Включаем Starset — Dark on me на повтор
Мир замер, вмиг потеряв все свои оттенки, все шумы разом затихли, а перед глазами стояло только его побледневшее лицо. Бёль, кажется, забыла, как дышать, все вокруг для нее перестало существовать в одну ужасную секунду. Девушка стояла, вперившись взглядом в Сана, будто надеясь на то, что это всего лишь мираж, видение, что это происходит не на самом деле. Но лезвие, торчащее из груди мужчины, напрочь развеяло эти надежды. Сан действительно был ранен. Смертельно ранен.
Сонхва не стал церемониться и в следующий миг вынул свой меч из мужчины, брезгливо оглядывая его лезвие. Сан, не удержавшись, безвольно рухнул на колени. Кровь хлынула из свежей раны, и в считанные секунды одеяния пирата окрасились в красный цвет. Мужчина ухватился за грудь, сжимая рану, будто надеясь унять пронзившую все его тело боль, но стало только хуже. Он медленно посмотрел на омытые его собственной кровью руки, не веря своим глазам, затем поднял взгляд перед собой и, потеряв равновесие, повалился на землю.
— Не-е-ет! — Бёль не слышала собственного крика, но была уверена, что он донесся до всех уголков пещеры, эхом отражаясь от ее каменных стен.
Не видя никого и ничего перед собой, Ханбёль бросилась к Сану, который, казалось, находился за тысячи километров от нее, хотя, по сути, лежал всего в десятке шагов поодаль. Время будто замерло для девушки, силуэты, окружающие ее, расплывались, а темная фигура Сонхва и вовсе исчезла из поля зрения.
Подбежав к Сану, Бёль отбросила свой меч в сторону и рухнула на колени рядом с обессиленным телом любимого.
— Нет, пожалуйста, нет, — причитала девушка, прикладывая руки к ране и пытаясь сдержать кровь, но все было напрасно.
— Теперь ему ничего не поможет, — хмыкнул Сонхва где-то над ухом Бёль. Та резко развернулась, намереваясь плюнуть сумеречному в лицо, но тот уже исчез.
Хонджун не мог поверить своим глазам. Сколько бы он ни старался сохранять свое хваленное спокойствие, разум его отказывался воспринимать происходящее. Капитан попытался переубедить себя в том, что все это ему лишь кажется, что с Саном на самом деле все хорошо, но ошарашенное и потерянное выражение лица пирата и кровавое пятно в центре его груди были как никогда реальны.
Краем глаза Хонджун заметил, как Ханбёль рванула в сторону Сана. Он готов был последовать за ней, но знал, что нельзя. Понимал, что должен закончить этот бой, должен завершить то, зачем явился сюда, пройдя через столько страданий. И если Чхве действительно суждено умереть, то Хонджун просто обязан был сделать все для того, чтобы его жертва не оказалась напрасной.
С трудом сохраняя самообладание, капитан перевел взгляд на камень, который он судорожно сжимал в руке. Из-за всего происходящего он даже не заметил, как кулон неприятно жжет кожу на его ладони. Но эта боль была ничем по сравнению с болью от тех ран, что Хонджун получил в бою, а главное ничем по сравнению с той душевной болью, которую пират испытывал в данную минуту.
Как бы тяжело ни было, Хонджун понимал, что не может больше медлить. Он бросил взгляд на лежащий чуть поодаль Трезубец и шагнул было к нему, но вдруг адская боль пронзила его спину. Не выдержав такого натиска, капитан рухнул на колени и едва сдержал крик, прикусив губу до крови. В глазах потемнело от боли. Кулон выпал из его рук и покатился по каменной поверхности прочь от капитана.
Сделав огромное усилие над собой, Хонджун развернулся, чувствуя, как спина пылает адским огнем, и устремил свой взор прямо на возвышающегося над ним Минги.
— Ну вот и все, Ким Хонджун, — его слова звучали как приговор. Хонджун не мог достаточно хорошо разглядеть выражение его лица: темная пелена, застелившая взор, никак не желала исчезать. — Пришел твой час.
— Не дождешься, — зашипел в ответ капитан, потянувшись к своему мечу.
— Йа, безмозглый кусок мертвечины, куда собрался?! От меня не сбежишь!
Звонкий голос Хьянсу отвлек обоих, и Минги вместе с Хонджуном обернулись в сторону вскарабкавшейся на скалу девушки.
Хьянсу выглядела не лучше Хонджуна: одежда порвана, вся испачкана в ее собственной крови, раны и порезы по всему телу, спутавшиеся волосы, липнущие к мокрому от пота лицу. Девушка твердо стояла на ногах, но было видно, с каким трудом ей это удается. Хьянсу уже не была уверена, она ли руководит своим телом или ее тело действует само по себе. Бой с Минги выжал из нее все силы, и она уже не знала, сможет ли продолжить бороться, но несмотря на сомнения, девушка рванула за сумеречным, как только ему надоело возиться с ней и он решил ретироваться к Сонхва.
Хьянсу замерла, наблюдая за развернувшейся перед ней картиной. Первым ей в глаза бросился Сан, за спиной которого невозмутимо стоял Сонхва. Девушка увидела, как сумеречный вынул меч из тела пирата, и как тот обессиленно упал на колени. Она видела, как Бёль рванула к Сану, но было уже слишком поздно. Хьянсу ошарашенно выпучила глаза, не веря в происходящее. Затем ее взгляд упал на раненого Хонджуна и Минги, собирающегося покончить с капитаном. И тогда девушка совсем потеряла способность здраво мыслить.
Гнев обуял Хьянсу, и боль мгновенно отступила на второй план. Увидев то, с каким усилием Хонджун пытается подняться и все еще не собирается сдаваться перед Минги, то, как сумеречный замахивается, желая нанести решающий удар, девушка окончательно потеряла рассудок.
— Да как ты смеешь?! — воскликнула она во весь голос так, что даже Минги удивленно замер, вперившись в нее непонимающим взглядом.
— Нет, Хьянсу… — Хонджун едва слышал себя самого, а о том, чтобы Хьянсу услышала и, главное, послушала бы его и речи быть не могло. Капитан сам это понимал, но ничего не мог поделать с собственными переживаниями.
Забыв обо всех мерах предосторожности, о своих ноющих конечностях, ранах и ссадинах, Хьянсу, бросилась прямиком к сумеречному и в считанные секунды оказалась прямо перед ним, заслоняя собой раненного капитана.
— Ты поплатишься за это! — прорычала девушка.
Хонджун не узнавал ее. Хьянсу всегда была отважным воином, но сейчас она явилась не просто той, кто защищает его, она предстала перед ним совершенно в другом образе. Теперь девушка больше походила на безжалостного самурая, на человека, не знающего пощады и не ведающего страха. В глазах ее горел огонь ярости, ненависти и всех самых ужасных и пугающих чувств, что скопились у нее в душе. Хьянсу уже не слышала собственный разум, она действовала только по зову инстинктов, и лишь одна мысль вела ее сейчас — защитить капитана во что бы то ни стало и, наконец, закончить все это.
На удивленного Минги один за другим тут же посыпались удары. Хьянсу смещала его подальше от Хонджуна, но это мало чем помогало. Остановившись ненадолго, девушка повернулась проверить, как там Хонджун, и увидела Сонхва, стоящего от него в двух шагах. Резко развернувшись и резанув Минги прямо по ногам, Хьянсу рванула назад.
Первый удар настиг ее спустя несколько шагов, но девушка не остановилась, лишь замедлившись. Второй удар заставил ее ноги подкоситься, и Хьянсу рухнула на камень, но затем встала и пошла дальше. Осталось совсем немного. Пару шагов — и она будет рядом с капитаном. Просто нужно еще постараться…
Адская боль пронзила все тело. Лезвие сумеречного вошло прямо ей в плечо. Крик вырвался из легких, но Хьянсу не слышала собственного голоса. Темная пелена застелила глаза, силуэт Хонджуна погряз в этой тьме, и девушка упала на колени. Почувствовав, как Минги вынул из плеча меч, Хьянсу закричала еще сильнее. Она ощутила, как теплая кровь хлынула из раны. Тем временем тьма в глазах сгущалась, и сознание Хьянсу медленно покидало этот мир.
