***
Хьянсу порядком удивилась, когда Хонджун решил вызвать её к себе. На самом деле сказать, что она удивилась — значит, не сказать ничего, потому что девушка ожидала как минимум того, что капитан больше никогда не заговорит с ней. Конечно, она бы предпочла быть выброшенной за борт, нежели проигнорированной Хонджуном на всю оставшуюся жизнь, но, зная методы капитана, Хьянсу прекрасно понимала, что так легко ей не отделаться. Посланный же Хонджуном матрос словами «Капитан хочет видеть тебя» весьма озадачил девушку такой неожиданностью. На самом деле Хьянсу не хотела его сейчас видеть. Она понимала, что и ей, и ему будет тяжело, но, видимо, Хонджун не разделял её мнения, раз решил так скоро заговорить с ней. Хотя девушка не была уверена в том, что он собирается вести с ней беседы. Может, просто молча вышвырнет куда подальше и всё. В каюту капитана Хьянсу шла как на эшафот. Спина ужасно ныла, а свежие раны, казалось, стали нарывать ещё сильнее при мысли о том, что скоро девушка увидит того, кто наградил её этими ранами. Как ей вести себя? Что сказать? Или лучше промолчать? Чего ожидать от Хонджуна? Хьянсу не могла даже отдалённо предугадать, чего ей ждать, и эта неизвестность пугала и настораживала. Это могла быть её последняя прогулка до капитанской каюты, а, может, этот раз, когда она навещает Хонджуна, навсегда изменит её жизнь. В любом случае Хьянсу пришлось отбросить все сомнения и предрассудки, и с ужасной болью в спине и сжимающимся от волнения сердцем наконец постучать в дверь капитанской каюты. После того, как девушка получила разрешение войти, она колебалась еще около минуты. Ей с трудом удалось собрать всю волю в кулак и, наконец, толкнуть эту злосчастную дверь. Хонджун сидел за своим столом, внимательно разглядывая кусок какой-то бумаги. Но когда Хьянсу вошла, он тут же поднял на неё взгляд, а затем отложил своё занятие. Девушка долгих несколько секунд не решалась двигаться с места. Хонджун смотрел на неё так, будто не видел очень долгое время, а теперь пытался вспомнить черты её лица. Он смотрел на неё как на незнакомку, и этот его взгляд причинял Хьянсу невыносимую боль. В конце концов капитан поднялся со своего места, взял со стола какую-то коробку и, обойдя его, кивнул Хьянсу на койку. — Садись. Девушка подняла на капитана взгляд, полный недоумения, но перечить не стала, сделав как было велено. — Снимай рубашку. Хьянсу подумала, что ей послышалось. Бросив взгляд на коробку в руках Хонджуна, она увидела медикаменты, и на душе почему-то мгновенно потеплело. — Не стоит, капитан, — она тут же подскочила на месте, но мужчина присмирил её взглядом. — Будешь перечить мне? — Нет, я не это имела в виду… — все слова вылетели из головы, и Хьянсу вновь опустилась на койку, безвольно наблюдая, как Хонджун осторожно смачивает ткань соджу. Жестом показав Хьянсу повернуться, капитан наблюдал, как девушка колебалась. Хьянсу готова была провалиться сквозь землю от стыда. И не потому, что Хонджун сказал ей раздеться, а потому, что он вдруг решил обработать её раны, которые сам же ей и нанес. Это было так странно, но так волнительно. Девушка не знала, как вести себя, она даже не понимала, что чувствует. Медленно Хьянсу расстегнула пуговицы и приспустила рубашку, оголяя исполосованную спину. Хонджун поджал губы, увидев то, что он сотворил с девушкой. Сердце сжалось от осознания того, что он способен на такое, но он ведь поступил правильно, так ведь? Хьянсу зашипела, когда смоченная в соджу ткань коснулась разодранной кожи. Она чувствовала, что Хонджун пытается быть аккуратным, но это сложно, когда вся твоя спина — одна сплошная открытая рана. Бёль уже один раз обработала её спину, но это мало чем помогло. Хьянсу пыталась держаться, даже сейчас наедине с ним пыталась показать, что она всё ещё не пала духом, что она всё ещё такая же сильная. — Так и будешь