Легенда короля пиратов

      Сан не двинулся с места — только сильнее сжал рукоять своей катаны так, что костяшки пальцев побелели. На его челюсти заиграли желваки, тут же выдавшие обуявший его гнев. Сонхва ожидал такой реакции. Сан, хоть и старался не выдавать своих внутренних переживаний, все же, весь напрягся, и это не ускользнуло от всевидящего ока капитана сумеречных. Его губы исказила самонадеянная ухмылка, но она исчезла почти сразу же, как Сан начал говорить. — Не смей называть меня так, — его голос больше походил на рык дикого зверя. Он настолько не желал признавать слова Сонхва, что с трудом держался, чтобы не броситься на него прямо сейчас. — Я — не брат такому чудовищу, как ты. — Что ты сказал? Услышав знакомый голос, Сан резко обернулся, обнаружив стоящего за своей спиной Хонджуна. Он тяжело дышал — видимо, пришлось впопыхах взбираться по камням, — и так же, как и Сан, сжимал в руках свой меч, но направить клинок на сумеречного пока не решался. Растерянный взгляд капитана был устремлен прямо на Сана. В его глазах бушевал целый ураган эмоций. Казалось, Хонджун сам не понимал, что именно сейчас чувствует. На самом деле так оно и было. Единственное, в чем капитан хотел быть уверен, — это в лживости слов Сонхва. — Так ты не знаешь? — Сонхва, видимо, давно заметивший Хонджуна, удивленно вскинул брови и состроил непонимающий вид. — Не думал, что у моего брата от тебя есть секреты. Вы ведь так близки… — Хён, не слушай его, — взмолился Сан, переводя взгляд с Хонджуна на Сонхва и обратно и все так же направив острие меча прямо сумеречному в лицо. — Я все объясню, он… — Пусть говорит, — Хонджун в мгновение ока принял серьезный вид. От растерянности, отразившейся на его лице буквально минуту назад, теперь не осталось и следа. Взгляд капитана стал холодным и решительным. Таким взглядом он обычно смотрел на врагов, но прямо сейчас этот взгляд был устремлен на самого близкого его друга. Сонхва недовольно хмыкнул так, будто его прервали самым бессовестным образом. Окинув Хонджуна и Сана презрительным взглядом, он, все же, продолжил: — Знаешь, а так даже лучше, — тон его вдруг стал каким-то заговорщицки хитрым. — Ты все это время гнался за Трезубцем, считая меня безумцем, предавшим тебя ради власти, но настоящий предатель был у тебя прямо под носом… — Заткнись! — Сан все-таки не выдержал и, взмахнув катаной, сделал выпад в сторону Сонхва, но тот в мгновение ока исчез, растворившись в черной дымке, и вновь появился в нескольких шагах от пирата. — Я никогда не предавал Джуна! Единственный предатель здесь — это ты! — Чхве Сан! — рявкнул Хонджун. В голосе его проступила сталь. Этому его тону не смел перечить абсолютно никто, и как бы Сан ни любил нарушать правила, даже ему в этот момент пришлось прикусить язык. Сан думал, что сможет держать себя в руках во что бы то ни стало, думал, что ему удастся уничтожить Сонхва с безмятежным выражением лица, бесстрастно, так же, как и Сонхва когда-то лишил жизни его самого, но эмоции, бушующие внутри пирата в этот момент были слишком сильны, чтобы просто стоять и наблюдать. Сан хранил свой секрет столько лет и никогда бы не подумал, что он может раскрыться подобным образом, что Хонджун вот так просто услышит об этом и у Чхве даже не будет возможности объясниться. Сан был готов выть от безысходности. В этот момент он ненавидел Сонхва в тысячу раз сильнее, чем прежде, хотя, казалось бы, куда уж сильнее, но его ненависти не было предела. Однако больше, чем Сонхва, Сан сейчас ненавидел себя. И не за то, что хранил секрет, а за правду — за то, что он действительно был братом тому, кого так стремился уничтожить. — Так это правда? — голос Хонджуна выводит пирата из собственных мыслей. Капитан сосредоточенно разглядывает Сонхва, будто