Несмотря на всю свою боль, на отказывающиеся держать его ноги, Хонджун кое-как поднялся с земли посмотрел на капитана сумеречных взглядом, в который он вложил всю свою ненависть и злость.
— Ты… Ты ответишь за это, — прохрипел Хонджун, наставляя на Сонхва острие меча. — Ты ответишь за Сана, за все…
— Да брось! — отмахнулся сумеречный. — Он врал тебе целых десять лет, а ты заступаешься за него?
Но вместо ответа Хонджун бросился на Сонхва.
Трясущимися и окровавленными руками Бёль принялась срывать с себя рубашку и прикладывать ее к ране, из которой все не переставала сочиться красная жидкость. Девушку вдруг ужасно затошнило, но она сдержала себя. Слезы застелили глаза так, что она видела перед собой только мутную пелену. Глотая собственные рыдания, Бёль аккуратно приподняла голову Сана, кладя ее к себе на колени. Тот поморщился от боли и распахнул глаза. Его потерянный взгляд устремился прямо на девушку. Та чуть не задохнулась от всхлипов, осознав, что мужчина все еще в сознании.
— Сан… я… Только не умирай, слышишь? Терпи… Терпи, прошу тебя, — зашептала она, с трудом выдавливая из себя слова. — Все будет хорошо.
Сан зашелся в приступе кашля, и Бёль почувствовала, как кровь еще сильнее хлынула из его раны. Дрожа и едва контролируя собственное тело, девушка приподняла ткань рубашки, пытаясь разглядеть рану. На корабле она успела повидать и не такое, но почему-то именно сейчас Ханбёль с трудом заставляла себя смотреть на это ранение.
— Ты правда в это веришь? — раздался охрипший голос Сана. Бёль тут же перевела взгляд на его лицо. Его потрескавшиеся губы исказила грустная усмешка, которая казалась неестественной и оттого кошмарной. Мужчина вновь кашлянул, и изо рта у него вылилась струйка крови. Бёль поджала губы, прилагая немыслимые усилия для того, чтобы не зайтись в рыданиях.
— Рана… он… Он не задел сердце. Ты выживешь, слышишь? — тон Бёль звучал не очень убедительно. Казалось, она старалась убедить саму себя, нежели умирающего на ее руках Сана.
— Брось, Ханбёль, — прохрипел Сан, едва не захлебываясь собственной кровью. — Я умираю. Он убил меня. Снова. Я опять проиграл. Я… — он с трудом вдохнул воздух так, будто ему это стоило огромных усилий, и едва вновь не закашлялся.
— Тихо, тихо, — Бёль чувствовала, как слезы текут по щекам, скатываясь вниз — прямо на бледное лицо мужчины. — Ты не проиграл. Ты все сделал правильно. Только не умирай, прошу… Только не умирай…
Взгляд Сана мрачнел с каждой секундой, с каждой секундой оставшиеся силы покидали его. На его лице больше не читалось ни уверенности, ни злости — ничего, у него просто больше не было сил испытывать какие-либо эмоции. Лицо его выражало лишь молчаливое смирение. Словно смертный приговор был уже вынесен, и пират не собирался никаким образом его оспаривать.
— Только не закрывай глаза, слышишь?! — Бёль чуть повысила голос, когда заметила, что Сан с трудом держится, чтобы не сомкнуть веки. Она боялась, что когда он закроет их, то закроет уже навсегда. — Говори со мной! Говори со мной, Сан!
— Я ведь так и не объяснился с Хонджуном, — голос Сана стал еще тише, каждый вдох отдавался адской болью в области груди. Казалось, еще немного, и грудная клетка разорвется на части, но этого не происходило, и мучения пирата все продолжались. — Я так хотел все объяснить… И Сонхва… Он ведь не понимает, что делает. Он потерял рассудок, он… — Сан вновь зашелся в приступе кашля, отплевываясь кровью.
Фразы его были обрывистыми. Он так много хотел сказать, но у него оставалось так мало времени. Неужели все закончится вот так? Он умрет от руки своего брата, и теперь наверняка уже окончательно, ведь Сонхва не станет церемониться и на этот раз точно уничтожит его душу, не оставив никаких шансов на новую жизнь. А ведь все начиналось так хорошо. Сан и вправду верил, что они смогут победить. А что теперь? Теперь он умирает в луже собственной крови.
В какой-то момент мужчина ловит взгляд Ханбёль. Она уже не может разглядеть его лица из-за застеливших глаза слез. Сан с огромным усилием поднимает руку и касается щеки девушки, оставляя на ней кровавый след.
— Прости, что снова заставляю тебя плакать, — говорит он, смахивая слезы, текущие по щекам Бёль. — Не стоит. Я не достоин твоих слез. Ты забудешь меня. Будто ничего и не было…
— Прекрати, — Бёль отчаянно трясет головой, хватая ладонь Сана и сжимая ее в своей. — Как ты можешь так говорить?
— Думаешь, пирату вроде меня легко выражать свои чувства? — Сан горько усмехается, вновь сплевывая кровь. — Разве не видишь, сколько боли я тебе причинил?
— Я готова стерпеть еще столько же и даже больше, лишь бы ты жил, — не задумываясь ответила девушка.
Сан промолчал, не найдя в себе силы ответить. Он чувствовал, как крови в его теле становится все меньше, как каждый вздох иглами вонзается в горло, и как боль медленно пожирает его, не оставляя ни единого шанса на спасение.
Бёль же смотрела на то, как он медленно угасает прямо у нее на руках, как жизнь покидает его, как он делает свои последние вздохи. Девушка хотела верить в то, что даже из подобной ситуации есть выход, ведь Сан уже возвращался с того света, почему бы не обмануть смерть еще раз? Всего один раз. Но с каждой секундой надежда умирала вместе с пиратом, и с каждой секундой становилось все больнее смотреть на это.
Через долгую и мучительную минуту молчания Сан собрал оставшиеся силы и вновь заговорил.
— Я тоже… — сказал он, с трудом сдерживая очередной приступ кашля.
— Что? — Ханбёль была не в силах что-либо говорить. Глотая собственные слезы, она выдавила из себя лишь это.
— Ты сказала, что любишь меня, — прохрипел Сан. — Я все слышал. И я… я тоже люблю тебя.
— Нет, — Бёль в отчаянии замотала головой. — Нет, пожалуйста, не оставляй меня, нет…
— Холодно… — выдавил из себя мужчина, смотря куда-то сквозь девушку.
Бёль наклонилась к нему, касаясь губами его окровавленных уст. Так странно было осознавать, что их первый поцелуй был пропитан кровью — таков оказался и их последний. Ведь Сан уже не видел, как Ханбёль отстранилась и, заметив, что мужчина прикрыл глаза, потрясла его за плечи. Но Сан не отозвался. Бёль могла видеть лишь то, как по его щеке скатилась одинокая слеза.
Все было бесполезно. Пак Сонхва был непобедим, и все это давно поняли. Одержать вверх над ним можно было лишь с помощью Трезубца, ведь это он создал сумеречного, он его и погубит. Казалось бы, все так легко — просто взять Трезубец и вонзить его прямо в сердце Сонхва, и тогда со всем этим будет покончено.
Заполучив Трезубец, ты обретешь бесконечную власть, но достоин ли ты этой власти, Хонджун? Сможешь ли ты справиться с ней? Справиться с ответственностью? Удержать в руках такую огромную силу и не сойти с ума? Уверен ли ты, что Трезубец подчинится тебе, а не убьет? Кто сказал, что ты избранный? Кто сказал, что ты не такой, как все, — особенный? В одном Сонхва был прав — никто не давал гарантий, что Трезубец признает тебя, Хонджун, но ты все равно, словно слепец, повинующийся лишь собственным чувствам, шел на его зов, совсем не понимая, что этот зов ведет тебя прямо в холодные руки смерти.