молчать? — спросил Хонджун, прерывая неловкую тишину. — А что мне Вам сказать? — Даже не спросишь, зачем я так с тобой? — в голосе капитана чувствуется заметный интерес. — Я заслужила, — коротко отвечает Хьянсу. — Почему ты скрывала? — помолчав какое-то время, спрашивает капитан. — Почему не сказала сразу? — Хонджун знал ответ на этот вопрос. По крайней мере, ему удалось узнать его, когда он извлёк из девушки душу, но сейчас он хотел услышать это от самой Хьянсу. — Мне обязательно отвечать? Кажется, всё и так понятно, — тихо говорит девушка, зашипев от боли, когда Хонджун в очередной раз коснулся тканью её изувеченной кожи. — Лучше ответьте Вы… — Хьянсу не знала, откуда в ней столько смелости, но она не могла не задать этот вопрос. — Почему решились изъять мою душу? Она почувствовала, как Хонджун на пару секунд замешкался и прекратил обрабатывать раны. Хьянсу уже подумала, что зря спросила, но ведь это касается и её. В конце концов капитан изъял её душу из её тела. Так почему она не имеет права узнать то, что напрямую касается её души? — А у меня был выбор? — слышится его тихий голос из-за спины. Мурашки пробегают по коже от его тона. — Ты думаешь, я мог поступить иначе? — Вы знали, что я врала. Поняли это, когда меня ранили. Но всё равно спасли, — Хьянсу помолчала прежде, чем сказать: — Спасибо. Хонджун промолчал. Слишком многое хотелось сказать, но слова не шли. Он будто говорил с давним знакомым, которого очень давно не видел. Хотелось говорить обо всём и сразу, но… какая-то невидимая преграда не позволяла ему ощущать себя свободным рядом с ней. Он всё ещё чувствовал себя обманутым. — Я, правда, не собиралась Вам врать, — осторожно начинает Хьянсу. Хонджун всё продолжает обрабатывать её спину, и девушка, пользуясь моментом, пока он не видит её лица, всё-таки решает высказаться. — Всё вышло само собой. Я хотела к Вам на корабль, но Вы бы ни за что не взяли потерянную девчонку, сбежавшую из дома только потому, что её хотели выдать за сына влиятельного торговца. Мне стоило сказать Вам как только предоставится возможность, но я слишком завралась. Простите. Хонджун всё молчал. Хьянсу услышала, как он встал, взял что-то со стола и вернулся, но так и не решилась обернуться. Перед ней опустилась полупустая бутылка соджу. — Пей, сейчас зашивать буду, — ничего не выражающим тоном командует капитан. Хьянсу отрицательно качает головой. — Зашивайте. Я не собираюсь притуплять боль, — её голос не дрогнул. Хонджун же удивлённо вскинул брови, но возражать не стал. Если хочет наказать себя ещё сильнее — пусть наказывает. Но Хьянсу сделала всё, чтобы Хонджун не чувствовал себя так, будто вновь наказывает её, причиняя боль. Она не издала ни единого звука, молча терпя, пока капитан, будто нарочно, медленно вонзал иглу в кожу и так же медленно цеплял края раны, сшивая их. Девушка чувствовала себя ужасно странно. Тот, кто изувечил ей спину, сейчас исцеляет её. Хьянсу всё ещё не могла понять причину такого поведения капитана, но и не стала отрицать, что это лучший исход событий, что она могла ожидать. — Что теперь со мной будет? — спросила девушка, когда Хонджун, закончив, перевязал раны. Хьянсу, превозмогая боль, вновь надела рубашку, повернулась к капитану и, наконец, увидела его лицо. Его задумчивый взгляд не выражал ничего, поэтому девушке было сложно понять, прячет ли он эмоции за маской безразличия или действительно ничего не чувствует. — Меня высадят на острове? Или заставят пройтись по доске? — Если бы это было так, думаешь я бы сейчас старался и зашивал твои раны? — Хонджун берёт бутылку и, вместо того, чтобы выпить из горла, принимается разливать соджу по бокалам. — Пусть команда сама решает, что с тобой будет. Единственное, что я могу сказать — ты не умрешь, — он протянул Хьянсу бокал, и та, чуть подумав, приняла его, опустошив залпом. Как ни странно, Хьянсу не почувствовала