вовсе не замечая Сана, отчего второму становится действительно не по себе. — Ты не лжешь? Сонхва рассмеялся в ответ. Смех его был неестественным, будто он заставляет себя делать это и специально подыгрывает, пытаясь уподобиться обычному человеку, ведь сам он давно уже утратил способность к каким-либо чувствам и эмоциям. — Зачем мне, по-твоему, лгать? — вопрос был вполне логичным, но из уст такого, как Сонхва, звучал совершенно неуместно. — Это даже хорошо, что ты не знаешь всей правды. Ты ведь с такой уверенностью шел сюда, надеялся разбить меня, но теперь у меня в руках то, что сломит тебя… Хонджун слушал сумеречного внимательно, даже не пытаясь перебить, что немало волновало Сана. Неужели он вот так просто выслушает своего врага? И даже не станет перечить ему? Хладнокровность Хонджуна в этот момент настораживала и пугала Сана. Он просто не знал, чего ожидать от своего капитана. — Что ж, теперь я понимаю, почему ты так просто принял моего непутевого братца к себе на корабль, — продолжал злорадствовать Сонхва. — Легко доверять кому-то, когда не знаешь всей правды. — Если ты не прекратишь ходить вокруг да около, я прямо сейчас отрежу тебе язык, — отчеканил Хонджун, но Сонхва в ответ лишь пренебрежительно хмыкнул, будто слова капитана были для него всего лишь пустым звуком. — Мы родились в знатной семье, — начал рассказ сумеречный. — Мой маленький упрямый брат с детства лелеял мечту стать хвараном, и благодаря пособничеству наших многоуважаемых родителей ему удалось отправиться в столицу и осуществить свою мечту, — он бросил на Сана насмешливый взгляд. Тот все еще с трудом сохранял самообладание. — Так наш Сан-и начал служить при императорском дворе. Я же был для родителей сплошным разочарованием, они не считали меня за сына, видели лишь его, и в конце концов моя судьба привела меня к пиратству, — Сонхва замолчал, будто ожидая, пока Хонджун переварит информацию. Сан следил за каждым его шагом, периодически отвлекаясь на капитана, будто боясь увидеть новые изменения в выражении его лица. — А мой собственный брат чуть не лишил меня жизни… — Это было моим долгом как слуги императора, — стиснув зубы, сказал Сан. — Все прекрасно знают, что пиратство как нынче, так и десять лет назад было не в почете. Ты грабил, убивал, и я должен был закрыть на это глаза только потому, что ты был моим братом?! Сонхва вдруг вмиг посерьезнел. На его бледном лице не осталось ни следа веселья или насмешки. Его темные бездонные глаза вдруг вспыхнули гневными огнями, а безумный взгляд был направлен прямо на Сана. — Да, черт возьми, ты должен был закрыть глаза на дела своего брата, а не доносить на меня императору! Знаешь, ведь мне чудом удалось спастись. Всю мою команду тогда казнили прямо у меня на глазах. Но я сбежал. Назло тебе. Чтобы ты не видел моей смерти, — Сану с трудом удавалось не отвести взгляд от Сонхва, который медленно, но верно выходил из себя и терял свое хваленное спокойствие. — Я поменял фамилию, лишь бы ничто не связывало меня с моей бывшей семьей. Затем я встретил Идена и Хонджуна и узнал про Трезубец… — Получается, ты так отчаянно желал заполучить Трезубец только потому, что таил обиду… на брата? Только желание отомстить руководило тобой? — спокойный голос Хонджуна прервал речь Сонхва. Он оглянулся в сторону капитана и скучающе посмотрел на него. — Ты считал меня другом, но не знал ничего о моем прошлом, — уклончиво ответил Сонхва так, будто пытался заставить Хонджуна усомниться в самом себе. — И вот во что это вылилось, — он мельком глянул на Трезубец, и Хонджун тут же насторожился. — Но потом ты снова совершил такую же ошибку, — и сумеречный медленно перевел свой взгляд на Сана. — Ты слишком легко доверяешься людям, Хонджун. Сначала я, затем мой брат — да тот