***
Тем временем на палубе Сонхва с Минги оценивали ущерб, нанесённый командой Хонджуна «Авроре», как вдруг Сонхва отвлёкся, будто услышав какой-то посторонний шум. Минги мгновенно насторожился. — Что такое, капитан? Вы что-то слышали? — Всего лишь мысли Чон Юнхо, — спокойно отвечает Сонхва, чуть прищурившись и к чему-то усердно прислушиваясь. — Вы всё ещё слышите его? — Слышу, как и мысли всех сумеречных здесь, но с каждым разом всё хуже. Его душа отказывается подчиняться мне, — Сонхва напрягся. Ему явно с трудом удавалось сосредоточиться на том, что он слышал у себя в голове. — Тогда нам стоит избавиться от него, — решительно заявил Минги. — Ещё рано. Пока он может нам пригодиться. Его время ещё придет, — Минги явно не удовлетворил такой ответ, но возражать он, естественно, не стал. — Девчонка доверяет ему, а значит рассказывает все свои догадки. А всё, что знает Чон Юнхо, знаю и я. — Что, если он догадается о том, что Вы читаете его мысли? — Тогда будет уже слишком поздно, — взгляд Сонхва стал каким-то пренебрежительным. — Мы почти у цели, — капитан резко замолчал, вслушиваясь в голоса в голове. Через несколько секунд на его лице заиграла довольная ухмылка. — Значит, Ханбёль, говоришь… — Ханбёль? Сестра девчонки? — хмурится Минги. Сонхва медленно кивает. — Это она — «Звезда 1117». Интересно… — Кстати, капитан. Я заметил, что компас в дневнике… Он больше не барахлит. Посмотрите, — Минги достал из-за пазухи дневник и продемонстрировал его Сонхва. Стрелки компаса действительно теперь не метались из стороны в сторону, а показывали ровно на восток, а не на север, как это бывает в обычных приборах. — Не понимаю, почему он вышел из строя… — Потому что Ким Луна была рядом, — тут же отвечает Сонхва, догадавшись и забирая дневник из рук сумеречного. — Он показывает на то, что приведёт тебя к Трезубцу, он сам приводит к разгадке. Сначала это была Ким Луна, потому что из-за её крови проявилось изображение, но как только она оказалась слишком близко, он вышел из строя. И я, кажется, знаю, куда он показывает теперь, — Сонхва был явно доволен собой. Он повернулся к Минги. — Курс на восток. Настала очередь Ким Ханбёль вести меня к Трезубцу…***
После слов Хьянсу Бёль, казалось, перестала слышать вовсе. Шум и голоса толпы доносились до неё будто откуда-то издалека. А пираты были явно довольны тем, что победителем оказался Сан. Казалось, они и вовсе не сомневались в нём, хотя некоторые из них и надеялись на то, что Ханбёль сможет удивить их своим потенциалом. Хьянсу растерянно смотрела на Ханбёль, но та постаралась не раскрывать своих эмоций. Ведь её страшила неизвестность. Чего он может пожелать? Явно ничего хорошего. Ничего из того, что бы Бёль согласилась сделать добровольно — она была уверена в этом. Сан поднялся с места и посмотрел на Бёль в ожидании. — Пойдём, — сказал он. Толпа замолчала, а затем послышались недовольные возгласы пиратов. — Так нечестно! А как же желание? — Да! Что ты пожелаешь? — Вас это не касается, — рявкнул Сан, всё ещё не отрывая взгляда от растерянной Ханбёль. Когда момент затянулся, девушка медленно поднялась со своего места. А что ей оставалось делать? Она проиграла. Сама ведь согласилась на эти условия, надеясь на чудо. И в итоге получила то, что получила. За всё приходится расплачиваться, и за своё любопытство в том числе. Откажись она от своих слов, она бы упала в глазах окружающих. Ну вот, она уже начинает размышлять как пират. Слишком долго она пробыла в их обществе. В его обществе. Настолько долго, что стала думать как он. Сан сделал шаг в сторону лестницы, и Бёль бы пошла за ним, но Хьянсу остановила её, схватив за локоть. — Что ты собираешься сделать? — вопрос был адресован Сану. Тот остановился и оглянулся через плечо. — Напомни, разве я обещал перед тобой отчитываться? — Давай без глупостей, — Хьянсу начинала выходить из себя. — Я тебя знаю… — Пусть идет, — подал голос Хонджун, тоже поднимаясь со своего места под заинтересованные взгляды пиратов. — Она проиграла. — Но… — Всё в порядке, Хьянсу, — Бёль осторожно убрала руку девушки и скривила рот в вынужденной улыбке. — Капитан прав — я проиграла. Хьянсу помолчала несколько секунд, злым взглядом сверля Сана, спокойно ждущего, когда Ханбёль последует за ним, и всё-таки с неохотой отступила на шаг назад. — Если тронешь её… — Избавь меня от этого, — отмахнулся Сан и пошёл в сторону лестницы, мимо расступающихся перед ним и недовольно ворчащих пиратов. Бёль на свой страх и риск двинулась вслед за ним. Сердце гулко ухало в груди, и Бёль отчётливо слышала его удары, пока они с Саном в полной тишине шли до его каюты. В голове вертелись миллионы мыслей, и ни одна из них не была хотя бы частично обнадёживающей. Но отчего-то с каждой секундой страх, который сковал Бёль в момент её проигрыша и преследовал до сих пор, постепенно отступал. Оставалось только смирение и принятие ситуации. Бёль сама виновата. Она всегда была виновата. Всё, что случилось с ней и с Луной с момента их появления на «Иллюзии» — полностью её вина. Она приняла это. Ещё в тот вечер, когда Сан обнял её на палубе, она созналась. Но разве от этого стало легче?.. Сан отпер дверь каюты и распахнул её перед девушкой, приглашая войти. Ханбёль с опаской покосилась в его сторону, про себя удивляясь внезапно проснувшейся в нём галантности, и, сглотнув подступивший к горлу ком, всё же вошла внутрь. Как только Бёль оказалась в каюте, неприятные воспоминания вмиг овладели её разумом. Она никогда