Проклятие богини

      Алий был в ярости. Разгромив свою горницу, он завыл по-волчьи и рухнул на пол. Катаясь по деревянным половицам, он изо всех сил сдерживал рвущегося на волю зверя. Нет, сейчас волку никак нельзя было взять верх над человеком. А тот бесновался, вгрызался в душу, мутил разум, желая обрести свободу. И Алий знал, куда он направится, стоит только дать слабину. Его трясло. Вспоров отросшими когтями рубаху на плечах, Алий впился в тело, чтобы болью заглушить настойчивый зов зверя. Забившись под широкую лавку, скрутившись в клубок и поджав ноги, он дал зарок не двигаться, пока не будет уверен, что волк подчинён. Рубаха пропиталась кровью, но Алию было всё равно. Боль души всё равно сильнее страдающего тела. Кончилось всё тем, что под утро в горницу вошёл Белояр с сыновьями и Светозар. Объединив силы, оборотни, воздействуя разумом на зверя Алия, усмирили его. Волк Алия глухо рычал, но опустил голову, ибо удар по звериной сущности трёх оборотней был сильнее его. Наконец, справившись, они уступили место волхву. Тот, что-то непрерывно бормоча, водрузил на голову Алия тонкий венец из серебра с тёмно-синим камнем в середине. Алий тут же успокоился и затих. Мужчины перенесли его на широкий топчан и тихо вышли из горницы.       — Насилу управились, — заметил старший сын.       — Да, в деда пошёл наш волчонок, — задумчиво ответил Белояр. — И как он удержал такого сильного зверя? Не помутился бы рассудком.       — Всё будет хорошо, — подал голос Светозар, — парень сильный. Справится. Не будет больше его волк слышать Ставра. Эта боль ни к чему молодому оборотню. Как знал, что ничем хорошим такая привязка не кончится. Братание — это же больше, чем любовь. Это как дышать для другого. Готовность пойти за побратимом в огонь и в воду, коли будет такая нужда. Волк по одной ему ведомой причине выбрал Ставра в побратимы, а Алий всё порушил: взял, да всем сердцем прикипел. Не отодрать. Только вот куда Ставру до оборотня, хоть и не совсем простого роду он?.. Не чета любимцы богов простому люду. А потому венец забвения лучший исход для этих двух. Алию ещё жить да жить. Оборотни живут намного дольше людей. Лишь метка на избраннике дарит долголетие. Ставр умрёт, а твой сын, Белояр, будет жить ещё очень долго. А время исцеляет любые раны.       — Не всегда время — целитель, — сказал Белояр. — Однако ты прав, Светозар, оно даёт возможность смириться и найти другой путь. И почему такая доля досталась именно одному из моих сыновей?       — Потому что любовь не выбирает подходящих. Она или есть, или её нет. Единственная наша ошибка в том, что мы пошли на поводу у мальца и разрешили обряд братания. Не нужно было этого делать.       — Ничего, уж теперь я найду, чем занять неусидчивого волка, — ответил Белояр. — Пришла пора взрослеть.       С того времени Ставр и Алий более не виделись.       Отгремели в Городище свадебные колокола, и вскоре Ставр с молодой женой перебрался в свою хату. Казалось бы, живи и радуйся. И дом свой, и жена красавица да умница, и вскоре дитё малое появится, а он совсем невесёлый стал. Всё чаще с отцовскими воинами на околицах пропадал, да в стычках с ордынцами не раз замечен был. Да чему удивляться: лез вораг на землю русичей, как чёрные муравьи из муравейника, стоило лишь потревожить.       Так, в тревогах и ратных заботах шли годы. Всё более зловещими приходили вести с Чернигова, всё чаще горели города и сёла от несущих огонь стрел басурманских. Повсеместно стоял женский стон, а семя степняков прорастало в женских чревах, разбавляя славянскую кровь. Гибли старики, дети, скот, напиваясь воды из отравленных ворагами колодцев. Мало-помалу слабела Русь. А князья всё не могли договориться и дать достойный отпор поганым.       