Memories Bring Back Memories (Bring Back You)

Дин реагирует, не успев подумать, набрасываясь на Сэма с кулаками в попытке попасть по раздраженному лицу. Удар приходится левее, чем планировалось, потому что Дин не осознает, насколько этот Сэм высокий, пока не становится слишком поздно, и его рука тут же зудит в знак протеста, как только он притягивает ее к себе. Он прижимает поврежденную конечность к груди и резко вздыхает, пока его мозг работает с бешеной скоростью, пытаясь понять, что, блять, делать дальше. Сэм, реально высокий мужчина, держится за челюсть и поворачивается к нему с сердитым взглядом. — Дин, какого хрена? Слышится щелчок, и в поле зрения Дина проскальзывает пистолет, когда Кастиэль встает позади него. Стальным голосом он говорит: — Назад, сейчас же. Сэм широко раскрывает глаза и поднимает руки. — Кас? Чувак, какого хрена ты— — Назад! — кричит Кастиэль с малейшим намеком на истерику в голосе. — Я больше повторять не буду. — На твоем месте я бы его послушал, — процеживает Дин, разминая руку и морщась от пульсации в костяшках. — Ладно, ладно, — говорит Сэм, смягчая голос и осторожно делая шаг назад. Он сглатывает и смотрит между ними в явной растерянности. — Я не совсем понимаю, что происходит, но, Дин, это не— — Заткнись, — огрызается Дин, отступая назад, поближе к Кастиэлю. — Вот, что сейчас произойдет. Ты зайдешь в эту комнату и закроешь дверь, понял? — Дин, — настороженно говорит Кастиэль. Дин не отрывает взгляда от Сэма. — Кас, сейчас не время, ладно? Просто—просто сосредоточься на нем. — Ладно, слушай, я не зайду сюда, пока не пойму, что происходит, — лицо Сэма медленно смягчается, а его тело будто уменьшается, и он резко перестает выглядеть угрожающе. — Я просто хочу помочь, вот и все. — Если ты не зайдешь сюда, — угрожает Дин, делая паузы, чтобы слова оказывали большее влияние, — Кас тебя пристрелит. Правда, Кас? Спустя пару секунд молчания Кастиэль бормочет: — По-видимому, так. Сэм, входи. Сэм выглядит так, словно хочет поспорить, но замолкает, когда слышится еще один голос. — Сэм, — зовет женщина, чересчур близко, как кажется Дину, — что ты— Женщина из ниоткуда появляется рядом с Сэмом, не находя, что сказать, когда она видит происходящую перед ней сцену. Каштановые волосы спадают ей на глаза, когда она поворачивает голову, чтобы ошарашенно взглянуть на Сэма, будто она не может поверить, что он находится под прицелом. Сэм беспомощно смотрит на нее и пожимает плечами. — Руки вверх, — грубо говорит ей Дин. Женщина не реагирует. — Дин, — мягко говорит Сэм, — она тебя не слышит. Эйлин глухая, и ты это знаешь. — Дин, — повторяет Кастиэль, в этот раз осторожнее. — Просто—просто дай мне подумать, — рычит Дин, нахмурившись и переводя взгляд то на Сэма, то на женщину — Эйлин. — Что происходит? — в полном замешательстве спрашивает Эйлин, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Дина и Кастиэля. — Черт, я—я не знаю, — бормочет Дин, непонятливо оборачиваясь к Кастиэлю. — Что нам—Кас, я не знаю, что делать. Кастиэль глубоко вздыхает и смотрит на Сэма, опустив уголки губ. — Что ты чувствуешь, глядя на него? — нежно спрашивает он. Дин сглатывает и снова концентрируется на Сэме, который выглядит так, будто действительно хочет что-то сказать, но сдерживается. Дин рассматривает его, и в его груди завязывается крепкий узел. Появляется что-то. Он не уверен что, но он знает, что оно важно. Такое чувство, схожее—схожее с семейным, почему-то. Это не имеет смысла. — Ладно, но он все еще хочет убить нас, — шипит Дин. Глаза Сэма расширяются. — Что? Что, нет, нет, я не хочу. Я не знаю, кто вам