Ярчайший роман века

Неделька выдалась весёлой. Хотя, какая уж тут неделька, всего пять дней, два из которых они даже на первый этаж не спускались, только и делали, что валялись в кровати и периодически переругивались, Виктор даже получил подушкой по лицу. Им было весело вместе, им было хорошо и тепло друг с другом. Она, как это обычно бывало, что-то рассказывала, лёжа у него на груди, а он слушал, перебирая пальцами её, как оказалось, волнистые волосы. — Мне звонила Вера, жена Нагиева, и предупреждала, что если не предоставлю ему новое меню, то могу не возвращаться. — Он просто делился событиями, которые случились, пока она принимала ванну. — Ты работаешь на Нагиева? — Она вытирала махровым полотенцем волосы, но прервала столь увлекательное занятие и посмотрела на него сквозь занавески из мокрых кудряшек. — А я не рассказывал? — Елена покачала головой. — Ещё не совсем работаю, но как бы в командировке. Ресторан открывается в мае. Пока я только «смотрю и вдохновляюсь», чтобы у него был лучший ресторан. — Шпионишь, значит. А в мой ресторан по той же причине пришел? — Она легла на кровать и положила голову ему на плечо. — Я не знал, что он твой, но так даже лучше. Легче вытащить из тебя все секреты. — Я тебя умоляю, ну какие секреты? Это у вас в Москве все друг другу конкуренты. Здесь мы либо не пересекаемся и молча игнорируем существование того, кто открывается под боком, либо дружим. Французская кухня тоже ведь разная. Лучше, чем в моём ресторане, классические блюда никто не готовит. — Ты бы сэкономила мне миллионы нервных клеток и целую неделю, если б сказала раньше. Я такое видел, что поверил в тебя, как в шеф-повара! — Он искренне ужасался, вспоминая свои походы по ресторанам, а её это рассмешило. — Бедненький, как мне тебя жаль. — Она поцеловала его в щеку. — Очень, — потом в другую. — Очень жаль. А когда добралась до губ, то они уже и забыли, о чем говорили, но на тумбочке зазвонил стационарный телефон. Она ответила. — Алло. — Он услышал знакомые нотки в трубке. — Это вас, Виктор Петрович. — Они умело не палятся перед Нагиевым, которому он зачем-то дал её номер. — Спасибо, Елена Павловна. — Виктор сказал это не в трубку, но чтоб начальник услышал и понял, что он тут не дурака валяет, а серьёзными вещами занимается, но Нагиев воспринял это иначе. — Да, Дим. Забыл что-то? — На него уже орут, да так громко, что многоуважаемая Елена Павловна всё слышит. — Ты меню придумал, что с бабами якшаешься? — Потом пошли оскорбления в сторону Виктора, на которые он просто закатывал глаза, но «Дима» быстро переключился на характеристику Елены Павловны, от которой у неё глаза на лоб вылезли, а челюсть на пол упала. Виктор взял её за руку, но это не особо помогло, и она чуть было не вырвала у него трубку и не высказала Нагиеву всё, что сама о нём думает. — Во-первых, придумал. Осталось только немного корректировок — и всё будет готово. — Ложь во спасение. — Во-вторых, она не любовница. «Не любовница» лежала под Виктором с заткнутым ртом, чтоб только никто не слышал, что она там себе думает, и кусалась, чтобы он отпустил её.  — Просто знакомая, тоже шеф-повар. — Она успокоилась и стукнула его по руке, чтоб отпускал. — Да, выведал у неё всё, что смог. — Что значит «всё, что смог»?! Смоги больше! — Потом пошла череда очень неприличных фраз в сторону Елены и шутки, над которыми абонент на той стороне смеялся. Виктор снова заткнул ей рот рукой и прижал к себе спиной. — Я развёлся недавно, о чём ты вообще говоришь! Всё, я занят, придумываю тебе меню. Не звони сюда больше. — Он резко оборвал монолог, главное, чтобы не бывшего, хозяина. А Елена его укусила. — Извини его. — И отвернулась на другой