Знакомый крик вывел капитана из размышлений. Надрывистый голос Хьянсу отвлек его, и Сонхва одним сильным ударом выбил оружие из рук обессилившего Хонджуна и ткнул острием меча прямо ему в горло. Всего лишь одно движение — и капитан станет вечным рабом того, кого когда-то называл соратником, хёном. Смерть в лице Сонхва стояла прямо перед Хонджуном. Она забрала его друга, половину его команды, а теперь пришла и по его душу. Что ж, если это действительно конец, то остается лишь смириться с тем, что весь путь проделан зря. Все сделано зря. Абсолютно. Вот так отчаяние и берет под контроль наш разум и медленно приводит нас к гибели.
— Вот и все, Ким Хонджун, — глаза Сонхва блеснули в полутьме. — Теперь ты навеки мой раб.
— Не в этой жизни, выскочка, — раздался голос прямо за спиной у Сонхва. Он обернулся, все еще не опуская оружия.
Хьянсу стояла, сжимая в одной руке камень, а в другой — Трезубец. Камень сиял ярче, чем прежде, и его сияние отражалось в металлической поверхности Трезубца. Из плеча девушки по руке лились струйки крови, пачкая не только ее руку и одежду, но и рукоять Трезубца. С испачканным окровавленным лицом девушка выглядела устрашающе и решительно. Настолько, что даже Сонхва не смог сохранить бесстрастный вид.
Сумеречный глянул в ту сторону, где должен был остаться Минги, который старательно задерживал Хьянсу все это время, но единственным, кого он увидел на его месте, был Кан Ёсан. Столкнувшись с его взглядом, маг довольно ухмыльнулся.
— Ты… — прошипел Сонхва.
— Извини, не смог удержаться. Уж очень у вас тут весело, — сказал Ёсан, кивнув куда-то в сторону, где выведенный из строя Минги всеми силами старался подняться с земли.
Сонхва зарычал от злости и досады и вновь посмотрел на Хьянсу.
— И что ты собираешься делать, девочка? — спросил сумеречный с явной насмешкой в голосе. — Как видишь, Хонджун сейчас немного занят для того, чтобы отвлекаться на Трезубец.
— А кто сказал, что для того, чтобы вставить чертов камень в чертов Трезубец, мне нужен Хонджун? — Хьянсу хмыкнула сквозь боль и саркастически выгнула бровь. — Я и сама справлюсь!
Сонхва ошарашенно вытаращил на девушку глаза и открыл было рот, чтобы что-то сказать.
— Хьянсу, не смей! — крикнул Хонджун, но было уже поздно.
Хьянсу со всей дури впечатала камень в Трезубец, и прежде, чем кто-то успел ей помешать, пещеру озарила яркая вспышка света.
Девушка провалилась в пустоту. Свет вспыхнул и тут же погас, и Хьянсу окутала непроглядная тьма. Ли не совсем поняла, что произошло, что она сделала и что случилось в итоге. В голове крутились лишь события двухминутной давности: вот она изнывает от боли, а Минги собирается убить ее, но стоит ей попытаться встать, как какая-то неведомая сила отбрасывает сумеречного в сторону, и вместо него перед ней уже стоит Кан Ёсан.
Маг протягивает девушке руку и, совершенно не обращая внимания на ее окровавленное плечо, тянет ее к себе, помогая встать. Боль, словно лезвие ножа, врезается в плечо Хьянсу, и все, что она может ощущать, — только эту боль. Ёсан смотрит на девушку внимательным взглядом, совершенно без тени своей обычной иронии и говорит абсолютно серьезным тоном:
— Иди же. Возьми, наконец, этот Трезубец. Он ждет тебя.
— Но Хонджун… — девушка пытается возразить. — Сонхва убьет его! Сделай же что-нибудь! Спаси его! — голос ее срывается на крик, но Ёсан лишь удрученно покачивает головой, словно разговаривает с малым дитем, не желающим поступать так, как ему говорят.
— Ты сама должна спасти его, — говорит Ёсан. — Только не от Сонхва, а от Трезубца.
— Что ты несешь? — Хьянсу плохо соображает, она хмурится, пытаясь понять слова мага.
— Трезубец уничтожит Хонджуна, потому что пиратам нужен не король, а королева…
Хьянсу резко распахнула глаза, и тьмы вокруг как ни бывало. Она лежала на твердой земле какой-то пещеры. Но это было не то место, где они только что насмерть сражались против сумеречных. Девушка осторожно приподнялась на локтях и осмотрелась. Эта пещера была даже больше предыдущей. По всему ее периметру раскинулись самые разнообразные растения, было слышно, как с каменных стен размеренно капает вода. И тут Хьянсу поняла: вокруг нее не было ни единой души. Она была совершенно одна в этом странном месте.
Откуда-то сверху пробивались яркие лучи света, разгоняющие тьму, царящую в пещере. Пробежавшись взглядом по окружающим ее растениям и камням, в дальнем конце Хьянсу заметила Трезубец. Он так же, как и раньше, стоял на возвышенности, словно никто и не трогал его вовсе. Девушка нахмурилась, совершенно растерявшись. Она осторожно поднялась с земли и задумалась, пытаясь хотя бы предположить, где она находится и что вообще произошло. Она помнила, как активирует Трезубец, помнит вспышку, а затем ее поглотила темнота.
Отвлекшись от мыслей о Трезубце, девушка только теперь заметила, что раны и порезы на ее теле совершенно не болят. Никакой ломоты в костях и боли в мышцах она не чувствовала. Хьянсу с подозрением осмотрела свои руки, и на свое собственное удивление не обнаружила на них ни одной царапины. И не только на руках: остальные ранения тоже испарились без следа. Ощупав плечо, девушка поняла, что исчезла даже рана, оставленная Минги.
— Что за черт? — ругнулась Хьянсу. — Что это за место?
— Первое убежище для Трезубца, — послышался незнакомый голос позади Хьянсу.
Девушка резко обернулась, готовясь отражать атаку, но вместо нападающего на нее сумеречного увидела лишь молодого мужчину с отросшими до плеч волосами, забранными в небрежный хвост, и теплым, но сосредоточенным взглядом, направленным прямо на нее.
— Именно здесь я нашел Трезубец, здесь Сонхва перестал быть человеком и здесь же я обрел свою погибель, — продолжил мужчина, делая пару шагов по направлению к Хьянсу. Та насторожилась, но отступать не стала.
Подумав немного и как следует оглядев мужчину, Хьянсу, наконец, начала понимать, в чем же все-таки дело.
— Вы… Ким Ёнхван? — предположила девушка. Мужчина медленно кивнул ей в ответ. — Но вы же… — Хьянсу замешкалась, пытаясь подобрать правильное слово.
— Мертв? — закончил за Хьянсу Ёнхван, подойдя к девушке еще ближе и остановившись буквально в шаге от нее. — Да, так и есть. Я мертв уже лет так десять.
— Но как тогда… — как только ситуация начала более-менее проясняться, Хьянсу вновь запуталась в своих же предположениях. — Я, что, умерла? Или попала в прошлое? — девушка подняла на Ёнхвана растерянный взгляд.
Хьянсу подумала было, что ей это все кажется, но мужчина перед ней был вполне осязаем и совсем не походил на призрака или видение. Да и пещера казалась чересчур реальной. Иден почувствовал замешательство Хьянсу, и его губы дрогнули в еле заметной улыбке.