это сказал, и почему вы вообще в это поверили, но я бы никогда не причинил— — Ты нам это сказал, — огрызается Кастиэль. — У нас были сообщения, в которых говорилось, что встреча с тобой — это ловушка. Последнее, что ты отправил Дину, было угрозой нашим жизням. — Стоп, что? — Сэм моргает и переглядывается с Эйлин, выглядя таким потерянным. — Встреча со мной была ловушкой, потому что это был не я. Это была ведьма, вы оба это знаете. И—и я сказал, что убью вас, потому что вы оба свалили, когда я говорил вам этого не делать! — Значит, ты признаешь, что хочешь наc убить? — бросает Дин, вздернув подбородок. Сэм фыркает: — Ну, да, то есть нет. Это было, как в шутку, чувак. Зачем мне хотеть тебя убивать, Дин? Ты — мой брат, придурок. А Кас — мой лучший друг! Дин застывает на месте. — Брат? — медленно повторяет он, глядя на Кастиэля с широко раскрытыми глазами. — Погоди, ты не—, — Сэм опускает руки, тяжело сглатывая и глядя на них с искренним беспокойством. — Вы не знаете, кто я, да? Эйлин выпрямляется. — Ведьма, она наверняка— — Какое-то заклинание, стирающее память, — бормочет Сэм, хмуро наблюдая за Дином. — Я, черт возьми, знал, что мы — сектанты, — яростно говорит Дин, триумфально глядя на Кастиэля. — Эй, Сэм, а мы случайно не серийные убийцы? — Ты же не серьезно пытаешься выиграть спор прямо сейчас, — рычит Кастиэль, опуская руку с пистолетом, чтобы злобно взглянуть на Дина. Дин поднимает брови. — Чувак, как будто ты меня не знаешь. Так, да или нет, Сэм? — Мы… Это сложно, — деликатно говорит Сэм, слегка морщась. — Как по мне, это звучит, как «да», — победно говорит Дин, после чего его улыбка тут же пропадает. — О, боже, это «да». Господи-боже, мы реально— — Не—не совсем, — перебивает Сэм, махая рукой и прочищая горло. — Слушай, я понимаю, что сейчас вы не особо мне доверяете, и это справедливо. Но я действительно твой брат. Дин хмурится и указывает подбородком на Эйлин. — А она кто? Моя невестка? Лицо Сэма становится ярко-красным. — Я—ну, это не совсем… Боже, у тебя даже памяти нет, и ты все равно ужасен. Дин дергает бровями, глядя на Эйлин, которая тоже порозовела, но при этом все это время улыбалась. — Так, он еще не сделал предложение? — Еще нет, — отвечает Эйлин. — Ты сказал, что хочешь нам помочь, — Кастиэль подает голос. — Ты сможешь? Сэм кивает, и его выражение лица снова становится мягким. — Да, Кас, могу. Я верну вам память, но вам придется мне довериться. — Как? — недоверчиво спрашивает Дин, пытаясь распознать ложь. — Ровене скажите спасибо, — говорит Сэм с улыбкой, пронизанной каплей боли. — Вы ее тоже знали. Она—ее больше нет, но она оставила книгу заклинаний. Это я точно знаю. — Дин? — спрашивает Кастиэль. — Тебе решать, — отвечает Дин. Кастиэль вздыхает: — Почему всегда решаю я? — Потому что я понимаю, что ты — самый уравновешенный из нас двоих, вот почему, — отрезает Дин. — Он не ошибается, — соглашается Сэм. — Мы можем уехать, — бормочет Кастиэль, и Сэм напрягается лишь от одной мысли, будто бы это худшее из возможного. Дин прочищает горло. — Можем… — Но ты не хочешь, — говорит Кастиэль. Дин поворачивается к нему, пытаясь понять выражение его лица. Пистолет все еще в руках Каса, на его лице отражается терпение и никакого осуждения. Дин хочет закрыть дверь и уделить минутку тому, чтобы просто подышать, поговорить с Кастиэлем и выяснить, чего хочет он сам. Правда в том, что… Кастиэль прав. Дин не хочет уезжать. В Сэме есть что-то, что притягивает Дина, как бы он ни старался. Семейная связь, которая имеет смысл, если они и вправду братья, и чем больше он об этом думает, тем больше боится оставить