Легенда короля пиратов

      Капитан вынужден был отпустить Сана. Сумеречный растворился в темной дымке, появившись за спиной Ханбёль, но она ожидала этого и вовремя развернулась, парировав удар, который должен был стать для нее смертельным. Сонхва издал что-то наподобие рыка и начал наступать на девушку с новой силой, но в той будто открылось второе дыхание, и она, хоть и с большим усилием, но, все же, противостояла сумеречному. Сан упал на землю, зайдясь в приступе кашля и жадно глотая ртом воздух. Сонхва больше не удерживал его, но пират все еще чувствовал его стальную хватку у себя на шее. От этого лучше не становилось. Напротив — казалось, Сан окончательно терял связь с реальностью. Его будто утягивал невидимый водоворот в пучину тьмы, откуда не было выхода. Сознание постепенно меркло, тело отказывалось двигаться. Помутненным взглядом Сан выловил черную слизь, испачкавшую камни и его руки. Видимо, это действительно конец, и Сонхва был прав — пути назад нет. — Сан! — знакомый женский голос прорезал затуманенное сознание парня. — Не сдавайся, прошу! — Закрой рот! — Сонхва одним незначительным ударом повалил Ханбёль на землю, но девушка даже не вскрикнула от пронзившей лицо боли. Взгляд ее был направлен на скорчившегося неподалеку Сана. Бёль не волновала собственная жизнь — в этот момент ей было важна лишь жизнь мужчины. — Сан… — позвала она. Голос ее дрогнул, когда она заметила, что он с трудом пытается подняться с земли. Сонхва вдруг материализовался прямо возле пирата. Бёль попыталась встать, но резкая боль от раны, полученной от Минги, пронзила бедро. Девушка зашипела и чуть ли не завыла от безысходности. Она ничем не могла помочь Сану. Одним рывком Сонхва поставил Сана на ноги и вновь заглянул ему в глаза. Сан уже не соображал, что происходит. Он чувствовал себя опустошенным, просто куклой в руках сумеречного, а тот именно этого и добивался. Капитан схватил Сана за грудки и притянул к себе. Довольный своими стараниями Сонхва прикрыл глаза, а когда открыл их, постарался вложить в свой взгляд как можно больше власти и гнева. — Повинуйся мне, Чхве Сан! Твоя душа в моих руках. — Моя душа в твоих руках… — словно завороженный повторил Сан и провалился в забытье буквально на секунду. Тьма охватила его своими длинными склизкими щупальцами и забрала с собой последние отголоски его все еще слабо сопротивляющегося сознания. И когда Сан открыл глаза, взгляд его стал совершенно стеклянным, а сам пират уже не был тем самым Чхве Саном, которого знала вся команда «Иллюзии» и Бёль в том числе. На ее глазах родился новый Сан — бесчувственная машина для убийств, повинующаяся лишь воле своего хозяина. Сонхва отпустил брата и с ухмылкой на лице вручил ему его меч, который каким-то образом вдруг оказался у него в руках. — С возвращением, брат, — сказал Сонхва. Сан не ответил, безвольно глядя на своего повелителя и даже не пытаясь сопротивляться. — А теперь приберись тут за собой и достань мне, наконец, чертов камень. После этих слов Сан принял меч из рук сумеречного и медленно развернулся к все еще лежащей на земле Бёль, с ужасом наблюдающей за происходящем. — Нет, — сорвалось у нее с губ, когда она заметила этот стеклянный взгляд, которым посмотрел на нее любимый. Так он смотрел на нее, когда ино околдовали всю команду в той пещере, но только вот этот его взгляд был в десять раз хуже. Это был уже не Сан, а сумеречный, которого создал Сонхва. И этот сумеречный сейчас направлялся прямо к Бёль, чтобы навсегда покончить с ней. Девушку охватил ступор. Она хотела встать, сопротивляться, предпринять хоть что-то, но не могла. Тело будто не слушалось ее. Все внимание Бёль было направлено на приближающегося к ней Сана, сжимающего в руке свой меч. Он шел, чтобы казнить ее, чтобы отобрать кулон и отдать его