Проклятие богини

      — Вот это небывалая удача! — взволновался окольничий Митрофан. Это ж когда я про такое в последний раз слышал?! Вот уж полсотни годков эти хитрецы только девок портят, а потом исчезают в лесу, будто и не было их никогда. Бывалые люди поговаривают, что даже род княжий когда-то давно облагодетельствовал один из сынов леса. Вот кто бы мог подумать, что сына окольничего выберут побратимом?! Это ж какая честь!       Ставр отцову радость не разделял. Ведь как проходит сам ритуал, ему толком рассказать никто из ведающих, обученных грамоте людей не смог. В сохранившихся чудом рукописях на сей счёт тоже ничего не сказывалось. А оставаться в неведении Ставр не любил, оттого и волновался.       — И всё-таки, почему я? — спросил он вслух, впрочем, не слишком рассчитывая на вразумительный ответ. — Вон, братья умом и силой не обделены.       — Да какая разница, сын, — отмахнулся Митрофан, — главное, что после ритуала на помощь в случае беды уповать всегда можно. Вот только никому об этом знать не нужно, даже братьям. Запомни. Они хоть и любят тебя, а позавидовать всё равно могут. Эх, если бы мать могла дожить до этого дня. Но Бог прибрал её к рукам до времени.       На это Ставру возразить было нечего. Янина задержалась на этом свете недолго, но смогла стать хорошей матерью ему, трём старшим братьям и двум младшим сестрицам. Приключилась с ней хворь две зимы назад, и к весне тихо во сне отошла в чертоги божьи. Хорошо, что дочерей премудростям женским обучила и даже успела старшую Белаву благословить и замуж выдать.       Из вычитанного в рукописях, что милостиво дозволил просмотреть княжеский посадник, узнал Ставр, что побратим — это не просто брат по оружию и верный друг, а много больше. После ритуала он и Алий смогут чувствовать друг друга на расстоянии и призвать, коль нужда заставит. Побратим выбирался раз и на всю жизнь. А ещё было написано, что Волчьи норы избраны и охраняемы древними богами, коих сильно оскорбили люди, приняв христианскую веру. В отместку Великие лишили Русь богатырей, таких, как Святогор, Муромец, Добрыня. Повыродились все. Вот только, как ни искал Ставр, а упоминания, зачем лесному народу нужда брататься с кем бы то ни было, так нигде не нашёл.       До самого назначенного дня Ставр не видел Алия. Тот как в воду канул. Однако утром в Агрофенов день он сам объявился на пороге конюшни, где Ставр чистил норовистого коня.       — Да стой ты на месте, бесноватый. Чего дёргаешься? Для тебя же стараюсь. Понимаю, гулять хочешь. Дык потом пойдём, немного осталось, — увещевал он потряхивающего гривой вороного.       Вдруг конь задрожал и попятился назад.       — Тьфу ты, пропасть! — воскликнул он. — И куда тебя нелёгкая несёт?!       — Что, животинка не слушается? — раздался насмешливый голос сбоку.       Ставр резво обернулся и уставился на преобразившегося до неузнаваемости Алия, разодетого, что знатный боярин. На нём были белая рубаха, расшитый хитрыми узорами кафтан, новые портки, заправленные в добротные сапоги. Блестящие светлые волосы волнами лежали на плечах, а чело украшал затейливо плетёный ремешок.       — Ну, и чего уставился? Гляди, не влюбись. А то я только по девкам.       — Фу ты, больно надо. Просто привык видеть тебя босым да в неказистой одёже. А тут ни дать ни взять сам боярин пожаловал.       — Скажешь тоже. Заканчивай тут. Сегодня вечерком обряд свершат.       — Кто?       — Ясно кто. Волхвы, конечно.       — А они ещё не повывелись?       — Мало их. Почти все в ирей⁹ ушли. А оставшиеся живут в Белогорье.       — Неужто знают тайные тропы в тот благодатный край?!       — А то. Это же волхвы, они всё знают.       — Хорошо, а что от меня нужно?       — Только ты сам.       Или свет так неудачно на лицо Алия упал, или то была игра воображения, но Ставру на один краткий миг показалось, что глаза стоящего напротив парня сверкнули, как у дикого хищного зверя. Но ведь то, что лесной народ может обращаться в животных, — сказки? Аль нет?       — Где встречаемся? — только и спросил он, оставив тревожные мысли при себе.       — У лесного озера. Приходи один на вечерней зорьке. Придёшь?       — Приду, — твёрдо ответил Ставр.       Солнце начало садиться за лес, когда Ставр завершил последние приготовления: надел новую синюю рубаху на чистое тело, расчесал тёмную гриву частым гребнем и начистил сапоги. Довольный собой, он вышел из горницы на широкое крыльцо, сбежал по лестнице на двор, вышел за ворота и пошёл неспешно по дороге. Возле дома купца Елестрата наткнулся на разряженную Огнеяру с другими девицами — видать, на вечерние посиделки дружно собрались.       — Вай, и куда это ты такой весь из себя, Ставр? — громко спросила Лада.       — Веселье нынче в другой стороне, — добавила со смешком Огнеяра.       — Недосуг¹⁰ мне сегодня. По надобности отлучиться из дома нужно.       — Какой ты сегодня суръёзный, — усмехнулась Павлина. — Надумаешь повеселиться — приходи. Мы тебя вмиг расшевелим.       Девушки дружно рассмеялись, а Ставр махнул рукой на прощанье и пошёл далее восвояси.       Вскоре он сидел на берегу озера, вдыхая запах лесных трав, слушая песни коников¹¹ да глядя, как в чистой воде резвится мелкая рыбёшка. А в это самое время на него из темноты лесного лапника глядели светящиеся глаза дикого зверя.       — Здрав будешь, гость званый, — послышался рядом старческий голос.       Ставр приставил ладонь ковшиком к челу, прикрываясь от последних слепящих солнечных лучей, и увидел приближающегося к нему седого, как лунь, старца в длинной, до самой земли белой рубахе. На плечах его была темно-серая накидка, скреплённая на груди фибулой¹², а чело украшал обруч с большим зелёным камнем посередине. Удивительно молодые глаза на морщинистом лице взирали на него с нескрываемым любопытством.       — Вечер добрый, старче. — Ставр поднялся на ноги во весь немалый рост и слегка склонил голову перед волхвом. Не слишком низко, но и не стесняясь выказать уважения.       Старец одобрительно улыбнулся в седую бороду.       — А ты хорош. Одни глаза цвета спелой сливы чего стоят.       Ставр смутился, не зная, что на это ответить, а тот уже пошёл прочь от воды, кивком указывая гостю следовать за ним.       — И куда мы идём? — тихо спросил он.       — К древним камням.       — Но там люди плутают!       — Со мной не заплутаешь.       — А где Алий?       — Не беспокойся, ждёт нас. От нетерпения зубами щёлкает.       — Чего? — не понял Ставр.       — Скоро поймёшь, — ответил старец, с поразительной сноровкой для его годов петляя средь деревьев.       И точно, когда они пришли в назначенное место к каменному кругу, то возле него на поляне горел костёр, и Алий стоял тут же.       — Успокоился? — обратился волхв к Алию.       — Да. Пробежка поспособствовала ясности мыслей.       — Как ты? — спросил Алий Ставра.       — Пока не знаю.       — Ничего не бойся.       — А я и не боюсь.       — Ну да, не боишься, вон, как в груди молотит.       И ведь угадал. Ставр прекрасно чувствовал своё глухо и часто стучащее ретивое, но как этот стук сердца мог слышать Алий?       — Что ты знаешь о лесном народе? — неожиданно спросил старец.       — Мало. Читал только отрывки в сохранившихся рукописях. Вроде, если я правильно понял, то в лесной братии существуют в одном теле душа человека и дух зверя.       — Верно, — усмехнулся старый волхв. — А ещё внутренний зверь иногда своевольничает и отказывается слушать человека, пока не получит желанное.       Ставр повернул голову и испытующе посмотрел прямо на Алия.       — И чего хочет твой зверь?       — Он решил, что ты ему подходишь по духу. И будь ты девицей, он бы присвоил тебя себе, а раз нет, то остаётся только побрататься и дать ему возможность чувствовать тебя как себя.       — Ясно. И справиться с ним никак нельзя.       — Верно понимаешь. Я его едва сейчас успокоил. Я расту, но и он матереет.       — И кто же он, твой внутренний зверь?       — Волк.       — Чего-то подобного я и ожидал, — пробормотал Ставр.       — До полуночи будем здесь, а потом войдём в каменный круг, — сказал старец.       Оставшееся время они просто сидели у горящего костра и слушали истории из жизни предков, коих волхв Светозар знал немало. Ровно в полночь со всех сторон из леса на поляну стали выходить люди. Ставр поразился. Почти все они были светловолосыми. Чернявых среди них вообще не было. И женщины, и мужчины имели внушительный рост, были статными и красивыми, прямо как на подбор. А один плечистый мужик с суровым лицом воина подошёл к волхву и отдал тому в руки небольшой жбан.       — Вот. Это молоко дикой сребророгой серны.       — Прекрасно. А теперь вы двое идите в круг, — велел волхв Алию и Ставру.       Странно, но Ставру показалось, камни стали слегка светиться в темноте. А когда они вошли через врата внутрь круга, то и вовсе диву дался, ибо вокруг было светло, как днём. Святозар, стоявший позади, сказал им сбросить одежды и лечь на огромный каменный стол.       — Не бойся, Ставр, Алий сейчас перекинется в зверя. Ничего худого он тебе не сделает. Так нужно для того, чтобы обряд сработал как надо.       Не успел Ставр ответить волхву, как очертания Алия поплыли, и через мгновение на его месте стоял молодой белый волк ростом с телёнка. И только умные ярко-голубые глаза на волчьей морде говорили о том, что это и есть его старый знакомец. Волк безмолвием не страдал. Он игриво потявкивал, припадая на передние лапы, и помахивал хвостом из стороны в сторону.       — Чего это он? — обеспокоенно спросил Ставр Светозара, видя такую прыть.       — Не обращай внимания. Зверь доволен. А теперь оба на алтарь. Время дорого.       Ставр отвернулся от волка и подошел к каменному столу, хотя самому нестерпимо хотелось присесть рядом с красивым зверем, запустить пятерню в густую белую шерсть и на ощупь попробовать её мягкость. Волк первым запрыгнул и разлёгся на камне, ожидая, когда к нему присоединится будущий побратим. На удивление, плита оказалась тёплой, и Ставр без опаски лёг на спину, вытянувшись во весь рост. Светозар вынул из-за пояса узкий длинный нож, стал бормотать что-то и посыпать его острое лезвие какой-то сверкающей пылью из мешочка, а после запел. И эта заунывная песнь словно тянула все жилы из тела, лишая сил. В голове у Ставра помутилось и стало нестерпимо жарко. Потом песнь внезапно оборвалась, и разом наступила тишина. Боль в левой руке отрезвила и вернула ясность помутившемуся было рассудку. Ставр покосился в сторону и увидел, что Алию тоже пустили кровь ритуальным ножом. Руку и волчью лапу соединили так, чтобы кровь смешалась и потекла по узкому желобку к краю плиты. Затем Светозар быстро подставил жбан с молоком, и кровь закапала в него. Он снова затянул песню, поднося жбан к губам Ставра, повелевая глазами испить. Отпив немного горчащего молока, Ставр откинулся назад. Вдруг его тело изогнулось от внезапно вспыхнувшей боли, словно разом пронзённое сотней стрел. Рядом заскулил волк, видать, тоже после чудо-молока разобрало. А боль всё нарастала. Прежде, чем погрузиться в спасительную черноту, Ставр услышал хоровой волчий вой.       Очнулся он полностью одетым возле догорающего костра. И только свежий след от пореза на ладони говорил о том, что всё произошедшее с ним не было сном.       — Ну, и что дальше? — вслух произнёс он.       — А дальше, как твой побратим, я всегда смогу услышать тебя и знать, где ты и что с тобой, — раздался голос Алия в голове Ставра.       С той поры так и повелось, что где бы ни был Ставр, за ним тенью следовал Алий. На охоте в личине волка, а на рыбалке — в образе простого деревенского паренька, который нагло дрых на дне лодки, пока Ставр чистил сети. Зато как рыбу делить, так этот прохвост завсегда был первый. Странная это была дружба, слишком тесная. Ставр и мысли пойти куда-то без побратима не допускал, настолько Алий врос в него, став неотъемлемой частью жизни. И однажды, год спустя, Ставр поймал себя на том, испытывает отнюдь не братский интерес к своему здорово вымахавшему закадычному другу, когда тот взахлёб рассказывал, как дочь деревенского старосты пыталась на вечёрках соблазнить его своими прелестями. Он со всей ясностью и ужасом понял, что хочет дать Алию по шее за то, что всем скалится, сверкая белозубой улыбкой, а девке той сделать внушение, что не туда шельма глядит. При этом девичьи формы волновать кровь совсем уж не перестали, но отклик с его стороны стал слабее, когда как на поджарый зад Алия стал заглядываться все чаще. Вон, не далее как вчера, когда Алий после купания в реке с азартом ползал в одних мокрых портках на четвереньках, пытаясь поймать в траве ловкую ящерку, Ставр все губы искусал, едва зенки не сломал да нехилую тяжесть в паху ощутил, пока этот неугомонный небольшим округлым задком перед его носом крутил. Не знал уж бедолага, каким богам молиться, чтобы сняли это невесть откуда взявшееся наваждение, и старательно отводил горящий взор от ставшего желанным тела. А Алий словно догадывался, зараза такая, какое действие оказывает на Ставра, и всячески его подталкивал к краю пропасти, сияя невозможной синью глаз и показывая себя со всех сторон во всей красе.       — Да уж, похоже, ты была права, Девана, наши опекаемые как-то странно поглядывают один на другого, — произнесла Дивия, глядя, как Алий облизывал глазами Ставра, пока тот поутру упражнялся с мечом.       — А я о чём. Чудят, вешаясь на девок, когда хочется повиснуть друг на друге. И чего тянут?       — Ну, ты скажешь тоже! Как чего? Они оба непомерные гордецы. Даже в простых играх уступить один другому не желают, а тут вообще такое. У людей сложно с этим делом. Это у нас, раз возжелал, то так тому и быть.       — Может, стоит их слегка подтолкнуть, а то так и будут на месте топтаться?       — Нет. Пусть сами сделают выбор.       — Так они уж весну и половину лета как слюну друг на друга пускают, а всё никак. Кстати, завтра Иванов день, Ставру осьмнадцать годков минёт.       — И Купальская ночь, когда снимаются все запреты, — вкрадчиво сказала Дивия.       — А ведь твоя правда. Ладно, не будем вмешиваться в ход событий, разве только подсобим маленько встрече после полуночи, когда народ разберётся по лесу искать огнецвет¹³.       — Вот… А далее их дело.       Сказано — сделано.