его позади. Потребность защищать его, так же как и Кастиэля, пустила глубокие корни и кажется даже мощнее, чем с Касом, что казалось ему невозможным. У него складывается ощущение, что семья — особенно, Сэм — для него важнее всего, возможно даже важнее Кастиэля, что кажется неправильным. Дин сглатывает. — Если ты хочешь уехать, то мы исчезнем без оглядки, но, Кас… Кастиэль хмуро на него смотрит. — Я не хочу уезжать. Сэм… Он, кажется, важен для меня. Он— — Семья, — бормочет Дин. — Да, — говорит Кастиэль с нежной улыбкой, — именно. — Я так запуталась, — бормочет Эйлин. Дин усмехается и поворачивается к ней. — Добро пожаловать в мой мир за последние полторы недели. — Мы пойдем с вами, — говорит Кастиэль, кивком указывая на Сэма с задумчивым взглядом. — Ты же объяснишь все по пути, да? Сэм глубоко вздыхает. — По правде говоря, мне бы не хотелось. Это—это непросто. Даже слишком, если честно. И лучше, если вы сами все вспомните. Как только доберемся до бункера, я с этим разберусь. — Бункер? — с любопытством повторяет Дин. — Мы там живем, — говорит Сэм. Кастиэль хмыкает: — Мы все? — Ну, Эйлин еще официально не переехала, но она—эм, она пока с нами, — Сэм прочищает горло и снова заливается румянцем, а Эйлин просто смотрит перед собой, ни о чем не подозревая. Дин улыбается Кастиэлю. — Ну что, по коням? Почему бы нам не рассказать о том, чем мы занимались все это время? — Обо всем? — спрашивает Кастиэль, выгибая бровь. — О большинстве вещей, — подмигивает Дин. — Неважно, — говорит им Сэм, — просто поехали уже.

Х

Бункер — удачное название для этого места. Это промышленное, подземное укрытие с дребезжащей железной лестницей, ведущей к балкону. В холле располагается стол с подсвеченной картой. На этом ожидания Дина перестают совпадать с реальностью, потому что все остальное дико отличается от того, что он себе представлял. Сэм и Эйлин ведут их вглубь помещения, разговаривая о чем-то и тихо вздыхая, но Дин слишком ошеломлен бункером, чтобы пытаться разобраться в том, о чем идет речь. Место кажется обжитым; книг тут больше, чем он ожидал, и, вероятно, самые крутые безделушки, что ему доводилось видеть — ну, по крайней мере, из тех, что он помнит. Дин проводит рукой по столу, за который садится Сэм, осматривая вырезанные на нем инициалы — ДВ, СВ и МВ, после чего переглядывается с Кастиэлем. — Что за МВ? — спрашивает Дин, легонько касаясь инициалов, и внимательно наблюдая за Сэмом. Сэм резко вскидывает голову, а кожа у его глаз натягивается, когда он сглатывает. — Это—она наша мама. Мэри Винчестер. Она—она умерла. — Ох, — бормочет Дин, прочищая горло. Кастиэль делает шаг вперед. — Как ты вернешь нам память, и сколько это займет? — Ровена оставила мне книгу заклинаний перед смертью, — объясняет Сэм. — Мне надо будет собрать все ингредиенты и провести кое-какие исследования, но она была лучшей ведьмой, что я знаю. Это точно сработает. Дайте мне максимум три часа, и я смогу все исправить. — Мы можем помочь? — неловко спрашивает Кастиэль, пристально глядя на него с искренним волнением и настороженностью. Сэм усмехается. — Без своих воспоминаний — нет. Я разберусь. — Я помогу, — Эйлин сжимает плечо Сэма и улыбается ему. — Ну, лично я готов умереть от голода, — легко говорит Дин, делая хлопок ладонями с широкой улыбкой. Лицо Сэма смягчается. — Где кухня? — Старый добрый Дин, — бормочет Сэм с нотой облегчения в голосе. — Кухня — вон там. А твоя комната дальше по коридору. Третья дверь слева. Дин оживляется. — Если не возражаешь. Обещаю, что ничего не буду трогать. Сэм с сомнением поднимает брови, означающее, что Дин сам