Легенда короля пиратов

— Ай, осторожней, — Луна скривилась, когда Юнхо задел рану на ее ладони. Парень остановился на пару секунд, а затем аккуратно продолжил перевязку. Порез так и не зажил и с каждым днем становился все чернее, а чернота эта разрасталась, своими склизкими щупальцами забираясь все дальше, все ближе к сердцу. Вены на руке Луны почернели и явно просматривались сквозь бледную кожу девушки. Зрелище было не из приятных, но Юнхо не подавал виду, смиренно обвязывая ладонь Луны, лишь бы только она сама не видела того ужаса, что происходит с ней.  — Сколько мне осталось? — когда Юнхо закончил, Луна подняла на него усталый взгляд. Юноша видел, что она держалась из последних сил, что ей было тяжело ни столько физически, сколько морально, и он так хотел поддержать ее, так хотел обнадежить. Но не мог. — Ты должен знать. Наверняка ты не в первый раз видишь такое. Юнхо задумался, не отрываясь, глядя на Луну. Она была такой маленькой и хрупкой, но при этом такой сильной. Юнхо поражался ей. Поражался и тому, как она до последнего пытается держать себя, не сдается и не пасует перед лицом смерти, будто заранее готовясь принять ее…  — Не могу сказать точно, — качнул головой пират. — Этот яд непредсказуем…  — Сколько мне осталось? — уже более настойчиво повторила Луна, и тогда Юнхо понял, что не сможет уйти от ответа.  — Три-четыре дня, — выдавил он, наблюдая за реакцией девушки. Но ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Лишь взгляд стал еще более поникшим.  — Вот бы Бёль успела, — вздохнула девушка, вперившись взглядом в пол. — Я так хочу поговорить с ней. Юнхо молчал. Он просто не знал, что сказать. Это так странно, но ему было больно наблюдать за Луной. Сердце сжималось при одном только ее виде, хотя не должно было реагировать вовсе.  — А что будет… — помолчав, вдруг начала Луна, вновь посмотрев на Юнхо. В темноте его выразительные глаза блестели, и когда девушка взглянула в них, уже не смогла отвести взгляд. — Что будет, если Сонхва погибнет? Сумеречный задумался, то ли отвлекшись на собственные мысли, то ли утопая в шоколадных глазах девушки, а затем, будто придя в себя, отвел взгляд и ответил:  — Думаю, всем сумеречным придет конец.  — Но… почему? — Луна с недоумением нахмурилась. — Разве после его смерти все души, что он отнял, не должны обрести свободу? Юнхо кивнул, но что-то в его взгляде выдавало несогласие.  — Должны. Они и обретут. Точнее вернутся в тела своих хозяев.  — Так ты имел в виду, что сумеречным придет конец, потому что они вновь обратятся в людей? — Луна на несколько секунд воодушевилась, но мрачный вид Юнхо все еще напрягал ее.  — Да, обратятся. Но прежде, чем эти люди стали сумеречными, они ведь погибли, так? — Луна осторожно кивнула на слова юноши, постепенно понимая, к чему он клонит.  — То есть когда душа вернется в тело сумеречного, он вновь станет человеком, но всего на несколько минут прежде, чем опять умрет, но уже навсегда?  — Именно, — вздохнул Юнхо, потупив взгляд. — У сумеречных нет старых шрамов, а новые раны затягиваются за долю секунды. Но когда душа вернется в тело сумеречного, раны, что убили нас, вновь откроются и второго шанса уже не будет. Сонхва дарует нам новое тело и новую жизнь, если это можно назвать жизнью, но назад дороги нет.  — Вот почему говорят, что мертвые не возвращаются, — осенило Луну. От слов Юнхо ее невольно бросило в дрожь. Затем она вновь посмотрела на юношу обеспокоенным взглядом. Юнхо кивнул.  — А представь, что случится с сумеречными, которых Сонхва обратил год назад или пять лет? Их тела просто-напросто превратятся в прах, ведь Сонхва всего лишь останавливает время, позволяя телу оставаться в таком состоянии, в каком оно находилось на момент смерти человека. Но стоит вернуть все на свои места…  — Тогда, если Сонхва умрет, умрет и Минги… и ты умрешь, — в голосе Луны вдруг проступили нотки отчаяния. Юнхо старался не показывать эмоций, но было заметно как напряглись желваки на его челюстях. Ему явно не прельщала такая перспектива. — Нет-нет, это невозможно, — тут же замотала головой девушка и, встав с места, принялась ходить по камере. Юнхо по ту сторону решетки наблюдал за ней с интересом и некой взволнованностью. — Должен быть какой-то выход. Ты ведь… Ты ведь не один из них, — она вдруг остановилась прямо возле решетки. — Ты переживаешь, волнуешься… Ты чувствуешь. Ты не сумеречный. Точно не можешь им быть. Юнхо задумался. Если раньше он и пытался это отрицать, то сейчас в отрицании просто не было смысла, ведь Луна права: с тех пор, как она появилась на корабле, он будто научился заново дышать. До ее появления Юнхо ощущал себя безвольной куклой в руках Пак Сонхва — умелого кукловода, но теперь… С каждым днем он все меньше подчинялся ему, будто заново обретая силу воли. Связь между ним и Сонхва слабела, и Юнхо чувствовал, что вскоре от нее останется одно название.  — Нужно лишь понять, что с тобой не так, — продолжала рассуждать Луна. В какой-то момент она поморщилась, взглянула на руку, но затем, сжав ее в кулак и стиснув зубы, продолжила: — Сумеречные ведь не помнят своей смерти. Но ты говорил, что помнишь, как умер… Юнхо нахмурился, усердно копаясь в собственных мыслях.  — Я помню все отрывками. Но как только начинаю вспоминать, голова разрывается от боли, — он закусил губу и прикрыл глаза, нахмурившись, будто вспоминая эту боль и явно не желая ощущать ее вновь.  — Но ты должен вспомнить, — Луна подошла к решетке еще ближе, оказываясь лицом к лицу с Юнхо, и посмотрела на него снизу вверх. — Хотя бы попытаться. Может, сейчас получится, — Луна просунула здоровую руку сквозь отверстие между решетками и схватилась за большую ладонь Юнхо, сжимая ее так, будто он был ее последней надеждой на спасение. Юнхо просто посмотрел на ее руку, сжимающую его, и лишний раз убедился в правоте девушки. Он никогда особо не пытался вспомнить свое прошлое, хотя оно так и норовило появиться в его настоящем. Юнхо думал, что его жизнь кончена, что теперь он просто существует без души и без цели, но Луна убедила его в обратном. Убедила в том, что даже у такого, как он, есть шанс на спасение. Он маячит где-то прямо перед его лицом. Нужно всего лишь ухватиться за этот шанс и, возможно, Юнхо вновь сможет зажить обычной жизнью.  — Я попробую, — наконец, говорит Юнхо после недолгого молчания. В глазах Луны загорелись озорные огоньки, и тут юноша понял, что готов испытать любые страдания, лишь бы больше не наблюдать, как эта девушка постепенно угасает.  — Просто расскажи мне все, что помнишь. Рассказывай обо всем, — Луна подбадривающе сжала ладонь Юнхо. Он слегка стушевался от новых ощущений, теплом разлившихся где-то в районе груди, но затем кивнул, вернув свой взор к Луне.  — Я помню корабль… Кажется, я был матросом, — неуверенно начал Юнхо. Он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на своих воспоминаниях, ускользающих от него словно песок — сквозь пальцы. — Это был не простой корабль. Из императорского флота. Сонхва захватил его… Луна задумалась.  — Логично, что Сонхва нападал на военные корабли. Ему нужны были подготовленные воины, умеющие сражаться.  — Но тогда причем здесь я? — призадумался Юнхо. — Я попал на корабль случайно. Хотя у меня не оставалось выбора. Я был сиротой сколько себя помню. Ай, черт! — юноша нахмурился, потирая лоб и чувствуя, как голова постепенно начинает гудеть. Луна взволнованно оглядела его. Юнхо открыл глаза и, увидев волнение в глазах девушки, решил, что стоит продолжить. — Да, я помню много сумеречных. Они убили всех… Юнхо отпустил руку Луны, пытаясь превозмочь разрастающуюся в голове боль. Он отступил на шаг назад, хватаясь за голову второй рукой. Луна бросилась к решетке, сжимая ее прутья и не отрывая взволнованного взгляда от Юнхо, который что есть сил боролся с собственными мыслями.  — Кровь, много крови… Перед глазами стояли ужасные картины расправы над его командой. Умелые войны гибли от рук сумеречных. Им хватало всего пару ударов для того, чтобы убить тех, кто учился сражаться годами. Кровь растекалась по палубе, и Юнхо невольно затошнило. Хоть теперь он и привык видеть подобное, сейчас он будто вновь вернулся в день своей смерти — в то время, когда он был всего лишь неопытным матросом.  — Юнхо, — осторожно позвала Луна, но, заметив, что тот не откликается, повторила более настойчиво: — Юнхо!  — Он выбирал, — продолжал говорить Юнхо, едва разбирая собственные слова из-за звона в ушах. — Сонхва выбирал воинов, чтобы убить их и собственноручно сделать сумеречными. Он видел их лица: полные страха и отчаяния. Некоторые из них смело смотрели в глаза смерти, но эта смелость была бесполезной. Они просто не знали, что их ждет. Если бы они только догадывались о том, что настоящая смерть вовсе не такая, какой они ее себе представляли, то уже наверняка молили бы о пощаде. Юнхо видел, как их заставили опуститься на колени и выстроили в ряд перед Сонхва. Он осмотрел команду надменным взглядом, затем по одному принялся вонзать свой меч им в грудь.  — Я спрятался, — говорил Юнхо, будто уже сам с собой, а не с Луной. — Слышал, о чем они говорят. Юнхо наблюдал и то, как Сонхва, наконец, добрался до капитана, который был последним в этом ряду. Лицо мужчины не выражало никаких эмоций, но капитан «Авроры» довольно ухмыльнулся, осмотрев его, явно чувствуя страх, который испытывал этот человек.  — Я слышал, ты пересекался с Ким Хонджуном, — сказал сумеречный, глядя прямо в глаза капитану. — Где он сейчас и чем занимается?  — Я не виделся с ним, — ответил капитан. — Я говорил лишь с Чхве Саном. Он старший помощник на корабле Хонджуна… Сонхва с подозрением прищурился. — Ты знаешь его?  — Да. Я знал его. Он был одним из хваранов при императорском дворе. Все думали, что он погиб в своем родном городе, когда вернулся навестить родителей…  — Все верно, — на лице Сонхва появилась ухмылка. Та самая ухмылка, пробирающая до дрожи в коленях. — Я убил его.  — Я помню, как он отрубил капитану голову, — продолжал говорить Юнхо. Он зашипел, когда боль пронзила висок и зажмурился еще сильнее, будто это могло помочь избавиться от боли. — И тогда я не выдержал. Бросился за борт. А потом… — Юнхо стиснул зубы. — Черт, голова…  — Остановись! — вдруг воскликнула Луна. Она металась за решеткой, не зная, как помочь юноше. — Хватит, Юнхо. Тебе же больно! Вода. Кругом вода. Ничего, кроме воды. Она во рту, в горле, легких. Юнхо чувствовал, как захлебывается. Внутри начинает разгораться пламя. Будто миллион игл вонзаются в грудную клетку изнутри. Юноша пытается дышать, но слишком поздно. Смерть уже совсем рядом. Юнхо вдруг открывает глаза и вновь видит перед собой ее лицо. Шум в голове постепенно стихает, его вытесняет тишина, царящая в трюме. И ее голос.  — Ты… в порядке? — Луна ошарашенно вытаращила на юношу глаза. — Юнхо, у тебя… У тебя кровь, — она медленно указывает на свое лицо. Юноша и сам чувствует, как что-то теплое вытекает из носа. Дотронувшись до него, Юнхо смотрит на пальцы, испачканные в вязкой красной жидкости.  — Как это возможно? — выдыхает он. — Сумеречным не страшны человеческие раны… Луна тянется к Юнхо и, схватившись за край его одеяний, притягивает его к решетке.  — Получается, ты утонул? Юнхо задумался, а затем его будто озарило.  — Нет, — он покачал головой, рукавом стирая кровь. — Нет, я был жив. Я помню, как меня подняли на борт. Я помню его лицо, а затем темнота. Но он не убивал меня. Я бы не забыл это. Это невозможно забыть, — взгляд Юнхо забегал по трюму и остановился на Луне. Но он будто смотрел сквозь нее.  — Это ответ, — вдруг поняла Луна. — Точно! Сонхва думал, ты мертв, но ты не умер. Ты был жив, когда он забрал твою душу.  — Что это значит? — Юнхо наконец сосредоточился на лице девушке, и она окончательно вернула его в реальность.  — Я не знаю, но мне кажется, что твоя душа… разделилась, что ли, — Луна сама не была уверена в своих словах, ведь они звучали как бред, но в то же время они казались единственным логичным объяснением в этой ситуации. — Будто одна часть осталась в тебе, а другая — у Сонхва. Вот почему ты все еще можешь чувствовать. Ты сумеречный лишь наполовину. Юнхо усердно пытался переварить слова девушки. В них действительно был смысл, и это многое объясняло. Но Юнхо все еще не давали покоя некоторые мысли.  — Значит ли это, что я вновь смогу стать человеком? Или не все чувства все еще подвластны мне?  — Мы можем это проверить, — после недолгого молчания говорит Луна. Некоторое время она просто смотрит на юношу. А затем, пользуясь замешательством Юнхо, притягивает его к себе и целует.

***

      Вокруг полыхает пламя, раздаются пушечные залпы и лязг металла. На корабле мелькают черные тени. Они появляются то тут, то там. Слышны крики. Все прямо как в тот день, когда Сонхва убил Сана, но только в этот раз Сану все равно. Теперь он и сам облачен в черное. Ни о чем не раздумывая и сохраняя хладнокровие и безразличие, отразившееся на точеном лице, Сан молниеносными ударами вонзает свой меч в живую плоть. Пираты, так безрассудно уповающие на собственную смелость и решившие попытать судьбу, пойдя на абордаж, тонули в лужах собственной крови. И Сану было все равно. Зарубив очередного мужчину, он оставил его умирать на палубе и, перешагнув через его слабеющее с каждой секундой тело, пошел дальше. Сумеречные сражались безмолвно, в отличие от людей. И это навевало на смертных еще больший страх. Люди начинают теряться, когда не наблюдают реакции на свои попытки убить тех, кто давно уже мертв. Сан не понимал, кто же все-таки осмелился напасть на сумеречных — глупцы или те, кто знал, на что идет? Но судя по потерям, которые несли пираты, Чхве больше склонялся к первому варианту. Прогремел очередной взрыв, но Сан даже не оглянулся. Насколько бы велика ни была опасность, второй раз все равно не умрешь. Не сказать, что эта мысль успокаивала его — парень почти привык к тому, что в принципе перестал испытывать какие-либо эмоции — скорее, придавала уверенности в том, что он теперь неуязвим. Дым от взрыва постепенно развеялся, и Сан поднял взгляд на шканцы, где в отдалении от общей схватки мелькали две тени — одна вся в черном, но с волосами платинового оттенка, а вторая — в обычных потрепанных одеждах с темной копной волос, собранных в небольшой хвост на затылке.  — На что ты надеялся, когда решил померяться со мной силой? — Сонхва оттолкнул от себя Хонджуна с такой силой, что тот отлетел почти к самим перилам. — Ты теперь не ровня мне, забыл? Решил заделаться в самоубийцы?  — Я бы не тронул тебя, не встань ты у меня на пути, — зарычал Хонджун, сплевывая кровью в сторону. Он был весь в порезах и царапинах, но парня это, казалось, не смущало.  — Ха! Ты, все же, надеешься найти Трезубец? Разве ты еще не понял, что он должен принадлежать мне?! — голос Сонхва заглушили взрывы на заднем плане, но Хонджун прекрасно его понял.  — Брось эту идею, Сонхва! — парень выглядел уверенным, несмотря на то, что преимущество было явно на стороне врага. — Ты уже один раз пытался присвоить его себе и посмотри, что произошло! Посмотри, во что ты превратился! Сонхва, кажется, ничуть не тронули слова пирата.  — Я стал тем, о ком многие даже подумать бояться, — медленно заговорил он. — В моих руках власть над чужими жизнями, а смерть не страшна мне. Я решаю, кому жить, а кому умирать. Когда я заполучу Трезубец, все моря узнают обо мне, а затем и суша содрогнется, и никто не посмеет перечить моим словам!  — Один человек все же найдется, — усмехнулся Хонджун, скептически изогнув бровь и открыто намекая на себя.  — Нет, потому что его я убью в первую очередь, — сказав это, Сонхва растворился в черной дымке и в следующую секунду возник прямо перед Хонджуном. Пират среагировал мгновенно. Он отшатнулся, наблюдая как лезвие катаны мелькнуло прямо перед его лицом, но не рассчитал расстояние и, перевалившись через перила, рухнул вниз — на палубу, где сражались остальные. В следующее мгновение Сонхва спрыгнул следом и приземлился рядом со скорчившимся от боли Хонджуном. Наблюдая за тем, как парень безуспешно пытается встать, сумеречный довольно ухмыльнулся.  — Поверь, тебе же будет лучше, если я убью тебя сейчас, — сказал он, смотря прямо на Хонджуна. — Если ты так отчаянно не хочешь увидеть то, как я стану королем пиратов, что ж, так и быть, я буду милосердным и лишу тебя этой возможности.  — Ты и милосердие? — Хонджун было рассмеялся, но, закашлявшись от собственной крови, остановился и вновь сплюнул. — Ты и раньше-то был далек от идеала, но теперь… Кем ты стал, хён? Неужели ты действительно хочешь этого? Это то, чего ты так отчаянно желал, — превратиться в чудовище? Ради чего? Сонхва будто бы задумался на какое-то время. Слова Хонджуна словно действительно повлияли на него, но это была лишь видимость. Через несколько мгновений лицо сумеречного вновь стало непроницаемым.  — Только хладнокровные добиваются власти. Ты слишком мягкотел для того, чтобы понять это. Даже если ты станешь королем пиратов, тебя никто не будет слушать. Такой, как ты, никогда не сможет добиться уважения и подчинить себе этих смертных…  — Смертных? — Хонджун истерически усмехнулся. — Жажда власти затмила тебе разум, Сонхва. То, к чему ты стремишься, — это мир, полный боли и страданий. Люди никогда не признают тебя и не пойдут за тобой. Сонхва помолчал, а затем на его лице возникла довольная ухмылка.  — Что ж, тогда им придется умереть.  — Неужели тебе прельщает перспектива властвовать над мертвецами? Хонджун не верил своим ушам. Где-то в глубине души он все еще надеялся. Надеялся на то, что в Сонхва осталась хоть капля человеческого. Он верил, что Трезубец не до конца убил в нем того человека, которого знал Хонджун, — его друга. Он верил. Вплоть до этого момента. Слушая Сонхва, Хонджун все больше понимал, что для него уже нет пути назад. По крайней мере на первый взгляд так оно и было. Сонхва лишился всех чувств, стал жестоким убийцей, преследующим только одну цель — заставить всех преклониться перед ним. Так и есть — жажда власти погубила его. Хонджуну было больно осознавать то, что его друг уже давно мертв. Он погиб в тот момент, когда коснулся Трезубца. Сонхва, будто прочитав его мысли, ухмыльнулся еще больше.  — По крайней мере это лучше, чем властвовать над глупцами вроде тебя. Замахнувшись, он обрушил на Хонджуна удар своим мечом. Собрав последние силы, пират откатился в сторону и не без труда поднялся на ноги. Сонхва не остановился. Он бросился на Хонджуна, вновь и вновь взмахивая мечом с молниеносной скоростью. Обессиленному Хонджуну становилось все сложнее уклоняться, и в конце концов меч Сонхва окропился его кровью. Хонджун отскочил, схватившись за свежий порез на боку. Сонхва озадаченно оглядел свой меч.  — Надо бы окунать клинок в яд, — задумчиво произнес он так, будто стоял вовсе не на поле боя. — Чтобы вы мучались подольше, — и вновь взмахнул мечом. Сан, все это время издалека наблюдавший за развернувшейся сценой, направился было к своему капитану, дабы помочь ему прикончить врага, но, сделав всего шаг, замер на месте. Что-то кольнуло в груди так, что стало трудно двигаться. Сан нахмурился в недоумении. Сумеречные не могли ощущать боль, но сейчас он остро чувствовал что-то странное — будто в груди вновь забилось сердце. В глазах отчего-то потемнело, но всего на миг. Затем раздался неприятный звон в ушах и вспышка, от которой парень чуть не потерял равновесие. Нащупав какую-то опору, Сан подождал, когда вновь сможет видеть. Через несколько мгновений перед глазами все прояснилось, и он вновь смог увидеть битву, развернувшуюся на корабле. Но что-то изменилось в самом юноше. Что-то странное произошло с ним. Сан в недоумении стал озираться по сторонам и выловил из толпы Сонхва, теснящим своего противника к перилам. На мгновение Сан поймал взгляд Хонджуна. В нем не было ни страха, ни мольбы — лишь холодная решительность. Несмотря на то, что пират буквально находился на волоске от смерти, он не боялся. И тут Сан понял, что же с ним не так. Хоть Хонджун и не боялся, но боялся сам Сан. Он отчетливо ощутил страх, когда перевел взгляд на Сонхва.  — Я могу… чувствовать, — выдохнул парень, затем оглядел собственные ладони так, будто не узнавал самого себя. Потом он вновь поднял взгляд на Сонхва, сражающегося чуть поодаль, и понял, что тот теперь не властен над ним. — Надо убираться. Как ни странно, несмотря на шок, Сан быстро сообразил, куда ему следует идти. Парень развернулся и со всех ног рванул к капитанской каюте. Именно там Сонхва хранил души всех сумеречных, и душа Сана будто звала своего хозяина. В общем переполохе никто не заметил отсутствие Чхве. Он ворвался в каюту и бросился к шкафу со склянками. Внутри склянок, аккуратно расставленных и закрепленных на полках, переливались маленькие огоньки. Подойдя ближе, Сан замер, разглядывая чужие души и пытаясь разглядеть среди них свою собственную. Много времени не потребовалось. Один из огоньков сиял ярче, чем остальные. И Сан чувствовал, что его тянет именно к нему. Но как только юноша наконец схватил нужную склянку и собирался было выйти из каюты, в груди вновь кольнуло.  — Нет, — Сан удивленно расширил глаза, понимая, к чему все это ведет. — Нет, пожалуйста… Выскочив из каюты, пират огляделся. Боль усилилась, и в глазах уже начало темнеть. Он с трудом мог разглядеть окружающих его пиратов.  — Капитан, мы несем большие потери! — раздался голос совсем неподалеку. Хонджун на секунду отвлекся от Сонхва и оглянулся. — Прикажите отступать!  — Чонхо… — он выловил в толпе лицо друга как раз в тот момент, когда своим ударом Сонхва прижал его к борту. За спиной плескались волны, и Хонджун отчаянно пытался не свалиться вниз. — Отступаем! Отступаем сейчас же! Услышав команду, пираты тут же рванули к перилам. Некоторые прыгали прямо в воду. Другие же перебирались на свой корабль, но многим даже не удалось добежать до укрытия. Хонджун собственными глазами наблюдал, как члены его команды один за другим утопали в собственной крови. Сам парень чувствовал, что еще немного, и лезвие клинка Сонхва войдет ему в горло, но тут сумеречного кто-то оттолкнул от пирата. Тот в недоумении посмотрел по сторонам, и его взгляд наткнулся на стоящего рядом Сана. Хонджун, кажется, в первый раз за их встречу увидел, как глаза Сонхва поползли на лоб от удивления.  — Сан… Ты что творишь? — его взгляд скользнул на его руку, сжимающую поблескивающую склянку, и сумеречный, кажется, удивился еще больше. — Какого черта ты делаешь?! — голос Сонхва сорвался на крик.  — Я никогда не хотел подчиняться тебе. И не собираюсь, — Сану с трудом удавалось сохранить самообладание. Боль в голове усиливалась, а силуэт Сонхва расплывался.  — Ты не можешь… Как? — Сонхва не верил своим глазам. — Ты должен слушать меня! Убей Ким Хонджуна, — он метнул взгляд на Хонджуна, окончательно потерявшего смысл происходящего. — Сейчас же! Он хотел было добавить что-то еще, но его отвлек появившийся рядом Чонхо. Сонхва пришлось отступить и отразить его удар. Но юноша не собирался так просто сдаваться.  — Уходим, капитан, ну! — крикнул он, продолжая отвлекать Сонхва, мельтеша у него под ногами. Хонджун посмотрел на Сана, затем хотел было броситься к канату, но Сан остановил его, схватив за руку.  — Спаси меня, — выдавил он явно с трудом. Хонджун замер, наблюдая за парнем. В его темных глазах читалась мольба. Парень осторожно передал Хонджуну склянку с блестящим огнем и сжал его ладонь. — Я хочу жить. Мне нужно… Он не договорил. В следующую секунду взгляд его вновь стал стеклянным, а хватка на руке Хонджуна ослабла. Проморгавшись, Сан отступил и посмотрел на Хонджуна так, будто видел его в первый раз.  — Чего ты ждешь, убей его! — раздался властный голос Сонхва совсем рядом. Он возник прямо перед Хонджуном. Взгляд его упал на склянку в руке пирата. — Ты не посмеешь… — зашипел он. — Только не Чхве Сан. Следующая минута прошла для Хонджуна словно в тумане. Сонхва взмахнул своим мечом, Сан бросился на Хонджуна, но тот увернулся от удара и вцепившись в парня, перевалился через борт, исчезая в морских водах вместе с сопротивляющимся Саном.

