Проклятие богини

      Алий первым заметил зоркими глазами возвращение воинов. Он чуть ли не кубарем скатился по деревянной лестнице со стены, спеша к воротам. А потом и зычный голос дозорного возвестил об этом.       И полетела весть по хатам людским, долетев до хором наместника князя, который тут же поспешил на широкое крыльцо. Народ высыпал на улицу, словно только этого и ждал. Вокруг слышались радостные крики. И встречали воинов как дорогих гостей — хлебом-солью. Воеводу и других раненых унесли поскорее, на ходу посылая расторопных дворовых людей за травницами.       Алий решил не толкаться средь народа, а прошмыгнул мимо направляющихся домой Митрофана и его сыновей гибким ужиком и ловко запрыгнул в распахнутое окно горницы Ставра. Быстро перекатившись по дощатому полу, он спрятался за широким топчаном, накрытым выдубленными шкурами дикой козули, и затих. Ему хорошо были слышны весёлые мужские голоса и радостный писк дочерей окольничего. Алий приготовился к долгому ожиданию, однако не пришлось. Вскоре уставший Ставр вошёл в горницу, но не один. С ним пришла ключница Пелагея и два здоровых дворовых мужика.       — Ставьте лохань сюда, — распорядилась она, — и натаскайте воды, да погорячее.       Мужики живо дело справили и ушли.       — Благодарствую, Палаша. Рук и ног не чую. Помоги снять кольчугу.       Он нагнулся, и ключница стянула тяжёлую кольчужную рубаху, бросив её на пол рядом лоханью.       — Может, задворенку растолкать, чтобы помогла помыться, а то девки все заняты?       — Нет, я сам. Чай не дитё малое. А ты ступай, проследи, чтобы девки не слишком увлекались.       — Ну, как знаешь. Сам так сам.       Едва Пелагея вышла из горницы и притворила дверь, как Ставр скинул сапоги, снял нательную рубаху и сбросил портки возле кольчуги. Потом потянулся всем телом и сел в дымящуюся воду, закрыв глаза и откинув голову на край лохани. Немного понежась, он поднял потяжелевшие веки и погрузился в живую синь глаз Алия.       — Ты мне снишься? — Ставр протянул руку и прихватил выгоревшую на солнце белую прядь волос.       — Как же, обойдёшься, — прошипел недовольно Алий. — Что это ты там вытворял в воротах? Какого лешего девку тискал при всём честном народе? Свобода опостылела?       Ставр улыбнулся краешками губ и резко дёрнул Алия за руку на себя. Тот не удержался и распластался поверх Ставра в воде. Целовались они долго и страстно, позабыв обо всём на свете, барахтаясь в тёплой воде и заливая пол. Как оказались голыми на топчане, никто не помнил. Важным виделись лишь смелые ласки, тихий шёпот, едва слышные стоны удовольствия от желанных касаний.       — Алий, мой Алий, какой же ты… — выдохнул Ставр, целуя бледную кожу внутренней стороны бедра, зарываясь пальцами в светлые волосы в паху и слегка царапая небритой щекой тонкую кожицу вздыбленной, готовой к любви плоти.       — М-м-м, — промычал Алий, скользя руками по широким плечам и погружая пальцы в шелковистую тёмную шевелюру побратима.       — Хочу попробовать тебя на вкус, — прохрипел севшим от страсти голосом Ставр. И, не дожидаясь разрешения, обхватил губами напряжённый ствол, погружая в теплоту рта настолько, насколько готов был принять.       — Ну как? — прошелестел в тишине Алий, лихорадочно блестя светлыми глазами, в которых плескалась страсть.       — Ты пахнешь лесом и горечью медовых трав. И это туманит голову, лишая разума.        Под неопытными, но старательными губами Алий продержался недолго. Его подстёгивало к желанному освобождению понимание того, что не только он горит в чувственном огне страсти, но и побратим. Едва Ставр выпустил его из влажного плена своего рта и прошёлся сладкой лаской по истекающей желанием плоти вверх-вниз, как тот с судорожным всхлипом пролил семя себе на живот.       Немного отдышавшись, Алий игриво посмотрел в лицо Ставра и сказал:       — А теперь мой черёд.       Неожиданно он сменил положение и оказался сверху, сев поджарым задом прямо на прижатый к животу твердокаменный ствол и поёрзал, вызвав тем самым громкий вздох и чертыхание Ставра.       