по себе проблемный товарищ, и это не новоприобретенная черта. Почему-то, он чувствует облегчение. С улыбкой Дин хватает Кастиэля за руку и тащит его по направлению к кухне, нерешительно махая Сэму и Эйлин через плечо. Не то чтобы Дину они не нравились, вообще-то наоборот. Они пробуждают что-то нежное в его груди, что-то теплое и обнадеживающее, особенно Сэм. Но он их не знает, и неважно, какие чувства зарыты у него в душе или где-то еще, он не может заставить себя доверять им. Последние полторы недели он был с Кастиэлем, а не с ними, так что именно с Кастиэлем он чувствует себя наиболее комфортно. Зайдя на кухню, Дин глубоко вздыхает, отпуская запястье Каса и оценивая то, с чем ему придется работать. Он с любопытством заглядывает в шкафчики и холодильник, рассматривая различные варианты. Многое можно сказать о человеке или семье, опираясь на содержимое кухни. — Нет, спасибо, — Кастиэль качает головой, когда Дин предлагает ему пиво. Дин пожимает плечами и открывает крышку, расслабляясь от шипения, а затем делает глоток. Приятно, значит, ему, должно быть, нравится эта марка, и он с удовольствием отпивает еще немного пива, осматривая содержимое морозильника. Он морщит нос от разнообразия здоровой пищи, уже зная, что он к такому не склонен. Ну, или надеется, что не склонен, потому что он разозлится, когда очнется и осознает, что сбил нахрен весь свой ЗОЖ-режим, если такой вообще был. — Кто-то тут помешан на ЗОЖе, — говорит Дин Кастиэлю, вытаскивая фалафель из ящичка и потряхивая упаковкой с недовольным лицом. — Чувак, тут фалафель. — Сомневаюсь, что это ты, — уверяет его Кастиэль. Дин улыбается ему, убирая фалафель обратно, и достает коробку хлопьев. — Боже, я на это надеюсь. Хочешь хлопьев? — Я не голоден, — выражение лица Кастиэля больше не выглядит виноватым, но он спасается от надвигающейся тирады Дина насчет его пищевых привычек тем, что находит ему тарелку для хлопьев. Дин берет молоко и убирает полу-пустую бутылку пива в холодильник, решая, что тарелкой хлопьев можно подкрепиться. Эти мелкие печеньки — просто идеальный обед перед тем, как восстановить память. — Волнуешься? — Дин поднимает свободную руку и крутит пальцем у виска, вытряхивая остатки хлопьев в тарелку. — О восстановлении памяти, я имею в виду. — Нет, совсем нет. Я на самом деле… — Кастиэль замолкает и щурится с таким выражением лица, которое обычно появляется, когда он пытается понять, что чувствует. — Я жду этого с нетерпением. Я хочу знать, кто я. Кто ты. Дин кивает и убирает молоко на место, налив себе достаточно, а затем выкидывает пустую коробку Cookie Crisps и ищет ложку. Найдя ее, он возвращается к тарелке и прижимает ее ближе к груди, утапливая хлопья в молоке. Кастиэль наблюдает за ним с легким любопытством — так он делает, когда что-то абсолютно нормальное интересует его. Дин съедает первую ложку и улыбается, не переставая жевать, заставляя Кастиэля закатить глаза. — Да, дружище, я не могу дождаться, чтобы понять, что за хрень происходит в моей жизни, — признается Дин, покручивая ложкой, направляя ее на Кастиэля. — Сэм стопудово что-то не договаривает. Если мы не серийные убийцы, то кто мы вообще нахрен такие? Не может же все быть так сложно. — Вероятно, это просто трудно объяснить, — предлагает Кастиэль, поджимая губы. — Не представляю, каково это — быть на его месте, рассказывать кому-то о его жизни, когда сам человек абсолютно ничего не помнит. Дин усмехается, проглатывая еще немного хлопьев и шкрябая ложкой по тарелке. — Да, это точно. Но, эй, эта проблема уже почти решена. Скоро мы все вспомним, судя по его словам. Меня, на