не думала, что вновь окажется здесь — в месте, где её лишили последнего, что у нее оставалось — чести. Девушка не хотела находиться здесь. Ей хотелось сбежать, убраться отсюда подальше, лишь бы только не ощущать гнетущую атмосферу этого проклЯтого места. Но она не могла, поэтому, собрав всю оставшуюся волю в кулак и сделав глубокий вдох, Бёль отогнала неприятные мысли. Дверь захлопнулась, послышался щелчок. Сан прошёл в каюту следом за девушкой и принялся зажигать расставленные на столешнице свечи, дабы разогнать царящую в помещении тьму. Повисшая тишина напрягала, но Сан пока не спешил заговорить первым. Тогда Бёль не выдержала затянувшегося молчания и сама нарушила его. — Что ты хочешь? — спросила она, стараясь не показывать своего волнения, но почти незаметно дрогнувший голос выдал её с потрохами. Сан зажёг последнюю свечу и, наконец, повернулся к девушке. — Ничего, — сказал он с совершенно серьёзным видом. Ханбёль не удержалась и удивлённо вскинула брови. — Зачем тогда привёл меня сюда? — Просто побудь сегодня здесь. Бёль сначала подумала, что ей послышалось, но выражение лица мужчины говорило само за себя — он не шутил и не издевался. Лисьи глаза Сана смотрели прямо на девушку, взгляд его был пронзителен и сосредоточен. Она не узнавала пирата. Он был спокоен и уравновешен, даже в голосе его не чувствовалось явного напряжения. Пирата будто подменили, либо он замышлял что-то не очень приятное. — Не бойся, я тебя не трону, — сказал Сан, заметив сомнение, скользнувшее во взгляде Бёль. Не дождавшись ответа, он откупорил бутылку, стоящую на столе, и отпил немного соджу. — Если хочешь, можешь выпить, но твоя рана, должно быть, ещё не до конца зажила, поэтому я бы не советовал, — предложил он, но Бёль отрицательно мотнула головой, всё ещё не до конца понимая поведение пирата. — Чего ты добиваешься? — девушка нахмурилась, с нескрываемым интересом смотря на Сана. Мужчина помолчал, затем, сделав ещё один глоток из бутылки, ответил: — Я подумал, что нам стоит поговорить. Но по собственной воле ты бы не стала со мной разговаривать, поэтому пришлось идти на крайние меры, — после этих слов Сан поставил бутылку на стол и вынул из рукава что-то маленькое и тонкое. В свете свечей Бёль разглядела игральную карту. — Так ты всё-таки мухлевал! — воскликнула девушка, раскрыв рот от удивления. — Так нечестно, я бы выиграла! — А кто говорил про честность? — Сан усмехнулся. — Ты забыла, я ведь пират. Где-то Бёль это уже слышала. На неё нахлынуло жёсткое чувство дежавю, но девушка постаралась отбросить эти мысли, продолжая злиться на Сана. — Ты думаешь, я бы позволил тебе заметить мой мухлёж? — продолжал Сан. — Получается, ты смухлевал, чтобы смухлевать? — хмыкнула недовольная Бёль. — Отвлекал внимание? — Да, можешь взять на заметку, когда будешь играть в следующий раз. Но не переусердствуй. Иногда за мухлеж можно лишиться пальцев, — Сан с непринуждённым видом пожал плечами. Атмосфера заметно разрядилась, но Бёль не спешила расслабляться. Её всё ещё интересовала истинная причина того, почему она здесь. Ей слабо верилось в то, что Сан действительно хотел поговорить. Зачем ему это? Чего он добивается? — Так и будешь стоять? — спросил пират, взглянув на Бёль, которая так и замерла посреди каюты. — Садись, я же сказал, что не трону, — он кивнул на койку. — У меня нет оснований верить тебе, — тут же ответила девушка. — Я достаточно навидалась. И поняла, что от тебя можно ожидать всё, что угодно. Я испытала это на себе. — Я понимаю, — кивнул Сан. — Но сейчас тебе нечего бояться. С тебя хватит. — Хватит?! — Бёль нервно усмехнулась. — Ну спасибо, что решил сузить круг моих страданий. Как раз хотела сообщить, что больше не выдержу, — в голосе девушки проступила издёвка. — Я не про страдания говорил, — ответил Сан, заставляя Бёль в недоумении нахмуриться. — К сожалению, мы все обречены на вечные страдания в этой жизни, — он вновь отпил из бутылки. — Я говорил про страх. Хватит бояться. Я больше не трону тебя. И не только сегодня. Всегда. Только если ты сама этого не захочешь. — Захочу? — от наглости пирата Бёль удивлённо раскрыла рот. — Ты думаешь, что после того, что было, я могу захотеть подобного? Я бы предпочла на милю обходить тебя стороной. — Но тогда на палубе ты так не считала, да? — голос Сана заставил Бёль прервать свою гневную тираду. — И когда приняла удар, предназначенный мне, тоже ведь не собиралась обходить стороной? — Зачем ты это говоришь? — спросила Ханбёль, чуть понизив тон. — Что пытаешься этим доказать? — Что тебе не всё равно, — Сан всё так же спокоен. Он стоит, опершись о столешницу и смотрит на Ханбёль, так и не двинувшуюся с места. — Ты прав, — спустя минуту молчания отвечает девушка. — Мне не может быть всё равно: я тебя на дух не переношу. Ведь ненависть — тоже чувство… — Тебе было интересно, зачем ты здесь, — Сан будто не слушал Бёль. Он опустил взгляд, разглядывая свои ботинки. Ему тоже было сложно находиться с девушкой в одном помещении. Ему было сложно даже говорить, но он умело не показывал это. » — Я не хочу потерять тебя. Ты нужен мне. Поэтому засунь свою гордость подальше и сам спасай свою сумеречную задницу, потому что за тебя этого никто делать не будет. — Даже если так, она никогда не сможет полюбить меня». Так, может, Хонджун действительно прав и стоит самому полюбить её, дабы добиться взаимности? Её — девушку, которая постоянно лезла на рожон, раздражала его с самой первой встречи, а сейчас ненавидела его