***
Когда из каюты вышел последний пират, которому Ёсан обработал раны и заверил, что смерть от яда теперь ему не грозит, маг с усталым видом опустился на стул и, протерев руки тканью, тяжело вздохнул. В дверном проеме показалась знакомый силуэт Ханбёль, и мужчина едва сдержался, чтобы раздраженно не закатить глаза. — Я думал, это был последний… — он посмотрел на Бёль обреченным взглядом, затем махнул рукой, подзывая к себе. Девушка неторопливо подошла к Ёсану. Тот оглядел ее скептическим взглядом. Бёль выглядела ужасно: вся в засохшей крови, в порванной одежде и с заплаканным лицом. Маг вздохнул и, повернувшись к столу, принялся копошиться в своих зельях. — Тебе повезло. Лекарство почти закончилось, — сказал он, приглашая Бёль сесть возле стола. Девушка опустилась на стул и устремила свой взгляд на Луну, которая неподвижно лежала на койке возле иллюминатора. — Что будет с ней? — Бёль перевела на Ёсана усталый взгляд. Тон ее был каким-то отсутствующим, но в нем проступило еле слышное волнение. Ёсан жестом показал Бёль обнажить руку, и после того, как она сделала это, принялся протирать порезы. — Она выживет, если ты об этом, — сказал он, не отвлекаясь от дела. — Сейчас она в том же положении, в котором была Хьянсу, когда Хонджун извлек из нее душу. Разница лишь в том, что Хьянсу тогда ожила лишь благодаря камню. Для Луны же время остановилось. Она ни жива, ни мертва до тех пор, пока я не найду способ извлечь яд из ее сердца. Бёль поморщилась от неприятных ощущений в ране, затем посмотрела на Ёсана удивленным взглядом. — Разве это возможно? Ёсан тяжело вздохнул, но, все же, ответил: — В мире возможно все, дорогуша, просто на это потребуется много сил и времени. На поиск лекарства уйдут недели, возможно, месяцы, но я найду способ, ведь я обещал Ёнхвану, что не позволю ей вот так просто умереть. — Не знала, что вы держите обещания, — Бёль как-то грустно усмехнулась, на что Ёсан лишь пренебрежительно хмыкнул. — Ты меня совсем за бессердечного принимаешь? Разве я могу позволить умереть невинной девочке? Она и так многого натерпелась, — Ёсан одернул ворот Бёль и приступил к порезам на шее. — Я заберу Луну на Лазурные острова. Там она будет в безопасности. К тому же, я уверен, что Чон Юнхо не оставит ее и напросится со мной. Услышав имя Юнхо, Бёль задумчиво нахмурилась. Заметив перемены в выражении лица девушки, Ёсан лишь отмахнулся. — Тебе не стоит волноваться насчет него. Возможно, он и был сумеречным, но теперь он человек. Человек, который души не чает в Ким Луне, — Бёль не выглядела убежденной, но возражать, все же, не стала. Бёль задумалась, вновь переведя взгляд на безмятежное лицо Луны. Девушка попыталась убедить себя в том, что ее сестра просто уснула, но это было сложно. Лишь слова Ёсана помогали Ханбёль окончательно не сойти с ума от такого количества потерь. Ей было ужасно жаль Луну, она ведь действительно не заслужила всего, что с ней произошло. Бёль бы с радостью посмотрела в лицо Ёнхвану, который заставил собственную дочь пойти на такое, но высказывать какое-либо недовольство по этому поводу все равно уже было слишком поздно. Все кончено. Что бы ни произошло, исход уже всем известен. Сумеречным, как и их капитану, пришел конец, королева пиратов найдена, и у Трезубца теперь есть полноправный хозяин. Да, многое пошло не так, как планировал Хонджун, но жизнь — она ведь непредсказуема, никто не знает, что произойдет завтра. Пройдут месяцы, годы, и команда свыкнется с потерями, пиратам перестанут сниться кошмары, а Хьянсу, наконец, сможет совладать с силой Трезубца. Бёль верила в это. Она не верила лишь в одно — в свое собственное счастье и благополучие. Из размышлений