самом деле, больше волнует вся та ведьмовская хрень, о которой он говорил, но я и так уже понял, что мы в какой-то секте. — Мне интересно, кем была Ровена, — говорит Кастиэль, опуская брови, когда Дин предлагает ему ложку. — Нет, Дин, я не хочу. Я уже говорил тебе, что я не— Дин настойчивее тыкает в него ложкой, слишком сильно выпятив нижнюю губу. — Ой, да ладно, Кас. Всего лишь одну ложечку. Ты ничего не ел еще с боулинга. Пожалуйста? Ради меня? Кастиэль сердится, но все-таки сдается и наклоняется, чтобы поглотить ложку хлопьев, после чего пережевывает их с яростным взглядом. Это слишком мило, и Дин триумфально улыбается. У него создается такое впечатление, что Кас довольно часто поддается его провокациям. — Давай быстрее, я хочу осмотреться, — выпаливает Кастиэль, перекрещивая руки на груди со сварливым выражением лица, чуть ли не надув губы. Дин закатывает глаза, но делает, как сказано. Времени говорить особо нет, потому что он снова и снова пихает в рот хлопья, наблюдая, как Кастиэль ходит по комнате и с любопытством рассматривает вещи. Он поднимает журнал со стола, когда голова Сэма появляется в дверном проеме. — Слушай, Дин, а ты—, — Сэм замолкает, когда его взгляд падает на тарелку хлопьев, и с его лица слишком быстро уходят все эмоции. Дин тут же прекращает есть, застывая на месте, а его желудок сжимается при виде сероватого лица Сэма. — Эм, что я сделал? Сэм сглатывает и зажмуривает глаза, а затем полностью заходит в комнату. — Ничего. Ты не знал. Все—все в порядке. — Это твои хлопья? — Дин неловко ставит тарелку на кухонную столешницу и прочищает горло. — Чувак, прости. Я—в смысле, я могу купить тебе новые? — Они не мои, — губы Сэма напрягаются, когда он отводит взгляд и сжимает челюсть, глядя на пустую коробку в мусорке. Он безмолвно достает коробку, что чертовски странно. Он мягко говорит: — Они были Джека. — Кто такой Джек? — спрашивает Кастиэль. Сэм вздрагивает, будто ему дали пощечину. — Он наш—он был нашим ребенком, — хрипит он, поглаживая коробку большим пальцем, после чего аккуратно убирает ее обратно в ящик. — Черт, — бормочет Дин, глядя на Кастиэля с неприкрытой тревогой, — у нас был ребенок? — Да, это… сложно, — Сэм морщится, закрывая створку и делая глубокий вдох. — Вы поймете, когда вспомните. Но я не за этим сюда пришел. Я хотел спросить, там, где вы нашли тех близняшек, нигде не стояла миска со свечами вокруг? Дин моргает, пытаясь прийти в норму после открытия, что у него есть—был —ребенок. Он прочищает горло и смотрит на Кастиэля. — Там было много дерьма… очень странного дерьма. Книжки, кровь, а еще какие-то стекляшки. Не знаю. — Миски не было, но свечи в кругу были, — спокойно отвечает Кастиэль. Сэм поджимает губы и вздыхает. — Ладно, ну, это немного облегчает задачу. Спасибо. — Эй, — зовет Дин, когда Сэм разворачивается к двери, и ждет, пока он развернется и взглянет на него. Дин сжимает руками подол футболки, переминаясь с ноги на ногу. — Слушай, мне правда жаль насчет хлопьев. Я не знал, и я просто— — Дин, все хорошо, — перебивает Сэм с дрожащей улыбкой. — Не переживай насчет этого. И, когда вспомнишь, не вини себя. Все в порядке. Дин не знает, что на это ответить, так что просто кивает. Сэм еще раз ему улыбается, немного натянуто, а затем выходит из кухни, вероятно, вновь сосредоточившись на своем деле. Дин осторожно поглядывает на тарелку с хлопьями, и у него пропадает аппетит. Боже, теперь он не сможет их доесть. Он молча берет тарелку и опускает ее, ощущая себя последним дерьмом. Он случайно съел хлопья собственного ребенка — ребенка, который, судя по всему, умер. — Не