всем сердцем. Легче, наверное, убить Сонхва, а ведь он бессмертен. Полюбить насильно невозможно. Это понимал даже Сан. — Давай ты забудешь про свою ненависть, — вдруг говорит Сан, помолчав с минуту и будто собираясь с мыслями. — Хотя бы на сегодня. Представь, что ничего не было. Это и будет моим желанием. Бёль поразили слова Сана. Она ожидала чего угодно. Чего угодно, но не этого. Но почему? Почему он делает это? Какую цель преследует? Чего добивается? Столько вопросов и ни одного ответа. Услышать такие слова от человека, с которым её не связывало ничего, кроме взаимной ненависти, — это действительно очень странно. — Ты просишь слишком многого, — в конце концов констатирует девушка, складывая руки на груди. Сан задумался. — А что бы ты попросила, если бы выиграла? — Если бы? Я бы и выиграла, — ворчит Бёль. — Хорошо, давай так. Можешь пожелать чего угодно, я сделаю это. Но только если ты останешься со мной на всю ночь и, как я и сказал, забудешь про свою ненависть, — заявил Сан. Его слова звучали слишком громко. Бёль прищурилась, с недоверием глядя на пирата и всё ещё ища какой-то незримый подвох в его поведении. Но любопытство оказалось сильнее неё. — Так чего хочешь ты? — повторил Сан, делая акцент на последнем слове. — Узнать твой секрет, — недолго думая, отвечает Бёль и, видя недоумение Сана, продолжает: — Я слышала ваш разговор с Ёсаном на палубе. И я хочу знать, что ты скрываешь от Хонджуна. Сан молчал. Долго молчал, не отрывая взгляда от лица Бёль. Он смотрел внимательно, но мыслями будто был в другом месте. Пират не ожидал, что девушка слышала его разговор с Ёсаном. Так же, как и не ожидал того, что она захочет узнать об этом подробнее. Но ещё больше Сан был удивлён тому, что Ханбёль не рассказала Хонджуну об услышанном. Значит, она, сама того не осознавая, интересуется исключительно ради себя. — И это я многого прошу? — Сан сдавленно усмехнулся. — Я сделаю всё, но этого говорить не стану, — решительно заявил пират. Чего и следовало ожидать. Естественно, он не раскроет всех карт сразу. — Тогда и мне здесь делать нечего, — разочарованная Бёль направилась к двери, но когда дернула ту, она не поддалась. — Тебе всё равно придётся остаться, — слова Сана звучат как приговор. — Как никак я всё-таки выиграл. Бёль с остервенением дёрнула ручку двери ещё раз, надеясь на чудо, но, когда та вновь лишь предательски скрипнула, девушка, стиснув зубы, прошла обратно в каюту и села на койку неподалеку от столешницы. Вновь воцарилось молчание. Бёль было странно осознавать, что она находится с Саном в одной каюте уже столько времени и они просто разговаривают. Да, диалог получается скомканный, но они действительно просто говорят. Разве такое возможно? С Саном? Этот вечер не перестаёт удивлять Бёль. Сан наблюдал за девушкой с плохо скрытым интересом. В первый раз в жизни он боялся сказать лишнего, боялся спугнуть её. Она была такой хрупкой, но такой сильной одновременно. Если задуматься, через что она прошла… И это всё из-за него. Не в первый раз Сан задумывался, заслужила ли Бёль все эти страдания, которые он ей принес, сделав себя её палачом. Какое он имел право вершить так называемое, по его мнению, «правосудие», если сам совсем не безгрешен? И почему эти мысли приходят к нему только сейчас? — Волнуешься о сестре? — спросил Сан, заметив, как Бёль с задумчивым видом смотрит в окно. Услышав мужчину, она перевела на него усталый взгляд. Она хотела съязвить, но вспомнила слова пирата. Он желал, чтобы она забыла о ненависти. Это сложнее, чем кажется, но девушка, всё же, решает попробовать и испытать саму себя. — Да. Она в смертельной опасности, — в тоне её чувствуется лёд, несмотря на то, что внутри все переворачивается от одной только мысли о сестре. — Я не смогла спасти её, и теперь не могу ничего сделать. Сколько бы я ни пыталась отвлечься, мои мысли всё равно возвращаются к Луне. — Ты слишком оберегаешь её, — подаёт голос Сан. — Я видел её, она вполне в состоянии сама о себе позаботиться. — Оберегаю? — Бёль удивлённо выгибает бровь. — Ты прав, это так. Но у меня нет никого, кроме неё. Не осталось ни родителей, ни дома, — если раньше, когда она говорила о родителях, в её тоне чувствовались явный упрек и злость на пиратов, то сейчас в голосе её проскальзывало лишь смирение. И с каких пор Сан стал замечать такие мелочи? — Ты не поймёшь. — Хонджун мне как брат, и, если бы он был в том же положении, что и Луна, поверь, я бы тоже не находил себе места. Но сейчас ты бессильна. Остаётся только ждать. — Если он тебе как брат, то почему отмалчиваешься и не рассказываешь ему? — на лице Бёль появилась легкая усмешка. — Есть вещи, которые лучше не знать никому. Я бы и сам с радостью их забыл. Но ведь и Луна, видимо, не рассказывает тебе всего, — Сан явно застал Бёль врасплох. Она растерялась от его слов. — Зачем она осталась на корабле сумеречных? Кто этот сумеречный, который пытался помочь нам? И почему изображение в дневнике Идена проявилось только, когда кровь Луны попала на него? Бёль поджала губы. — У нас было слишком мало времени, чтобы поговорить об этом. Но я доверяю своей сестре так же, как и она мне. А вот может ли Хонджун доверять тебе? — Бёль прищурилась, с подозрением глядя на пирата. — Я видела тебя, когда сумеречные загнали нас в угол. Ты просто отключился в один момент, твой взгляд… он затуманился, ты будто не видел, что перед тобой и не слышал, что тебе говорят… И твои волосы, — Бёль указала на седую прядь в волосах