Сонхва, чтобы наделить своего хозяина такой силой, против которой не осмелится пойти даже самый отважный воин. Ханбёль не могла этого допустить. Но только одна мысль о том, что ей придется пойти против важного для нее человека вгоняла в апатию и не позволяла даже сдвинуться с места. Вплоть до того момента, как катана Сана едва не коснулась ее тела. Девушка успела вовремя откатиться и, превозмогая всю ту объявшую тело боль, которая вмиг отошла на второй план, рывком встала с земли. Кровь Бёль бурлила, мысли путались, перед ее взором стояло только его бесстрастное лицо. Еще секунда, и сталь вновь блеснула в руке Сана, но девушка нашла в себе силы задержать удар. Приложив максимум усилий, Бёль налегла на меч, отталкивая мужчину от себя. — Не слушай его! — воскликнула она, пытаясь достучаться до сознания пирата. — Ты не такой, ты не сумеречный! — но ее слова были лишь пустым звуком для Сана. Собрав силы, он ударил вновь. Торжествующий Сонхва предпочел остаться в стороне, наблюдая за тем, как Сан медленно ведет Ханбёль к смерти. Но долго наблюдать ему не пришлось, ведь Хонджун, о котором сумеречный уже успел позабыть, вновь дал о себе знать. Пока Сонхва был занят Саном, пират успел добраться до Трезубца. Помедлив, он схватил сокровище, сжимая в пальцах холодный металл. Трезубец никак не отреагировал, ведь в нем буквально отсутствовало сердце, и сейчас это был не больше, чем кусок металла, но Хонджун и без камня сумел ощутить энергию, исходящую от сокровища. Эта была сила невероятных размеров. Та сила, что уничтожила Идена, что превратила Сонхва в чудовище и что способна была подчинить ее владельцу целый мир. И эта сила ждала своего часа, чтобы вырваться наружу. — Руки прочь! Увидев, что Хонджун держит Трезубец, Сонхва порядком заволновался. Материализовавшись рядом с пиратом, сумеречный рубанул мечом по его руке, так что Хонджуну пришлось отпустить сокровище. Мужчина вскрикнул, глядя на кровоточащий порез на предплечье, и отпустил Трезубец. Тот со звоном рухнул на каменную поверхность скалы. — Боишься, что он среагирует на меня? — превозмогая боль, спросил Хонджун, подняв на сумеречного взгляд, полный гнева и ненависти. — Без камня это всего лишь кусок металла, — пожал плечами Сонхва. — А бояться здесь стоит только тебе, — и сумеречный с новой силой бросился в атаку. Ханбёль понимала, что у нее не хватит сил сопротивляться Сану более пяти минут, прежде, чем он вонзит меч в ее сердце. Но она продолжала бороться, лихорадочно соображая и пытаясь придумать хоть какое-то подобие плана. Ей уже было плевать на то, умрет она или нет: девушка волновалась даже не о кулоне и Сонхва. Она просто не хотела, чтобы Сан закончил вот так. Она помнила данное ему обещание, но в глубине души надеялась, что дело не дойдет до его выполнения. В этом вся сущность людей — они надеяться даже в самые темные времена, копошатся, словно насекомые, пытаясь урвать себе шанс на выживание и в конце концов умирают по вине обстоятельств или собственных врагов. К чему тогда эта пустая надежда, если всем суждено закончить в могиле? К чему эти старания и мучения, если враг очевидно сильнее и значительнее, чем ты сам? Если он все равно убьет тебя? Ханбёль бы могла смириться со всем этим, забыться и погибнуть как герой, но только вот Сан не был ей врагом, и она не могла позволить ему убить себя, зная, что разум его сейчас находится под контролем. — Сан, послушай меня! — отбив очередной удар, Бёль отскочила в сторону. Раненая нога подкосилась, но девушке удалось удержать равновесие. Сан шагнул было к ней, но она выставила вперед меч, стараясь задержать его любыми способами. — Это не ты, слышишь?! Сонхва контролирует тебя. Ты не сумеречный, ты человек! Ты все еще властен над своей душой, нужно лишь сделать усилие, и… Сан не дослушал. Да