Миловались они до самой обедни, не имея сил расстаться. Оставив, наконец, спящего разморенного и уставшего Ставра одного, Алий покинул горницу тем же путём, каким ранее пришёл. Он вышел за ворота и поспешил к лесу, поделиться с отцом и братьями тревожными вестями из Городища. Со Ставром он решил разобраться потом, когда рассеется любовный дурман, и мысли снова станут ясными. Он ему покажет, как с девками обжиматься, когда есть он. Ведь он куда лучше любой, даже самой красивой девы, ибо прекрасно знает, как зажечь чувственный огонь в побратиме, и ответит на страсть без всякого жеманства. И внутренний зверь был с ним полностью согласен. Как только Алий покинул Ставра, выпрыгнув в окно, тот медленно поднялся и сел на разворошённом топчане, обхватил голову обеими руками, крепко задумавшись. То, что он натворил неосторожными словами, уже не исправить. Хорошая дева Огнеяра, вот только не лежит душа к ней. Ни разу не всплыл её образ, пока он держал в крепких объятиях своего побратима. Умом понимал, что нехорошо это — супротив Бога единого идти, да с другим мужиком на топчане валяться. Вот только сердце было не согласно с разумом, и аж заходилось в груди от воспоминания того, что сейчас в горнице вершилось. Хотелось повторить всё, и не раз. И дойти в своей жажде обладания до конца. Развести сильные длинные ноги Алия и… Ставр вскочил с топчана, подбежал к стоящему на столе кувшину с водой и вылил всё содержимое себе голову.       «Охолонись маленько, Ставр, совсем голову потерял», — подумал он.       Ставр прекрасно понимал, что данное Огнеяре слово непременно сдержит, не даст несчастную в обиду. Вот только от самого себя сделалось мерзко. Он не мог сказать, как получилось так, что побратим стал ему дороже всех девок и дороже чести… Нет, что это он… Не имел он такого права чистую и невинную деву обманывать и отдать толпе на глумление. Запутался Ставр, не зная, как правильно поступить. И ведь посоветоваться не с кем. Никому не скажешь о запретной страсти. Засмеют. О таком говорят в мыслях лишь со звёздами и держат рот на замке. И что же теперь?       За поздней вечерей Митрофан глянул строго на названного сына.       — Ставр, пока ты почивал, я виделся с отцом Огнеяры. Это правда, что ты обещался жениться на ней?       — Да, отец.       — Не боишься людских пересудов?       — Нет. Я знаю, что видел тогда. Невинна она. А людям только бы языками почесать.       — Что ж, Огнеяра — выгодная невеста. Богатое приданое за ней дают. К тому же красавица, крепкая здоровьем и знатная мастерица. Думаю, она достойный выбор и родит сильных сыновей. Свадьбу можно сыграть вместе с Курей в один день. Меньше мороки. Да и времена сейчас лихие. А так одной стрелой двух зайцев убьём.       — Да я не против, — отозвался Ставр. — Так вернее будет.       Улыбнулся он, а на душе кошки заскребли. Что же он наделал, неразумный?! Ну кто его за язык тянул?! А теперь ещё объясняться с Алием придётся. И чуял он, что после уж ничего не будет как прежде.       И ведь вышло всё куда скорей, чем думал Ставр. Шёл он домой от Аксена слегка навеселе. Выпили они немного. Аксен радовался, что теперь его страданиям конец, кузнецова дочь Яринка согласилась женой его стать. И ему было всё равно, что порченая девка, ибо измотала любовь к ней, сил никаких не осталось. Вот же, как оно в жизни бывает. А у Ставра всё наперекосяк.       — Ой, Ставрушка! — из широких ворот одной хаты выскочила Огнеяра. — А я гляжу, ты — не ты, — а сама горит щеками, смотрит в лицо ясными очами и улыбается. — Отец сказал сватов со дня на день нам ждать.       — Да, — спокойно ответил он, беря её за руки, — сразу после дожинок.       Вот только у этой нежной встречи был нежданный соглядатай.       Алий вырвался пораньше, отделался от прилипчивых родственников, поскакал в Городище к величайшему неудовольствию отца, который считал, что Ставр на него плохо действует, разжижая ум. Однако ничто не могло удержать дома влюблённого парня. И что его ждало в граде? Ставр трепетно держался за руки с Огнеярой и с нежностью взирал на неё. Когда они наговорились, и дева убежала, Алий вышел из тени забора, силой воли усмиряя клокочущий внутри гнев, и протянул:       — И что это сейчас было, Ставр?       — Нам нужно поговорить, Алий, — спокойно ответил Ставр, принимая свою судьбу и понимая, что далее тянуть нельзя. — Сейчас мне нужно дома показаться, а вечером приходи к лесному озеру.       Алий ничего не ответил, лишь полыхнул недобро глазами, а потом развернулся и пошёл прочь вдоль заборов.       — Так придёшь?       — А как же, хочу услышать, как ты будешь выкручиваться.       Ставр буравил тяжёлым взглядом спину побратима, а самому хотелось хорошую затрещину себе вкатить. Он знал — это конец, и чувствовал, что и Алий всё прекрасно понимает.       