могу поверить, что мы были родителями, — бормочет Дин, с глухим стуком бросая ее в раковину. Кастиэль хмыкает. — Все еще. Мы все еще родители. Даже если Джека больше нет, я считаю, что этот статус неизменен. — Верно, — соглашается Дин, поворачиваясь к Кастиэлю, который медленно приближается к нему. — Друг, я думаю, что я сильно облажался. Какова была вероятность того, что я съем единственное, что может пошатнуть душевное спокойствие? — Это не твоя вина, — нежно говорит ему Кастиэль, успокаивая тихим рокотом своего голоса. Он делает шаг к Дину и протягивает руку, нерешительно касаясь его губ и глядя ему в глаза. — Ты не хотел ничего плохого. Дин прикусывает нижнюю губу и кивает, просовывая пальцы в петельки на штанах Кастиэля и притягивая его к себе. Их тела соприкасаются, и они опираются друг на друга, и Дин прижимается лбом ко лбу Каса. Горевать по тому, кого он никогда и не видел — странно, но он не настолько бессердечен, чтобы не осознавать всю серьезность ситуации. Ему не нужна память, чтобы понять, что они все были разбиты из-за потери ребенка, как и любые нормальные люди. Кастиэль бережно дотрагивается до его щеки, поглаживая большим пальцем под глазом. Дин льнет к прикосновению, закрывая глаза. Это помогает ему чувствовать себя не так дерьмово. По крайней мере, Кастиэль его не винит. Ну, он не винит его… сейчас. Дин очень напрягается, представив сценарий, в котором они вернут воспоминания, и Кастиэль возненавидит его за то, что он случайно съел хлопья их сына. Он не думает, что Кас это сделает, нет, но, как и во всем остальном, он не может быть уверен. В этом и заключается вся суть его тревоги. Он ни в чем не может быть уверен. У него нет способа узнать, не налажал ли он еще где-то во время их путешествия без воспоминаний, и как это повлияет на него, когда он, наконец, вспомнит. — Кас, — выдыхает Дин, отстраняясь, чтобы взглянуть в его глаза, — ты должен пообещать мне кое-что, ладно? Кастиэль моргает. — Я—конечно. — Если—нет, когда к нам вернется память, пообещай мне, что между нами ничего… не поменяется, — осторожно говорит Дин, сглатывая, когда выражение лица Кастиэля смягчается. — Если я сделал что-то не так, и ты на меня нереально зол, постарайся простить меня, ладно? — Дин, я не думаю, что ты сделал что-то, что может привести меня в гнев, — говорит ему Кастиэль с небольшой улыбкой. — От тебя я получал лишь добро и поддержку все это время. Разумеется, ты меня иногда раздражал, но я действительно думаю, что это одна из причин, почему ты меня так привлекаешь. Дин усмехается. — Хорошо, это я могу понять. Но все равно, просто пообещай мне, ладно? Ты меня знаешь; я в пустой комнате найду, о чем волноваться. — Обещаю, Дин, — клянется Кастиэль, разглядывая его лицо своими неземными глазами, и его губы вздрагивают, когда он видит облегченную улыбку Дина. Кастиэль медленно наклоняется к нему, проясняя свои намерения, и Дин встречает его на полпути. Он более, чем жаждет поцеловать его, особенно прямо сейчас. Они едва дотрагиваются, лишь легко соприкасаясь губами, и тревоги Дина улетучиваются, словно лепестки по ветру. — Спасибо, — шепчет Дин. Кастиэль углубляет поцелуй, теперь уже обеими руками дотрагиваясь до щек Дина, надавливая, чтобы никакие слова больше не просочились. Под давлением губ Кастиэля, Дин издает тихий, гортанный звук и мгновенно поддается, захлопывая глаза и прижимаясь к нему еще сильнее. Проходит всего ничего, как поцелуй превращается во что-то немного жаркое, немного отчаянное. Дин опьянен этим, он пытается подтянуть Кастиэля ближе, уже полностью готовый раздеться прямо на кухне, и