он и не слышал вовсе. Сейчас Бёль для него была не более, чем пушечным мясом, ничего не значащим куском материи, мельтешащим перед глазами. Он должен был уничтожить ее, стереть с лица земли, чтобы более не надоедала ни ему, ни его хозяину. Ведь так хотел Сонхва. А его воля в эту самую секунду была для Сана превыше всего. Ханбёль парировала удар, уйдя с линии атаки, но использовать подобные приемы против самого лучшего фехтовальщика «Иллюзии» да и, возможно, всего пиратского мира было самым глупым решением. Он знал каждый ее шаг, мог отразить любой ее удар и в ответ нанести два новых, и каждый взмах его меча был для Бёль словно смертный приговор, и каждый раз, когда ей удавалось уходить от удара, она продлевала свою жизнь, но всего на несколько секунд. Несколько секунд, полных надежды, которая никак не желала умирать. — Да очнись ты! — голос Ханбёль сорвался на крик. — Прошу тебя, умоляю! — девушка потеряла бдительность, и холодная сталь разрезала кожу на ее руке. — Услышь меня! Сан… — она не успела договорить. Град новых ударов посыпался на Бёль. Она пропустила половину, но боли от новых ран уже не чувствовала. Девушка все еще пыталась заглянуть в эти родные глаза, пыталась увидеть в них сознательность, но Сан был непоколебим. И тогда надежда постепенно начала гаснуть. Не выдержав такого натиска, Ханбёль рухнула на землю. Сан повалился следом, но девушке из последних сил удалось удержать меч пирата, который он собирался вонзить ей прямо в горло. Их мечи скрестились, Сан налег на Бёль всем весом, пытаясь ослабить ее сопротивление, и девушка закричала от такого натиска. — Хватит, прошу! Это же я! — на глазах Бёль выступили слезы. Сорвавшийся голос охрип, сил на крик больше не хватало. Руки горели, словно их объяло пламя, но мышцы окаменели настолько, что девушка уже физически не могла сдаться. Тело будто не слышало ее. — Сан, прошу, пожалуйста, хватит, — взмолилась Ханбёль. — Я ведь… Я ведь люблю тебя, дурак! И тут Сан опешил, будто бы придя в себя и ослабив натиск, но всего на секунду. На секунду его взгляд стал разумным и в его глазах мелькнула растерянность. Секунда. Но Бёль хватило этой секунды, чтобы правильно воспользоваться ситуацией. Дернувшись, Ханбёль оттолкнула Сана и перекатилась, оказываясь теперь сверху и прижимая мужчину к земле. Силы были не равны, но Бёль и не собиралась побеждать. Сознательность в глазах пирата тут же вновь сменилась гневом, а взгляд опять стал стеклянным и скользнул на шею Бёль, где все так же безмятежно покачивался заветный кулон. Сан задергался, пытаясь сбросить с себя девушку, но она крепко обхватила его ногами, лишая пространства для маневров. Пользуясь моментом, Ханбёль отбросила в сторону меч Сана, до которого он попытался дотянуться, и нависла над мужчиной заглядывая ему в глаза. — Прошу, не заставляй меня, — несколько соленых капель окропили лицо мужчины, но в ответ он лишь оскалился, все так же не оставляя попыток вырваться и то ли дотянуться до оружия, то ли ухватиться за кулон. — Я не смогу, не смогу… — шептала Бёль, уже, казалось, окончательно отстранившись от реальности. В его темных глаза она видела себя. Вся растрепанная, испачканная в собственной крови, приставившая лезвие меча к горлу любимого, она не узнавала себя. Да и это навряд ли была та Бёль, которую девушка привыкла знать. Она сама сейчас не понимала, кто она и что делает. А главное — что она должна сделать? Сан в какой-то момент перестал дергаться, опасаясь, что Бёль перережет ему горло. Он хоть и подчинялся Сонхва, но все еще был смертен, и его хозяин навряд ли бы одобрил его преждевременную кончину, тем более от рук девчонки. Он вдруг замер, наблюдая за действиями Ханбёль, но та, казалось, уже не видела его, мыслями уйдя куда-то далеко в глубины собственного сознания.