Едва выйдя за городские ворота, Алий сорвался и побежал что есть мочи, только ветер свистел в ушах. Злые слёзы бежали из глаз по щекам, застилая белой пеленой свет, но он на них не обращал внимания. Хотелось убежать, скрыться, чтобы забыть увиденное, как плохой сон. Волк внутри тихо подвывал, чуя нависшую беду, и больно скрёб когтями.       Алий к месту встречи припозднился, явился, когда стало темнеть. Он вышел из густого ельника, босой и без нательной рубахи, когда Ставр уже умаялся и успел порядком накрутить себя.       — Мог бы и поторопиться, — буркнул он.       — Зачем? Ничего нового я всё равно не узнаю. Ясно и так, что ты изменник.       — А я разве тебе что-то обещал?       — Ну да, не обещал, только как с дворовой девкой позабавился и в кусты. Поди, новый опыт не лишним был. Всё нужно попробовать. Дело молодое.       — Черт, — взлохматил себе волосы Ставр, — что-то не с того мы начали, Алий.       — Ты не начинать сюда пришёл, а заканчивать. Так давай, говори, — в голосе Алия слышалась злость.       — Алий, ну зачем ты так…       — Как, так?       — Господь милосердный, чего ж так трудно?..       Красиво очерченная тёмная бровь Алия выгнулась дугой в немом вопросе. Он сложил руки на груди, сжал плотно губы, и только глаза жили на холодном бесстрастном лице, полыхая ледяным пламенем.       — Ну, я жду. Телись скорее.       — Я женюсь, Алий.       — Так. И на ком?       — Как будто ты ещё не понял, — огрызнулся Ставр.       — Я-то понял. Однако скажи всё сам.       — На Огнеяре.       — Ба, желаю счастья. От меня-то чего нужно? Благословения?       — Алий, я ей слово после полона дал.       — Понятно. Пожалел девку, значит. Никто ж, кроме тебя, и не глянул бы в её сторону после такого. Благородство — это хорошо, конечно, но жизнь длинная. Как жить собираешься с нелюбой? Сможешь стать верным и преданным мужем?       — Смогу.       — А как же мы? Ты что, решил за обоих?       — Господи! Да не знаю я! Только от слова своего не отступлюсь. Не так меня отец с матерью воспитали. Не могу на подлость пойти.       — У тебя ещё есть возможность со мной уйти, Ставр. Среди волков такие пары, как наша, — редкость, но случаются и не осуждаются. И будем мы жить не хуже других. Никто слова худого не скажет.       — А Огнеяра как же?       — Огнеяра пусть найдёт другого козла отпущения. С её приданым это несложно.       — Но то, что ты предлагаешь, нечестно по отношению к ней!       — А по отношению ко мне всё честно? — рыкнул Алий.       — Погоди-ка. А кто знает, что между нами то самое великое чувство, что будет жить и усиливаться с годами? Может, оно вскоре отгорит и исчезнет без следа. А что потом? Я брошу хорошую девушку, но и с тобой ничего, баловство одно.       — Что?! Ты думаешь, что я так с каждым мужиком кувыркаться могу? Или это только для тебя баловство? Отвечай! — сжал кулаки Алий.       — Хочешь начистоту, да?.. Будет тебе правда. Мы мужеского пола. Никогда я не слышал про мужиков, чтобы жили они открыто вместе долго и счастливо до самой смерти. Знаю, есть такие, что от жён по мужикам втихую бегают, и трясутся, чтобы никто не прознал. Я не хочу соромиться и прятать глаза, боясь осуждения и гнева людского. Хочу высоко держать голову, хочу дом, детей, хочу хорошую хозяйку, умеющую стряпать и дарующую тепло и уют. Так понятно?       — Хм, чего уж тут непонятного. Дом в Волчьих норах я обещать могу, а вот хорошей хозяйки и матери для детей из меня не получится. Мужик потому что. Уходи, Ставр. Уходи и больше не возвращайся. Живи счастливо со своей Огнеярой. Пусть будет дом твой полная чаша, пусть нарожает она тебе кучу ребятишек, а про меня с этого дня забудь. Теперь у тебя своя дорога, а у меня своя.       После этих слов в один миг обернулся он белым громадным волком и сиганул в густой лапник ельника, только его и видели. Сколько не искал его Ставр по ночному лесу, ни звал, срывая голос, — всё было напрасно. Измотанный долгим хождением по непроглядной темноте, вернулся он домой с первыми петухами, бросился на топчан и забылся беспокойным сном.       Наблюдавшая за всем произошедшим на озере Дивия недовольно передёрнула плечами, откидывая серебристую прядь волос за спину. Она ведь не зря упреждала Девану, что люди сами у себя на уме. И вот сейчас Ставр своим поступком это только подтвердил, выбрав не любовь, а честь молодецкую. Ничем хорошим это дело не кончится. Благо Девана занята распрями с супругом своим Святобором²¹, и нет ей дела до людей.