облегчения от слов мужчины. Возможно, её вскоре высадят в ближайшем порту, и она никогда больше не увидит ни «Иллюзию», ни её капитана, и эта мысль была для неё даже хуже смерти. Ведь какая теперь жизнь без моря? Она слишком привыкла к пиратству. И слишком привязалась к Хонджуну, чтобы теперь лишаться всего этого. Но разве у неё есть выбор? — Почему сами зашили мои раны? — не желая больше развивать эту тему, спросила Хьянсу. — У нас есть судовой врач, Ханбёль в конце концов… — От судового врача проку как от крысы, только пьянствовать и может. Давно пора его заменить, — ворчит Хонджун, отпивая из бокала. — А Ханбёль во врачи не заделывалась. Просто исправляет то, что наворотила сама, — Хьянсу нахмурилась, вдумываясь в слова капитана, и тут вспомнила: Бёль ведь сама ранила Сана и, видимо, теперь сама лечит его, как и Хонджун — Хьянсу. Только вот девушка сомневалась, что Бёль и капитан делали это из зазрений совести. Но возражать Хьянсу всё равно не стала — лишь протянула бокал Хонджуну. — Есть ещё соджу? Хьянсу и не заметила, как они с Хонджуном выпили слишком много. Пожалуй, даже чересчур. Обычно со временем у пиратов просто вырабатывается иммунитет к алкоголю, но, видимо, в этот раз волнение и боль в спине дали о себе знать. Но как только Хьянсу почувствовала, что соджу ударил в голову, спина мгновенно перестала ныть, и всё внимание сосредоточилось только на Хонджуне, преспокойно разглядывающем жидкость на дне своего бокала. — Вы когда-нибудь сможете меня простить? — спрашивает Хьянсу, с трудом собираясь с мыслями и стараясь сохранить трезвый вид, что получается у неё не очень. Хонджун еле заметно усмехается. — Считай, что уже простил, — говорит он, пожалуй, слишком тихо для того, чтобы Хьянсу услышала его. Девушка хмурится, но не переспрашивает. — И всё-таки Вы справедливый… — никак не угомонится Хьянсу, сделав ещё глоток соджу, который знатно ударил в голову так, что перед глазами в какой-то момент всё поплыло. — Пожалуй, даже чересчур. Другой бы просто выкинул за борт, а Вы заставляете по-настоящему страдать… — Ты сама заставляешь себя страдать, — пожимает плечами Хонджун, наблюдая, как Хьянсу морщит нос после очередного глотка. — Если бы ты не вышла на палубу, ничего бы этого не было. — Хотите сказать, что не наказали бы меня? — удивляется Хьянсу. Хонджун долго оглядывает её внимательным взглядом, отмечая про себя то, что никогда не видела девушку в таком состоянии. Она просто не позволяла себе пить при нем. Но сейчас ей явно приходится несладко, поэтому капитан не стал возражать — За что? За твою преданность? Или за то, что твоя совесть скорее сожрет тебя первее, чем я? Или, может, за то, что подставилась под удар и чуть не стала сумеречной из-за меня? Да, я не люблю лгунов, и поначалу я ужасно злился. Но сейчас я просто не могу… Хонджун и сам, пожалуй, слишком расслабился из-за алкоголя, но когда, если не сейчас? Слишком много свалилось на него в последнее время. Сонхва, Трезубец, загадки, Хьянсу… Будет ли время, когда он сможет вздохнуть спокойно и ни о чем не волноваться? — Не думала, что Вы настолько меня цените, — на губах Хьянсу заиграла какая-то грустная полуулыбка. — Мне было достаточно того, чтобы просто находиться с Вами рядом, служить Вам, но я никогда не думала, что придёт день, когда не я, а Вы спасёте меня. Я ведь всего лишь пешка… Хонджун неожиданно подался вперед, пододвигаясь ближе к Хьянсу, и заглянул девушке в глаза. — Ты действительно думаешь, что я не ценю тебя? — совершенно серьёзным тоном спросил капитан так, что Хьянсу затаила дыхание от напряжения. — Будь ты просто пешкой, стала бы боцманом? Заслужила бы моё доверие? Ты думаешь, я бы доверил какой-то пешке свою жизнь? — Но… — У меня нет никого, кроме тебя и Сана. Поэтому в следующий раз подумай своей головой прежде, чем совершать безрассудные поступки. Потому что я не хочу вот