— Не совсем, — спокойно ответил он. — Я бы сказал, что это что-то вроде… воспоминаний. Моих воспоминаний, — мужчина помолчал, давая Хьянсу возможность переварить информацию. — Признаться, я ожидал увидеть здесь Хонджуна. Я был уверен, что Трезубец должен признать именно его…
— То есть я все еще жива? — удивилась Хьянсу. — Трезубец… признал меня? — девушка произнесла эти слова так, будто пробовала их на вкус. Ёнхван кивнул в ответ. — Но как так…
— Жизнь полна неожиданностей, — вынес вердикт Ёнхван. Затем он оглядел Хьянсу внимательным взглядом и спросил: — Как тебя зовут?
Девушка подумала долю секунды прежде, чем ответить.
— Хьянсу. Ли Хьянсу. Я боцман на «Иллюзии». Служу капитану Киму и команде уже три года, — Хьянсу запнулась, размышляя над чем-то. — Не понимаю, как такое могло произойти. Я ведь совершенно обычная…
— Видимо, это не совсем так, раз Трезубец выбрал тебя, Хьянсу.
— Но Хонджун… Трезубец ведь был целью всей его жизни. Он так стремился к тому, чтобы обрести его и огородить этот мир от злобных замыслов Сонхва. Это ведь его судьба — не моя…
Ёнхван еле слышно усмехнулся, и Хьянсу с непониманием взглянула на мужчину.
— Я ведь тоже когда-то считал, что Трезубец был моим призванием, — сказал Иден, задумчиво посмотрев в конец пещеры. — Я отчаянно верил в то, что должен следовать зову сердца, а сердце вело меня прямо к Трезубцу. Я был одержим идеей завладеть им, верил в то, что смогу использовать его правильно и добиться с его помощью мира и справедливости среди людей. Я никогда так не ошибался. Ведь я не знал, что Трезубец может отвергнуть тебя. Не знал, что он сам способен выбирать, — Ёнхван тяжело вздохнул и опустил взгляд, разглядывая землю под своими ногами. — Ты думаешь, что сможешь устоять перед неограниченными возможностями Трезубца, что не позволишь гордыне завладеть собой, что сохранишь трезвость ума, но в конце концов желание власти овладевает тобой. Невольно ты начинаешь мечтать о могуществе, представлять, насколько ты будешь силен, если у тебя в руках будет такое оружие, как Трезубец. Эти мысли опьяняют тебя, затуманивают твой разум — и ты уже совсем не так бескорыстен, как прежде…
— Хонджун ведь не такой, — тут же возражает Хьянсу. — Он пошел на это ради того, чтобы помешать Сонхва. Ведь если не он, то кто?
Иден покачал головой и перевел взгляд на растерянную девушку.
— После того, как я обрек себя на верную смерть, я решил спрятать Трезубец так, чтобы найти его смог только человек, безмерно верный своей цели. Пройдя через все те испытания, что судьба моими руками уготовила ему, он бы доказал, что достоин Трезубца. Но самым главным испытанием была не борьба с врагами и теми, кто встал у тебя на пути, а борьба с самим собой. Наверное, я опять ошибся, когда дал Хонджуну надежду на то, что он сможет стать королем пиратов. Эта мысль овладела им. Безусловно, я верил в него и считал достойным, но моего мнения здесь, как видишь, оказалось недостаточно. Возможно, если бы не я, Хонджун бы никогда не задумался о том, чтобы стать хозяином Трезубца, и тогда бы Трезубец действительно выбрал бы его…
— Я не понимаю… — Хьянсу нахмурилась, отчаянно пытаясь разобраться в том, что говорит бывалый пират. Тот лишь вновь усмехнулся, видя ее растерянность.
— Истина проста. Самое главное условие для того, чтобы стать хозяином Трезубца, — просто не желать этого. Трезубцу нужна чистая душа, без каких-либо помыслов и желаний. Только такой душе он откроется, — Ёнхван наблюдал за тем, как меняется выражение лица Хьянсу. Помолчав немного, он продолжил: — Жаль, что я понял это слишком поздно, ведь тогда бы я никогда не дал Хонджуну надежду на то, что он может овладеть Трезубцем.
Хьянсу внезапно обуял гнев на Ёнхвана. Она метнула в его сторону взгляд, в котором явно чувствовался упрек. Девушка не могла найти в себе силы и смелость поверить в слова пирата. Она просто не желала верить.
— И вы заставили Хонджуна пройти через все это просто так? Вы навязали ему это желание! Дали ему надежду и подвергли огромной опасности! — затараторила Хьянсу. — А что, если бы он первым вставил камень в Трезубец? Это бы убило его! Получается, он изводил себя последние десять лет просто так? Все было напрасно?!
— Конечно же нет, — Ёнхван в мгновение ока сделался серьезным и под его тяжелым взглядом Хьянсу пришлось замолчать. — Ведь он привел к Трезубцу его настоящую хозяйку, — он многозначительно глянул на девушку. — Я не зря доверился Ёсану. Он вовремя понял, что к чему, и смог уберечь Хонджуна от верной гибели.
— Вы просто нечто, — Хьянсу пораженно покачала головой. — Сделали столько всего для того, чтобы спрятать Трезубец, создали Хонджуну столько проблем, но в итоге, когда он достойно прошел через все те невзгоды, что вы ему уготовили, он не получил… ничего. А ваша дочь? — Хьянсу вдруг вспомнила о Луне и почувствовала, как новая волна гнева поднимается у нее внутри. — И Ким Ханбёль? Чем они заслужили все те страдания, которые вынесли? Вы подвергли их жизни опасности, сделали их марионетками в вашей игре! Неужели вы и этому найдете оправдание?!
Иден тяжело вздохнул. Было видно, что ему сложно совладать с собой, что споры с Хьянсу отнимают у него силы и терпение, но несмотря на это мужчина продолжал оставаться сдержанным и даже не позволил себе повысить на девушку голос.
Спустя несколько долгих секунд молчания Ёнхван продолжил объяснения:
— Если бы я так надежно не спрятал Трезубец, Сонхва бы точно нашел его первым, и тогда и моя дочь, и Ханбёль давно были бы мертвы, как и многие другие невинные души. А так я даровал им шанс на счастливый финал, на спокойную жизнь после всего этого. Да, риск был велик, мне самому было больно подвергать их такой опасности, но судьба тоже беспощадна.
Порой пожертвовав двумя жизнями, можно спасти миллионы других. Ты понимаешь меня?
Хьянсу хотела было сразу же возразить, но одернула себя. Ведь, как бы зла она сейчас ни была на Ёнхвана, в какой-то момент девушка осознала, что действительно… понимает его. Хоть это и было трудно признать, она понимала его намерения и не могла в полной мере обвинить его в необдуманности своих действий и покушении на жизни и счастье других людей.
— Да, но… Вы не имели права решать за них! — эти слова были всем, что смогла выдавать из себя девушка. Ёнхван понимающе кивнул в ответ.
— Знаю, но у меня не было времени ждать, пока придет день, когда они смогли бы сами сделать свой выбор.
— Все равно должен был быть другой выход! Необязательно было ввязывать в это собственную дочь!
— Как я уже сказал, у меня не было времени думать над чем-нибудь другим. Да и сделанного не воротишь. Разве есть сейчас смысл сокрушаться насчет того, что было решено еще много лет назад?
Хьянсу все еще злилась на Идена, но он был мудрым человеком, и девушка осознавала, что не может продолжать с ним бессмысленные споры. На них просто не было времени. Поэтому сделав глубокий вдох, Хьянсу постаралась прийти в себя и сохранять спокойствие.
— Раз все так обернулось… — неуверенно начала Хьянсу. — Скажите, я здесь, потому что вы просто хотели поговорить?
Почувствовав, что Хьянсу поумерила свой пыл, Ёнхван по-доброму улыбнулся, и напряжение между ними вмиг спало.
— Если быть точнее, я хотел показать тебе, с чего все началось, — мужчина кивнул в сторону Трезубца, и девушка, проследив за его взглядом, обернулась к сокровищу в дальнем конце пещеры.