бок. — Ну, Лен. — Он заключил её в свои крепкие объятия, из которых она не могла выбраться и поцеловал в шею. — Спокойной ночи. — С мыслями о том, как она убьёт их обоих, Елена заснула. В час дня, когда она проснулась, его не было рядом. И в ванной не было, в чулане тоже. Он либо сбежал, либо спустился на первый этаж. Она свято верила во второе. Елена накинула халатик и спустилась тихо-тихо, будто чужая в собственном доме. Она прошла через гостиную на кухню и он, разумеется, был там. Где ж ещё быть шеф-повару в такую рань? — Ты чего здесь делаешь? — Елена аккуратно выглянула из-за дверного косяка. — Думаю над меню. — Весь её кухонный островок был завален листочками, на плите что-то жарилось и варилось, а из духовки шел пар. — Да? А мне кажется, ты замусорил мне кухню. — Она подошла к плите и выключила газ. — Ну хоть не сжёг ничего. — Сжёг, но уже отмыл и даже купил тебе новую сковородку. На твоей готовить невозможно. — Что ты сделал с моей любимой сковородкой? — Она была в ужасе только от одной мысли, что на её прелести что-то горело. — Ничего. Она просто дурацкая. — Сам ты дурацкий. — Она посмотрела через его плечо на скомканные листы бумаги. — Что придумал? — А похоже, что я хоть что-то придумал?! — Он вышел из себя уже давно, но сорваться было не на кого. — Хватит орать! — Она тоже может кулаком по столу ударить, но не будет этого делать. Пойдёт другой дорогой. — Слушай, Вить. — Положит руку ему на плечо и погладит. — Ну, если тебе нужна помощь, я… — Виктор не дал ей закончить. Она выбрала неверную тактику. — Что ты? Поможешь?! Женщина поможет в составлении меню! — Он раскинул руками. — Может ещё готовить за меня будешь? Или вообще подсидишь! — Ему будет очень стыдно минут через тридцать. — Хорошо. — Она развернулась и ушла с кухни. — Я книжку почитаю наверху. — Ей было очень обидно, до слёз, до трясучки, до истерики. Она хотела выгнать его к чертовой матери и навсегда, но решила с этим повременить. В конце концов, она уже три с половиной недели ничего не читала. «Кошка на раскалённой крыше» её заждалась. Елена, к несчастью, не успела начать второе действие. В дверь её спальни постучали. Она не ответила — знала, что он и без приглашения пожалует. — Лен, — теперь он будет стоять в дверях и унижаться. — Прости меня, я вёл себя… — Она знала, как кто он себя вел, и не нуждалась в озвучивании или же в том, чтобы он тут у неё в ногах валялся. Знали бы вы, Елена Павловна, что он и не собирался. — Не продолжай. Я понимаю. — Она молча отложила книгу на безумно интересном монологе Мэгги о бедности, виски и причинах, по которым она находится на раскалённой крыше, и вышла из спальни. — Ты идёшь? — Да. — Знали бы вы, Виктор Петрович, что она никогда ради мужчины, если это, конечно, был не её сын, не откладывала пьесу Теннесси Уильямса, не пропускала лекцию Долина и не сбегала с работы. Готовить вместе оказалось веселее, чем он думал. Пока они пытались печь пирожное «Буше», которое обязательно будет в его ресторане, он обсыпал её мукой с ног до головы. Не специально, конечно, но за это она окунула его лицом в летний салат «Болоньезе», зато он понял, что как раз его-то и не стоит добавлять в меню. К вечеру они были грязные, как черт знает кто, измученные и уставшие. — Чего мы мучаемся? — Елену Павловну осенило только к половине второго ночи, но Виктор уже был не в том состоянии, чтобы понять. — У меня есть книга с рецептами Джулии Чайлд. Это классика, а если начальство попросит разнообразия — добавьте в название новое слово, а в блюдо базилик или петрушку, но обзовите её «кервелем», у вас же французский ресторан. — Он смотрел на неё вытаращенными глазами и не до конца улавливал мысль. — И