Проклятие богини

      День накануне жатвы отмечали с размахом. Во дворах накрывали богатые столы с разными угощениями. Люди ходили в гости из дома в дом. Первые сжатые колосья появились в каждой избе. И княжеские палаты обряд не обошёл стороной, челядь поставила свежесрезанные налитые колосья на почётное место под образами.       Ставр недолго был во дворе. Покрутился немного, а потом улизнул под шумок на кузню, где кузнец Ивар должен был уже доделать кольчужную рубаху, чтобы защитить в схватке тело и плечи. Дорого обошлась отцу названному обнова. Однако раз обещался на именины, то исполнил.       — Здоровья вашему дому! Ну что, Ивар, готова кольчужка?       — А то как же. Хороша получилась. Только прямым ударом меча плетение разорвать можно. Не лезь на рожон, и будет она служить долго верой и правдой.       — Да знаю. Видел, как после смерти отца кромешник¹⁹ наместника князя Ждан приносил кольчугу починить.       — Вот и славно, что помнишь. Добрые воины в наше смутное время нужны. Враг не дремлет. Сколько простого народа гибнет от мечей степняков. Купцы заезжие сказывали, что басурман этих бесчисленное множество.       — Благодарствую, Ивар, за кропотливую работу и за добрые слова.       — Забирай отцовский подарок. И передай ему поклон.       — Ага, — прижимая к себе новенькую блестящую кольчугу, сказал Ставр. — Он ещё не вернулся с южной околицы. Как объявится, сразу передам.       Дома в светлой горнице ещё раз примерил её, любуясь собой в отражении блестящего старого щита, и не мог нарадоваться такой удаче. А после полудня, наупражнявшись до упада с мечом, Ставр наскоро помылся в деревянной бочке и поспешил на покос. Отец наказал, чтобы к его возвращению сено сгрузили в остожье на хранение. Два брата с отцом уехали, а Ян ногу подвернул. Какой с него сегодня работник… Только мешаться под ногами будет. Вот и пришлось ему да двум дворовым мужикам самим дело править. Там с вилами в руках его и нашёл Алий.       — Ты где эти дни пропадал?! — напустился на него Ставр, втыкая зубьями вилы в сухое сено. — Я тут не знал, что и думать! Боже правый, что с лицом!       Он мигом забыл всё недовольство, ухватив Алия за острый подбородок, рассматривая кровоподтёки и вертя голову в разные стороны.       — Ай, не трогай, больно! — прошипел недовольно Алий, когда Ставр неосторожно задел глубокую длинную царапину, идущую от подбородка вниз по шее. — Раньше не мог прийти, отлёживался после игрищ. Не гляди ты так. Все же хорошо. Почти всё загоилось²⁰.       Ставр чуть не поперхнулся.       — В каком месте хорошо?! Что же это за жестокость такая? Разве так можно с живым человеком?!       — А я не человек. Забыл? — тихо произнёс Алий с кривой ухмылкой, и резко подался вперёд, клюнув Ставра в губы.       Хорошо, что дворовые мужики находились вверх по реке. Покосы-то у них дальние. А то Ставр бы сквозь землю провалился от сорому. Хотя, будь мужики рядом, Алий бы так не сделал. И потому он лишь отмахнулся.       — Да ну тебя, бестолковушка. Я серьёзно, а он…       — Да не переживай. Скоро всё сойдёт, и я стану прежним красавцем, всем на загляденье. Тогда сможешь тискать меня и целовать, сколь душа потребует.       — Ох, и балабол ты, Алий, — покачал головой Ставр, против воли улыбаясь. — Как хоть прошли игрища?       — Известно как. Я первый. Смог одолеть старшего брата. А его уже два года никто побить не смог. Только я вот сподобился, — задрал он горделиво нос.       — Силён, волчонок. Вот только и тебе досталось, — осторожно и нежно огладил Ставр стёртую и местами содранную кожу на щеке.       — Да ладно, — безразлично протянул Алий, однако от ласки и не думал сторониться, — только я тебе сегодня не помощник. Вилами махать не могу.       — Да ну, к лешему, главное, что сам пришёл. Этого довольно. Сейчас докидаю на воз сено, и поедем. Гром уже привык к тебе, больше не пятится. Полежи пока в тени. В корзине под кустом есть кусок пирога с малиной и жбан молока.       — Вот же, знаешь, чем взять, — облизнулся Алий и резво поскакал к указанному месту.       