же самый Ёнхван! — Сонхва усмехнулся даже как-то грустно, будто действительно мог испытывать эмоции. Видимо, годы жизни сумеречного научили его неплохому актерскому мастерству. — Ты так отчаянно веришь в то, во что верил он — в то, что ты и есть хозяин Трезубца, но откуда тебе знать, правда ли это или всего лишь твои жалкие надежды? — Не вмешивай его! — воскликнул Сан, привлекая к себе внимание Сонхва. — Ты ведь хочешь свести счеты со мной, да?! Так давай — вот он я! — Ты все так же глуп и наивен, братец, каким и был десять лет назад, — покачал головой Пак. — Если бы я хотел твоей смерти, ты давно был бы мертв, — тут он вновь изменился в лице, и лицо его приняло такое выражение, что даже у Сана от одного вида сумеречного по спине прошлась волна мурашек. — Или ты думаешь, что я бы позволил тебе и какой-то девчонке так просто проникнуть на мой корабль и пытаться похитить мою пленницу? По-твоему, я просто так наблюдал со стороны каждый раз, когда ты маячил у меня под носом? О, нет, мой дорогой братец, я просто ждал. Ждал, пока ты сам придешь ко мне, и я вновь собственноручно смогу вырвать твою жалкую оскверненную душонку у тебя из груди… — Это наша война, Пак Сонхва, — Хонджун делает шаг навстречу Сонхва. Тот явно настораживается, но виду не подает. — Что бы вас ни связывало с Саном, он теперь часть моей команды, часть моего корабля, и прежде, чем разбираться с ним, ты будешь иметь дело со мной. Сан посмотрел на Хонджуна с благодарностью, но капитан даже не обернулся к нему, не отрывая своего взгляда от Сонхва. Сан понимал его — такую правду принять было сложно, практически невозможно, особенно беря во внимание тот факт, что пират скрывал ее целых десять лет. Сан и не ждал от Хонджуна понимания, но все равно в глубине души надеялся на него, надеялся на то, что друг не отвергнет его, несмотря на то, кем он на самом деле является. Сонхва рассмеялся. На этот раз даже как будто искренне. Словно Хонджун сказал что-то на самом деле смешное. — Вы действительно думаете, что я собираюсь тратить на вас время? — он вопросительно вскинул брови, переводя взгляд с Хонджуна на Сана и обратно. — Вы сами вырыли себе могилу, придя сюда и надеясь расправиться со мной, сами же себя в ней и закопаете, — он обвел пещеру многозначительным взглядом. Хонджун проследил за его взглядом. Сумеречных становилось все больше, а пиратов было по пальцам перечесть. Бессмертные медленно теснили их, беря в кольцо возле возвышенности. Кругом слышался лязг металла и выстрелы арбалетов, но обычные люди бесповоротно проигрывали на фоне сумеречных, и с этим, кажется, ничего нельзя было поделать. — Сдайся, — Сонхва вновь посмотрел на Хонджуна с торжествующим выражением лица. — Ты, конечно, можешь побороться за Трезубец, но если он не предназначен тебе, то ты умрешь. Мне же ничего не будет, ведь я и так уже мертв, — на его губах появилась маниакальная ухмылка. — Я обращу силу Трезубца против вас, заставлю всех подчиняться себе, но если вы сдадитесь… Обещаю, я сохраню ваши души. Всех, кроме него, — сумеречный метнул взгляд в сторону Сана. — Твои обещания не стоят ни гроша, — прорычал Хонджун. Кажется, и он уже начинал терять терпение от долгих разговоров. — Когда-то давно ты обещал мне, что ничего не случится, если мы первые овладеем Трезубцем, обещал, что мы вместе сможем править миром, — капитан сильнее сжал рукоять меча. — Я был наивным мальчишкой, поверил тебе, но сейчас ты не заставишь меня пойти у тебя на поводу, не заставишь склониться перед собой, обещая туманное будущее, которое принесет нам только страдания и бесконечное рабство. Я надеялся, что смогу вернуть тебя, но теперь окончательно убеждаюсь в том, что мои старания будут бесполезны. Ни один из нас не может жить, пока жив другой. Сонхва в