девушку вырвал Ёсан, протянувший ей чашу, наполненную лекарством. — Выпей. Это не позволит яду добраться до сердца и выведет его из твоего тела. Бёль посмотрела на чашу и неуверенно приняла ее из рук мага. Но пить пока не стала. Ёсан посмотрел на девушку с недоумением. Она посидела в молчании еще несколько секунд, а затем подняла на мага усталый взгляд. — Вы обещаете, что позаботитесь о Луне? Я могу положиться на вас? — вдруг спросила она. Ёсан вопросительно выгнул бровь. — Я же уже сказал, что сделаю все возможное, чтобы она выжила. Бёль кивнула, будто убеждая саму себя в том, чтобы поверить магу, а затем добавила: — Тогда у меня к вам есть последняя просьба…***
Горизонт постепенно светлел, окрасившись в нежные розово-оранжевые цвета. Солнце вот-вот покажется над морской гладью, освещая своими лучами последний путь, в который суждено было отправиться Чхве Сану. Оставшаяся часть команды собралась на палубе, готовясь проводить своего товарища и отдать ему последнюю дань уважения. Окружив шлюпку, в которую положили тело мужчины, пираты стояли, склонив головы, и молчали, беззвучно молясь о том, чтобы душа Сана нашла, наконец, покой. Хонджун оглядывал бледное лицо друга, и сердце его сжималось при одной только мысли о том, что Сан больше не откроет глаза. Без кровавых подтеков и в обновленных не порванных одеяниях мужчина выглядел так, будто просто спал. Но и для спящего он был слишком неподвижен: грудь его не вздымалась, веки не подрагивали. Слишком больно было наблюдать подобное. Видимо, поэтому Ханбёль не решилась прийти на похороны. Хьянсу не видела девушку с ночи, но и не старалась найти ее. Она знала, что Бёль стоит оставить одну, ведь в такой ситуации никакие слова поддержки и никакое проявление заботы не поможет справиться с болью. Слишком сильна она была. Слишком сильна для одной хрупкой девушки, но, к сожалению, она должна была справиться с этой болью сама. Ёсана тоже нигде не было видно. Хьянсу даже не стала задумываться о том, чем он может быть занят. Маг всегда был сам себе на уме, предугадать его следующее действие было фактически невозможно. Но Хьянсу предполагала, что Ёсан просто устал. Ведь отчасти он, все же, был человеком, а людям свойственно уставать. Они все порядком устали. Недавние события навсегда врезались в память всем, кто пережил эту сложную битву. Пираты еще долго не забудут то, сколько сил они отдали, сколько жертв принесли и сколько потерь пережили. Это просто невозможно забыть. Когда первые лучи солнца показались из-за горизонта, Хонджун без лишних слов кивнул пиратам. Тем не нужно было повторять дважды. Четверо матросов медленно подошли к шлюпке и собирались было поднять ее, дабы погрузить в воду, но что-то остановило их. Один из мужчин замер, вглядываясь в лицо Сана так, будто заметил в нем что-то необычное. Приглядевшись получше, пират отпрянул и тут же перевел взгляд на недоумевающего Хонджуна. — Капитан, мне кажется, он… — пират был весьма ошарашен, что немало озадачило Хонджуна. Остальные матросы отвлеклись от своего дела и взглянули на товарища. — Невозможно! — воскликнул один из них, в упор глядя на Сана. — Он дышит! По толпе тут же прошелся взволнованный шепот. Хонджун, не веря словам пирата, поспешно вышел вперед, дабы своими глазами убедиться в обратном, но, к его огромному удивлению, мужчина оказался прав. Грудь Сана еле заметно вздымалась. — Не может быть… — выдохнула подошедшая Хьянсу. — Это чудо… И в следующую секунду Сан распахнул глаза. В первые несколько мгновений мужчина не понимал, что происходит и где он находится. Его взгляд забегал из стороны в сторону, затем он осторожно приподнялся на локтях и огляделся. Окружающие