к черту Сэма и Эйлин. Кастиэль, однако, находит в себе силы положить этому конец, и отстраняется со вздохом. — На всякий случай, — говорит он хриплым голосом. Дин моргает, хмуря брови. — На случай чего? — Не о чем волноваться, — Кастиэль оставляет еще один поцелуй у него на губах — просто чмокает — и отступает на шаг. — Нам надо сходить, посмотреть твою комнату. Не в состоянии оспорить это, Дин переплетает их пальцы, довольствуясь тяжестью чужой руки. На его собственных руках блеклые шрамы, однако кожа Кастиэля безупречно гладкая, но вместе они создают ощущение домашнего уюта. Дин позволяет мужчине вывести их с кухни и провести по коридору, где, по словам Сэма, должна быть их комната. Эйлин и Сэм все еще сидят за столом, на котором разбросана куча книг, и стоит металлическая миска, из которой выглядывают какие-то непонятные веточки. Их головы расположены очень близко, а корпусом они тянутся друг к другу, из-за чего они выглядят, как единое целое. Не успев понять, что происходит, Дин уже одобрительно улыбается. Они быстро добираются до комнаты, и Кастиэль решительно открывает дверь, целенаправленно шагая внутрь. Они успевают сделать два шага вперед, как тут же останавливаются. — Чувак, — говорит Дин, — кому вообще нужно столько пушек? — Я не уверен, — признается Кастиэль, не отрывая взгляда от стенки, полной оружия. — Знаешь, кому нужно столько оружия? — Не говори это. — Серийным убийцам. — Ты это сказал. Дин щелкает языком. — Когда к нам вернется память, и выяснится, что я прав, я требую извинений. — Безусловно, — соглашается Кастиэль, опуская голову в знак подтверждения. — Сомневаюсь, что ты прав, но конечно. — Хрен с ним, давай осмотримся, — Дин закатывает глаза и тянет Кастиэля в сторону шкафа. Комната не очень похожа на то, что ожидал Дин. Она невероятно однобока. Он был готов к общему гардеробу и столкновению стилей, но, видимо, им с Кастиэлем просто нравится одно и то же. Кровать сбивает его с толку; она точно рассчитана на одного человека. Либо они с Кастиэлем умудряются втиснуться тут вместе, либо они спят в разных кроватях. Хотя, он не представляет, зачем им так делать. Они находят фотографию симпатичной блондинки, обнимающей мальчика сзади, и оба человека очень похожи на Дина. Нетрудно догадаться, что это он сам, только помоложе, и его мама, но смотреть на это очень странно. Он видит, откуда у него такая внешность, почему он такой симпатичный. Кастиэль мягко улыбается, глядя на снимок, Дин закатывает глаза. В рамке стоит фотография очень молодых Сэма и Дина. Их лица освещает солнце, а их головы запрокинуты назад. У Сэма короткие волосы, а Дин чуть ли не утопает в коричневой кожанке, которая на нем надета. Снимок старый, выцветший, явно имеющий значение. Дин очень долго разглядывает его, а затем они продолжают рыскать по комнате. — Хэй, посмотри-ка, — бормочет Кастиэль, открывая прикроватную тумбочку. — Что у тебя там? — спрашивает Дин, отворачиваясь от стопки книг, которую он оглядывал. Кастиэль дает ему фото. — Это мы. Конечно же, это они. Дин и Кастиэль стоят, прислонившись к машине, и смотрят друг на друга. Дин, с бутылкой пива в руках, широко улыбается и наклоняется к Касу, будто рассказывает ему какой-то секрет. Кастиэль же, с другой стороны, выглядит довольно озадаченным, а в уголках его губ едва заметно играет улыбка. Дин на фотографии выглядит гораздо моложе, чем сейчас, но Кастиэль изменился лишь самую малость. Тогда было меньше морщинок, появляющихся из-за смеха, его волосы были более растрепанными. На нем тот же плащ, выглядящий противоречиво на фоне Дина, одетого в ту же кожанку. — Мы