ответ лишь разочарованно вздохнул. — Что ж, ты сам подписал себе смертный приговор. И теперь вы все станете моими рабами. У Сана больше не было сил это терпеть, и пират, замахнувшись мечом, бросился на Сонхва. Но тот среагировал мгновенно, вновь растворяясь в темной дымке и материализовываясь в нескольких шагах поодаль. Сан, естественно, отступать не собирался и, немедля, снова шагнул к сумеречному. Хонджун подступил с другой стороны и, пользуясь тем, что Сонхва отвлечен на Сана, сделал выпад, целясь ему в шею. Но капитан сумеречных вовремя заметил Хонджуна и увернулся, едва не расставшись со своей головой. Исчезнув, он появился прямо на краю скалы, держась от обоих пиратов на приличном расстоянии. — Вы ведь знаете, что это бесполезно, — Сонхва выглядел утомленным. Ну, или просто прикидывался таковым. — Я бессмертен, а Трезубец лишь подпитывает мои силы. Вам не квитаться со мной. — Это мы еще посмотрим, — прорычал Сан. Он вновь рванул к Сонхва. Тот все с тем же скучающим видом одним движением вынул катану из ножен и с легкостью отразил удар брата. Но Сан был неугомонен. На сумеречного сыпались все новые и новые удары, но тот даже не двигался с места, так и стоя на краю скалы и даже ни разу не оступившись. Спустя еще несколько ударов Сан подустал и перешел в оборону, но Сонхва не торопился нападать. Он презрительным взглядом своих темных глаз взирал на тяжело дышащего пирата так, словно он был всего лишь насекомым, которого сумеречный мог прихлопнуть в один момент, но по милости своей просто не делал этого. — Чего же ты добиваешься, брат мой? — тон Сонхва звучал настолько холодно, что по коже от его голоса толпой пробегали мурашки. — Тебе давно стоило смириться с тем, что у тебя нет шансов даже сражаться против меня. Потому что твоя душа давно уже принадлежит мне. — Закрой рот! — взревел Сан, взмахивая мечом, но тут же упуская свою цель из виду. Сонхва материализовался прямо у него за спиной. Почувствовав это, Сан обернулся, опасаясь удара в спину, но сумеречный явно не был настроен на драку. Он просто не считал пиратов за своих врагов. Они были для него словно бьющаяся в агонии добыча, которая никак не может успокоиться перед неминуемой смертью. — Ты же знаешь, что это правда, Сан… — продолжал Сонхва так, будто специально заговаривая мужчину. — Подчинись мне. Другого выхода у тебя нет. Ты должен подчиниться мне, потому что я твой единственный настоящий хозяин! В груди вдруг что-то кольнуло. На секунду у Сана потемнело в глазах, и он потерял ориентир. Воспользовавшись слабостью брата, Сонхва замахнулся мечом и двинул мужчине рукоятью прямо по лицу, заставляя Сана потерять равновесие и повалиться на камень. Сан с трудом понимал, что происходит, потому что в ушах стоял непонятный звон, мысли путались, а грудь сжимало, словно ребра его превратились в железные тиски. — Не трогай его! Сквозь туманную пелену, застелившую глаза, Сан сумел разглядеть, как Хонджун, воспользовавшись замешательством Сонхва, буквально снес того с ног. Сумеречный отлетел на несколько шагов, но равновесие все же удержал. Явно теряя терпение и разозлившись, Сонхва выпрямился и крепче ухватился за свой меч. — Его уже ничего не спасет, — хмыкнул сумеречный, мельком взглянув на Сана. — Он — мой, как и его душа… — Черта с два! С трудом преодолев боль в груди и подождав, пока темнота, застелившая взор, спадет, Сан поднялся, опираясь на свой меч и принял боевую стойку, всеми силами стараясь не показывать своей слабости. — Я, конечно, знал, что у тебя сильная воля, иначе ты бы не смог улизнуть от меня десять лет назад, но сопротивляться вечно у тебя все равно не получится, — Сонхва ухмыльнулся, но Хонджун не позволил ему продолжить и вновь бросился на сумеречного, сойдясь с ним в неравной битве.