его пираты стояли как вкопанные, не веря собственным глазам. Да и сам Сан, кажется, не верил сам себе. Мужчина осмотрел шлюпку, в которой лежал, затем посмотрел на пиратов так, будто не узнавал их. И его взгляд, наконец, упал на стоящего рядом Хонджуна и Хьянсу. — Какого черта? — спросил Сан. Затем он глянул вниз — на свои чистые одежды — и вновь на Хонджуна. — Это, что… мои похороны? Из толпы послышались первые удивленные возгласы — пираты наконец обрели дар речи. Они были настолько поражены, что с трудом подбирали слова. Кто-то из них даже принялся читать молитву. Но Хонджун, борясь с собственным удивлением, присел рядом со шлюпкой и, с трудом контролируя трясущиеся от напряжение руки, рванул рубашку Сана, оголяя его грудь там, где должна была быть та смертельная рана, которая и отправила мужчину на тот свет. Но ее не было. Как и всех остальных ран — от них не осталось ни следа. Ошарашенный Хонджун взглянул на Сана, все еще пытаясь понять, не спит ли он, но удивленный не меньше него друг сидел прямо перед ним — живой и здоровый, словно он и не умирал вовсе. Не сдержавшись, Хонджун стиснул друга в крепких объятиях так, что тот и слова не успел сказать от неожиданности. Пираты вокруг загалдели, хоть и удивленные, но безумно радостные подобному повороту событий. Капитан чувствовал, как слезы подступают к глазам, и даже не старался их сдерживать. Отстранившись, он вновь посмотрел на Сана, будто убеждаясь в том, что он ему не кажется, что пират — реальность, а не прекрасный сон. — Но… как? — лишь сумел выдавить из себя Джун. — Ты же… ты же погиб прямо на моих глазах… — Что-то не похоже, — Сан нервно усмехнулся, поднимаясь из шлюпки. Он чувствовал себя вполне сносно. Лишь легкая слабость овладела телом, но Сан совсем был не похож на человека, который только что буквально вернулся из мертвых. Оглядев присутствующих заинтересованным взглядом, мужчина остановился на растерянной Хьянсу, но пират искал совершенно другого человека. Вновь обведя взглядом толпу и не найдя нужное лицо, Сан посмотрел на Хонджуна. — Где она? — спросил он. В голосе его проступило волнение. — Где Ханбёль? Ответом ему послужила тишина. Хонджун обернулся на Хьянсу, но та лишь растерянно пожала плечами. Сан шагнул на палубу, все не переставая оглядываться и не теряя надежды разглядеть родное лицо. Но ее нигде не было. Вдруг засосало под ложечкой, и неприятное чувство тревоги змеей свернулось в груди. Странное предчувствие внезапно охватило сознание Сана. И, к сожалению, оно его не подвело. Пираты вдруг начали расступаться, образуя узкий коридор, в конце которого показался Ёсан. Он с невозмутимым выражением лица шел мимо собравшихся, даже не глядя на них. А на руках он нес обездвиженное тело Ким Ханбёль. Увидев девушку, Хьянсу, не сдержавшись, ахнула и прикрыла рот ладонью. Остальные же замерли, ожидая, пока Ёсан выйдет в центр круга — к шлюпке. Медленным шагом дойдя до Хонджуна и Сана, Ёсан остановился и осторожно без лишних слов опустил Бёль в шлюпку — туда, где минуту назад лежал сам Сан. — Что… что с ней? — с трудом выдавил из себя Чхве. Ёсан, выпрямившись, посмотрел на него взглядом, в которому проступила едва заметная грусть, и, поймав этот взгляд, Сан вдруг сразу догадался, в чем дело. — Нет… — он покачал головой, будто пытаясь убедить себя в лживости собственных суждений. — Не может быть… Мужчина нагнулся к Ханбёль, пытаясь заметить хоть какой-нибудь признак жизни и уцепиться за него, но судьба была явно настроена против него. Бёль не дышала. И сердце ее тоже не билось. Убедившись в этом, Сан вновь выпрямился и посмотрел на Ёсаном взглядом, в котором проступила явная ненависть. — Что ты сделал