Там, где предположительно располагался вход в пещеру, Хьянсу заметила движение. Через несколько секунд в поле зрения девушки появились две фигуры — оба юноши, один высокий и другой чуть пониже. Судя по тому, как они двигались, нервно оглядываясь по сторонам, Хьянсу поняла, что они, скорее всего, не видят ни ее, ни Идена, стоящего рядом. Одного из парней девушка узнала сразу. Хонджун, хоть сейчас и изменился и возмужал со времен событий десятилетней давности, но был вполне узнаваем, разве что тогда волосы его были чуть длиннее, да и лицо — более детским.
А вот чтобы распознать второго молодого человека, Хьянсу потребовалось время. Только когда оба юноши подошли практически вплотную к Трезубцу, девушка поняла, что Хонджуна сопровождал Пак Сонхва. Хьянсу привыкла видеть сумеречного с выбеленной кожей, темными как две бездны глазами и светлой копной волос, потерявших цвет. Сейчас же девушка наблюдала перед собой юношу с черными, как смоль, волосами, и потемневшей от загара кожей, покрытой множеством шрамов и порезов. Вместо привычных темных одеяний Сонхва расхаживал в потрепанном ханбоке и выглядел совсем как обычный человек. И взгляд у него был совершенно другой — живой, полный целой гаммы эмоций.
Сонхва остановился перед Трезубцем и оглядел его восхищенным взглядом.
— Не могу поверить, что мы нашли его… — сказал юноша, обернувшись к Хонджуну, стоящему чуть поодаль. Парень периодически поглядывал назад, будто опасаясь того, что за ними была погоня. — Неужели это действительно он, Хонджун? — Сонхва вновь посмотрел на Трезубец, и глаза его засияли.
Парень было протянул руку к Трезубцу, но Хонджун, вмиг оказавшийся рядом с другом, придержал его за плечо, заставляя остановиться.
— Может, не стоит, хён? — в голосе его чувствовалось волнение. — Мы не знаем, чем это может обернуться. Помнишь, что сказал капитан? Это может быть опасно…
— О чем ты говоришь? — Сонхва дернул плечом, сбрасывая руку Хонджуна, и посмотрел на юношу непонимающим взглядом. — Мы проделали такой путь ради этого, и наконец достигли своей цели. Вот он — символ власти и могущества, сокровище, способное подчинить себе целый мир. Он прямо перед нами, и ты предлагаешь отступить? Сейчас?!
Хонджун тяжело вздохнул и поджал губы.
— Я не уверен, что мы поступили правильно, сбежав с корабля и забрав с собой записи капитана. Ты даже не дал мне шанс подумать, практически силком притащил сюда!
— У нас не было времени на глупые раздумья, — Сонхва зло сверкнул глазами. — Я просто не мог позволить кому-то другому завладеть этим сокровищем. Я обязан заполучить Трезубец…
Выражение лица Хонджуна вдруг изменилось: юноша стал каким-то задумчивым, как будто он внезапно понял что-то очень важное.
— Так ты просто преследуешь свои эгоистичные цели… Это неправильно, хён! Ты должен остановиться!
— Я не собираюсь останавливаться! — Сонхва уже не сдерживал эмоций. Он гневно сверкнул глазами, посмотрев на Хонджуна, но тот не спасовал перед его напором. — Я достаточно страдал в этой жизни, меня достаточно унижали и даже не считали за человека. Теперь пришло мое время унижать и властвовать, и никто, даже ты, мне в этом не помешает!
Больше ничего не говоря, Сонхва обернулся к Трезубцу и прежде, чем Хонджун успел что-либо предпринять, ухватился за него. Голос Хонджуна, окликнувшего друга, растворился в яркой вспышке, озарившей стены пещеры. Хонджун отвернулся, закрывая лицо рукавом ханбока. Свет исходил прямо из Трезубца, и никак не собирался гаснуть. Хьянсу видела, как исказилось лицо Сонхва. Ему явно было больно, но он ни за что не собирался отпускать рукоять Трезубца, вцепившись в нее как в спасительный канат. Спустя несколько секунд девушка заметила, как что-то черное, словно какие-то щупальца, поползло по руке юноши, поднимаясь все выше и выше, но Сонхва не обращал на это никакого внимания. Вскоре чернота добралась до его плеча и достигла груди и шеи, но даже тогда юноша не разжал пальцы. Возможно, он просто физически не мог этого сделать, парализованный магическим действием Трезубца.
Наверно, Трезубец убил бы его, если бы не незнакомая фигура, появившаяся у входа в пещеру и метнувшаяся к Сонхва. Юноша вдруг почувствовал, как сила Трезубца чуть ослабла — чья-то рука схватила его рукоять, принимая поток энергии на себя и этим давая Сонхва шанс выбраться. Прежде, чем юноша успел понять, что произошло, свет, излучаемый Трезубцем, вспыхнул с новой силой, и невидимый импульс отбросил Сонхва и незнакомца по разные стороны от сокровища.
Когда свет погас, и в пещере вновь воцарилась полутьма, Хьянсу смогла разглядеть спасителя Сонхва. Это был никто иной, как Иден. Девушка бросила беглый взгляд на стоящего рядом с ней Ёнхвана, но тот, как и прежде, был невозмутим, будто только что не наблюдал сцены со своим участием. Затем взгляд девушки метнулся к Хонджуну, которого немыслимая сила Трезубца тоже не обошла стороной. Юноша лежал чуть поодаль, видимо, тоже потеряв сознание, как и все остальные.
Сам Трезубец отлетел в сторону — почти под ноги Хьянсу. И он сам не остался без изменений. Было заметно, как красный камень прямо в центре сокровища чуть откололся от выемки, в которую был вставлен.
Хьянсу перевела растерянный взгляд на Идена, наблюдающего происходящее вместе с ней.
— Мне кажется, произошедшее было неизбежно, — вдруг сказала Хьянсу. Ёнхван повернулся к ней, разглядывая девушку заинтересованным взглядом. — Если бы Сонхва не возжелал получить Трезубец, на его месте оказались бы вы. И капитаном сумеречных тоже стали бы именно вы. Или кто-то другой, кто нашел бы Трезубец до или после вас. Людям нужно было понять, что это сокровище не подчиняется всем подряд. Кому-то нужно было совершить ошибку, чтобы огородить от этой ошибки всех остальных…
Иден казался впечатленным сообразительностью Хьянсу. Он удовлетворенно кивнул, соглашаясь с ее доводами.
— К сожалению, так оно и есть. Трезубец проклял Сонхва, и он стал сумеречным. Меня постигла бы та же участь, но я предпочел смерть бессмысленному существованию без души. Сонхва оказался недостаточно смел, чтобы признать свою ошибку и донести ее до других. Я был уверен, что Хонджун, так отчаянно пытавшийся остановить друга, уж точно окажется достойным хозяином Трезубца, но судьба решила иначе. И я думаю, теперь у Трезубца не менее достойный хозяин, чем я ожидал.
Хьянсу попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее это вышло не очень.
— Вы думаете, я справлюсь? — спросила девушка, потупив взгляд. — Разве я способна вынести на себе такую ношу?
— А это уже тебе решать, — пожал плечами Иден. — Раз Трезубец выбрал тебя своей хозяйкой, ты теперь королева пиратов, а монархам не свойственно сомневаться в собственных силах, — заметив замешательство во взгляде Хьянсу, Ёнхван положил руку ей на плечо и приободряюще сжал его. — Просто слушай свое сердце и не позволяй никакой силе очернить свою душу.
— Но…
— Мне пора возвращаться, — Иден выпрямился и, поправив ханбок, посмотрел куда-то в сторону. — Желаю удачи, Ли Хьянсу. И помни — с великой силой приходит великая ответственность.
Хьянсу хотела было сказать что-то еще, но Иден улыбнулся ей на прощание, и пещера вновь озарилась яркой вспышкой света.