Сана. — Становится всё больше седых. Значит ли это, что Сонхва всё ещё может контролировать тебя, а скверна вскоре поглотит твою душу? Сан напрягся, сжимая пальцами край столешницы. Они будто вели словесную битву. Каждый из них пытался ранить другого, задеть хоть немного. Видимо, Сан ошибался, и они не смогут нормально поговорить. Им просто не суждено наладить отношения. Такие разные, но такие похожие, они будто не желали идти навстречу друг другу, упёршись и стоя на своём до самого конца. Только вот к чему приведет это упрямство? — Ханбёль, — Бёль вздрогнула при звуке своего имени, ведь он так редко называл его, и из его уст оно звучало так непривычно, — ты специально бросилась под нож, защищая меня? — девушка нахмурилась, не совсем поняв вопрос. — Ты знала, что беременна, и специально сделала это, чтобы убить его? — сердце Ханбёль пропустило удар, а затем забилось в бешеном ритме. По телу прошлась дрожь. — Ты… настолько ненавидишь меня? Каким бы бесчувственным Сан ни пытался казаться, как бы он ни пытался скрыть свои эмоции, как бы ни старался показать, что ему всё равно, последняя фраза даже ему далась с трудом. Бёль сжала руки в кулаки, почувствовав, что в его голосе еле заметно, почти неслышно проступило настоящее отчаяние. Он не признался бы никогда, он мог и сам не понять себя, но Бёль чувствовала — Чхве Сан сейчас сожалел. По-настоящему сожалел о содеянном. — А ты как думаешь? — почти шёпотом спросила Бёль. Она подняла на него взгляд, и глаза её блеснули в свете свечей. Его предположение окончательно выбило девушку из колеи. — Я… я не знала, не была уверена. Я не хотела в это верить, — продолжила девушка всё тем же тихим голосом. Сан задержал дыхание, будто боясь, что если он издаст хоть один лишний звук, Бёль замолчит. — Я думала, что желаю ему смерти, но… нет, я не убийца, — девушка покачала головой. Глаза предательски щипало, обзор закрыла мутная пелена. — Я бы не смогла пойти на такое. Хоть он для меня ничего не значил, я… — голос Бёль сорвался. Она подавила всхлип, судорожно надеясь, что Сан не заметил этого, но он заметил. Пират повернулся к Бёль и сделал шаг в её сторону, замерев и ожидая реакции девушки. Но Ханбёль не пошевелилась, так и сидя, опустив голову. Отстриженные волосы спадали ей на лицо, и Сан не мог прочитать её эмоций, но он чувствовал, что она на грани. Как и он сам. — Если бы я знал об этом, — осторожно начал Сан. — Если бы я знал, я не позволил бы тебе пойти на «Аврору». Я сам вернул бы Луну, но не позволил бы тебе подвергнуться такой опасности. — И это говоришь мне ты? — со стороны Ханбёль послышался истеричный смешок. У неё сдавали нервы. — Этот ребенок убил бы меня… И его душа принадлежала бы Сонхва, как и твоя, ведь это твой ребенок. Не забывай, кто ты, Чхве Сан. Мёртвые не возвращаются, — последние слова больно ударили по пирату. Он сжал челюсть до такой степени, что послышался скрежет зубов. — Но я здесь, — Сану хотелось доказать ей, что она ошибается, ведь ему надоело слышать это. Надоело ощущать себя тем, кем он являться не желает. Но сможет ли он выбраться из этих сетей? — Да, и ты всё ещё мертв. Еще один удар. На этот раз Сан не выдерживает и подходит к девушке. Она выглядит как манекен, скорбящий о чём-то давно забытом. Совсем не замечает его или не хочет замечать, но и не бежит от него, ведь он опасается именно этого: что она просто исчезнет прямо на его глазах, растворится серой дымкой словно мираж. Он боится, что упустит её. Он понимает, что она имеет в виду. Он мёртв внутри. По крайней мере она так считает, но Сану вдруг отчего-то резко захотелось ощутить себя живым, показать ей, что и он может чувствовать, и он может бояться и, возможно, даже любить. «Покажи, что всё то, что ты сотворил с ней, было ошибкой. Покажи ей настоящего себя, а не человека, обиженного жизнью и руководимого скверной в душе. Откройся ей, и увидишь, как она откроется тебе». Это ли имел в виду Хонджун? Сан присел напротив девушки так, чтобы можно было заглянуть ей в глаза. Волосы всё ещё мешали увидеть её лицо, поэтому Сан, не сдержавшись, потянулся, чтобы заправить их ей за ухо. Девушка дёрнулась от неожиданности и вновь замерла, поняв, что пират совсем близко. — Будь я мёртв, я бы не прыгнул за тобой в воду целых два раза. Будь я мёртв, я бы не пошел спасать твою сестру и будь я мертв, я бы не сожалел о том, что судьба предрешила жизнь того, кто мог бы прожить её достойнее, чем я. Его слова отдались эхом в мыслях девушки, а слеза медленно скатилась по щеке. В который раз он заставляет её плакать? Бёль никогда в жизни не плакала столько, сколько выплакала за время пребывания на корабле. Сан давил на неё. Она будто чувствовала то, что чувствовал он, и под грузом собственных и его чувств ощущала себя раздавленной. Он сказал это. Возможно, вышло коряво и непонятно. Может, он вообще не это имел в виду, но он сказал это. Он сожалеет. В первый раз в жизни действительно о чём-то сожалеет. — Просто хочу, чтобы ты знала. Я помню, я чувствую и я надеюсь, а, значит... я всё ещё жив.***