с ней?! — восклицает он, чуть ли не рыча. Пират совершенно не думает о том, что маг, быть может, здесь вовсе не причем, и кидается на него, словно он — его единственный враг сейчас, тот, на ком можно сорвать бурлящий в крови гнев. — Отвечай! Сан делает к Ёсану пару шагов и хватает его за грудки. Среди пиратов чувствуется волнение, но Сан совершенно не обращает внимание на окружающих. Он заглядывает Ёсану в глаза, пытаясь разглядеть в них ответ, но маг непоколебим: он как обычно бесстрастно наблюдает за действиями мужчины, кажется, вовсе не собираясь отвечать агрессией на агрессию. — Это ты убил ее! Почему? За что?! — никак не унимается Сан. Он встряхивает Ёсана так, словно пытается физически выбить из него ответ. В голосе пирата проступает отчаяние. — Сан, успокойся, — Хонджун, который сам едва ли сохраняет самообладание, осторожно подходит к другу и кладет ладонь ему на плечо, но Сана это не успокаивает. Он шипит, скидывая с себя руку друга, и вновь возвращается к Ёсану. — Отвечай, черт возьми! — требует пират, и в конце концов маг не выдерживает. Он хватает Сана за запястья и на удивление сильным рывком заставляет мужчину отцепиться от своей одежды. Сделав шаг назад, маг показательно оттряхивается, будто его только что изваляли в грязи, затем, тяжело вздохнув, смотрит на ничего не понимающего разгневанного Сана своим обычным ничего не выражающим, но загадочным взглядом. — Я сделал лишь то, что должен был. То, о чем она сама меня попросила… — Какого черта?! — буйствует Сан, даже не желая вслушиваться в слова мага и пытаться их понять. — Ты убил ее! Ты… — Замолчи! — рявкает Ёсан, и, кажется, не только Сан, но и все остальные пираты замолкают, и на палубе повисает гробовая тишина. — Она пожертвовала собой ради тебя, идиот! Так прими это и прекращай вести себя как последний отморозок… — Что? — Сан нахмурился, стараясь вдуматься в слова Ёсана. — Что ты сказал? Пожертвовала? Так куда ты смотрел?! Этого не должно было произойти! — пират вновь повысил голос, не желая мириться с обстоятельствами. Сан запустил пальцы в волосы и сжал их, зажмурившись, будто от боли. — Ты должен вернуть ее, слышишь? Верни ее сейчас же! — Это тебе не игрушки, Чхве Сан! — в глазах Ёсана блеснули огоньки ярости. Он сделал шаг к Сану и теперь уже сам одной рукой схватил его за рубашку и притянул к себе. — Я не собираюсь убивать и воскрешать по вашему желанию. Я сделал это лишь потому, что посчитал такое развитие событий нужным и уместным. Кто-то очень хотел, чтобы ты выжил. Тебе дали второй шанс, так что цени это и не выделывайся! Слова Ёсана разнеслись по всей палубе и словно кинжал вонзились в самое сердце Сана. Кажется, он только сейчас окончательно понял, что все-таки произошло. Он потерял ее. Потерял навсегда, и ничто не способно ее вернуть. А самое главное — он сам виноват в этом. Она пожертвовала собой ради него, но зачем?! Зачем она сделала это? Разве он заслужил? Разве достоин такой жертвы? Что бы ему ни говорили, он никогда не поверит в то, что он заслуживает того, чтобы кто-то умирал ради него. Особенно, если этим «кем-то» является любимый человек… — Нет… — не выдержав, Сан рухнул на колени прямо возле тела девушки. — Не может быть… Зачем, Ханбёль? Зачем?! — но она не слышала его. Мужчина почувствовал, как глаза защипало. Он просто не мог сдерживать эмоции в такой момент. Совсем недавно она была жива и здорова, совсем недавно она была рядом с ним, а теперь… лежит перед ним, бледная, как смерть, совсем без движения, так близко, но так далеко. Как же он будет жить с этим? Как сможет принять то, что из-за него умер человек, который стал для него всем? Да и возможно ли принять такое? Ёсан