чем это поможет? Ты хочешь все рецепты из книги включить в меню? Так их же только она приготовить и сможет. — Не только она. — То есть он не всех женщин шеф-поваров презирает, а только её? — Сейчас поймёшь. — Елена ушла в противоположную от кухни сторону, а вернулась с настоящим фолиантом «Уроки Французской кулинарии». — Будешь учить меня готовить? — Иногда всё-таки нужно спать, а то так мозг совсем перестанет работать. — Я могла бы, но ты совсем никакой. Загадай число. — Она заботливо поглаживала обложку, на которой красовались три имени: Джулия Чайлд, Луизетт Бертоль и Симон Бек. — Какое? — Он посмотрел на неё воспалёнными глазами и положил голову на руки. Елена погладила его по волосам. — Возьмёшь у меня книгу и вставишь в меню блюда, которые выпадут, например, на странице, число которой совпадает с днём рождения твоей дочери. И так далее. Ты понял? — Он, кажется, даже проснулся. — Господи, — Виктор вскинул руки к потолку, но представим, что к небу. — Ты гений! Как я сам не додумался. — Он поцеловал её чуть выше виска и обнял так крепко, что чуть спину не сломал. — Но я уезжаю через четыре дня. Как ты заберёшь свою книгу? — Оставь себе, ещё пригодится. — Если бы рядом был Михаил, то он бы точно начал тихонько материться в кулак. Елена не была жадиной, но в библиотеку свою пускала только по пропускам и с чистыми руками. На её книги, особенно кулинарные, даже дышать было нельзя, не то что трогать. — Пошли спать. — Она обняла его за спину, и они побрели наверх. — Завтра точно напьёмся. Обмоем меню и помянем Джулию Чайлд. Она улыбнулась его словам. — Вам лишь бы выпить, Виктор Петрович. — Это она ещё не догадывается, как чертовски права. Елена снова проснулась позже него. В три часа дня, потому что её ночью истязала бессонница, и в итоге она выдумала ему рецепт, авторский, без советов Джулии Чайлд, и вложила листок в книгу. Но уснула только под утро, часов в восемь. Когда она встала, его опять не было рядом. В конце-то концов, мог бы хоть разбудить её. Не для того она его звала, чтоб просыпаться в одиночестве. Елена яростно спускалась по лестнице, халат распахнулся, открывая ножки и декольте на сорочке, волосы были распущены и спадали на плечи, периодически поднимаясь из-за скорости, на которой неслась. Она влетела на кухню, поразив и Михаила, и Виктора видом своей сорочки и, осознав, что произошло, снова скрылась за дверным косяком. — Доброе утро. — Михаил был не слишком доволен, что она привела в дом любовника, и интонация моментально его выдала, однако, она была уверена, что с Виктором её муж вёл себя более чем гостеприимно. Елена высунула голову в дверной проём и улыбнулась ему так фальшиво, что ей никто не поверил. — У моей жены очень красивые ноги. Вы согласны, Виктор Петрович? — Абсолютно с вами согласен. — Елена не понимала, кто над кем издевается, но как только запахнула халат и повязала пояс на талии, соизволила выйти к ним, будто это обычное утро в три часа дня. — Ты один? — Ей только сына не хватало для полного счастья. — Василий предпочёл остаться у бабушки. — По собственному желанию? — Виктор пока не влезал в их разговор. — Нет, я запер его в сарае и уехал. — Михаил спокойно сделал глоток кофе из чашки и вызывающе посмотрел на Елену. Виктор понял, что уступает ему место отца года, и сдержанно засмеялся, чтобы к Елене вернулся естественный цвет лица, а то она белая, как смерть. — Миша не шутит. — Шучу. Мама захотела побыть с внуком ещё недельку. Майские праздники скоро, он всё равно в школу ходить не будет. — Ты испортил ребёнку каникулы. — Парировала Елена. — Я думаю, мне пора. — Виктор явно стал тут третьим лишним. — Да ну что вы! — Михаил был на удивление мил. — Мне