***

— Не может быть… Ты — брат Сонхва? — девушка удивленно уставилась на Сана. Пламя от костра отражалось в его темных глазах, отчего казалось, что в них разгорается целый пожар. — Но… как? Неужели ты хранил это в тайне целых десять лет? Сан тяжело вздохнул в ответ. — Мне пришлось. Когда Сонхва и Хонджун сошлись в битве на «Авроре», я обрел свое сознание, но всего на несколько минут. Этого мне хватило, чтобы я смог выкрасть свою душу, пока Сонхва был занят Хонджуном. Я хотел сбежать, но понимал, что в одиночку мне с корабля не уйти, и я попросил помощи у Хонджуна, — поведал Сан с помрачневшим видом. — Не знаю, чем заслужил подобное, но Хонджун сжалился и взял меня к себе — мы сбежали вместе, — а затем отвел к Ёсану. Тогда я уже не соображал, что делаю, знал лишь одно — что я раб Сонхва. Ёсан избавил меня от этой участи ценой жизни близкого друга Хонджуна. А затем я сбежал. Я испугался ответственности, испугался, что Хонджун захочет убить меня или возьмет в плен, ведь он знал, что я важен для Сонхва, но не понимал почему… Сан замолчал. Ему никогда не приходилось так много откровенничать с кем-то, но сейчас слова лились сами собой. Ему хотелось говорить, хотелось, чтобы Бёль узнала его лучше, поняла его, увидела его суть. Ему хотелось довериться ей. — Целый год я скитался в поисках ответов, в поисках себя. Вернувшись к такой желанной жизни обычного человека, я не знал как ее жить, не знал кто я теперь такой, куда мне идти, к кому примкнуть… Вернуться к хваранам я не мог — они ведь считали меня мертвым. Сунуться в крупные города в одиночку я боялся, ведь я знал, что Сонхва не забудет мой побег вот так просто и будет преследовать меня везде. У меня не было ни родных, ни друзей, ни союзников. Я остался совершенно один. Наедине со скверной, пожирающей меня изнутри… Ханбёль слушала Сана, затаив дыхание, внимала каждому его слову, давая пирату возможность выговориться и, наконец, почувствовать себя человеком, проявить свою слабость, ведь никто не мог оставаться сильным вечно. У каждого есть свой предел, и Сан уже давно перешагнул этот самый предел, просто не подавал виду. До этих самых пор. — Когда душевная боль стала почти невыносимой, я вернулся к Ёсану. И если бы не он, я бы, наверно, не прожил эти десять лет как человек. Каким бы строгим и величественным он бы ни пытался казаться, у Ёсана добрая душа, и он был готов прийти на помощь даже такому отбросу, как я, — Сан замолчал, переведя дыхание и будто плутая на задворках собственных воспоминаний в поисках продолжения своей истории. — А я поступил как трус и вновь сбежал. Прихватив с собой его книгу. Старания Ёсана не прошли зря, и боль меня больше не мучила, но я все еще не знал, что мне делать дальше. И тогда я понял — хватит с меня скитаний. Если я продолжу жить как трус, то так и останусь трусом навсегда. Так и буду вечно трястись только от одной мысли о Сонхва… При упоминании о брате Сан сжал кулаки до такой степени, что костяшки пальцем побелели. Бёль осторожно накрыла его руку своей ладонью и слегка погладила ее, призывая пирата расслабиться. Кажется, это помогло, и через пару минут Сан, все же, смог продолжить. — Злость на брата обуяла меня, я жаждал мести. За своих родителей, за город, в котором я родился и вырос, да даже за собственную жизнь! Сонхва отобрал все, что у меня было, и я не мог вот так просто спустить ему это с рук. Но я был один. Да, я был зол, но, все же, я не был безумцем, и идти в одиночку на Сонхва никогда бы не решился. Сан не осмеливался перевести взгляд на Бёль, боясь увидеть в ее глазах непонимание или даже упрек. Он смотрел на танцующие языки пламени перед собой и видел в них свое прошлое, которое тяжким грузом лежало на его плечах, и этот груз он был вынужден нести в одиночку. Вплоть до этого