посмотрел на Хонджуна. Тот побледнел, наблюдая за развернувшейся сценой. Капитан стоял чуть поодаль, не рискуя прервать стенания Сана. Хонджун и сам не знал, что чувствовать. Пять минут назад его друг был мертв — теперь же он живее всех живых, но так несчастен, что сердце разрывается при виде боли, отраженной в его глазах. Так что же лучше: видеть своего друга мертвым или видеть его до такой степени несчастным, что он сам готов вновь умереть, лишь бы не испытывать этой боли? Хонджун просто устал наблюдать, как страдают другие. Больше всего капитан боялся почувствовать себя беспомощным и бесполезным перед лицом бед, постигших близких ему людей. И именно так он себя сейчас и чувствовал. Затем взгляд мага скользнул по стоящей чуть поодаль Хьянсу. Девушка уже не сдерживала слез, и те солеными струйками стекали по ее аккуратному лицу. Она даже не всхлипывала. Просто смотрела на обездвиженное тело Бёль и пыталась осознать жестокую реальность, в которой, к сожалению, ей довелось оказаться. И никакой Трезубец теперь не сможет избавить ее от боли, сковавшей сердце и душу, ни одно сокровище мира не поможет ей очистить разум от страшных воспоминаний и бледного лица Бёль, намертво запечатлевшегося в них. Только недавно Хьянсу искренне сочувствовала Ханбёль, а теперь безмерно сочувствует тому, ради кого Бёль решила лишить себя жизни. Слишком много несчастных людей ей пришлось наблюдать в последнее время. Ёсан вздохнул, вновь переведя взгляд на Сана, склонившегося над телом Бёль. — Она просила передать это, — маг сунул руку за пазуху и достал оттуда небольшой сверток пергамента. Сан поднял на мага глаза, покрасневшие от подступивших слез, и, чуть помедлив, принял пергамент из его рук. Дрожащими пальцами он раскрыл сверток. Пирату потребовалось некоторое время, чтобы вглядеться в мелкие иероглифы, расплывающиеся из-за мутной пелены слез на глазах, но, взяв себя в руки, Сан, все же, сумел прочитать написанное. «Прости меня. Вероятнее всего, ты сейчас как никогда зол на меня, но я привыкла к твоему гневу, я свыклась с ним так же, как и с тобой, ведь он всегда был частью тебя, поэтому прошу у тебя того же — свыкнуться и принять мое решение таким, какое оно есть. Я верю, что ты сможешь понять меня. Возможно, не сейчас, и не через месяц, но ты точно поймешь, когда гнев и боль от потери уступят место холодному уму. Прости, что причиняю тебе эту боль, но я должна была сделать это. Пойми — ты заслуживаешь жизни гораздо больше, чем я. Ты был мертв, затем вернулся, чтобы прожить десять лет со скверной в душе и жаждой мести, терзающей твое сердце, затем, когда, казалось, ты смог найти покой в моей любви к тебе, ты вновь умираешь прямо у меня на руках… Скажи, разве я могла поступить иначе? Разве ты поступил бы иначе, будь ты на моем месте? Я не могла позволить тебе умереть, когда ты был тем, кто больше всех заслуживал полноценной жизни — жизни, в которой ты не опасался бы обратиться в сумеречного каждую прожитую минуту. А что я? Я выполнила свой долг — привела к Трезубцу его хозяйку. Теперь смысл моей жизни потерян, вместе с тобой. Навряд ли я нашла бы пристанище среди пиратов и навряд ли я оказалась бы им полезнее, чем ты. Если мои слова все еще не убедили тебя, то подумай о Хонджуне. Ты нужен ему, нужен своей команде, нужен королеве… Я верю, что Хьянсу прекрасно справится со своими обязанностями, но на кого она сможет положиться в трудную минуту? К кому сможет обратиться за помощью Хонджун? Кто прикроет его спину в бою, если не ты? Может, я многого не понимаю, но я точно знаю лишь одно — «Иллюзия» не имеет смысла без тебя. Думаю, и Хонджун, и Хьянсу согласятся с этим без лишних слов. В их лице ты