так просто лишиться верного помощника. Хьянсу смотрела на этого мужчину и понимала, насколько он важен ей. Она просто не представляет своей жизни без капитана Кима — настолько она привязалась к нему и связала с ним своё существование. Казалось, море было её призванием, но каково бы было это море без Хонджуна? Испытывала бы она те же чувства, выходя в открытый океан, не будь его в её жизни? Чувствовала бы себя настолько же свободной и окрылённой? Навряд ли. Потому что именно Хонджун являлся катализатором этих ощущений, и именно к нему она испытывала большую часть этих чувств. — Меня ведь, скорее всего, высадят с корабля, — не без доли сожаления сказала Хьянсу, потупив взгляд. — Возможно, мы больше не увидимся, — девушка сжала бокал в руке так, что костяшки пальцев побелели. — Значит, нам нужно смириться с судьбой, — Хонджун сделал последний глоток и отложил пустой бокал. А что она ожидала от него услышать? Что он скажет, будто не сможет без неё? Или что сделает всё, лишь бы Хьянсу осталась на корабле? Нет, он всё-таки пират и живет по пиратским законам. Если команда решит высадить Хьянсу в ближайшем порту, значит так он и поступит. Но раз так, тогда ей ведь нечего терять. Вот он. Совсем близко — можно прикоснуться к нему, дотянуться и провести пальцами по его грубой коже на щеке, заглянуть в его тёмные, как две бездны, глаза. Можно делать всё, что хочешь, раз приговор уже почти вынесен. Хьянсу была подавлена, алкоголь ударил в голову и наводил на непристойные мысли, которым она, увы, больше сопротивляться не могла. Она слишком долго терпела для того, чтобы не сделать ничего прежде, чем она будет навсегда изгнана с этого корабля. — Капитан, — спокойно зовёт она, поднимая на Хонджуна затуманенный взгляд. Пират вопросительно вскидывает брови. — Простите… — За что? Я же сказал, что простил тебя. — За это. Хьянсу подаётся вперёд и, зажмурившись, касается губами его губ. Таких желанных и далеких, что поначалу даже не верится, что это происходит на самом деле. Девушка ощущает горький вкус соджу у него на губах, но так и не решается открыть глаза, прильнув к ним так, будто его губы были для неё последним глотком воздуха перед смертью. Хотя, возможно, так и было, ведь Хьянсу была уверена, что Хонджун сейчас скорее всего разобьет об её голову пустой бокал из-под соджу, но зато она гордилась собой. Она сделала то, что мечтала сделать на протяжении последних лет. И не важно, чего ей это будет стоить. Главное лишь то, что она переживает сейчас. И девушка могла признаться, что никогда не чувствовала себя такой счастливой. Отстранившись, Хьянсу на свой страх и риск открыла глаза. Хонджун не выглядел ошарашенным, он даже не был удивлен или сбит с толку. И это напугало Хьянсу даже больше, чем если бы он прибывал в бешенстве. Капитан просто смотрел на девушку своим пробирающим до дрожи взглядом, а затем вместо того, чтобы сделать или хотя бы сказать что-то, что образумило бы девушку, наклоняется к ней и целует в ответ. Именно этот поцелуй можно было назвать настоящим, ведь так Хьянсу не целовали ни разу. Её в принципе никто не целовал, поэтому ей было не с чем сравнивать, но отчего-то девушка была уверена, что так, как целует Хонджун, не целует никто. Поначалу он просто касался её губ, но когда понял, что Хьянсу начала отвечать, поцелуй стал грубее. Хонджун не знал, действует ли на него так соджу, или он просто сошёл с ума, но ему нравилось её целовать. Настолько нравилось, что он даже не следил за своими руками, которые давно уже полезли Хьянсу под рубашку. Но девушка не сопротивлялась — лишь вздрогнула, когда почувствовала прикосновение его холодных пальцев. Хонджун уложил Хьянсу на койку, нависая сверху и не разрывая поцелуя. Девушка настолько погрузилась в этот поцелуй, что не заметила, как капитан постепенно начал избавляться от её одежды. Происходящее казалось каким-то