***
(Zayde Wolf feat Ruelle — Walk through the fire на повтор)
Юнхо чувствовал, как силы покидают его, а меч в руке с каждой секундой становится все тяжелее. Хоть он и был всего наполовину сумеречным, юноша привык к тому, что бои даются ему легко, благодаря неуязвимости, полученной от Сонхва. Но теперь, когда Юнхо вновь стал человеком, сражался он тоже как человек и уставал так же быстро, как обычные люди.
Сумеречные все не кончались, зато кончалось терпение и выносливость пирата. Юнхо не подпускал никого из бессмертных к Луне на расстояние более нескольких шагов. Признаться, он больше переживал не за себя, а за девушку, которая держалась из последних сил. Парень знал, что вечно продолжаться так не может, поэтому, уловив удобный момент, когда ряды сумеречных вблизи поредели, он подхватил Луну на руки и понес ее в сторону возвышенности.
Там, за скалой, никого не было, и Юнхо решил, что девушка будет здесь более-менее в безопасности. Измученный и потрепанный пират осторожно опустил Луну на твердую каменную поверхность. Девушка прикрыла глаза и выглядела совершенно не живой, но Юнхо был спокоен, потому что ее грудь все еще вздымалась, доказывая то, что Луна все еще дышит. Как только он хотел отстраниться и продолжить свой незаконченный бой, Луна вдруг ухватилась за рукав его одеяний, не позволив подняться.
Приоткрыв глаза, девушка посмотрела на Юнхо, но так, словно вовсе не видела его, словно смотрела сквозь юношу. Ей было сложно сфокусироваться на его лице, но в конце концов ее потускневший взгляд столкнулся с растерянным взглядом парня.
— Не уходи, — еле слышно сказала Луна. — Ты же видишь, все бесполезно. Я умираю…
Юнхо обернулся, оглядывая окрестности на наличие врага, но пока, к счастью, по близости никого не было.
— Не говори так, — Юнхо осторожно отодвинул край платья, которое сейчас больше походило на лохмотья, и осмотрел плечо Луны. Черные щупальца тьмы уже покрывали практически все ее тело. Юноша стиснул зубы, с трудом удержавшись, чтобы не отвернуться.
— Видишь? — Луна откашлялась и сплюнула в сторону черной жидкостью. — Я чувствую, как мое сердце останавливается, а душа собирается покинуть тело. Я чувствую холод…
— Ты должна держаться! — Юнхо слегка тряхнул Луну за плечи, надеясь таким образом привести ее в чувства, но это, естественно, не подействовало.
— Помнишь, что я просила у тебя? — вновь заговорила Луна после недолгого молчания. На лице ее отразилась гримаса боли, ведь каждое слово давалось девушке с трудом. Юнхо замер в ожидании. — Наверно, никто не хочет становиться сумеречным, и я в том числе… Я почти сразу поняла, насколько эта участь ужасна, поэтому до сих пор не поменяла своего мнения…
— Если ты о том, чтобы я убил тебя прежде, чем ты обратишься, даже не думай, — покачал головой Юнхо, предугадывая дальнейшие слова девушки. — Потерпи еще немного. Я уверен, они справятся… — Юнхо посмотрел куда-то вверх, пытаясь понять, как там обстоят дела, но обломок скалы закрывал весь обзор.
— Даже если так, я все равно умру, — тон Луны звучал спокойно, но внутри у нее, как и у любого другого, все переворачивалось от страха перед смертью. — Яд убивает меня, а я не хочу умирать от клинка сумеречного. Поэтому лучше я умру от твоей руки.
Юнхо очень хотел возразить, но не знал, как, ведь Луна была абсолютно права. Она умирает, и этот процесс уже не остановить. Даже если погибнет Сонхва, даже если весь мир остановится прямо в эту минуту, яд не сможет волшебным образом исчезнуть из ее организма. Осознавая это, Юнхо чувствовал, как ком подступает к горлу. Он не хотел терять Луну. Совсем не хотел. За такое короткое время она стала для него совсем родной, он хотел защитить ее, хотел уберечь от всего этого, но не смог. Потому что очнулся слишком поздно, потому что слишком долго прибывал в цепких лапах Сонхва, и за это юноша теперь винил лишь самого себя.
— Я знаю, как сильно ты хочешь помочь, — из раздумий Юнхо вывел тихий голос Луны. — Как сильно хочешь, чтобы все это закончилось. Поверь, я тоже хочу. Но, к сожалению, помочь ты сможешь мне только так, — девушка с трудом подняла руку и положила свою ладонь на ладонь Юнхо, которой он сжимал рукоять своего меча. —
Теплый…
— Ты хочешь сделать из меня убийцу? — Юнхо нервно усмехнулся.
— Напротив. Я хочу, чтобы ты стал моим спасителем, — Луна выдавила из себя подобие улыбки, но тут же скривилась от боли. — Хочу, чтобы ты закончил мои мучения. Я сделала все, что могла. Я сделала все, что хотел отец. Теперь я заслуживаю встречи с ним, — Юнхо не совсем понял слова девушки, но переспрашивать не стал. — Знаешь, — взгляд Луны вдруг стал сосредоточенным. Она смотрела прямо на юношу так, что он на секунду подумал, будто ей стало легче. Но всего на секунду, — с самой первой нашей встречи я знала, что ты особенный. Я верила в твою человечность, я верила в тебя. И я не ошиблась… — Луна осеклась, делая глубокий вдох так, будто это далось ей с огромным трудом, а затем вновь зашлась в приступе кашля.
— Тихо-тихо, — проговорил Юнхо и, нагнувшись к Луне, едва ощутимо коснулся губами ее лба, прижимая девушку к себе.
— Прошу…
Юнхо отстранился и посмотрел на Луну. Она выглядела как живой труп, и юноша вдруг понял, что не может больше наблюдать за ее страданиями. Это понимание больно кольнуло где-то в районе груди. Борясь с самим с собой, но не в силах более оттягивать момент, Юнхо потянулся за ножом, воткнутым за пояс. Но вдруг кто-то схватил его за плечо. Юноша резко обернулся, готовясь отразить атаку, но перед ним стоял всего лишь Кан Ёсан. Узнав его, Юнхо понял, что опасности нет, и немного расслабился.
— Не делай этого, — спокойно сказал Ёсан. — Иначе у нее не останется последнего шанса на жизнь… — заметив, как Юнхо непонимающе нахмурился, маг продолжил: — Я не могу вот так просто позволить ей умереть. Я обещал… ее отцу, что предотвращу это, — Ёсан порылся за пазухой и вытащил оттуда какую-то маленькую склянку. — Здесь Сонхва хранил душу Чхве Сана. Нужно дождаться, пока душа покинет ее тело, а когда Сонхва погибнет, и все души начнут возвращаться к своим хозяевам, мы поместим ее душу сюда, — он указал на склянку.
— Но… зачем? — не понял Юнхо, посмотрев на почти отключившуюся на его руках Луну. — Мы всего лишь отсрочим ее смерть. Яд ведь уже достиг ее сердца…
— Мы выиграем достаточно времени для того, чтобы я смог найти способ вывести яд из ее организма, — пояснил Ёсан. — Пока ее душа будет храниться в этом сосуде, время для нее остановится, и я смогу спокойно изготовить лекарство. А как только сделаю это, верну душу на место, и она сможет снова обрести жизнь…
— А если Сонхва победит? Что тогда? — забеспокоился Юнхо.
— Он уже проиграл… — загадочным тоном ответил Ёсан.
Юнхо хотел было спросить что-то еще, но Ёсан кивнул на девушку в его руках. Юноша обернулся и едва не ахнул от удивления — из груди Луны вырвался светящийся шар.
***
— Это было слишком самонадеянно с ее стороны, — Сонхва хмыкнул и, отвернувшись от обездвиженного тела Хьянсу, упавшей сразу же, как камень с Трезубцем соединились, вновь посмотрел на Хонджуна.