Ночь стояла ясная, лунная. Морозец день ото дня крепчал. На реках появился первый лёд. Тихо было в Городище. Лишь слышался там-сям лай собак, да изредка доносились пьяные песни гуляющих мужиков. Ставр крепко спал праведным сном, как вдруг его неожиданно подкинуло вверх, и он резко сел на топчане, потревожив Огнеяру. Ставр прислушался. Ан нет, не показалось: звонили в большой вечевой колокол. Знать, беда пришла в Городище.       — Господи, иль мне чудится, иль взаправду бьют в колокол, — прошептала Огнеяра.       — Не чудится. Я тоже его слышу. Собирай детей, Огнеяра, и беги в родительский дом. Нечего тебе одной с мальцами тут маяться. А там присмотр и не так страшно.       — Да, я сейчас.       — Скорее. Я провожу вас.       Стоя на деревянных стенах рядом с дозорными, Ставр и другие воины молча наблюдали за пожарищем в стоящей неподалёку деревне Задворье.       — Что ж, дождались, — нарушил тишину Митрофан.       — Это предупреждение. Мы следующие, — ответил воевода.       — Это будет бойня, отец, — заметил Ставр. — Надо выходить на открытое место. По-другому никак.       — Верно говорит Ставр, — подхватил Гордей, — нельзя степняков подпустить к граду. Их горящие стрелы мигом всё пожгут.       — Это будет славный бой, однако для многих он станет последним, — согласился воевода. — Нужно собирать всех мужиков, кто в силах биться. Любые руки, что способны держать копье и меч, сейчас на вес золота.       — Нужно послать за подмогой, — сказал поднявшийся на стену наместник князя.       — Угу, — согласился воевода. — Чуть свет, отправлю дюжину голубей. Кто-то да долетит до князя. Всех не перестреляют.       — Вот только пока прибудет помощь, нас всех перебьют, — вздохнул Митрофан.       — Выхода всё равно нет. За этими стенами наши семьи, — сказал Ставр. — Будем биться до последнего воина.       Внизу послышался шум. Обернувшись и глянув вниз, воины в изумлении увидели своих женщин. Вперёд выступила Огнеяра.       — Вас мало. Долго не простоте супротив этой нечисти. А без вас нам всё одно погибель. Некоторые бабы тоже умеют стрелять из лука. Мы встанем на стену вместе с дозорными.       — А что, — усмехнулся Гордей, глянув на воеводу, — какое-никакое, а подспорье. Что скажешь, Ставр?       — То и скажу, что хоть и не дело бабам воевать, а видно, придётся.       — Тогда доставайте огромные котлы, разводите огонь. Не только стрелять будете, но и кипятком поливать сверху самых шустрых степняков, — пробасил воевода. — Раз пошла такая свистопляска, то быть бабам в ополчении.       А утром, когда сошла белая окидь²² с травы, согретая солнцем, и собрались все, кто мог биться, дружно вышли воины в чистое поле. Ставр держался позади воеводы и ехал рядом с отцом и Гордеем. Воспользовавшись тем, что Гордей заговорил с Курей, Митрофан тихо спросил у Ставра:       — Ты звал его? Ты, если что, про гордыню-то забудь, сын, Алий должен знать, что наши соглядатаи прознали, как вораг собирается нас зажать в огненное кольцо, а для этого степняки подожгут старый лес. Это не только наша беда.       — Да какая тут гордыня, — в сердцах сказал Ставр, — звал я его. Сразу как узнал про замысел поганых, так и думать не прекращал.       — Ну?..       — В ответ, как обычно — тишина. Не слышит почему-то он меня. А в Волчьи норы без приглашения никому хода нет.       — Эх, что же за кошка меж вами пробежала?.. Но разве ты ответишь, что случилось… На мысленный зов побратим приходит всегда, если только слышит его. Знать, что-то стряслось, что нет твоему голосу доступа к зверю. Остаётся надеется на Бога единого. Тем временем в Волчьих норах Алий места себе не находил. Волк вёл себя как обычно — спокойно, но вот душа была не на месте. Что-то скребло и гложило, словно… словно натягивалась внутренняя нить. Узы! Алий резко поднялся со своего места, прерывая этим поступком речь отца, который вещал об потерявших страх степняках, и протянул руку к венцу на челе.       — Не смей, Алий. Что с тобой?       — Что-то происходит отец. Я чую вот здесь, — он ударил кулаком в грудь.       — Возможно. Однако какое нам дело до людей? Ставр сам выбрал свою судьбу, отказавшись от тебя, а его соплеменники отступились от обычаев предков, забыв старых богов. Пусть так всё и остаётся. Однако Алий не послушал отца. С вызовом глядя в такие же синие очи напротив, он снял венец и тут же содрогнулся. Дух на раз из груди вышибло. Зов был не просто сильным, он был отчаянным и сбивал с ног.       — Отец, к стенам Городища подошли степняки. Их воинов тысячи тысяч. Их голоса сливаются в гул, словно крутой речного порог шумит. И чтобы не дать русичам ни шанса на спасение, они вздумали взять град в огненное кольцо, а дровницей послужит наш лес.       — Что?! — взревел Белояр, поднявшись из-за стола и оскалив острые волчьи клыки. — Совсем распоясались, упыри! Ярма на них нет! Да кто им позволит чинить самоуправство?! Созвать старейшин. Это будет добрый выгул для волков. Давненько наши воины настоящее оружие в руках не держали. Размякли, охотясь на зайцев да оленей.       Алий сверкнул глазами в предвкушении доброй схватки. За семь лет он вытянулся, окреп, раздался в плечах. Его любили девы и ценили за бойцовский дух и силу ума соплеменники. Да, он стал по-настоящему сильным, будущей достойной заменой отца. В широком чистом поле стояла белая рать, поблёскивая шлемами и кольчугами на солнце. Сынов Руси было много, до самых ворот Городища выстроились, готовые биться насмерть. За высокими деревянными стенами находилось самое дорогое. Защитить жён, детей, стариков было единственно важным. Они последняя надежда и защита для слабых. Понятно без слов, что князь не подоспеет ко времени начала битвы, ведь вораг уже здесь.       — Так постоим сами за землю нашу! — кричал воевода. — Нет нам пути назад! Не дадим степнякам на поругание жён и детей наших, не подпустим к стенам вольного града! Отстоим лес! Ибо если не сгорим, то в дыму задохнёмся, коль подожгут его!       Ставр слушал вполуха, просматривая далеко вперёд, где чёрной стеной к Городищу приближались ордынцы. Мечи горели на солнце, а тёмные глаза алчно взирали на град в мечтах скорой поживы.       Ставр покачал головой и произнёс, собственно, ни к кому не обращаясь:       — Послов-переговорщиков не прислали наперёд. Сами заявились. Посему пришли грабить и убивать.       — Да, Великий князь отказался платить дань. Нас пришли наказать, а не миловать, — сказал окольничий, прищуриваясь и разглядывая склон у леса, усыпанный степняками.       — Да уж, яблоку негде упасть. Понаехали ироды, — сплюнул под ноги Гордей.       — Что ж, пусть это наш последний бой, — усмехнулся Аксен, — но я заберу с собой как можно больше супостатов.       Неожиданно ропот среди русского воинства и волнение противников заставило всех повернуть головы в сторону леса. Из-за вековых деревьев по краю стали выходить высокие светловолосые статные воины. Их было не так много, но они были выше, шире в плечах многих людей. Пришлые воины были босые, видать, холод осени им был нипочём. В руках каждого поблёскивали парные мечи. Впереди всех стояли три воина. Рост в рост, волос в волос. Сразу ясно — родная кровь. Один старше, а второй много моложе. Тот, что моложе, вышел вперёд и, найдя глазами Ставра, сказал звучным голосом:       — Ты звал. Мы пришли.       