— Капитан… — слова Хьянсу растворились среди голосов пиратов. Только девушка набралась смелости наконец заговорить с мужчиной, но в ответ получила лишь его удаляющуюся спину. От досады, засевшей внутри, Хьянсу сжала руки в кулаки. И сколько это будет продолжаться? Неужели они теперь вечно будут бегать друг от друга? Это ведь неправильно, глупо и по-детски. Хьянсу понимала это, но никак не находила в себе силы прервать этот бессмысленный круговорот беготни. И сейчас, когда она нашла в себе силы сказать хоть что-то, Хонджун вновь сбегает от неё. Нет, она не может допустить этого. Она просто не может оставить всё как есть, ведь её терпение тоже не бесконечно. У неё тоже есть чувства, и ей тоже неприятно. И Хьянсу больше не собиралась молчать и держать всё в себе. С неё хватит. Девушка решительно зашагала к каюте капитана, но как только она с остервенением толкнула дверь и оказалась внутри, вся решительность куда-то испарилась. Однако Хьянсу не показала своего страха. Хонджун, сам только что вернувшийся в свою каюту, с недоумением воззрился на ворвавшуюся следом за ним Хьянсу. — Йа, Ким Хонджун! — девушка приложила огромное усилие, чтобы её голос звучал уверенно, ведь внутри все переворачивалось от одного только взгляда на мужчину. — Может, хватит? — Что хватит? — Хонджун, поражённый внезапным порывом Хьянсу, удивлённо вскинул брови. — Бегать от меня, — так хотелось отступить, так хотелось выйти и захлопнуть за собой дверь, отмотать время назад, чтобы передумать, но Хьянсу держала себя. Потому что знала, что если не разберётся со всем этим сейчас, то не разберётся уже никогда. — Только не делай вид, будто не понимаешь, о чём я. Хонджун ещё больше опешил от того, что Хьянсу в первый раз обращалась к нему неформально. Это как же нужно было её вывести, чтобы она позволила себе подобное? Как он должен был её вывести? — Что конкретно тебя не устраивает? — И ты ещё спрашиваешь?! — неуверенность Хьянсу как рукой сняло. Она удивлённо разинула рот, глотая воздух, и нервно усмехнулась. — То есть ты считаешь такое поведение приемлемым? И то, что мы ни разу нормально не поговорили с той ночи, тоже тебя не смущает? — Ты хочешь поговорить? Говори, я тебя слушаю, — Хонджун сложил руки на груди и выжидающе посмотрел на девушку. Хьянсу вскинула брови и покачала головой. — Я вижу, тебя совсем не волнует то, что произошло. Значит, я зря навыдумывала себе, зря предполагала, что это тебя как-то задело, или я сделала что-то не то. Кажется, тебя совсем это не заботит! — Чего ты ждала от меня? — спокойно спрашивает Хонджун, глядя на Хьянсу. — Ты же не думаешь, что мне легко вот так взять и заговорить с тобой после этого? — А что, мне, по-твоему, легко? Отлично, я поняла! — Хьянсу, кажется, окончательно вышла из себя. — Я поняла, что для тебя это ничего не значило. Но я хочу, чтобы ты знал, — я не одна из твоих портовых шлюх, к которым ты ходишь развлекаться. Меня нельзя взять и выбросить. И то, что ты — капитан, а я подчиняюсь тебе, ещё ничего не значит! Хьянсу сама не ожидала от себя этих слов, но она слишком долго копила в себе эту обиду, и Хонджун чувствовал это. Внутри что-то переворачивалось, когда девушка говорила эти слова. Его собственные чувства вновь смешались с её эмоциями, и этот груз давил на мужчину. Но он нёс его молча и с высоко поднятой головой, потому что сам сделал такой выбор. Сам выбрал заботиться о ней. — Только скажи, — уже чуть спокойнее продолжила Хьянсу, будто прочитав его мысли. — Зачем тогда всё это было? Зачем ты взял на себя ответственность за мою душу? Только потому, что я твоя подопечная? Только потому, что ты чувствуешь себя должным передо мной? — Хьянсу выжидающе посмотрела на Хонджуна, но тот молчал, задумчивым взглядом смотря на девушку. — Правильно, молчи, — спустя минуту тишины сказала девушка. — Не отвечай, я уже всё поняла. Хьянсу хотела было развернуться и уйти, но голос Хонджуна остановил её. — Хьянсу, — позвал он девушку, и та остановилась, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Хонджун ощутил, как она засомневалась. Он читал её насквозь. Возможно, если бы она привыкла к тому, что они связаны, она бы не позволила себе таких эмоций, но девушка будто и забыла о том, что Хонджун чувствует её каждой фиброй своей души. И всегда чувствовал. Всё то время, что они не разговаривали, он прекрасно знал, насколько переживает Хьянсу, знал и о её чувствах к нему. Но сам сомневался в том, нужен ли он ей? Она ведь смела и рассудительна не по годам, полна энергии и рвения к новым горизонтам, а он? Он потрёпан жизнью, преследует лишь одну цель. Она живет сегодняшним днём, а он привык смотреть в будущее, хотя каждый прожитый им день мог оказаться последним. Ведь он был пиратом. Как и она. Но при этом они такие разные. У неё столько шансов повстречать человека, намного лучшего, чем он. Человека, который сможет уберечь её от всех невзгод. Но Хонджун явно отказывался признавать, что этот человек — и есть он сам. Но несмотря на все сомнения, на все мучавшие его мысли, капитан всё-таки решается забыться, просто хотя бы один раз повиноваться чувствам, а не разуму. Возможно, он ошибётся, но он ведь тоже человек. А людям свойственно совершать ошибки. Спустя пару минут молчания с губ Хонджуна срывается всего два слова: — Может, повторим? Хьянсу смотрит на капитана, удивлённо вскинув брови. До неё не сразу доходит смысл сказанных слов, но когда она, наконец, понимает, глаза её расширяются от негодования, распирающего изнутри. — Ты сейчас серьёзно?! Вот так просто? Я не понимаю тебя! Думаешь, если… — девушка осекается, а затем, махнув рукой, продолжает: — думаешь, если я люблю тебя, и ты знаешь об этом, то тебе всё позволено? Можешь делать всё, что угодно и говорить всё, что угодно, и я все равно прибегу к тебе? А вот и нет, Ким Хонджун! Ты не имеешь права вот так играть моими чувствами. Мучай кого-нибудь другого! Закончив свою гневную тираду, Хьянсу