и найдешь успокоение. Луну я доверяю Ёсану. Я знаю, что он сможет помочь ей и вернуть ее к жизни, которую она заслуживает. Он и расскажет ей обо мне, когда придет время, поэтому вам не стоит утруждать себя этим. Я лишь хочу, чтобы она была счастлива. Желательно, где-нибудь подальше от пиратства и смертельного риска. Сан… Я никогда не думала, что смогу полюбить кого-то настолько сильно, что готова буду отдать за него свою жизнь. Но потом появился ты. Просто знай — ты заслуживаешь эту жизнь. Я не жалею ни о чем, и ты не жалей, иначе я так и не найду покой. Возможно, когда-нибудь в следующей жизни мы встретимся, и там сможем быть счастливы вместе, но пока ты должен прожить эту жизнь и прожить ее достойно. Обещай мне, что сделаешь это, ладно?Я правда люблю тебя, Твоя Ханбёль».
Несколько соленых капель упали на бумагу, мгновенно впитываясь в нее. Сан перечитывал последние строчки, будто надеясь, что они исчезнут, что там будет написано совершенно другое, но наспех начерканные иероглифы никуда не делись — они лишь подкрепляли тот ужас, что творился сейчас у него в душе, служили смертельным приговором для той, кого он полюбил всем сердцем, и кричали лишь о том, что она ушла. Ушла навсегда, подарив ему такой желанный, но теперь такой ненужный и бессмысленный второй шанс. Зачем он ему, если нет ее? Да, Бёль права — у него есть друзья, команда, но смогут ли они заменить ее? Конечно, нет. И эта мысль убивала его. Хонджун, стоящий все это время за спиной у друга и читающий вместе с ним, приободряюще сжал его плечо, но на этот раз Сан никак не отреагировал. Он сидел так еще где-то пару минут, затем, сжав пергамент так, что костяшки пальцев побелели, поднялся с места и, взглянув на Бёль в последний раз, пошел прочь, минуя расступающихся перед ним пиратов.***
(EXO — Promise) Несколькими днями позже Хьянсу стояла на капитанском мостике, вглядываясь в бескрайнее море, расстелившиеся перед ней. В морской воде беззаботно переливались солнечные блики, ветер благоволил команде, и подгонял «Иллюзию», играя в ее красных потрепанных парусах. Но погода совсем не отражала настроения девушки. Хьянсу чувствовала себя опустошенной и как никогда одинокой. Мысли о том, что она никогда больше не увидит Бёль, добивали ее. Слишком много потерь за последнее время, слишком много боли… Ёсан сказал, что Бёль просила похоронить ее дома — в семейной обители, и Хьянсу не смела отказать ей в последней воле, поэтому они сделали все, чтобы душа девушки, наконец, нашла покой. Да, возможно, Хьянсу не была очень близка с Ханбёль, но она привязалась к этой девушке. Настолько, что могла считать ее не только своей подругой, но и верным товарищем, той, кому она могла доверять. Хьянсу ужасно злилась на Бёль, хоть и понимала, что не имеет права винить ее за сделанный выбор. В конце концов, это ее жизнь, и она вправе распоряжаться ей так, как она посчитает нужным. Да, Ханбёль поступила благородно и самоотверженно, но она не подумала об одном — спасая одну жизнь, она причиняет боль всем тем, кто был близок ей и кто действительно за нее переживал. Хьянсу было жаль Луну. Новость об ее сестре наверняка потрясет бедную девушку, когда та очнется. Если очнется. Хьянсу старалась не думать об этом. В конце концов Луну доверили Ёсану, а он показал себя как тот, кому можно доверять безоговорочно. Поэтому Хьянсу надеялась, что хотя бы у Луны все будет хорошо, и она сможет прожить достойную жизнь. Хьянсу прикрыла глаза и вздохнула, стараясь абстрагироваться и вновь не давать волю эмоциям. У нее просто не осталось сил на слезы. Да и был ли в них смысл? Девушка была уверена, что Бёль бы не хотела, чтобы ее так долго и горестно