***

      Внизу творилась настоящая мясорубка. Хьянсу с трудом удавалось сдерживать натиск хоть пока и немногочисленных, но сильных сумеречных. Ей удалось обезглавить пару бессмертных, но их место тут же заняли другие. Вся эта битва походила на замкнутый круг, из которого не было выхода. Сил становилось все меньше, а меч в руках казался все тяжелее, и Хьянсу уже было начала терять надежду на благополучный исход, как вдруг в проходе, ведущем в пещеру, внезапно вспыхнул и тут же погас свет, а затем из него показалась знакомая фигура Кан Ёсана. Он торопливым шагом вошел в пещеру, но, как оказалось, маг был не один. Из прохода в пещеру из-за его спины хлынул поток пиратов, в которых Хьянсу с радостью узнала членов команды «Иллюзии». Их было не так много, как ей показалось на первый взгляд, но достаточно для того, чтобы противостоять прихвостням Сонхва. Пираты, не думая и не медля ни секунды бросились на сумеречных, застав тех врасплох насколько это было возможно. Битва закипела с новой силой, и Хьянсу немного воодушевилась, с криком кинувшись на ближайшего бессмертного. Вскоре ей на помощь подоспел один из членов команды, и вместе им удалось обезвредить еще двоих сумеречных. — Как вам удалось пройти сюда? — спросила Хьянсу, уловив удачный момент и сумев перевести дыхание. — Это все колдун, черт его подери, — мужчина кивнул в неопределенную сторону. — Мы думали, что эти твари потопят нас, но он появился вовремя и провел выживших сюда… Пират хотел было добавить что-то еще, но внезапно оказавшийся за его спиной Ёсан отвесил мужчине смачный подзатыльник, так что при виде этого у самой Хьянсу голова заныла будто от удара. — Сколько раз просил не звать меня колдуном, балда? — выругался маг и, посмотрев на потирающего ушибленное место пирата раздраженным взглядом, повернулся к Хьянсу. — Я решил, что оставлять все это на вас четверых было бы глупо. Я, конечно, верю в вас и все такое, но не настолько же… Сонхва уничтожил половину команды, поэтому я вернулся за второй половиной. Хьянсу истерически усмехнулась, пожалуй, даже слишком радуясь такому внезапному подкреплению. Девушка глянула на возвышенность, где Хонджун и Сан вовсю сражались против капитана сумеречных. — Чтобы активировать Трезубец, нужен камень, — будто прочитав мысли Хьянсу, сказал Ёсан. Девушка понимающе кивнула. — Отвлеките сумеречных. Нужно уловить момент и передать Хонджуну кулон Бёль прежде, чем Сонхва первым сможет заполучить его. — Вам следует поторопиться. Я не смогу долго сдерживать их, — серьезным тоном сказал Ёсан. Глаза его блестели азартом, в них горели недобрые озорные огоньки, хоть в целом маг и выглядел вполне сдержанным. — В Трезубце сконцентрировано такое количество магии, что оно затмевает даже мою, поэтому со временем я начинаю слабеть. Он постепенно выкачивает мою энергию. А Сонхва, напротив, становится только сильнее, ведь это Трезубец создал его… Хьянсу грязно ругнулась, но затем тут же понимающе кивнула и обернулась к пирату. — Рубите им головы! Не позволяйте прорваться к Трезубцу! — Есть! — тут же отозвался тот. Больше ничего не говоря, Хьянсу бросилась в сторону, расчищая себе дорогу среди сумеречных прямо к тому месту, где Ханбёль все еще билась с Сон Минги. Бёль порядком измоталась за время драки, и ее старания обезоружить Минги, естественно, пошли насмарку. Сумеречный не устал ни на каплю и продолжал с легкостью отражать удары уже прилично ослабевшей девушки. Но Ханбёль, на его удивление, оказалась еще тем крепким орешком. Наплевав на раны и порезы, нанесенные оружием сумеречного и грозящие ей смертью, Бёль продолжала наступать, явно не собираясь падать духом и сдаваться. Собрав последние силы, девушка ловко маневрировала вокруг Минги, стараясь запутать его. Раны ныли, ноги подкашивались, а руки болели так, будто Бёль целый день таскала булыжники, но девушке не оставалось ничего, кроме как бороться за свою жизнь и жизнь своих друзей. Минги готов был отдать должное этой девушке и даже, возможно, похвалил бы ее рвение, если бы не был так занят тем, что пытался ее убить. На самом деле целью сумеречного был кулон, что висел на шее мельтешащей перед ним Бёль, но так как без него девушка ценности не представляла, ее убийство стало бы приятным бонусом к присвоению камня и точно бы порадовало Пак Сонхва. В какой-то момент уставшая Ханбёль не успела увернуться от очередного удара сумеречного и пораженная его мечом рухнула на землю, успев подставить руки и ободрав почти всю кожу на ладонях о грубую поверхность камня. Из глубокого пореза на бедре тут же хлынула кровь. Бёль зашипела, но гнев на сумеречного и его капитана перекрывал всякую боль и мысли о том, что именно этот порез может стать причиной ее смерти. Девушка подняла на возвышающегося над ней Минги взгляд, полный ненависти, но ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. Он лишь крутанул в руке катану, крепче сжимая ее рукоять и готовясь нанести решающий удар. — Ты