сном наяву. Хьянсу всё ещё не могла поверить в то, что с ней это происходит на самом деле. Алкоголь притупил мысли, и девушка окончательно перестала отвечать за свои действия — остались лишь чувства, которым она наконец поддалась. На следующий день Хонджун, скорее всего, будет думать, что сошёл с ума, раз сотворил такое, но не сейчас. Сейчас он делал то, чего желал. На самом деле желал, просто не подозревал об этом желании. Ему хотелось трогать её, хотелось целовать её губы, шею и шрамы, оставшиеся после утомительных боёв. Мужчина не мог сдерживать себя, в какой-то момент он даже прокусил Хьянсу губу, та застонала в ответ, и от её голоса Хонджун по-настоящему потерял голову. Хьянсу запустила пальцы в его волосы, всё ещё не веря в то, что может позволить себе сделать это. И пусть они не понимают, что творят, пусть завтра пожалеют об этом, но сейчас это совсем не важно. Хьянсу теряла голову от его прикосновений, пусть порой они были грубые и какие-то неуверенные — совсем не важно, ведь это Хонджун. Единственный человек, которому она была предана, любила и любит по сей день по-настоящему. Девушка не заметила, как осталась без одежды, а мужчина устроился меж её ног. Она вцепилась ногтями в его плечи, но это не остановило пирата, и в следующее мгновение Хьянсу почувствовала, как что-то кольнуло внизу живота. Всё произошло слишком внезапно. Девушка закусила губу, дабы унять боль, но алкоголь уже сделал всё за неё, поэтому через какое-то время Хьянсу забыла о тянущем ощущении где-то внизу, сосредоточившись лишь на том, кого она сейчас обнимает и чей запах вдыхает. И теперь Хьянсу действительно ни о чём не жалела.***
— Вот и она… Бёль поняла, что попала в передрягу, слишком поздно. Мысль о том, что живой ей, скорее всего, не выбраться, посетила её только тогда, когда четверо здоровенных пиратов зажали её в углу на нижнем ярусе. Была глубокая ночь, и эта часть корабля пустовала — прекрасный момент для того, чтобы избавиться от девушки, только вот зачем? Она догадывалась, что на корабле её недолюбливают, но никогда не задумывалась о том, что могут вот так поймать в ловушку. Договориться, естественно, не получалось, как и докричаться до кого-нибудь: а впрочем — кому она здесь нужна? Осознание того, что Бёль оказалась в ловушке, пришло к ней не сразу, но мгновенно. — Попалась, — один из мужчин ехидно усмехается, явно предвкушая весёлую ночку. — Чего вам от меня надо? — бурчит Бёль, пытаясь принять уверенный вид, но пираты лишь хохочут в ответ. — Знаешь ли, мы целыми днями работаем, а развлечься ведь тоже хочется. И надо же, какое совпадение — ты проходила мимо, — говорит второй, и мужчины вновь гогочут, подталкивая друг друга плечами. — Развлекаться будете со шлюхами в порту, а меня оставьте в покое, — довольно резко отвечает Ханбёль. Со стороны пиратов раздаются удивлённые возгласы. — Не вижу различий между тобой и портовыми шлюхами. Хотя, ты ведь подороже будешь, раз уж сам Чхве Сан тебя оприходовал. Бёль мгновенно напрягается, сжимая руки в кулаки. Значит, решили последовать примеру старшего по званию? Неудивительно, что всё вело именно к этому. Вопрос лишь в том, как девушке избежать повторения событий той злополучной ночи, и возможно ли вообще их избежать? При мыслях о последнем Бёль начинала медленно охватывать паника. — Чхве Сан, говорите… — осторожно начала Бёль. — Что ж, вы, наверно, не видели, что с ним за это сделал ваш капитан. Или тоже хотите прогуляться по доске? — Ты ненормальная, но с четырьмя точно не справишься, — ехидничает один из пиратов. — А капитан… А что капитан? Почему Чхве Сану это должно сходить с рук, а нам нет? Ну подумаешь, вмазал разок — для него это всего лишь царапина. Хонджун справедлив и прекрасно знает, что ко всем членам команды нужно относиться одинаково, и не важно — друзья они ему или нет… Звериный оскал на лице мужчины лишь