момента. — Тогда я вспомнил о Хонджуне и о том, что они с Сонхва теперь — заклятые враги. Вспомнил и о том, что именно капитан Ким был тем, кто вернул меня к жизни, тем, кто руками Ёсана даровал мне второй шанс. А чем отплатил ему я? Побегом? — Сан горько усмехнулся. — Мне стало стыдно за себя, за свою трусость. И тогда я понял, что мне нужно вернуться. Я так и поступил. С большим трудом мне удалось найти Хонджуна, но в один прекрасный день я, все же, оказался на борту «Иллюзии». Хонджун, хоть и был удивлен моему появлению, но выглядел так, будто ждал моего возвращения весь этот год. Это лишь доказало то, что я оказался в правильном месте. Так и началось мое плаванье на «Иллюзии» под командованием Хонджуна. Я не решился рассказать ему свой секрет, я думал, что он не поймет меня, что вышвырнет за борт, и я лишусь только что приобретенного нового дома. Я не был готов к этому, поэтому молчал. И молчу по сей день, а правда все гложет меня изнутри, терзает мою совесть, каждый раз напоминая мне о собственной трусости… Сан замолчал уже насовсем, закончив свой рассказ. Какое-то время и Бёль молчала, давая ему возможности прийти в себя, вырваться из тисков собственных воспоминаний. Спустя долгие минуты молчания Бёль осторожно коснулась плеча пирата. — Ты не трус, — сказала она уверенным тоном. Сан наконец перевел на нее поникший взгляд. От этого взгляда сердце Бёль сжалось. — И никогда им не был. Это нормальная реакция, ведь ты столько пережил. Любой бы не захотел рисковать и раскрывать правду, только что обретя долгожданную свободу и друзей, — слова девушки, кажется, не убедили Сана, но все же заставили его задуматься. — Ты ошибался только лишь в одном — когда думал, что Хонджун не поймет тебя. Кем бы ты ни был, ты в первую очередь — его друг, его самый верный союзник, его правая рука. Какая разница, кто твой брат, если ты навсегда предан только Хонджуну и своей команде и ни раз доказывал свою преданность? Поверь мне, капитан не слеп. Он мудр и рассудителен, и не мне тебе об этом говорить. Он поймет и поддержит тебя, что бы ни случилось. И всегда встанет на твою сторону. Слова Ханбёль впечатлили Сана. Взгляд его изменился, и теперь пират смотрел на девушку с задумчивым интересом. — Я знаю, — в конце концов согласился пират. — Я ценю Хонджуна как никто другой, я готов отдать за него жизнь. И я боюсь не того, что Хонджун не поймет меня, а того, что он поймет и доверится мне, а я предам его тогда, когда он будет больше всего нуждаться во мне. Я боюсь не Сонхва, Ханбёль, а самого себя. Сердце Бёль пропустило удар. В словах Сана было столько боли, столько отчаяния, что девушка почти физически ощущала тот груз, что нес на себе пират столько лет. — Поэтому я и прошу тебя об этом, — продолжал мужчина. — Прошу убить меня, если я вдруг пойду против Хонджуна. Если хотя бы попытаюсь помешать ему заполучить Трезубец, ты должна остановить меня. Когда-то ты ненавидела меня. И если я встану на сторону Сонхва, позволь этой ненависти вернуться и уничтожить меня. Я знаю, что ты сильная. Ты сможешь сделать это. Я верю в тебя. — Но я… — Бёль хотела было возразить, но Сан прижал палец к ее губам, заставляя молчать. — Тш-ш-ш, просто пообещай мне, ладно? Бёль не могла совладать с собой. Ей хотелось возразить, хотелось спорить с ним, убедить, что этого не потребуется, что она никогда не поднимет на него руку, никогда не позволит ему умереть подобной смертью, но с тяжелым сердцем девушка понимала, что Сан отчасти прав, ведь сейчас нет ничего важнее Трезубца, ведь их цель так близка. И ничто не должно помешать Хонджуну обрести заслуженную власть. Поэтому Бёль в ответ лишь выдала тихое: — Обещаю. Сан грустно улыбнулся и завлек ее в теплые объятья, прижимая к себе и позволяя раствориться в них в эту звездную ночь.