***

      Бёль не сразу поняла, что произошло. Она очнулась только, когда поцелуи Сана стали настойчивее. Почувствовав, как девушка неуверенно подалась вперед, мужчина углубил поцелуй, не оставляя ей шансов на отступление. Бёль словно наблюдала за всем со стороны, не совсем понимая, как она додумалась пойти на такое. Но девушка не могла не согласиться с тем, что поцелуи Сана опьяняли, а прикосновения — обжигали. Прикрыв глаза, она поддалась этому наваждению, чувствуя, как его руки спустились ниже, изучая каждый изгиб ее тела. В груди будто разгорелся пожар, было нечем дышать, мысли путались. Причем в таком состоянии они находились оба. Сан тоже не до конца отвечал за собственные действия. Ему просто хотелось вот так целовать ее, прижимать к себе и не отпускать. Столешница врезалась в спину, но Бёль не обращала внимание на это, утопая в его поцелуях. В какой-то момент Сан оторвался от губ девушки и, взглянув на нее затуманенным взглядом, принялся покрывать поцелуями ее шею. Но что-то все равно не позволяло Ханбёль расслабиться. В ней будто боролись две силы — желание и страх. И в какой-то момент страх оказался сильнее. Девушка почувствовала, как руки Сана забрались под ее одежду и невольно вздрогнула. По телу прошлась неприятная дрожь, а внутри все перевернулось. Она отпрянула, ошарашенно глядя на пирата, одолеваемого желанием. Мужчина будто физически ощутил этот страх, но не отстранился. Сан вновь потянулся было к девушке, желая коснуться ее губ, но его что-то остановило. Пират поморщился и зашипел от боли, хватаясь за грудь и отступая на пару шагов назад. Его будто пронзили насквозь изнутри, в груди образовалась давящая всепоглощающая пустота. Он поднял на Бёль взгляд и в глазах ее увидел испуг.  — Что за… — выдохнула девушка и, выпрямившись и моментально придя в себя, тут же принялась поправлять одежду. Затем она вновь посмотрела на Сана. Ему, кажется, стало легче, но ненамного. Он шагнул к Ханбёль, но она вжалась в столешницу, глядя на него потерянным взглядом.  — Ты… боишься? — спросил мужчина и ответом ему послужила новая волна боли в груди. — Айщ, какого черта?! — Бёль вздрогнула, когда он повысил голос. — Что ты сделала?  — Ничего, — тихо ответила девушка.  — Это все твой страх, — Сан нахмурился, пытаясь превозмочь неприятные ощущения. — Ты боишься меня, ты не хочешь этого… — кажется, будто каждое слово приносило мужчине боль. И вовсе не физическую. — Ты все еще ненавидишь меня.  — Нет, — тон Ханбёль был решительным, но верила ли она сама себе? — Не ненавижу, но, думаешь, так легко забыть все?  — Я просчитался, — Сан будто не слышал ее. — Ты не сможешь мне помочь. Не сможешь принять меня после всего того, что произошло, — он вновь поморщился от боли, затем поднял на Бёль тяжелый взгляд. — Уходи.  — Сан, я…  — Уходи! — повторил он уже громче. — Пока не стало хуже… Девушка не осмелилась возражать. Помедлив, она вновь заглянула ему в глаза, но увидела в них лишь какую-то глубокую печаль и всю ту же боль, что продолжала видеть на протяжении последних дней.  — Ну же! — прикрикнул пират, и Бёль, будто очнувшись, бросилась к двери. Девушка выскочила на палубу и метнулась к перилам. Схватившись за них, она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Она и не заметила, как буря уже улеглась, и горизонт постепенно светлел, предвещая скорый рассвет. Легкий морской бриз бил в лицо, и благодаря его прохладе Ханбёль стало легче. Она несколько раз открыла и закрыла глаза и наконец смогла прийти в себя. Несколько минут Бёль просто стояла, наблюдая за горизонтом, который не двигался с места, но светлел все больше. Девушка пыталась осознать, что же только что произошло. Это было словно наваждение. Его губы, прикосновения… Они никак не шли из головы, и все мысли постоянно возвращались к нему — к его глазам, полным боли. Бёль встряхнула головой, нахмурилась, стараясь не думать об этом, дабы снова не впасть в прострацию, но все тщетно. Образ Сана стоял перед ее внутренним взором и будто бы и не собирался исчезать вовсе.  — Что же мы делаем? — Бёль обращалась к океану, а вместе с тем — и к самой себе.  — О ком ты? Ханбёль вздрогнула. Рядом, словно призрак, возник Хонджун. Как ни странно, он выглядел бодрым. Долгие дни плавания сказались на его осунувшемся лице, но в целом пират действительно держался неплохо. Некоторое время капитан тоже смотрел на горизонт, но затем перевел взгляд на стоящую рядом Бёль. Заметив ее побледневшее лицо, он нахмурился.  — Что с тобой?  — Все… хорошо, — солгала девушка, отвернувшись и посмотрев вниз. На самом деле она была рада Хонджуну, потому что одной сейчас оставаться вовсе не хотелось. Казалось, что вот-вот ее же собственные мысли поглотят ее. — Просто не спится.  — Неудивительно. Кто ж уснет при таком шторме? — хмыкнул Хонджун, оглядываясь по сторонам и будто изучая бескрайний океан, расстелившийся вокруг. Бёль едва заметно усмехнулась, вспомнив Хьянсу, которая спала как убитая. Но оно и ясно — девушке требовался отдых как никому другому. — Нам повезло, что буря не затянулась на несколько дней.  — Как скоро мы прибудем? — вдруг спросила Бёль, осторожно переведя взгляд на Хонджуна. Он сразу помрачнел, будто услышал что-то неприятное.  — Совсем скоро. К вечеру доберемся до ближайших островов, переночуем и, возможно, завтра уже будем на месте.  — Сонхва у нас на хвосте. Вы уверены, что сможете справиться с ним? — Бёль сжала перила так, что костяшки пальцев побелели. Хонджун помолчал, а затем как-то странно усмехнулся.  — Кажется, у тебя одной уверенности хватит на всех, — он оглядел Бёль оценивающим взглядом. Девушка действительно выглядела спокойной, когда говорила о сумеречных. Будто подобные им ее вовсе не пугали. Ханбёль не ответила. — В любом случае это — то, чего я ждал все эти десять лет. Мы оба ждали. Неважно, уверен я или нет, но я точно готов к этой встрече.  — Вы хотите вернуть его, — вдруг говорит Бёль, поднимая на Хонджуна задумчивый взгляд. — Вы все еще верите, что Сонхва вновь сможет стать человеком. Девушка заметила, как капитан весь напрягся. На его шее опасливо вздулась вена.  — Он мой друг. По крайней мере был им. Теперь же он сам не понимает, что творит. Было бы несправедливо с моей стороны, если бы я не попытался его спасти.  — Но мертвые…  — Я знаю, — перебил девушку Хонджун. Его голос, словно лезвие ножа, рассек воздух. — Мертвые не возвращаются. Кажется, будто этот закон существовал еще до сотворения человечества. Хотя, возможно, так и есть, — капитан задумчиво усмехнулся своим мыслям. — Но если бы я не нарушал законов, то Сан не был бы сейчас жив. Как только Хонджун упомянул его имя, Бёль будто что-то кольнуло в груди. Она поджала губы и, будто вспомнив о чем-то, обернулась к мужчине.  — Помните, какую цену вы заплатили тогда. Готовы ли вы вновь на такие жертвы? Хонджун думал недолго.  — А разве ты сама не хотела вернуть своего жениха? — Хонджун вопросительно посмотрел на девушку, и Бёль тут же присмирела. — Я привык действовать по наитию. Я нечасто что-то планирую, и чутье меня редко подводит.  — И что же подсказывает вам ваше чутье? — Бёль скептически изогнула бровь.  — Кто-то умрет, — тут же отвечает Хонджун. Взгляд его устремлен на горизонт, выражение лица непроницаемо. Он явно знает, о чем говорит. И это пугает. И под «кем-то» Хонджун точно имел в виду не какого-то матроса из команды. Бёль не решается ничего ответить, и слова капитана так и повисают в воздухе. Первые солнечные лучи показались из-за горизонта, отражаясь в морской глади и в лужах на палубе. Ханбёль потупила взгляд, но затем, собираясь что-то сказать, повернулась к капитану и увидела, что он сжимает в руке цепочку от кулона. Сам камень свисал с нее, болтаясь на ветру. Хонджун задумчиво оглядывал кулон какое-то время, затем посмотрел на Бёль.  — Возьми. Иден отдал его тебе, тебе его и хранить.  — Я так не хотела в этом участвовать, — Бёль вздохнула и с опаской оглядела поблескивающий камень.  — К сожалению, ты уже в этом участвуешь. Не слишком ли поздно отступать? — Хонджун протянул девушке кулон, намекая на то, что отказы не принимаются.  — Вы правы. Слишком много жертв принесено для того, чтобы просто отступить, так ведь? Тяжело вздохнув, Ханбёль, все же, приняла его и повесила себе на шею, вмиг почувствовав тяжесть камня на своей груди. Капитан оглядел девушку так, будто ожидал что-то увидеть или ждал от нее каких-либо дальнейших действий, но, не заметив в Бёль никаких изменений, прочистил горло и сказал:  — На самом деле я бы хотел извиниться, — услышав эти слова, Бёль с непониманием покосилась на Джуна. — За Ёнхвана. За то, что он впутал тебя и Луну во все это, подверг ваши жизни опасности и сделал частью того, что должно было обойти вас стороной, — Бёль молча слушала Хонджуна, не смея перебивать. — Это было несправедливо по отношению к вам. Так же, как и то, что из-за меня погибли твои родители, — при упоминании о родителях Бёль почувствовала, как ком встал в горле, а сердце сжалось, обливаясь кровью. — Мы — пираты. Наша сущность — грабить и даже отбирать чужие жизни, — продолжал мужчина. — Это не в коем случае не оправдывает нас, но мы те, кто мы есть. Поэтому прости за это, — Хонджун обернулся к Ханбёль в пол-оборота и слегка склонил голову. — Я сожалею о твоей потере. Бёль молчала, слушая слова капитана и наблюдая за его действиями, пытаясь понять, действительно ли он сожалеет о содеянном. Но Хонджуну было незачем врать. Просто Бёль привыкла видеть во всем подвох.  — Это в прошлом, — наконец ответила Ханбёль, стараясь не поддаваться эмоциям, но чувствуя, что если продолжит говорить о родителях, то точно не выдержит. — Это не значит, что я простила вас. Но я больше не злюсь. Возможно, когда-нибудь мне удастся забыть о том, что вы сделали, но пока… В конце концов, если бы вы не напали тогда на наш корабль, камень не нашел бы хозяина Трезубца, — Бёль бросила беглый взгляд на кулон. — Что там говорил Ёсан? Судьба? Хонджун прищурился, будто с подозрением. Заметив вопросительный взгляд Бёль, он сказал:  — Ты изменилась. Ты уже не та потерянная девочка, идущая на поводу у эмоций. Ты научилась рассуждать. Ты переступила через саму себя и даже простила Сана.  — Кто сказал, что я простила его? — тут же парировала Ханбёль, но Хонджун в ответ лишь улыбнулся и покачал головой.  — Только давай без этого маскарада. Думаешь, это не видно со стороны? Ваши отношения в корне изменились, — Хонджун вздохнул и вновь посмотрел на горизонт. — К тому же, я хочу, чтобы ты знала: что бы Сан ни говорил, поверь мне, он сожалеет о содеянном. Даже у такого, как он, есть совесть. И мучает она его знатно. Бёль хотелось верить Хонджуну. И она верила. Потому что видела все собственными глазами. Буквально только что она собственнолично наблюдала эту боль и отчаяние в его глазах, слышала его крик о помощи. Но не смогла помочь, хотя действительно хотела. Просто все произошло так спонтанно, что Бёль даже не успела осознать происходящее. А что, если нельзя медлить? Что, если из-за промедления она станет не его спасением, а его погибелью? Разве она может это допустить? И хочет ли? Кажется, Ханбёль уже давно знала ответ на этот вопрос.  — Слушайте, капитан, — сказала девушка, посмотрев на Хонджуна. — Сан… кем он был до того, как присоединился к вам, до того, как… погиб? Вы знаете о его прошлом? Хонджун нахмурился, будто что-то вспоминая.  — Не так много, как хотелось бы. Он вообще не любит распространяться о прошлом. А я не лезу к нему в душу, — сказал мужчина. Затем, помолчав немного, добавил: — Но я знаю, что он был хвараном при императорском дворе. Бёль выпучила на капитана глаза.  — Хвараном? Сан? Капитан молча кивнул. «Так вот откуда у него наклонности аристократа», — пронеслось в мыслях у Бёль.  — Он сам решил пойти в хвараны и в четырнадцать лет отправился в столицу, чтобы поступить на службу. Он прошел обучение и прослужил при дворе пять лет. Он застал даже тот момент, когда император скончался, и на его престол сел его сын. Какое-то время он служил ему и прослужил бы дальше, но Сонхва убил его, когда он вернулся в свой родной город навестить родителей.  — Убил? Просто так? — Бёль задумчиво нахмурилась. Хонджун поджал губы.  — Так получилось, что город, в котором родился Сан, так же был родным городом и для Сонхва. Он вернулся туда, чтобы разрушить все. Сумеречные убили всех, в том числе и Сана. Только вот его Сонхва решил завербовать к себе.  — Потому что он был хорошим воином? — предположила Ханбёль, но Хонджун задумчиво покачал головой.  — Возможно.  — Но вы так не считаете, — осторожно сказала Бёль. И попала в точку.  — Что-то связывает их, — Хонджун казался слишком задумчивым и даже не смотрел на девушку. — Я всегда знал, что Сан важен для него, просто так и не понял, почему… Бёль вспомнила тот момент, когда Сан и Сонхва столкнулись на «Авроре». Она помнит взгляд Сонхва и секундное колебание Сана. Хонджун прав: их действительно связывает что-то, намного большее, чем просто вражда.  — Капитан, — Бёль вдруг отвлеклась от раздумий и вновь обратилась к мужчине, — до встречи с вами я убеждала Луну, что не существует благородных пиратов, что все они не имеют даже понятия о чести и достоинстве. Хотя она и утверждала обратное, меня ничто не могло переубедить. Даже когда я встретилась с вами, вы мне показались обычным негодяем, живущим за счет чужих бед, — Хонджун усмехнулся, слушая Бёль, но девушка оставалась серьезной. — Просто знайте, что теперь… я так не считаю, — Ханбёль посмотрела прямо в глаза мужчине. — Вы совершенно не похожи на тех разбойников, о которых я привыкла слышать. Вы знаете свое дело, умеете руководить людьми, и ваши люди любят вас, а не просто боятся. Они пойдут за вами даже на верную смерть, — Бёль перевела взгляд на показавшийся из-за горизонта солнечный диск. — Я считаю, что вы станете достойным королем пиратов. Хонджун был весьма удивлен словам девушки, но своего удивления высказывать не стал — лишь с легкой улыбкой на губах сдержанно кивнул ей в знак благодарности.