впечатлила меня своим отчаянным стремлением к жизни, но лучше сдайся и умри безболезненно либо я заставлю тебя корчиться в муках, — низкий голос сумеречного заглушил звон стали на фоне. Бёль лишь брезгливо поморщилась в ответ на его слова. — Поверить не могу, что когда-то собиралась замуж за такое чудовище, как ты, — девушка попыталась встать, опираясь на свой меч, но у нее, естественно, ничего не вышло, ведь последние силы, кажется, медленно, но верно покидали ее. — Видимо, мне везет на кровожадных любителей унижать женщин… Бёль прекрасно понимала, что перед ней сейчас совсем не тот Минги из ее далекого прошлого, которого она любила и готовилась ждать столько, сколько придется. Тот Минги погиб в море много лет назад и никогда уже не вернется. Почему-то это понимание пришло к девушке только сейчас — на грани жизни и смерти, когда сумеречный уже готовился отправить ее на тот свет. Только сейчас Ханбёль поняла, что ее чувства к этому человеку умерли вместе с ним, и все, что, ей казалось, она испытывала до этого, — было всего лишь миражом, отголоском прошлого, теплым воспоминанием, связанным с тем Минги, который когда-то приносил ей счастье. Она пронесла память о нем через года, думая, что все еще любит его, но будь оно так, она бы не думала сейчас совершенно о другом человеке. Внезапные мысли о Сане вдруг взбодрили Ханбёль. Она пришла в себя как раз в тот момент, когда Минги уже обрушил на нее последний решающий удар, и успела вовремя откатиться. Лезвие меча сумеречного звякнула о каменный пол пещеры в шаге от лица Бёль. Но разъяренный своим промахом Минги явно не собирался спускать это девушке с рук. Развернувшись, он шагнул к Ханбёль, пока та еще не успела подняться, и вновь занес меч для нового удара. Бёль было потянулась за своим мечом, отлетевшим в сторону, но не успела. Она увидела, как блеснула сталь катаны сумеречного и зажмурила глаза, готовясь, наконец, принять свою смерть, но удара вновь не последовало, как и боли, следующей за ним. Ханбёль все еще слышала звуки битвы и звон стали, наполнивший все пространство пещеры. Боевой клич пиратов и злобный рык бессмертных никак не утихали, и тогда девушка решилась осторожно открыть глаза. Перед ней возвышалась знакомая фигура Хьянсу, готовой отражать новые атаки Минги, который явно был недоволен развернувшимися событиями. — Прочь с дороги, девчонка! — прорычал сумеречный, но Хьянсу не шелохнулась, лишь с раззадоренным видом отбросив прядь спутанных волос, легших на лицо. — Не испытывай мое терпение. Ты же знаешь — тебе не одолеть меня… — То-то же я смотрю, ты весь разнервничался, — хмыкнула Хьянсу и с легкостью парировала режущий удар Минги. Быстро перемещаясь, Хьянсу ловко пользовалась габаритами мужчины, так что он не успевал проследить за ней и вовремя нанести ответный удар. В следующую минуту к боцману подоспели двое матросов, и отвлекли внимание Минги на себя. Девушке удалось несколько раз поразить сумеречного, только вот это было бесполезно — раны на его теле затягивались с молниеносной скоростью. Увидев это, Хьянсу ругнулась, и пока Минги был занят другими пиратами, вернулась к Бёль. Протянув руку девушке, Хьянсу помогла ей встать. Завидев порез на ноге подруги, Ли недовольно цокнула. — Это же оружие сумеречных. Минги ранил тебя! — Разве сейчас это важно? — огрызнулась Ханбёль, стараясь всем своим видом убедить подругу в том, что ее это сейчас мало волнует. Лишние переживание в такой момент Хьянсу точно были ни к чему. Хьянсу нахмурилась, всем своим видом выражая недовольство, но в конце концов ей все равно пришлось смириться. Девушка обернулась, обратив свой взор на возвышенность. — Кажется, дела у них плохи, — Хьянсу прищурилась, наблюдая за тем, как Сонхва ловко обходит Хонджуна и Сана и, совершенно не напрягаясь, отражает все их удары. — Нужно отдать камень Хонджуну, чтобы он смог активировать Трезубец, — Хьянсу перевела взгляд на кулон на шее Бёль. Та тут же кивнула с решительным видом и направилась было к скале, но Хьянсу остановила ее, придержав за локоть. — Йа-йа, ты куда собралась? — Отнести кулон — куда же еще? — как ни в чем не бывало ответила Ханбёль. Хьянсу посмотрела на нее как на сумасшедшую. — В твоем-то состоянии? Нет уж, отдай мне, а сама отсидись где-нибудь, пока это все не закончится. Но Ханбёль была непреклонна. — Слушай, кулон принадлежит мне, все это началось из-за меня, мне это и заканчивать, — тон девушки был на удивление тверд и резок. Хоть внутри ее и терзали самые худшие сомнения и страхи, Бёль мастерски скрывала их под личиной воинственности. — Я справлюсь, — заверила подругу Ханбёль, но лицо Хьянсу все еще выражало сомнение. — Прикрой меня. И присмотри за Луной, — бросив напоследок эти слова, Бёль, превозмогая боль, как можно быстрее устремилась к скале, на которой Хонджун и Сан бились против капитана сумеречных. — Я, что, нянька, что ли? — возмутилась Хьянсу, смотря вслед убегающей Бёль. — Ну что за девчонка!