***

— Прости, я… — слезы уже вовсю лились из глаз Ханбёль, она все сильнее вжимала лезвие в горло Сана, так и не решаясь покончить со всем этим. Пират все еще не шевелился, внимательно наблюдая за девушкой и совершенно не понимая ее стенаний. — Я не могу! — в конце концов в отчаянии воскликнула Бёль. — Не могу, черт возьми! — хватка ее ослабла. Сану не потребовалось другого призыва к действию. Все произошло в считанные секунды. Он столкнул с себя уже не сопротивляющуюся девушку и метнулся к своему мечу. Затем он обернулся к лежащей на земле обессиленной Бёль и взмахнул катаной. Девушка зажмурилась, смиренно принимая свой конец, но удара не последовало. Лезвие рассекло воздух и разрезало цепочку, на которой висел кулон. Когда Ханбёль открыла глаза, Сан уже схватил кулон и развернулся, собираясь уходить. Взгляд Бёль метнулся к Хонджуну и Сонхва, сражающимся возле Трезубца, теперь лежащего у них под ногами. Капитан «Иллюзии» держался из последних сил и только рвение к жизни и желание противостоять Сонхва помогали ему не сдаваться. Ханбёль поняла, что если Сонхва получит сейчас камень, то всему придет конец. Все их старания будут напрасны, все долгие годы борьбы и противостояния злу окажутся прожитыми зря. Она не могла позволить этому случиться. Даже ценой своей жизни Бёль была обязана остановить Сана, а за счет него и самого Сонхва. Бёль с трудом поднялась с земли. Каждое, даже самое незначительное движение, отдавалось острой болью по всему телу. Она будто не чувствовала эту боль до этого, а сейчас она, боль, разом навалилась на девушку, лишая возможности свободно двигаться. Ханбёль стиснула зубы, до крови кусая губу, но не сдалась и, отбросив меч, шагнула вслед за Саном. Мышцы по всему телу горели огнем, кости ныли, а в открытые раны будто налили кислоту, даже дышать было тяжело, но Бёль не обращала на это внимание. Она сделала последний рывок и в несколько шагов оказалась стоящей прямо перед Саном. Без оружия, уязвимая, слабая, готовая поддаться воле судьбы, но все еще верная своему долгу, она встала перед любимым человеком, который в любую секунду мог стать ее палачом, и она не боялась, смело заглянув ему в глаза. Она все еще боролась. — Прости, я не сдержала обещания. Я не смогла убить тебя. И никогда не смогу, — заговорила Ханбёль, глотая собственные слезы. Сан, к ее удивлению, остановился, сжимая кулон в руке. — Может, тогда ты убьешь меня? Вот она я! — Бёль развела руки, будто демонстрируя собственную уязвимость. — Я не собираюсь больше драться с тобой, но и достучаться до тебя я пытаться больше не буду. И если ты решил вот так просто сдаться и подчиниться тому, кто убил тебя, тому, кто использует тебя как марионетку, тогда это все не имеет смысла. Убей меня, потому что я не хочу видеть этого. Не хочу видеть, как ты медленно умираешь, переходя на его сторону. Я не хочу видеть, как теряю человека, которого люблю, — последние слова она произнесла почти шепотом. — Выбор есть всегда, Сан, и если это твой выбор, то я лучше выберу смерть… После этих слов девушка шагнула к пирату и, прикрыв глаза, прильнула к его губам, смиренно ожидая момента, когда его меч пронзит ее плоть. Но этот