подтверждает догадки Бёль о том, что сегодня ей отсюда не выбраться. Пират прав: если Хонджун не наказал Сана, то не накажет и всех остальных. Девушка кусает губу от безысходности. Выхода нет. Она действительно не справится с четырьмя здоровыми мужиками, но неужели ей снова придётся пройти через весь ужас той ночи, только в четырёхкратном размере? Если так, то проще просто убить себя прямо сейчас, чем вновь терпеть это унижение. Бёль не успевает опомниться, как один из пиратов хватает её и прижимает к стене. Больно ударившись спиной, девушка вскрикивает, но ей тут же зажимают рот и уже лезут под одежду. Она пытается укусить того, кто держит её, но лишь давится собственным криком. Ханбёль слышит, как рвётся её рубашка и уже готовится попрощаться со своей психикой, а затем и жизнью, но шаги в конце коридора дают ей второй шанс. — Эй вы, руки свои от неё убрали, иначе повырываю и запихаю вам же в задницу, — знакомый властный голос, приближающийся стук каблуков, и вот он стоит прямо перед ней — как всегда статный и бесстрастный Чхве Сан собственной персоной. Бёль никогда не думала, что наступит такой момент, когда она будет настолько рада его видеть. — Посмотрите-ка, кто тут у нас, — усмехается один из пиратов. Казалось, появление Сана ничуть его не удивляет. — Ручная псина Хонджуна. Извини, добыча только для нас. — Ты уже пробовал. Дай возможность попробовать другим, — ухмыляется второй. Сан вскидывает брови, а рука его уже тянется к арбалету за поясом. — А кто сказал, что я собираюсь делиться? — спрашивает он. Мужчина выглядит непринужденно, но тон его звучит так, что мурашки табуном пробегают по коже. — Терпеть не могу, когда посягают на моё… — Да кто ты такой, чтобы решать, что твоё, а что — нет, — пират начинает постепенно выходить из себя. Сан лишь отстраненно усмехается. — Я — это тот, чьё лицо станет последним, что ты увидишь, перед тем, как я всажу тебе стрелу в лоб. Если хочешь поразвлечься, я отправлю тебя к шлюхам в ближайший порт. Вплавь. А тронешь девчонку — я за себя не ручаюсь. — Вы посмотрите, какой важный, — тот, кто держал Бёль, наконец ослабил хватку, и девушка, пользуясь моментом, пнула пирата и рванула в сторону Сана. Тот толкнул её к себе за спину, загораживая от мужчин. — Чёрт, мелкая засранка… — он собирался было шагнуть к Ханбёль, но Сан наставил на мужчину арбалет, заставляя его замереть на месте. — Совсем глухой? Так давай я тебе уши прочищу, — он кивает на оружие. — Айщ, кем ты себя возомнил, недоносок? — другой пират делает шаг в сторону Сана, но тот отводит арбалет и стреляет, чуть не попав мужчине прямо в плечо. Точнее, специально не попав. — Я все сказал, — пользуясь замешательством пиратов, с этими словами Сан хватает Бёль за руку и тащит прочь. Девушка еле поспевала за Саном, и не успела она прийти в себя, как они с мужчиной оказались на палубе. Сан остановился и посмотрел на Ханбёль внимательным взглядом, будто искал в ней что-то, заметное только ему. Бёль же, настолько обескураженная ситуацией, даже не заметила, что пират всё ещё крепко сжимает её запястье. — Зачем? — тихо спросила Бёль, более-менее выровняв дыхание. Ночная прохлада привела девушку в чувства, и она наконец посмотрела на Сана. Тот выглядел как всегда: ни одна черта не выдавала эмоций. А были ли они у него в данный момент? Ханбёль очень сомневалась. — Ты предпочла бы остаться с ними? — вопросом на вопрос отвечает Сан. — Я имею в виду, с чего вдруг ты решил за меня заступиться, когда так яростно ненавидишь? Действительно, почему? Сан бы мог спокойно пройти мимо, в конце концов не идти на шум, просто наплевать на чужие проблемы как всегда, но что-то остановило его, что-то заставило зайти за поворот, и страшно было осознавать то, что этим «чем-то» был голос Бёль. Её голос, которым она просила о помощи. Кричала так же, как кричала тогда у него в каюте. Но только