разворачивается на каблуках и, хлопнув дверью, выходит из каюты. Хонджун ещё какое-то время стоит, слушая её удаляющиеся шаги и коря себя за свой внезапный порыв. Он был слишком беспечен. Он обидел её, и он ощущал эту обиду и ещё целый ураган чувств, бушующий в душе Хьянсу. Когда Хонджун уже было подумал, что испортил всё, что можно и нельзя было испортить, в какой-то момент шаги затихли, а затем мужчина вновь слышит приближающийся стук каблуков. Дверь в каюту открывается, и на пороге вновь появляется Хьянсу. Помедлив пару секунд и оглядев капитана хмурым взглядом, она решительным шагом подходит к нему и, обвив руками шею, целует. Целует так, как, наверно, не поцеловала бы никого другого и, скорее всего, уже не поцелует. В этот поцелуй она вложила все свои чувства: от неимоверного обожания и благоговения до мучительной обиды, засевшей в глубине души. Внутри у Хонджуна будто взорвался фейерверк из чувств — её, его — уже не важно. Главное, что это были неимоверные ощущения. Её губы обжигали, а пальцы, касающиеся кожи, были холодны как лёд. Хонджун был готов отдать всё, чтобы этот момент не заканчивался. Но когда воздух в лёгких кончился, Хьянсу отстранилась. — Это значит да? — тяжело дыша, спросил капитан, и, так и не дождавшись ответа, дал волю чувствам, притягивая Хьянсу к себе и завлекая в ещё более глубокий поцелуй.***
Крики. Отовсюду слышатся крики и вопли отчаяния. Совсем рядом плачет ребёнок, но мать уже не сможет успокоить его. Потому что её бездыханное тело лежит где-то поблизости. Кто-то снова кричит, но надрывный плач перебивает этот крик. Голова трещит, ты теряешься, но сделать ничего не можешь. Тебе приходится слушать эти крики и плач и смотреть на реки крови, текущие под твоими ногами, осознавая, что ты бессилен. Что ты совсем один. Плохое предчувствие засело в душе, сердце колотится так, словно сейчас сломает ребра, а Сан всё стоит и смотрит на то, как его город превращается в пепел и утопает в людской крови. Он только вернулся и вместо размеренно текущей жизни в городе застал полыхающие дома и трупы на улицах. Как так? Неужели это все не страшный сон? Кошмар наяву? Сан был растерян, крики умирающих давили на него, он не знал, что делать. Он будто попал в ад. Родители. Первое, что пришло в голову при виде этого ужаса. Что с ними? Где они? Преследуемый желанием убедиться, что они всё ещё живы, Сан бросился по набережной, не видя перед собой ничего, кроме брусчатки, покрытой склизкой темной жидкостью, и не слыша ничего, кроме плача и криков. Кто-то просил его помочь, кто-то цеплялся за его одежду, оставляя на ней кровавые следы, но Сан не обращал внимания, сломя голову несясь только вперёд по знакомой улице, которая теперь превратилась в настоящее пепелище. Он бы так и бежал, только вот его сбили с ног, и парень повалился наземь, больно ударившись. Но он даже не прочувствовал эту боль — настолько ему сейчас было всё равно на себя. Ведь он думал лишь о том, чтобы найти родителей, помочь им. Но ему не позволили. Кто-то рывком поднял его с земли и поставил на ноги, больно сжимая локоть холодными пальцами. Сан поднял помутнённый от растерянности взгляд. Вдалеке он уловил силуэт корабля с чёрными парусами и таким же чёрным флагом с несколькими белыми полосами на нём, но прежде, чем парень успел понять, что это за корабль, перед ним появилась фигура. Человек. Весь в чёрном, но с волосами цвета платины. Языки пламени и свет заходящего солнца отражались в его черных как ночь глазах. Мужчина спустил платок, прикрывающий половину его лица, и Сан чуть не рухнул обратно на землю от вида маниакальной ухмылки, играющей на его губах. — Вот мы и встретились, Чхве Сан, — его низкий голос, казалось, заглушил все крики и плач разом. Вокруг мужчины появилось ещё несколько людей. И все они были в чёрном. Они обступили Сана так, чтобы он не смог вырваться из этого круга. — Ты… — лишь смог выдавить из себя Сан. — Неужели… что с тобой стало? — Со мной? — мужчина усмехнулся да так что дрожь прошлась по телу. — Ничего особенного. Я просто получил второй шанс. И всё это благодаря тебе. Если бы не ты и твое предательство, я бы так и остался жалким ни на что не годным матросом. А теперь посмотри на меня, — мужчина вскинул брови будто в подтверждении собственных слов. — Что ты хочешь от меня? — тон Сана стал более решительным. Он даже попытался вырваться, но его схватили уже с двух сторон. — Пришёл отдать тебе должок, — все так же беззаботно продолжал мужчина, будто совершенно не замечая ужаса, творящегося вокруг. Будто для него это было обычным делом. — Хоть я и изменился, Пак Сонхва всегда платит по долгам. — Пак Сонхва? — Сан нервно усмехнулся. — Теперь ты так себя называешь? — Сонхва мгновенно изменился в лице, и ухмылка пропала с его губ. Но Сан продолжил: — Ты пришёл за мной, оставь этих людей! Зачем ты мучаешь их? — Сан оглянулся, обводя взглядом полуразрушенную улицу. — Это для того, чтобы ты страдал перед смертью, — хмыкает он, со скучающим видом наблюдая за тем, как кто-то из его подопечных снёс голову с плеч какого-то мужчины. — Как и я страдал, когда мне чуть не снесли голову с плеч. И всё из-за тебя! — Я лишь выполнял свой долг! Пиратство карается законом, ты должен был умереть! — Что ж, как видишь, я жив, — Сонхва поджимает губы, в его взгляде читается настоящая злость. — Ну, не то чтобы совсем… — Мои родители… — внезапно вспоминает Сан. — Они живы? Что ты сделал с ними?! — он пытается вырваться, но все тщетно. Его