оплакивали. — Каково это — знать все наперед? — казалось, будто Хьянсу говорила сама с собой, но на самом деле девушка обращалась к тихо подошедшему сзади Ёсану, как всегда появившемуся самым неожиданным образом. Маг поджал губы, задумчиво глядя на Хьянсу. Кажется, он был удивлен тому, что она почувствовала его присутствие. — Отвратительно, — не колеблясь, ответил мужчина. — Неинтересно, я бы даже сказал. Какой смысл жить, если ты знаешь, чем все закончится? Поэтому я стараюсь не заглядывать в будущее. Сделал исключение лишь ради истории с Трезубцем, только для того, чтобы убедиться в собственных предположениях… — Ты всегда знал, что Трезубец достанется мне? — Хьянсу обернулась к Ёсану и посмотрела на него своими темными полными боли глазами. Ёсан покачал головой. — Не всегда. Я был верен догадкам Идена, ведь не зря он так надеялся на Хонджуна. Я понял, что он ошибался в тот момент, когда возвращал тебе душу. Когда увидел тебя в первый раз. Я знал, что Хонджун рано или поздно придет ко мне, знал, что не смогу остаться в стороне, когда ему будет нужна моя помощь, но совершенно не предполагал, что королем пиратов окажется кто-то вроде тебя. Хьянсу нервно усмехнулась и потупила взгляд, разглядывая свою потрепанную обувь. — Так почему сразу не сказал? Почему давал Хонджуну ложные надежды? — Если я знаю будущее, это не значит, что я имею право его разглашать, — спокойно ответил Ёсан. — Это первое. А второе… Скажи я это, я бы подорвал веру Хонджуна в свою цель, испугал бы тебя, и все старания полетели бы в тартарары. Я поддерживал Хонджуна, прекрасно зная, что вместе с ним поддерживаю и тебя. Разве вы не одно целое? — Ёсан вскинул брови, посмотрев на Хьянсу загадочным взглядом, и та сразу поняла, о чем тот говорит. Их с Хонджуном душевная связь. Да дело даже не только в ней. Хьянсу и без этой связи всегда верила в своего капитана. Всегда была рядом. Настроение Хонджуна всегда отражалось и на ней. А он чувствовал то, что чувствовала она. Неважно, кто из них стал бы хозяином Трезубца, другой все равно был бы рядом. — Почему ты согласился на это? — вдруг спросила Хьянсу, резко переводя тему. — Почему ты послушал Бёль? Разве это правильно? Ёсан тяжело вздохнул, явно не желая разговаривать об этом. Но отказать он тоже не мог. — Это был ее выбор. Ее решение. К тому же, она была права: Сан действительно заслуживает нормальной жизни. И раз она согласилась подарить ему эту жизнь, что ж… от дара отказываться было бы неправильно. Хьянсу покачала головой и перевела взгляд на палубу. Она была не так полна, как обычно, ведь большинство матросов погибло при битве, поэтому девушке с легкостью удалось выловить знакомую фигуру Сана на другом конце палубы. Он с отсутствующим видом вглядывался в горизонт и совершенно не обращал внимания на то, что происходит вокруг. И тут Хьянсу будто озарило. Она вновь обернулась к Ёсану и заговорила: — Трезубец ведь может все, так? Тот настороженно нахмурился. — Если ты о воскрешении мертвых, то и думать забудь. Даже Трезубцу не подвластно всемирное равновесие. Мир мертвых и живых держится на этом равновесии, и вернуть душу без соответствующей платы не получится даже с помощью Трезубца. — Я не об этом, — ответила Хьянсу, заставляя Ёсана еще больше заинтересоваться ее словами. — Души же бессмертны? — Ёсан осторожно кивает. — И они наверняка могут воплощаться на земле много раз в разный период времени? — Каждой душе предписано определенное количество жизней — это так, — соглашается Ёсан. — Способен ли Трезубец сделать так, чтобы определенные души возродились в конкретный период времени в тех же телах, в которых они воплотились в предыдущей жизни? Ёсан был явно удивлен