***

      Хонджун знал, на что идет. Знал и то, что будет сложно, настолько, что любой другой бы на его месте даже не решился бы сунуться в эту дыру и уж тем более — сражаться с самим королем сумеречных. Только безумец решился бы идти против смерти, и Хонджун был именно тем самым безумцем, ведь если не он, то кто? Капитану казалось, что его сомнения насчет правильности принятого решения окончательно развеялись, когда он ступил на скалу, возвышающуюся посреди моря и перед ним разверзнулся океан, ведь уже тогда пути назад не было. Но сейчас, когда Хонджун увидел, насколько силен Пак Сонхва и насколько верен своей цели, на что готов ради того, чтобы власть была в его руках, эти сомнения вновь поднялись из глубин его души. Хонджун подумал было, что переоценил себя, ведь Сонхва всем своим видом показывал то, что он уже победил. Сумеречный торжествовал, а то, что он считал капитана «Иллюзии» не более, чем насекомым, добивало Хонджуна не меньше, чем мысль о том, что Чхве Сан является братом его заклятого врага. У капитана совсем не было времени размышлять на эту тему, ведь он как раз был занят битвой с этим самым врагом, но эта мысль так и норовила пробраться в его голову, тем самым отвлекая и сбивая с нужного настроя. Естественно, довольный своими стараниями Сонхва прекрасно пользовался этим, надеясь одолеть бывшего друга ни столько физически, пронзив его сердце, сколько морально, унизив и плюнув ему в душу. — Хватит! Довольно этого маскарада! — Сонхва вскинул руку, когда Хонджун в очередной раз пытался нанести ему удар. Капитан вынужден был остановиться, ведь сил становилось все меньше и каждое движение давалось ему с трудом. Если бы не адреналин, кипящий в венах, Хонджун, скорее всего, давно был бы мертв. — Я же сказал: тебе не одолеть меня. Да и мне порядком наскучили твои жалкие попытки противостоять мне. — Действительно, — хмыкнул Хонджун, опуская меч, но все еще держа оружие наготове. — Просто дай мне забрать чертов Трезубец — и мы разойдемся. Не понимаю, в чем проблема? Сонхва раздраженно закатил глаза. — Зачем тебе Трезубец, если ты все равно умрешь, только прикоснувшись к нему? — Если ты так уверен, что я умру, почему противишься и не позволяешь мне взять его? — Хонджун вопросительно выгнул бровь, подловив сумеречного. Тот зло фыркнул в ответ. — Значит, и ты предполагаешь то, что я могу быть королем пиратов. — Это не отменяет того, что без Трезубца ты — ничто против меня. — Только вот ты забыл, что он не один, — раздался со стороны голос Сана. В следующую секунду в плечо Сонхва вонзилась арбалетная стрела. Сумеречный даже не дернулся. Он со скучающим видом посмотрел на торчащую из его руки деревяшку и, тяжело вздохнув, с легкостью извлек ее из кожи, наблюдая за тем, как рана на плече тут же затягивается. Затем Сонхва перевел взгляд на стоящего поодаль Сана, держащего арбалет на вытянутой руке и готовящегося стрелять вновь. — Мелкий паршивец, испортил мой любимый плащ, — Сонхва стряхнул с плеча воображаемую пыль и вновь посмотрел на брата. Только Сан собирался выстрелить снова, как громогласный голос сумеречного заставил его помедлить. — Стой! — приказал Сонхва, и Сан, на свое собственное удивление остановился. Палец замер на курке, и сам мужчина будто окаменел под пристальным взором темных глаз брата. — Довольно! Я слишком много тебе позволил, теперь пришло время вернуть то, что принадлежит мне. С угрожающим видом Сонхва направился прямиком на Сана. Хонджун бросился было к нему наперерез, но сумеречный