руки сжимают до синяков. — Хотел бы я сказать, что скоро ты увидишься с ними, но я не дам тебе так просто умереть, — с этими словами Сонхва вынимает из ножен свою саблю и с интересом оглядывает её острое лезвие. Сан таращит на мужчину глаза, не веря услышанному. — Я чуть не лишился жизни из-за того, что ты был слишком верен закону. Теперь пришла твоя очередь следовать закону. Моему закону. Его рот скривился в довольной ухмылке, а в глазах Сана застыл ужас. Он потерял всё — дом, родителей, и сейчас потеряет жизнь. Он погибнет от рук того, кого сам отправил на эшафот. Но Сану было плевать на собственную жизнь. Он убил их. Сонхва действительно убил его родителей — самых дорогих ему людей. Теперь Сан не сомневался в этом, надежда на то, что они сумели спастись, полностью исчезла, когда он увидел этот взгляд — совершенно пустой взгляд мертвеца. Сердце обливалось кровью, а глаза невольно начинало щипать. Все шумы и даже крики отошли на задний план, и весь мир перестал существовать всего в один момент. — Теперь пришло твоё время подчиняться мне, — слышится голос Сонхва, который возвращает Сана в суровую реальность. Сан молчит несколько секунд, затем поднимает на мужчину взгляд, полный жгучей ненависти и боли. — Что бы ты ни сделал со мной, я вернусь. Я вернусь и убью тебя. Ты получишь по заслугам, Сонхва. За всё, что сделал и что сделаешь. Я клянусь, я убью тебя, и ты будешь страдать. Только подожди, я вернусь. Я обещаю. Сонхва лишь рассмеялся словам парня. Так искренне, что можно было бы подумать, будто он до сих пор что-то чувствует, но глаза выдавали его — они были пустыми, словно две стекляшки, в них не было ничего человеческого. — Я бы посмотрел на это, но, увы, не выйдет. Ибо мёртвые не возвращаются, Чхве Сан. И ты не станешь исключением. В следующую секунду он резко отвел катану назад, и адская боль пронзила левую часть груди. Сан вскрикнул, сжал зубы, но в глазах всё потемнело от боли. Юноша посмотрел вниз — туда, где из его груди торчала рукоять катаны, пронзившей его насквозь. Одежда пропиталась кровью. Сан почувствовал, как отключается, и последнее, что он увидел перед тем, как впасть в небытие — это довольная ухмылка и бездонные стеклянные глаза Пак Сонхва.***
Бёль ещё долго не могла успокоиться после этого разговора. Её всю трясло, но она до последнего не показывала своего состояния, старательно делая вид, что просто устала. Сан не трогал девушку, как и обещал. Прекрасно понимая, что она сейчас не в лучшем состоянии, мужчина просто оставил её на койке и сам ушёл в противоположный конец каюты. Сблизившись всего на каких-то пару минут, они так вновь и расселись по разным углам. Бёль пыталась взять себя в руки, но мысли вновь и вновь возвращались к словам Сана, и дрожь опять волной проходилась по всему её телу. Он сожалеет. Лишь эти два слова занимали все её размышления. Ханбёль видела его глаза, когда он говорил это. И они не врали. Глаза просто не могут врать. «Я никогда не пожалею о том, что сделал». Это то, что Сан говорил ей, повторял с такой уверенностью, будто по-другому и быть не может. А что теперь? Противоречит сам себе? Бёль решила бы так, если бы он не уточнил, о чём именно он сожалеет. О том, что тот, кто мог бы прожить жизнь достойнее него, не сделает этого. Громкие слова для такого, как Сан, но одними сожалениями делу не поможешь. Их может быть достаточно для того, чтобы оплакивать потерянную жизнь, но одних сожалений не хватит, чтобы исцелить ту поломанную судьбу, которая всё ещё имеет шанс на счастливый финал. По крайней мере, Бёль надеялась на это. Где-то в глубине души девушка верила, что всё ещё может стать счастливой. Вернуть сестру, обрести любовь и просто получить покой. Она ведь заслужила. Она заслужила жить счастливой жизнью после всего, что с ней было. Ведь если нет, то о какой справедливости может идти речь? Каждый заслуживает счастливого финала, несмотря на то, какую жизнь он прожил. Даже Чхве Сан. Он не был так безнадёжен, каким казался. Сегодня Ханбёль убедилась в этом. Тьма в его душе заставляла творить его ужасные вещи, но он боролся с ней. Ведь если бы было иначе, она бы давно поглотила его. Любого бы поглотила. Он хотел жить. И он чувствовал. Нет, Бёль не оправдывала его — она просто не могла. Она лишь думала о том, что увидела, и почему-то надеялась, что глаза не обманули её. И что сам Сан не врал ей. Девушке так и не удалось заснуть. Сидя на койке, она задумчиво выглядывала в окно, периодически поглядывая на то, как медленно догорают свечи на столешнице. Она сидела так до тех пор, пока не погасла последняя свеча и каюта не погрузилась в полутьму. Здесь было тихо — лишь умиротворяющий шум волн снаружи прерывал эту тишину, а лунный свет, попадающий в каюту через окна, освещал устроившегося на ящиках в углу пирата. Сан был неподвижен, и какое-то время Ханбёль, не отрываясь, смотрела на него, разглядывая точёные черты его лица: неестественно светлая для пирата кожа, острый подбородок, аккуратные губы и даже густые ресницы, слегка подрагивающие во сне. Он так беззащитен, когда спит, и выглядит совсем как ребёнок, нуждающийся в опеке. Но в какой-то момент что-то будто произошло с пиратом. Его сон стал беспокойным, и мужчина заворочался, будто ему никак не удавалось найти удобную позу для сна. Затем он застонал, словно от боли, и Бёль насторожилась. Девушка медленно поднялась со своего места и осторожно подошла к Сану, который всё никак не мог успокоиться. Приблизившись, Бёль смогла