В его глазах было столько боли и отчаяния, и никто в мире не смог бы оценить их масштаб. Капитан смотрел на Хьянсу, и осознание того, что он потерял ее, медленно завладевало его разумом. Ему было плевать даже на то, что Сонхва вот-вот вонзит меч в его глотку — для Хонджуна сейчас существовало лишь ее лишенное жизни тело.
Капитан с трудом оторвался от обездвиженной Хьянсу и посмотрел на Сонхва со всей ненавистью, на которую был способен.
— Видишь, что ты натворил?! — воскликнул Хонджун так, что даже Сонхва не ожидал от него подобного тона. — Посмотри! Этого ты добивался?! Сначала ты лишил меня себя, превратившись в монстра, не знающего пощады. Теперь отобрал у меня лучшего друга и любимую женщину… Ты хотел видеть, как я страдаю? Хотел видеть, как я умоляю тебя не убивать меня? — Хонджун горько усмехнулся. — Не жди этого. Мне не зачем умолять о том, чтобы ты сохранил мне жизнь. Вместо этого я прошу, чтобы ты поторопился…
Сонхва удивленно вскинул брови.
— Надо же. И ты вот так просто сдашься?
— Да разве это «просто»?! — Хонджун сглотнул ком, подступивший к горлу, и с трудом сдержал себя, чтобы самому не напороться на лезвие меча, приставленного к его глотке. — Даже если каким-то чудом я сейчас получу Трезубец, зачем он мне? Зачем мне эта власть, если мне не с кем ее разделить? Знаешь… — Хонджун помолчал, все еще глядя Сонхва прямо в глаза, будто пытаясь разглядеть в них хоть какой-то намек на осознанность. Но все тщетно. Как и ожидалось. — Мне жаль тебя. Мне жаль, что ты стал таким. Но моя совесть чиста. Я пытался помочь, пытался образумить тебя, но образумить тебя может только могила. Мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь ты получишь по заслугам.
Лицо Сонхва сделалось каменным, и он вмиг стал похожим на бледную неподвижную статую.
— Возможно, — ледяным тоном сказал сумеречный. — Но даже если подобное и произойдет, тебе не выпадет счастье увидеть это.
Больше ничего не говоря, Сонхва замахнулся, собираясь нанести смертельный удар. Но не успел.
Его будто что-то толкнуло со спины. Сумеречный дернулся, чувствуя, как слабеет его тело, и руки перестают его слушаться. Медленно Сонхва опустил взгляд вниз — на собственную грудь, из которой торчали три острых зубца, пронзивших его насквозь. Сонхва выронил меч и пошатнулся, но зубцы не позволили ему упасть. Все еще не совсем понимая, что произошло, сумеречный осторожно поднес руку к ране и дотронулся до нее, пачкая пальцы в темной горячей жидкости.
— Это… кровь? — еле слышно спросил он, обращаясь, кажется, больше к самому себе, нежели к Хонджуну.
— Ну что, выкусил? — послышался прямо над ухом уверенный женский голос.
Из-за широкой спины Сонхва показалась Хьянсу, держащая рукоять Трезубца, который она только что вонзила в спину капитану сумеречных. Растерянный Хонджун перевел взгляд с Сонхва на девушку, не веря своим глазам. Хьянсу лишь крепче сжала рукоять Трезубца в руке, чувствуя, как его сила постепенно наполняет ее тело. Теплый поток магии пробирался к ней под кожу, смешивался с ее кровью, делая Хьянсу практически неуязвимой. Она чувствовала ту власть, которой теперь обладала, физически ощущала ее присутствие в своем теле. И ей нравилось это чувство.
Приложив усилие, Хьянсу резко вынула Трезубец из спины Сонхва, и из ран на его груди хлынула настоящая человеческая кровь. Сам сумеречный, кажется, все еще не понимал, что находится на грани смерти. Развернувшись в пол-оборота, капитан столкнулся с невозмутимым взглядом Хьянсу. Посмотрев Сонхва прямо в глаза, Хьянсу довольно усмехнулась.
— Не может быть… Ты всего лишь девчонка! — голос сумеречного звучал уже не так уверенно, как хотелось бы, ведь силы медленно покидали его.
— Теперь зови меня
Ваше Величество.
Сонхва не смог ничего ответить. Обессилев, он повалился прямо в руки к Хонджуну. Капитан рефлекторно подхватил тело бывшего друга и уложил на каменную поверхность. Хьянсу посмотрела на зубцы Трезубца, испачканные в крови сумеречного, и брезгливо поморщилась.
Хонджун бросил ошарашенный взгляд на девушку, которая держалась так, будто была рождена для Трезубца, но тут же перевел его на истекающего кровью Сонхва. От удивления и скорости произошедших только что событий капитан не нашел в себе силы что-либо сказать. Зато сам Сонхва заговорил из последних сил.
— Ну вот и все, Хонджун, — Киму пришлось нагнуться ближе, чтобы услышать слова сумеречного. — Как глупо… Но знаешь, я ни о чем не жалею. Да, я проиграл. Но и ты ведь тоже проиграл, — Сонхва закашлялся, отплевываясь кровью, а затем усмехнулся так, будто рассказывал какую-то шутку, а не находился при смерти. — Трезубец ведь оказался не твоим. Тебе теперь придется подчиняться какой-то девчонке…
— Приятно знать, что, умирая, ты задумываешься о моем будущем, — искренне сказал Хонджун, вновь вызвав у Сонхва усмешку.
Хонджуна охватило какое-то странное чувство. Ему не было грустно, ему не хотелось оплакивать бывшего друга, умирающего у него на руках, — нет, он чувствовал себя совершенно по-другому. Он уже однажды потерял Сонхва, и сейчас теряет совсем другого человека, всего лишь оболочку, отголосок прошлого, преследующий его на протяжение последних десяти лет. Не было ни слез, ни прощаний — Хонджун чувствовал лишь внезапно нахлынувшее на него спокойствие и умиротворение. Он будто провожал того, кто давно уже должен был исчезнуть, кого в принципе не должно было существовать.
— Быть может, мы еще встретимся, Хонджун. На той стороне, — сказал Сонхва, и Хонджун удовлетворенно кивнул. Голос Сонхва звучал сейчас совершенно по-другому. Более мягко и искренне, нежели всегда, будто сумеречный в последние минуты своего существования стал вновь человеком. — И тогда ты точно от меня не уйдешь.
— Обязательно, — Хонджун насмешливо хмыкнул, но тут же сделался серьезным. — А сейчас ты свободен, хён. Ты, наконец, свободен…
Больше ничего не говоря, Сонхва прикрыл глаза и больше никогда не открывал их. Его тело начало вдруг покрываться мелкими трещинами так, словно он действительно был всего лишь каменным изваянием, теперь разбившимся на кусочки. Трещин с темными просветами между ними становилось все больше, и в конце концов тело Сонхва обратилось в прах, который внезапный поток ветра унес прочь, оставляя на руках Хонджуна лишь бусы, с светящимися в них шарами.
Хьянсу, все это время наблюдающая за всем со стороны, не спрашивая, подхватила бусы с рук капитана и, бросив их на землю, одним ударом Трезубца разбила все стеклянные бусины, давая свободу душам, заточенным в них.
Шум сражения, звон металла, крики — все вдруг затихло так, будто время остановилось. Затем земля дрогнула под ногами, за ней и по стенам пещеры пошли трещины, и в конце концов с потолка упала первая глыба, приземлившись совсем не далеко от Хьянсу с Хонджуном. Через несколько секунд пещера уже сотрясалась от резких толчков, угрожая стать для присутствующих могилой, и все больше трещин появлялось в ее стенах.