всего лишь взмахнул рукой, и какая-то невидимая сила отбросила Хонджуна в сторону. Капитан больно приложился спиной о скалу и на какое-то время вышел из строя, не в силах подняться и продолжать бой. Сонхва же с каждой минутой становился все сильнее, даже взгляд его изменился: он стал еще более холодным и яростным, чем прежде, глаза его почернели так, что в тени казалось, будто у него вовсе не было белков. Но Сан не дрогнул перед яростью сумеречного. Пират выпустил еще пару стрел, но они, как и первая, не принесли Сонхва ровно никакого ущерба. Стрелять в капитана сумеречных было так же бессмысленно как стрелять в каменную стену. В конце концов Сонхва твердым шагом подошел к Сану и остановился прямо напротив него. Он вгляделся в его глаза да так глубоко, будто видел душу пирата. От этого взгляда сумеречного Сан окончательно потерял себя, не смея сдвинуться с места. Сонхва ухмыльнулся, и в груди у Сана вновь что-то больно кольнуло, но на этот раз вдвое сильнее, чем прежде. Пират старался держаться, перебороть эту боль, но она была сильнее него. Взор вновь застелила туманная пелена, а в ушах стоял такой звон, что он заглушал весь тот шум бойни, что объял целую пещеру. И только властный голос Сонхва прорвался сквозь этот звон. — Не сопротивляйся, подчинись мне. Ты же знаешь, что это неизбежно. Твоей душе уже не спастись. Ты умер десять лет назад и никогда не возвращался. Все это время ты жил лишь иллюзией, думал, что вновь стал человеком, но ты мертв внутри. И всегда был мертв. Скверна уже почти полностью сожрала твою душу, и пути назад нет. Ты не сможешь противостоять ей… — Я… — боль в груди стало невыносимой. Будто невидимый огонь сжигал все внутренности, так усердно стремясь вырваться наружу, но Сан все еще пытался сдерживать его, пытался сопротивляться. — Я никогда не подчинюсь тебе… Сонхва усмехнулся, но его усмешка больше походила на дикий оскал сумасшедшего. Одним резким движением капитан схватил брата за руку и развернул ее ладонью вверх, демонстрируя Сану запястье, на котором медленно начинала проявляться метка сумеречного — несколько горизонтальных полос, пересекающих светлую кожу. — Ты уже подчинился. Твоя душа уже принадлежит мне. Сдайся! Сдайся и встань на мою сторону — туда, где тебе самое место! — Нет… — превозмогая боль и сводящий с ума звон в ушах, Сан приложил все оставшиеся усилия, чтобы поднять меч. — Ты мне не указ. Всего лишь жалкий мертвец, жаждущий мести… Сонхва, уже окончательно потерявший терпение, резким движением пресек попытку Сана сопротивляться, и уже через секунду цепкие пальцы сумеречного сжались на горле пирата. — Я думал, мне потребуется меньше усилий, чтобы подавить твою волю, но ты оказался уж больно живучим, — зло процедил Сонхва сквозь зубы. Он сильнее сжал горло Сана, но тот не издал ни звука, продолжая смотреть в глаза сумеречному. Уронив меч, он схватился за руку Сонхва, пытаясь разжать его пальцы, но они стальной хваткой сжимали горло пирата. — Что тебя держит? Почему ты так отчаянно сопротивляешься? Какова причина твоего рвения к жизни? Сонхва сжал пальцы еще сильнее, но тут прямо ему в голову прилетел приличных размеров камень, заставив сумеречного пошатнуться и на несколько секунд потерять бдительность. Разъяренный капитан обернулся в ту сторону, откуда прилетел камень, и увидел стоящую неподалеку Ханбёль с мечом наготове. — Приятно познакомиться — та самая причина, — как ни в чем не бывало сказала девушка и, не дожидаясь, пока Сонхва ответит, бросилась на него.