давно пора в контору, оставлю вас, не буду мешать. — Он направился в коридор, и Елена пошла за ним. Когда они скрылись с глаз Виктора, она начала. — Миш. — Они не оправдываются и не извиняются друг перед другом, потому что живут по контракту, условия которого не нарушают. До этого дня. — Не надо. Чтобы к вечеру его здесь не было. — Он поцеловал её в щеку. Игра в семью продолжается, даже когда зрителей нет. — Подожди, как вы съездили? Как Любовь Григорьевна? — Елена была безмерно благодарна мужу за снисхождение. — Прекрасно. Вспоминала тебя добрым словом. — Он посмотрел на часы и улыбнулся ей. — Я страшно опаздываю. Вечером поболтаем. — Она улыбнулась в ответ. Михаил понимал, что этот Виктор — не просто любовник. Она обычно не приводит их в дом, и ни разу за всё время действия их договора не нарушала правил. Сначала он был зол, но потом его даже насмешила вся ситуация. Надо же, он бы в жизни не подумал, что его красавица-жена влюбится в бородатого тролля. Впрочем, Виктор оказался интересным и весёлым человеком. Михаил обязательно позвал бы его играть в гольф, если бы тот не уезжал. Когда мужчина вышел за порог, Елена облегчённо вздохнула. Предугадать то, как он отнесётся к её маленькой вольности, было невозможно. Он мог выгнать Виктора, мог прочитать нотацию Елене своим унизительно спокойным голосом, а мог… Да он всё мог, и именно неизвестность пугала её больше всего. — Я не успел спрятаться в шкаф. — Виктор вывел Елену из состояния необузданного страха, вдруг её охватившего. — Ты феерически облажался. — Ну, что? — Его волновала дальнейшая судьба их интрижки. — Ты не сдал ключ от своего номера? — Нет. — Значит, всё хорошо. — Она обворожительно ему улыбнулась. — Но я лучше оденусь. — Елена прошла боком мимо него и хотела было уйти, но он придержал её за локоть. — Он ничего тебе не сделает? — Виктор одобрял её выбор, но переживал. Немного, слегка, очень сильно. Переживал за неё, потому что Михаила он знал пару часов и не улавливал всей сути их отношений. — Он мне? Да ну что ты! — Для неё этот вопрос был даже странным. — Конечно, нет. Миша замечательный человек. Он ни разу в жизни голос-то на меня не повысил. Да, он был более жесток. Изредка, если она выводила его из себя. Мог манипулировать или шантажировать, и она знала, что заслуживает, когда он шел на крайние меры. — Раз у вас всё так идеально, зачем тебе наша интрижка? — Он не понимал, почему его задевают столь лестные слова в адрес её мужа. — Затем, что я никогда его не любила. Не только его, а вообще никого и никогда. Даже не влюблялась. Другим девушкам повезло, они страдали от неразделённой любви, их боготворили, их унижали, их жизни были полными. С несколькими смыслами, а моей жизнью всегда был только Вася. Я не видела света за пределами его существования. Мне было очень хорошо в своей серой, спокойной, обыденной жизни, а потом ты взял и раскрасил её. Мне понравилось. Я первый раз ощутила всю полноту и насыщенность красок. Оказалось, что можно любить не только сына, можно заботиться не только о нём. Я благодарна тебе за эту интрижку. Я никогда не была счастливее, чем сейчас. — Елена будто прощалась с ним. У них оставалось три дня и две ночи. Почти ничего и вместе тем — вся жизнь. — Я всё-таки лучше оденусь. — Она улыбнулась ему и поцеловала в колючую щеку. Однажды она снова привыкнет целовать гладко выбритого мужа, заново познакомится с ним, а мимолётные встречи в гостинице «Октябрьская», походы в кино, прогулки и поцелуев мост так и останутся лишь воспоминаниями. Прекрасным сном, в котором она была так безмерно, безумно счастлива. — У нас всегда будет Петербург. — Как жаль, что «Любовь по правилам и без» ещё не сняли.