лучше разглядеть его лицо: мужчина нахмурился и сжал челюсти так, будто он испытывал весьма не приятные ощущения. Его дыхание было тяжелым и сбивчивым. Девушка наклонилась к нему и увидела, что всё его лицо покрыто холодным потом, а самого пирата бьёт озноб. Положив руку ему на лоб, она отшатнулась: Сан весь горел. Недолго думая, Ханбёль принялась будить мужчину. — Сан, — она потрясла его за плечо, но тот никак не среагировал. — Сан, очнись, — чуть громче повторила она, но пират лишь простонал что-то неразборчивое в ответ. — Чхве Сан, чёрт тебя дери! — Бёль потрясла усерднее. — Просыпайся, слышишь? — и только когда девушка повысила голос, Сан наконец распахнул глаза. Взгляд его забегал по комнате и остановился на взволнованном лице Ханбёль. Он проморгался и приподнялся, принимая сидячее положение. Мужчина пытался восстановить сбивчивое дыхание и прийти в себя, но перед глазами всё ещё стояла картина того, как Сонхва вонзает катану прямо ему в сердце… — Что с тобой? — послышался тихий голос девушки. Сан посмотрел на неё. Она была прямо перед ним, рядом, такая реальная, и мужчина ухватился за её образ, словно за спасительный канат. Подавшись вперёд, он заключил Бёль в неловкие объятия и притянул к себе. Девушка дёрнулась по инерции и хотела было вырваться, но Сан только крепче прижал её к себе, будто боялся, что она исчезнет, боялся, что и она была иллюзией, навеянной кошмарами. Ханбёль всем телом почувствовала, как пирата всё ещё брала дрожь. — Что происходит? Сан? — Бёль было сложно это признать, но она начинала по-настоящему волноваться за мужчину. Он выглядел совсем напуганным, будто он увидел монстра, являющегося к нему в самых ужасных кошмарах… И тут Ханбёль, кажется, поняла, в чём дело. — Не уходи, — прошептал он. Голос его звучал так непривычно. В нём чувствовалась мольба. — Посиди так. Прошу… — его дыхание обожгло кожу на шее. И тогда Бёль не выдержала. Неуверенно обвив руками его шею, девушка осторожно погладила Сана по спине. Они просидели так с минуту или, может, больше, до тех пор, пока Ханбёль не почувствовала, что Сан наконец перестаёт дрожать. — Что ты видел? — решилась спросить девушка, всё ещё успокаивающе поглаживая пирата. Его руки, покоящиеся на её талии, совершенно отличались от тех рук, которые оставили на её теле бордовые синяки. Он будто был другим человеком сейчас — испуганным, обиженным жизнью, потрёпанным, но отчаянно цепляющимся за желание остаться в этом мире. — Кошмары… — выдержав паузу, сказал Сан, подтверждая догадки Ханбёль. Голос его стал увереннее, но сам мужчина никак не мог прийти в себя. — Они снятся мне иногда. Каждый раз один и тот же. Я вижу свою смерть. Бёль будто полоснули лезвием по сердцу. Она отстранилась и посмотрела на пирата. В его взгляде отчётливо читался страх. Чхве Сан тоже мог бояться, и ему тоже могло быть больно. Но почему Ханбёль так неприятно на это смотреть? Почему она хочет, чтобы он перестал бояться? Чтобы не чувствовал себя разбитым, каким является сейчас… Сан же вглядывался в лицо девушки так, будто видел в последний раз. Она была красива — никто не мог с этим поспорить, и Сан не был исключением. Свет луны падал на её осунувшееся лицо, освещая её бледную кожу и делая Бёль ещё больше похожей на призрака. Этот растерянный взгляд, лёгкие прикосновения её пальцев и спокойный голос — всё это заставляло Сана понять, что это реальность, не сон, ведь его сны не могут быть настолько прекрасны. Иначе он никогда бы не захотел проснуться. — Он преследует меня все эти десять лет, — сам не зная, почему, продолжал Сан. — Я снова и снова вижу, как Сонхва пронзает моё сердце, а моя душа становится его собственностью. Такая глупая смерть… — Но сейчас ты жив. Ты ведь сам говорил, — в тёмных глазах Бёль отразилась печаль. Сан лишь помотал головой в ответ. — Я давно не ощущаю себя живым. Наверное, ты права — мёртвые не возвращаются. Бёль задумалась. Её слова из его уст звучали как-то слишком жёстко, а вид пирата был каким-то слишком обречённым. Девушка никогда не видела его таким. Она привыкла к бесчувственному Сану, к Сану, готовому убивать и калечить, присваивать всё, что ему хочется, и не жалеть ни о чем. Но теперь… Она видела перед собой совершенно другого Сана. Человека, лишившегося всего. И несмотря на то, что он получил второй шанс, сейчас он вновь может всё потерять. — Сан, — позвала пирата Бёль, привлекая его внимание, — я постараюсь… перестать ненавидеть тебя. Но и ты должен перестать. Иначе ты не выживешь… — Бёль тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. — Мне тяжело это говорить, мне тяжело забыть всё, что было, но, каким бы ты ни был, я не хочу, чтобы ты погиб из-за меня. Я не убийца. Я выше этого. В мыслях всё перемешалось, Бёль сама мало верила тому, что говорила, но слова сами слетали с губ. Девушка не понимала, как можно одновременно ненавидеть и хотеть помочь человеку, которого ненавидишь. Или уже нет? Двоякое чувство. В любом случае, она действительно не желала, чтобы скверна завладела душой Сана. Каким бы он ни был, он не заслуживает смерти. Тем более такой. Да и кто она такая, чтобы выносить ему смертный приговор? Губы мужчины тронула грустная полуулыбка. Какой бы стервой Бёль ни казалась на первый взгляд, у неё была добрая душа. Она только делала вид, что ненавидит, но, по сути, она просто не была способна на ненависть. — Хорошо. Потому что я не хочу умирать, зная, что ты ненавидишь меня. *Ханбёль — дословно с корейского «небесная звезда».