Ставр только головой покачал, видя, как ловко Алий управился и теперь с довольным лицом поедал кусок пирога. Как знал, что именно сегодня появится этот сластёна. Полюбовавшись немного на жующего побратима, Ставр вернулся к делам насущным. Он стал снова грузить сено на воз, таская вилами туда-сюда большие охапки.       Вот только недолго была благодатная тишина. Далёкие крики людей и истошный женский вопль заставил похолодеть кровь в жилах у обоих парней.       Ставр крепче перехватил вилы и стал оглядываться по сторонам. Алий, бросив недоеденный кусок в корзину, вскочил на ноги и прислушался, а затем упал на живот, приложив ухо к земле.       — Сейчас из-за того бугра появится конь, — резко садясь, сказал он, указывая пальцем в нужном направлении.       Не успел Алий договорить, как на пригорок буквально взлетел взмыленный рыжий скакун, бешено вращая глазами. На его спине, намертво вцепившись пальцами в гриву, сидела Огнеяра и кричала во всё горло.       — Люди, помогите! Да помогите же кто-нибудь!       Ставр, не долго думая, бросился наперерез коню. Он прекрасно знал, что далее по склону обрыв. Конь переломает ноги, а Огнеяра и вовсе может погибнуть. Изловчившись, он прыгнул на шею скачущего коня и повис на узде всей тяжестью.       — Ой, дурак! — взвыл Алий, хватаясь за голову.       Однако с места не дёрнулся, прекрасно понимая, что при его приближении конь начнёт сильнее бесноваться, и тогда несчастья точно не избежать. А уж как остановит Ставр коня и вернётся обратно, он ему задаст. Надо же, смельчак выискался. Этот взбешённый коняга мог и двоих запросто завалить.       Ставр меж тем крепко держался за узду и с силой тянул конскую голову вниз, заставив скакуна сбавить ход и, наконец, остановиться. Всё ещё волнуясь, рыжий конь дрожал всем телом и всхрапывал, перебирая ногами.       — Слезай, Огнеяра, — переведя дыхание, сказал спокойно Ставр. — Давай же. Чего ты как неживая?       Он гладил коня по морде, шепча разные глупости в острое ухо. Рыжий прядал ушами и словно внимал, потряхивая гривой.       Но перепуганная дева и не думала слезать, только таращилась на Ставра во все глаза и не двигалась. Тогда Ставр, не церемонясь, схватил её за подол сарафана и дёрнул вниз. Огнеяра пискнула и стала заваливаться на бок. Ставр подхватил на руки лёгкое тело, прижав к себе. Огнеяра глупо захлопала глазами, оказавшись в безопасности, а потом ни с того ни с сего разрыдалась.       — Господи, Ставр, — выла она, — Рудого шершень ужалил, а я верхом сидела. Он дёрнулся, заржал и как понёс. Мне было так страшно.       — Не реви, Огнеяра. Всё закончилось хорошо. Вон уже и братья твои с отцом спешат на выручку.       Передав всхлипывающую деву заботам родни, он облегчённо выдохнул и вернулся к Алию, где тут же отхватил крепкой рукой по потылице.       — Ты из ума выжил, Ставр! Где была твоя голова? Ты же мог запросто проститься с жизнью!       — Ну, чего ты взъярился? Смотри, я жив-здоров. А вот она точно могла сгинуть.       — А ты нет?! — подбоченился Алий. — С каких пор ты у нас бессмертный?       — Ладно, я всё понял, не ершись. — Ставр неожиданно смачно чмокнул побратима в поджатые губы. — Доешь лучше пирог со сладкой малиной. Это же твой любимый.       Алий фыркнул, но, видать, нежданный поцелуй притушил его воинственный настрой, и он направился к брошенной неподалёку корзине. Ставр же перевёл дух. Светящиеся глаза дикого зверя на человеческом лице побратима — то ещё зрелище. И уж вообще непонятно, отчего так грело душу, что Алий о нём беспокоился. И его открытые чувства были куда приятней и важней пылающего благодарностью взгляда Огнеяры.       И им бы приглядеться друг к другу и жить да радоваться, но день спустя пришла беда. Давно в воздухе витала тень её, смущая людской покой. Вернулся отец Ставра в Городище с южной околицы с неутешительными вестями. Степняки от безнаказанности и в дерзости своей стали всё чаще нападать на беззащитные селения, убивая детей малых, угоняя в полон молодых девок да мужиков, кто в силе и крепости.       