момент никак не наступал. Оставив на губах Сана легкий поцелуй, Бёль отстранилась, все так же не размыкая век, не желая смотреть в его пустые глаза. Секунды тянулись, но шум на фоне все не стихал, будто дразня Бёль, напоминая о том, что она все еще жива. — Ханбёль. Его голос. Девушка тут же распахнула глаза и встретилась с его взглядом. Не стеклянным, не бездушным, а с настоящим родным взглядом темных карих глаз. Не сдерживая слез, Бёль бросилась пирату на шею. — Я знала! Я знала, что ты сможешь, — шептала она, сильнее прижимаясь к нему, не веря своему счастью и удаче. Сан отстранился и, улыбнувшись, вытер слезы с глаз девушки. — Спасибо тебе, — сказал он, но тут же взгляд его устремился куда-то ей за спину. — Нужно передать камень Хонджуну. Бёль мгновенно пришла в себя, вспомнив, наконец, о своей цели. Девушка кивнула и обернулась в сторону сражающихся. — Я отвлеку Сонхва. Силы вновь наполнили ее тело, и, не дожидаясь ответа Сана, Бёль подхватила с земли свой меч и бросилась к сумеречному. Хонджун с трудом удерживал в руках катану. Перед глазами все плыло от напряжения, а быстрые перемещения Сонхва только усугубляли его положение. Он проигрывал. Бесповоротно проигрывал и уже чувствовал холодное дыхание смерти у себя за спиной. Как досадно, а ведь Трезубец так близко — буквально у него под ногами! Всего-то рукой подать, но рука совершенно его не слушается. Перед капитаном мелькнула знакомая фигура, и натиск Сонхва вдруг ослаб. Он отвлекся на что-то позади себя, и Хонджун смог перевести дух, только вот даже на это сил не было. Перед ним Ханбёль сражалась с сумеречным, переведя все его внимание на себя. Она сама еле держалась на ногах, но старалась изо всех сил сделать так, чтобы Сонхва даже не смотрел в сторону капитана. Кто-то позвал его по имени. Хонджун обернулся и увидел Сана. Сперва он подумал, что ему кажется, что он бредит, оказавшись на краю жизни и смерти, но красный огонек, блеснувший в руках друга, привел пирата в чувства. Зрение прояснилось, и Хонджун, наконец, понял, чего добивается Сан. Чхве замахнулся и бросил ему камень. Еще секунда — и он оказался в руках у Хонджуна. Бёль остановилась, завороженно наблюдая за тем, как камень переливается в руках у капитана. Они сделали это. Они смогли! Сейчас Хонджун возьмет Трезубец, и Сонхва наконец получит то, что заслужил. Тяжело дышащий Хонджун поднял на Ханбёль растерянный взгляд, его губы дрогнули, искажаясь в истерической усмешке, и Бёль готова была улыбнуться в ответ, но тут выражение лица капитана в мгновения ока поменялось. Он растерянно огляделся, пытаясь найти что-то или кого-то, и взгляд его устремился куда-то в сторону. Меч выпал из его рук, звонко звякнув о камень. Уши заложило. Бёль слышала лишь глухие удары собственного сердца. Проследив за взглядом капитана, она, наконец, увидела то, на что он смотрит. Сан стоял все на том же месте, откуда кинул Хонджуну камень. За спиной его показалась темная фигура Сонхва. На лице сумеречного играла все та же маниакальная ухмылка. Сан не шевелился, замерев в оцепенении. Он поймал взгляд Бёль, а затем она медленно посмотрела чуть ниже. Из груди пирата торчало окровавленное лезвие меча.