И от этого еще сложнее становилось предугадать его действия. В конце концов, после пары минут нагнетающего молчания Хонджун подал голос. — Сан, — позвал он. Пират не заставил себя долго ждать и подошёл к капитану, попутно растолкав зазевавшихся матросов. — Да, Джун? — Принеси мою плеть.