Наместник князя выслушал доклад окольничего и его людей и решил писать самому князю. Этак эти изуверы и до Городища вскоре доберутся. Тут уж им есть, чем поживиться. Начнут грабить да девок сильничать. Наше воинство супрать их пожиже будет. Дунут — сметут начисто.       Вот только не успело послание дойти до хором княжих, обрушилась-таки напасть на Городище. Оказалось, помяни нечистого к обедне, как он тут как тут. Напали степняки, когда народ в поле был. Что могли сделать простые мужики с косами супротив хорошо обученных басурманских поединщиков?.. Пока стража, заметив в полях чёрный дым, подняла воинство, и те поспешили на подмогу, всё уж было кончено. Снопы на поле догорали, а земля усыпана телами тех несчастных, кто пытался оказать сопротивление захватчикам. Молодых дев среди убиенных не было, только мёртвые бабы в летах, да оставшиеся без нагляда, заходящиеся в крике младенцы в плетеных лукошках.       От едва живого деда Шишкаря, которому посчастливилось со стрелой в спине заползти под телегу, воины узнали, что вораги налетели в один миг, как коршуны. Просто неожиданно раздался отовсюду свист и гиканье. Бежать было некуда. Всадники басурманские, лихие наездники, хорошо вооружённые, ловкие и быстрые, знали своё дело. Правда, не так много их, как показалось сначала. Похватали они на лету, что могли унесть, поубивали стариков, а молодцов, что дали отпор, на арканах уволокли. Несчастных девок, спасавшихся бегством, быстро настигали и бросали поперёк седла впереди себя.       — Вот чего они так скоро дёру дали. Немного их, — сказал сын воеводы. — Выручать надобно наших.       Воевода поправил кольчугу и дал добро на преследование степняков.       Выехали сразу, как собрались. И в этот раз Ставр стал одним из вызвавшихся смельчаков. Ибо, как сказал наместник князя, поговорив с воеводой и окольничим, всем уходить никак нельзя. Град останется без защиты. А если это западня, чтобы выманить воинство из Городища, то от поспешности такой ждёт всех неминуемая погибель.       Скакали с обеда до вечера. Ближе к ночи запахло дымом от костров.       — С подветренной стороны заходить нужно. Дед Шишкарь говорил, что с ними были собаки, — подметил окольничий.       Воевода кивком дал согласие. Мол, да, дело говоришь. Так и поступили. Уговорились сначала Ставра и сына воеводы Гордея для наблюдения послать. Когда они вернулись, то сообщили, что вороги шумно гуляют, пьют и делят награбленное. Все пленники связаны и кучно сидят в стороне от большого костра. И тогда решено было нападать всем разом по темноте, чтобы не дать степнякам опомниться.       — Недолго осталось. Солнце почти село, — произнёс воевода. — Имейте терпение, молодые. Нечего, словно кони ретивые, постукивать копытами.       Вдруг со стороны стойбища недругов послышались женские крики и русская брань мужиков.       — Нехристи! Сильничать решили, — стукнул кулаком в землю Гордей.       Все зароптали.       — Что же, значит, быть им битыми сейчас, — грозно сдвинул брови воевода. — Все по местам. Горящая стрела в небо — побудка к бою.       И вскоре завязалась драка между сынами русской земли и степняками-ордынцами. В темноте перемешалось всё. Каждый хотел одолеть противника. Степняки, конечно, превосходили числом, но на стороне обиженных русичей был праведный гнев. Он кипел в жилах воинов, готовых не только рубить мечами, но и рвать голыми руками чужаков. Дружно навалившись на неприятеля, одержали они победу.       Ставр первый выскочил из кустов, едва завидев горящую стрелу в небе. Он с яростным рыком сдернул насильника с распростёртого тела девы, отбросив того в сторону, и тут же проткнул незащищённую грудь своим мечом. Той же участи удостоился и выползший из шалаша второй лиходей. Потом он обернулся к спасённой деве. Та тряслась как осиновый лист на ветру, была растрёпана, в разорванной напополам рубахе и слезах. Все тело белое покрывали красные отметины от клеймящих поцелуев насильника, а губы до крови искусанные, опухшие.       — Господь светлый! Огнеяра! — воскликнул Ставр. Он разрезал путы на руках девы и, сдернув свою накидку, накинул на хрупкие нагие плечи. — Вот, укройся. Я помогу своим и вернусь. А ты, если можешь, освободи других пленников, — и он дал ей в руки охотничий нож. Сам же кинулся на подмогу остальным.       