сейчас причиной её крика были совершенно другие люди, а не он. И это взбесило пирата. Именно это побудило его к действию. Он не мог позволить каким-то ублюдкам трогать ту, что когда-то трогал он. Что это? Чувство собственничества? Или просто какой-то первобытный инстинкт? Что бы то ни было, Сану это не нравилось. Ох, как не нравилось. Пират промолчал, потому что просто не знал, как ответить на вопрос. Или не хотел говорить правду. — «Терпеть не могу, когда посягают на моё»… — Бёль нервно усмехнулась, цитируя слова пирата. — Я не твоя собственность, ясно? И мне не нужны твои подачки, — девушка яростно выдергивает руку из хватки Сана, мгновенно меняясь в лице. — Нашёл себе игрушку, да? Чёрта с два! — То есть их компания тебе приятнее? — Сан вопросительно вскидывает брови, стараясь сохранить самообладание. — Уж получше твоей! — не выдерживает Бёль, повышая голос. — А знаешь почему? Потому что это всё происходит из-за тебя! Ты всё это начал! Они увидели, что ты сделал со мной, и что не понес никакого значимого наказания, и почувствовали себя свободными. — Неужели ты думаешь, что они мне ровня? — Сан выгибает бровь, пренебрежительно оглядывая буйствующую Бёль. — Да плевать, кто кому ровня! — беснуется девушка. — Закон для всех! «Закон суров, но это закон». Они увидели, что закон не распространяется на тебя, вот и решили, что они тоже не подвластны ему. И всё из-за тебя! Девушка замолчала, сжимая руки в кулаки. Она не могла больше терпеть. Слишком долго хранила всё глубоко внутри, не показывала эмоций, но теперь, когда кошмар всей её жизни чуть не повторился вновь, её терпению пришел конец. Она скажет ему всё, во что бы то ни стало. — Кто ты такой, чтобы рушить мою жизнь? Кто ты, черт возьми, такой, чтобы издеваться надо мной? Кто ты такой, чтобы подавать пример придуркам вроде них, чтобы и они издевались надо мной?! — под конец голос Бёль почти срывается. Её не заботит то, насколько сильно она повысила тон или то, что их могут услышать. Ей плевать. Она просто устала. — По-твоему я заслужила это? — чуть тише говорит девушка, с трудом пытаясь сдержать слёзы, подступившие к глазам, но всё тщетно. — Тебе так нравится смотреть на то, как я страдаю? — Если бы мне нравилось, думаешь, я бы не оставил тебя с ними? — не выдержал Сан. — По-твоему, я сгораю от нетерпения, чтобы выслушать очередную твою истерику? — Что мне делать, если ты — причина всех этих истерик? — воскликнула Бёль, с силой топнув по палубе ногой. Слёзы стекали по щекам, но ей уже было все равно. — Бог видит, я пыталась. Я пыталась сдержать себя, я пыталась отвечать добром на твою ненависть, но какой же я была дурой, когда понадеялась, что в тебе проснётся совесть! — Сан прищурился, внимательно слушая каждое слово девушки. — Нет, не из-за совести ты решил лишить их развлечения. Ты не знаешь, что это такое. Так ответь мне, зачем?! Зачем играешь мной, втаптывая меня в грязь, а затем доставая оттуда, будто так и надо? Зачем? — Потому что ты не оставляешь мне выбора! — рявкнул Сан, заставляя Бёль замолчать. Девушка тяжело дышала, с непониманием глядя на пирата глазами, мокрыми от слёз. — С самого первого дня твоего пребывания на этом корабле ты так и норовишь попасться под горячую руку, всегда лезешь на рожон, не можешь вовремя закрыть свой рот. По-твоему я должен молчать? Должен просто смотреть на то, как меня пытается унизить какая-то девчонка? Я не могу стерпеть такое. Если меня не будут уважать, я окажусь за бортом! Бёль истерически усмехается. — Так вот что для тебя важнее всего, — говорит она, не отводя от Сана заплаканных глаз. — Уважение… Ты готов на всё, лишь бы самоутвердиться в глазах такого мусора, как они. И не важно, что ты будешь делать ради этого — врать, убивать или насиловать — тебе всё равно на чувства твоих жертв. Важен лишь твой собственный авторитет. — Потому что иначе здесь не