выглядим молодо, — с улыбкой комментирует Дин, глядя на снимок. — Мы определенно знаем друг друга уже много лет. Где ты это нашел? У меня в тумбочке? Кастиэль кивает. — В конце Библии. Дин сводит брови. — Она была спрятана? В Библии? Это немного странно. — Да, я тоже так думаю, — соглашается Кастиэль. — Хм. Ну, ладно, — Дин отдает фотографию, непонятливо пожимая плечами. — Больше тут ничего особо и нет. Кастиэль открывает рот, чтобы ответить, как из глубин бункера доносится крик Сэма, гласящий о том, что им надо вернуться туда. Они переглядываются, отходя друг от друга, и поспешно покидают комнату. Сердце Дина уходит в пятки, когда они идут по коридору, а его желудок сжимается от предвкушения. — Вы разобрались? — спрашивает Кастиэль. Сэм берет с собой несколько книг, прижимая их к груди, а Эйлин — миску. — Да, быстрее, чем я предполагал. Пойдемте, нам надо в лазарет. Вам придется лечь перед тем, как заклинание начнет действовать. Дин понятия не имеет, что это за хрень такая — лазарет, и Кастиэль так же потерян, как и он, поэтому они оба следуют за Сэмом и Эйлин вглубь бункера. К счастью, лазарет недалеко, и Сэм начинает открывать свои книги, пока Эйлин берет Каса за руку и укладывает его на кровать. Дин стоит в дверях и сглатывает, глядя, как перед ним разворачивается бурная деятельность. Вот и все. Это правда все. Он вспомнит, наконец-то, и какая-то его часть, довольно-таки большая, на самом-то деле, чертовски напугана. Если у него дерьмовая жизнь, если он реально серийный убийца, он не уверен, что вспоминать это все — хорошая затея. Однако, он знает, что он никогда не сможет жить без памяти. Теперь, когда он в курсе, что ее можно вернуть, он просто обязан это сделать. Незнание изведет его, и он это понимает. Эйлин настойчиво толкает Кастиэля на кровать, делая все возможное, чтобы ответить на его вопросы, а Сэм заканчивает приготовления, после чего подходит к Дину с поднятыми бровями. — Будет больно? — спрашивает Дин. — Вероятно, — честно отвечает Сэм. — Однако, не так, как ты думаешь. Каждый хочет что-то забыть, Дин. И действительно забыть, а потом все вспомнить — не всегда… весело. Дин делает глубокий вдох и кивает Кастиэлю. — С ним все будет в порядке, да? Я—я имею в виду, он не очень хорошо питался. Это никак не повлияет? — С ним все будет хорошо, — Сэм бросает на него странный взгляд и, кажется, хочет что-то сказать, но сдерживается. Он тяжко вздыхает. — Не волнуйся о Касе. — Ну, как бы, я вроде как должен, так ведь? — спрашивает Дин, небрежно размахивая руками. — С памятью или нет, ты все равно знаешь, когда влюблен в кого-то. Сэм делает паузу, открывая рот, а затем очень медленно закрывая его. Он снова вздыхает, поднимая взгляд к потолку, после чего кашляет и оглядывает Дина. — Верно, — говорит он, указывая большим пальцем за плечо. — Пожалуйста, ляг на кровать, чтобы я смог привести тебя в норму. — Ты уверен, что это сработает? — удостоверяется Дин, двигаясь к соседней с Кастиэлем кровати. — Да, Дин, я уверен, — уверяет Сэм, укладывая его на кровать, держась за его плечи обеими руками. — Просто ляг и расслабься. Ты и понять ничего не успеешь, как к тебе вернется память. — Угу! — щебечет Эйлин с яркой улыбкой. Дин быстро переглядывается с Кастиэлем. — Это наш последний шанс остановиться и слинять. — Мы справимся, — говорит ему Кастиэль, слегка улыбаясь. — Хорошо, — настороженно говорит Дин, облизывая губы, и, отвернувшись, глядит в потолок. — Удачи, Кас. — Удачи, Дин, — откликается Кастиэль, возможно, из солидарности, вероятно, ради Дина. Откуда-то издалека, Сэм начинает читать заклинание.