Махал Ставр мечом без устали, пытаясь забыть то, что видел. Боль и ярость от того, что пострадали невинные души, буквально душили его. В пылу драки он не заметил, как летевший в него вострый нож неожиданно остановил ход и полетел обратно в метнувшего его степняка. И на миг среди кровавого месива мелькнул образ воинственной девы дивной красоты и тут же пропал. Весь в поту и чужой крови, он бился до тех пор, пока последний из ворогов сам не упал пред ним на землю, отбросив свой изогнутый меч в сторону.       — Всех, кто жив и может сам идти, связать, — раздался позади голос окольничего Митрофана. — Пусть народ решает их судьбу.       — Воевода ранен! — выкрикнул кто-то из воинов.       — Так, — сказал Митрофан, почёсывая бороду, — перетащить награбленное в одну телегу. Заберём с собой. Не пропадать же добру. Видать, до наших мест ордынцы купеческий обоз обнесли. Воеводу грузите на другую. И осторожнее там!       — Ставр, подсоби Гордею с отцом, а я с пленниками переговорю. Кто может, тот своим ходом дойдёт. Телег на всех не хватит. А тут покалеченных много.       Молодые мужики, кто был в силе, решили пешим идти. Девы, над которыми не успели надругаться, сели верхом на басурманских коней. А вот тех, над кем надругались и сильно избили, было решено на телеги посадить.       Печальное это было возвращение. Больно было смотреть воинам на грязные измученные лица своих соплеменников. Видеть, как испуганно жмутся освобождённые из полона девы друг к дружке, пытаясь спрятаться от глаз людских в изорванных одёждах, поливая горючими слезами свою несчастную судьбинушку и надежды на достойное замужество. Кому теперь нужен порченый товар.       Ставр придержал коня и поравнялся с лошадью, на которой ехала в хвосте обоза Огнеяра.       — Как ты?       — Всё хорошо, — сказала печально она разбитыми губами. — Только толку-то. Никто дома не поверит, что этот ирод окаянный не успел со мной ничего сделать. Все тело пестрит его отметинами. Живого места нет. Кому я теперь нужна, Ставр? — в голосе девы слышалась безысходность и смирение с собственной участью. — Была видная невеста, а теперь пустое место. Хоть вешай камень на шею, и в воду.       Ставр встрепенулся.       — Да ты что такое говоришь, дура-девка! — прошипел он тихо, чтобы никто не слышал. — Ты отцу с матерью нужна, своим младшим братьям и сёстрам! Я-то знаю, что отправил злодея к духам предков до того, как он успел надругаться над тобой.       — Это знаешь ты и я, а народ не поверит. Подумают, что выгораживаешь меня. Ни к чему это. Пусть будет так, как будет. Всем рты не заткнёшь.       — А вот и заткну. Сам женюсь на тебе. Пусть все видят, что ты достойная из достойнейших.       — Ох! — опешила Огнеяра, приложив руку к груди в сильном волнении. — Неужто взаправду, женишься?       — А что такого? Ты красавица и умница, да и я не урод. К тому же пора о продолжении рода подумать. Не до веку же неженатому ходить.       — Господи! Благодарствую, Ставр! Вовек не сыщешь более верной жены. Да я же… — и она разразилась слезами.       — Не плачь, — нежно погладил он её по длинным растрёпанным волосам, — всё образуется. Вот попомни моё слово.       Однако у самого Ставра на сердце вдруг тревожно стало, и в мыслях всплыл образ побратима. Его светлые, как белый лён, волосы, его белозубая озорная улыбка и что синь небесная глаза. Понял, что наверняка совершил большую ошибку. И рад бы данное Огнеяре слово назад взять, да не по чести это.       А в это самое время Алий места себе не находил, чуя гнев, боль, обиду Ставра, как свою собственную. Он понимал, что что-то стряслось в людском поселении, и со всех ног помчался к Городищу. Издалека почуяв дым и увидев дотла выгоревшее поле, он ускорился. Только не успел застать Ставра в граде. Ушёл он с другими смельчаками людей из полона выручать. И Алий решил ждать. Он точно знал, что жив-здоров побратим. Его внутренний зверь ясно дал это понять своим спокойствием.