Как только их глаза встретились, Ставр понял, что ничерта с их последней встречи не изменилось. Он всё так же по уши влюблён. Да, только сейчас то, что он испытывал к Алию, обрело своё название. Ретивое сердце Ставра пропустило удар, а потом забилось с новой силой где-то в горле. Алий, этот статный оборотень, был его побратимом. Господи, как же захотелось броситься вперёд и обнять этого горделивого красавца! И даже ледяной взор, будь это другое время, не остановил бы его порыв. Ставр почитал свою Огнеяру, ведь она перед богом жена и мать его детей, но не чувствовал к ней и половины того, что овладевало им при одном лишь взгляде на Алия. Такую бурю чувств он испытывал только к нему одному.       — Приветствую вас, гордые сыны леса, — почтительно произнёс Митрофан, видя замешательство Ставра. — Мы благодарны за ваш приход.       Белояр благосклонно кивнул.       — Мы не дадим поджечь лес, а вы защищайте своё.       Орда степняков словно этих слов и ждала, ринувшись со склона, как взбесившееся стадо чёрных коров. Со всех сторон раздался одновременно лязг мечей, послышались свист и гиканье разъярённых басурман.       И закипел бой. Всё смешалось. Запах пота и крови вскоре стал витать в воздухе. Вораги были беспощадны, она добивали раненых, не жалеючи. Но и русичи в пылу битвы не щадили никого. Знали прекрасно, что место одного павшего степняка займут двое.       Сразив двух нападавших, Митрофан крикнул во всё горло:       — Загоняйте их в воду! Топите! Степняки не плавают!       Русичи удвоили старания. Гоня прочь противника, рубя направо и налево, не пуская к стенам Городища. Смерть пировала на поле, собирая свою дань.       Ставр скинул с плеч одного степняка и наступил на спину, прижав к земле. Не давал подняться, пока не насадил на копьё другого, так сильно желающего достать его. А потом черёд дошёл и до вывернувшегося из-под ноги первого. Проткнул он и этого степняка мечом вострым, не задумываясь. Вытирая пот со лба, Ставр заметил, как ловко и слаженно бьются с ворагами сыны леса. Их движения были скупы и точны. Они не отходили далеко от кромки леса, не давая басурманам и лишнего шага ступить к деревьям. Горящие стрелы, ловили и перерубали мечами налету, высоко прыгая вверх, с силой отталкиваясь босыми ногами от земли. И Алий был быстрее и ловчее всех. Его он видел в разных местах гораздо чаще. Ну, или это так казалось Ставру. А потом стало не до наблюдения, ибо на него неслась свора степняков. Двинул одному Ставр со всей дури в лоб, свалив с ног, другому с размаху голову мечом снёс. А вот от третьего едва сам увернулся. Правда, откуда-то тому в спину стрела прилетела с каким-то странным оперением. И на миг ему почудился женский смех. Но Ставр тряхнул головой, отгоняя наваждение, и снова ринулся в бой. Не могло быть на поле сечи баб. Все они за стенами и на стенах, ожесточённо защищают город от особо ушлых степняков. Не один уже вораг отведал горячей воды, да получил стрелу вострую. Сеча продолжалась до темноты. Наконец, завалил Алий первого поединщика орды. И дрогнули степняки, видя, как остервенело сражаются за свою землю русичи. Побросали копья, мечи и кинулись наутёк. Только многих беглецов настигали стрелы, копья воинов русских, не давая уйти целыми гостям незваным.       Очнулся Ставр спина к спине с Алием. Вытер он рукавом пот, застилающий глаза, и обернулся. Алий, тяжело дыша, крепко сжимал в руках мечи и был весь в крови.       — Ты не ранен? — забеспокоился Ставр.       