Хьянсу подбежала к краю скалы, на которой стояла, и оглядела пространство перед собой. Битва там, внизу, уже прекратилась. Сумеречные не сопротивлялись. Опустив свое оружие, они смотрели прямо на Хьянсу с Трезубцем в руке и медленно осознавали, что им всем пришел конец. Девушка заметила, как мимо нее пролетела целая вереница светящихся шаров, и каждый из них принялся искать своего хозяева среди множества бессмертных. Как только душа достигала нужного сумеречного и возвращалась в его тело, проходило еще несколько секунд прежде, чем тот начинал истекать кровью от когда-то давно полученных ран, затем падал замертво, и тело его растворялось подобно телу Сонхва.
Некоторые сумеречные, видимо, погибшие совсем недавно, не обращались в прах и умирали в луже собственной крови. Души, вернувшиеся в тела своих хозяев и снова сделавшие их людьми, приводили сумеречных к верной гибели, и когда пираты замертво падали на землю или растворялись в облаке собственного праха, светящиеся шары, подарившие этим людям долгожданный покой, исчезали следом за хозяевами.
Уже через пару минут вся пещера была усеяна трупами сумеречных, которые наконец стали людьми, но, к сожалению, всего на несколько секунд. Скудная часть команды «Иллюзии» радостно вскинула оружие к потолку, но на радость времени совсем не было. Своды пещеры грозились вот-вот похоронить их заживо.
— Ли Хьянсу!
Хьянсу обернулась на голос Ёсана. Тот направлялся прямо к девушке, уворачиваясь от падающих с потолка мелких камней. В следующие мгновение он оказался перед Хьянсу. За его спиной показался измученный Юнхо, держащий на руках Луну, которая не подавала признаков жизни. У Хьянсу сердце пропустило удар, но задумываться над судьбой Луны сейчас времени не было.
— Нам нужно уходить отсюда! — Ёсан встряхнул девушку за плечи, приводя ее в чувства и заставляя отвлечься от увиденного переполоха.
— Как? Это невозможно! — воскликнула девушка. Вспомнив о Хонджуне, Хьянсу метнула обеспокоенный взгляд в его сторону. Капитан с трудом держался на ногах, поэтому Хьянсу, едва успев уйти в сторону от образовавшейся прямо под ее ногами трещины, подскочила к мужчине, помогая ему опереться о себя. — Еще немного — и пещера обрушится. Мы даже не успеем дойти до выхода!
— Ты забыла, кто ты теперь?! — парировал Ёсан. — В твоих руках безграничная власть над временем и пространством! — он указал на переливающийся в руках девушки Трезубец. — Тебе стоит только подумать о том, чтобы вырваться отсюда, и мы все окажемся свободны… — Хьянсу помедлила немного, переваривая слова мага, и затем кивнула.
Ёсан обернулся к остальным пиратам, оставшимся внизу, и махнул им рукой.
— Все сюда быстро! Тащите свои задницы, иначе эта пещера станет вашей могилой!
Повторять пиратам два раза не потребовалось. Они все как один рванули вперед к скале и принялись карабкаться наверх — к спасению.
— Где Ханбёль? — вдруг спросил Хонджун, оглядываясь по сторонам.
Хьянсу тут же посмотрела туда, где в последний раз видела девушку, и не ошиблась. Бёль все еще сидела чуть поодаль, держа мертвое тело Сана у себя на руках.
Буквально в паре шагов от Ханбёль нарисовалась знакомая темная фигура с ярким пятном волос на голове. Заметив движение, Бёль подняла красные от слез глаза на приближающегося к ней Минги. Девушка смотрела на пирата с полным безразличием, даже не до конца понимая, чего он от нее хочет, ведь теперь все, что окружало ее, потеряло и цвета, и смысл, но Минги не волновал ни ее отсутствующий вид, ни мертвый Сан, которого она оплакивала. Не говоря ничего, сумеречный занес меч для удара, но нанести его не успел.
Замерев с занесенной над головой катаной, Минги дернулся и вдруг выронил оружие из рук. Металл брякнул, когда меч ударился о каменную поверхность скалы буквально в шаге от Ханбёль. Сумеречный пошатнулся и посмотрел на девушку. Взгляд его вдруг стал осознанным, и Бёль, несмотря на свое потрясенное состояние, узнала в этом взгляде того самого Минги, который годы назад ушел в море и не вернулся, того Минги, которого она любила.
Его красные волосы постепенно начали терять свой яркий оттенок и в конце концов окрасились в привычный черный и теперь не выглядели уже такими неестественными. Сделав неуверенный шаг назад и едва не потеряв равновесие, Минги поднял руки и оглядел свои ладони так, будто не узнавал самого себя. Затем мужчина вновь вернул свой взгляд к Ханбёль и, помедлив немного, неуверенно выдал:
— Ханбёль? Это, правда, ты?..
Но ответить у Бёль не получилось. Прежде, чем она успела хоть что-то сказать, кожа Минги принялась покрываться мелкими трещинами, а в следующую секунду тело его обратилось кучкой черного праха у ног Ханбёль. Девушка успела заметить лишь как оскверненная душа Минги, вновь очистившаяся и сияющая словно какая-то драгоценность, растворилась в воздухе прямо перед ее глазами.
Новый поток слез хлынул из глаз девушки, и Бёль окончательно потеряла способность трезво мыслить. Она не осознавала, что может умереть под одним из камней, падающих с потолка пещеры, ей было плевать на происходящее, ей просто хотелось, чтобы это все закончилось, и неважно каким образом.
Там, где минуту назад стоял Минги, показался знакомый силуэт. Хьянсу стиснула зубы, когда взгляд ее упал на окровавленное тело Сана. Хонджун, уже не опирающийся на плечо девушки, был вовсе не в силах смотреть на мертвого друга и отвернулся, чуть ли не до боли стискивая руки в кулаки.
— Бёль, нужно уходить, — Хьянсу нагнулась к Ханбёль, но та ответила ей отсутствующим взглядом.
Совсем рядом с ними упала очередная глыба, и пещера вновь задрожала.
— Быстрее, ну! — Ёсан подгонял пиратов, и через минуту они все, раненные и еле держащиеся на ногах, собрались вокруг Хьянсу и Ханбёль.
Некоторые мужчины, увидев мертвого Сана, подобно Хонджуну, сжали кулаки и выругались на сумеречных, другие же молча скорбели по товарищу, надеясь на то, что им самим, все же, удастся выбраться отсюда живыми.
Ханбёль выловила в толпе высокую фигуру Юнхо, держащего на руках обездвиженное тело ее сестры, но Хьянсу встала на ноги, загораживая Бёль весь обзор, чтобы та окончательно не потеряла рассудок из-за увиденного. Оглядев собравшихся вокруг пиратов, Хьянсу поняла, что больше медлить нельзя. Она бросила беглый взгляд на Ёсана. Тот кивнул, и девушка выдохнула, прикрыв глаза и сжимая в руке Трезубец, будто боясь, что он вдруг исчезнет так же внезапно, как появился.
Абстрагироваться от происходящего было сложно. Шум падающих камней и разрушающейся пещеры мешал сосредоточиться. Благо, пираты молчали, и в конце концов Хьянсу удалось во всех подробностях представить знакомую палубу «Иллюзии». Девушка тут же почувствовала, как энергия, заключенная в Трезубце, забурлила с новой силой, наполняя каждую клетку ее тела. Хьянсу прикусила губу, почувствовав, как ее будто что-то обожгло изнутри. Трезубец с легкостью подчинялся ей, только вот в обмен на свою грандиозную силу требовал не меньшую отдачу. Не привыкшая к такому напору магии Хьянсу, с трудом удерживала контроль над Трезубцем. Сосредоточившись и пытаясь не упустить нарисовавшуюся в воображении картину «Иллюзии», Хьянсу позволила магии овладеть собой.
Яркая вспышка озарила пространство, пещера содрогнулась, и потолок ее полностью обвалился, впуская внутрь необузданные воды океана. Вода моментально заполнила пещеру, хороня под своим напором все живое. Только вот Хьянсу и пиратов здесь уже не было. Они исчезли вместе с Трезубцем, что все эти годы своей силой удерживал стены этой пещеры.