подобными вопросами, но все же ответил. — Думаю, он способен на такое. Но к чему эти вопросы? — Неважно, — вдруг говорит Хьянсу, отказываясь удовлетворить любопытство мага. — Просто хотела убедиться. Хьянсу замолчала. Она прикрыла глаза, чувствуя, как ветер обдувает лицо и треплет волосы. Ее всегда успокаивало это чувство умиротворения. На корабле она чувствовала себя в безопасности, но теперь все изменилось. С Трезубцем, который заключает в себе такую огромную силу и дарует своему хозяину безмерную власть, Хьянсу больше не чувствовала себя в безопасности. Напротив — в ней поселилось такое неприятное ощущение тревоги, медленно пожирающее ее изнутри. — Ли Хьянсу, — позвал Ёсан, обращая на себя внимание девушки, — хочу предупредить тебя. Трезубец — вещь опасная. Неспроста он выбрал тебя. Твоя душа чиста и невинна. Трезубец выбирает такие души не для того, чтобы подчиняться им, а для того, чтобы ими управлять. — Я не понимаю, — нахмурилась Хьянсу. — Не позволяй дарованной тебе власти затмить твой разум, — уклончиво ответил маг. — Не жди, пока власть пожелает отказаться от тебя. Когда почувствуешь — пришло время, сама откажись от власти, — сказав это, Ёсан развернулся и собирался уходить. Девушка задумалась над словами Ёсана, но пока они ей ни о чем не говорили. Возможно, придет время — и она поймет, но явно не сейчас. Отвернувшись от мага, Хьянсу устремила взгляд на Сана, все еще стоящего у перил. Но только теперь рядом с ним был и Хонджун. Капитан приободряюще сжал плечо друга. Тот даже не пошевелился, прекрасно зная, кто тревожит его. — Я хотел побыть один, — сказал Сан, даже не взглянув на Хонджуна. — Я знаю. Но ты можешь побыть один и вместе со мной, — спокойно ответил Хонджун. Сан никак не отреагировал. — Бессмысленно сейчас это говорить, но ты справишься. Ты сможешь пройти через это. — Видимо, я просто не заслужил настоящего счастья, — горько усмехается Сан, глядя в темные морские воды. — И это моя расплата за все грехи — за предательство брата, за ложь, за гнев. Рано или поздно я должен был расплатиться за все это кровью. Жаль, что не своей… — Не говори так. Ёсан прав: тебе дан второй шанс на жизнь, так проживи ее достойно. Теперь ты свободен — от скверны, от брата, от постоянного страха. Поэтому просто живи. — Как иронично, — Сан поднял взгляд на горизонт и вгляделся в чистое голубое небо. — На этом корабле мы с ней встретились, на нем же и простились. Слишком много символизма… — Такова судьба, — оба мужчины обернулись на знакомый голос и посмотрели на стоящую за их спинами Хьянсу. — Нам ли с ней тягаться? Но я обещаю — если вдруг мне удастся найти способ совладать с судьбой, вы узнаете об этом первыми, — девушка подошла к пиратам и встала рядом. — А пока… какой у нас курс, капитан? — она посмотрела на Хонджуна, и тот еле заметно усмехнулся. — Для начала отправим Ёсана на Лазурные острова. А затем… сделаем так, чтобы весь мир узнал о новой королеве пиратов. — Я слышал, что правление императора не идет на пользу государству, — на удивление Хонджуна и Хьянсу Сан вдруг вступает в разговор. — Народ бедствует. Если хочешь, чтобы о тебе узнали абсолютно все, думаю, стоит начать с малого и для начала обеспечить мир в своей стране. — В таком случае этим мы и займемся, — согласилась Хьянсу и посмотрела на Хонджуна. Капитан понимающе кивнул и, обернувшись, к матросам, бродящим по палубе, скомандовал: — Поднять все паруса! Вы слышали меня? Полный вперед! И хватит прохлаждаться, иначе выпорю всех — и глазом моргнуть не успеете! И «Иллюзия» под командованием тех троих, с кого и началась эта история, расправив свои красные паруса, с новыми силами отправилась в долгое плаванье.