выжить! — перебивает Сан девушку. Та с недоумением хмурится. Мужчина тяжело вздыхает, упираясь руками в бока, и отводит взгляд. — Ты из богатой семьи, привыкла, что тебе все достается на блюдечке, но вот где реальная жизнь, — он обвел взглядом палубу. — И это далеко не дорогие платья и фарфоровая посуда. Здесь каждый сам за себя. Каждый выживает как может, и никто не будет думать о чувствах какой-то девчонки, которая не умеет держать язык за зубами, — Ханбёль смотрела на Сана расширенными от удивления глазами. — Что? — он вопросительно вскинул брови. — Думала, пристыдишь меня? Ты права, у меня нет совести. Потому что если бы она была, на твоем месте оказался бы я. Бёль замерла, как только услышала последние его слова. Она, кажется, даже забыла как дышать. А чего она ожидала? Раскаяния? Признания своей неправоты? Нет, на этом корабле не существует справедливости. Всё-таки Луна оказалась права лишь наполовину: возможно, хорошее отношение и поставит плохого человека в тупик, но с пиратами это явно не работает. Чхве Сан, может, и подонок, но чего ожидать от человека, который живет среди подонков? Который существует по их законам? «Закон суров, но это закон». Это правда. Просто у каждого свой закон. — Действительно, — Бёль потупила взгляд, чувствуя, как слеза скатывается по щеке и падает на поверхность палубы. — Это я виновата. Не стоило мне высовываться, так ведь? Всё, что произошло со мной, я навлекла на себя сама. Я сама вынесла себе приговор. А ты… — она посмотрела на Сана, внимательно наблюдающего за ней своим лисьим взглядом. — Ты всего лишь мой палач. Впервые Сан задумался над словами Бёль. Впервые он воспринял их всерьёз и по-настоящему вдумался в то, что она говорит. Он был согласен с ней, ведь это то, что он пытался вбить ей в голову на протяжение всего диалога, но почему тогда эти слова были полны такого отчаяния? И почему его это волновало? Эта девушка… Пират был не в силах её понять, как и она — его. Между ними будто выстроили непробиваемую стену, и как бы они ни пытались достучаться друг до друга, ничего не получалось. Но сейчас, когда Сан смотрел на Бёль, содрогавшуюся в слезах, на Бёль, которая ненавидела себя за эту слабость, за то, что не смогла сдержаться и в очередной раз стерпеть весь свалившийся на неё груз, ему не хотелось съязвить или упрекнуть её. Ему хотелось… защитить её? От того мусора, который посягал на неё, который пытался причинить ей боль. Но что делать, если единственным, кто причиняет ей настоящую боль и от кого стоит защитить девушку, был он сам? — Но я всё равно не понимаю, — говорит Ханбёль полушепотом. — Почему это происходит со мной? Не проходит и нескольких секунд, как девушка чувствует прикосновение у себя на плече. Непонятно почему, Сан притягивает её к себе, заключая в объятия, будто это единственный способ защитить Бёль. Наверно, он сходит с ума, но почему бы и ему не позволить себе минутную слабость? Это так странно. Человек, который причинил ей столько боли, сейчас спас её от тех, кто собирался причинить ей ещё большую боль. Так странно, что даже смешно. Откуда взялось это ненормальное желание быть единственным, кто рушит её жизнь? Сан не понимал. И понимать, если честно, не хотел. По крайней мере сейчас. Сейчас, в эти секунды, ему просто нужно было ощущать её присутствие рядом с собой. И знать, что она в безопасности. В безопасности благодаря ему. Бёль не чувствует биение собственного сердца, зато отчетливо ощущает его. Оно бьётся, значит, он живой. Значит, он чувствует. По крайней мере должен. Иначе почему обнимает её? Почему даёт ей надежду на то, что он не потерявший все чувства сумеречный? Всему ведь должно быть логическое объяснение, но почему-то сейчас Ханбёль, как и Сан, совершенно не хочет его искать. — Это нечестно, — шепчет она, уткнувшись ему в плечо, в то время, как над ухом раздается его тихий голос: — Я пират.