Шальной взгляд и ухмылка была ему ответом. И вдруг Алий развернулся и, переступая через трупы, направился к лесу.       — Что, так ничего и не скажешь? — крикнул в догонку Ставр.       Алий остановился, повернулся и вперил на него ледяной взор синих глаз.       — Что ты хочешь услышать? Я не слепой, вижу ты жив и в порядке. А прямо сейчас сейчас я слышу твою жену и сыновей. Они вышли за стены града: ищут и зовут тебя. Не заставляй их ждать и бояться, что ты сложил голову в этой сече.       — Я скучал по тебе. Боже, Алий, как же я скучал…       — А толку-то? Я позвал тебя тогда с собой, готовый разделить с тобой жизнь, но тебе это было не нужно. Не нужна неправильная любовь. Больше не позову. И ты забудь.       — Не могу. Не выходит. Всё время о тебе помню.       — Поздно. У тебя есть жена и дети, у меня нареченная. Это наша последняя встреча. Ещё мгновение они смотрели друг на друга, словно запоминая и впитывая глазами каждую мелочь, а потом отвернулись и разошлись в разные стороны.       Белояр не мешал разговору. Он терпеливо дождался возвращения сына, передал у кромки леса ему венец, который Алий немедля надел на чело. После этого сыны леса исчезли за деревьями, словно их никогда и не было.       — Ах, вот оно как… — протянула незримая людскому глазу Девана, наблюдавшая вместе с Дивией за встречей побратимов. — Гордые, значит, честные. Думаете, что на этом всё? Что будете жить спокойно воспоминаниями и мечтами о том, что могло бы быть, но не сбылось? И надеяться на новую встречу в следующей жизни… Так не бывать этому!       Неожиданно поднялся сильный ветер и содрогнулась земля.       — Не нужно, Девана. Это всего лишь глупые люди, — попыталась остановить Дивия надвигающуюся на двух упрямцев беду.       — Нет уж, хватит! Довольно посвоевольничали, — прищурила ясные очи разгневанная Девана. — Вы двое будете идти сквозь века, возрождаясь снова и снова, точными слепками самих себя прежних. И память о прожитых жизнях будет возвращаться, как напоминание о том, что было утрачено. Вам суждено искать друг друга, потому что будете чувствовать и знать, что нужный человек где-то рядом. Только вместе можно обрести покой души и счастье. Но вы никогда не встретитесь, не сможете прикоснуться, даже находясь на расстоянии вытянутой руки. Вы будете проходить мимо, смотря в разные стороны. А чтобы неповадно было приносить настоящие чувства в жертву, вот вам мой подарок. Вы сможете чувствовать присутствие друг друга в этом мире, и понимать, что быть вместе вам более не дано. Ваше наказание — вечное стремление к единению.       Пока Девана говорила, с её губ срывались искры и падали на землю, питая её. И гаснув, подтверждали каждое сказанное слово тихим шипением. Потом богиня звонко рассмеялась, словно в воздухе рассыпались серебряные колокольчики и пропала. А последняя искра стала оседать на пропитанную кровью землю. Однако она не упала, а была подхвачена нежной рукой девы с удивительными серебристыми волосами. Она быстро приложила её к медальону в виде звезды у себя на груди, запечатав мерцающую искру в самой середине, не давая свершиться непоправимому в полной мере.       — Огорчили вы нас. Слов нет, как огорчили. Не умеете вы, люди, ценить чувства и хорошее отношение. Но я не Девана, не могу быть столь бессердечной. Я оставлю последнее слово за собой. Однако ещё не время что-то менять. Вам предстоит многое узнать и понять, и, возможно, тогда…       И Дивия, вздохнув глубоко, растворилась в воздухе, окутанная лёгкой серебряной дымкой. Не ведая, что над ними нависло проклятие, Алий и Ставр были полны решимости жить каждый своей выбранной судьбой.