Благородная сила

      Хейн рассматривал мальчишку, тот выглядел одновременно и довольным, и расстроенным. В городе они провели меньше времени, чем планировалось, на утро пятого дня уже тронулись в путь домой. Мужчина показал ребёнку улицы и городскую церковь. Мальчик остался в восторге. Но большую часть времени Фритц проторчал в библиотеке. Либо уткнувшись в книги, либо сидя рядом Жюлианом, ибо Хейн занимался тем, чем и планировал, а ребенка брать с собой не мог.       Картограф оказался отличным человеком, хоть и очень строгим по отношению к картам. Но Фритц не был его учеником, поэтому к нему были снисходительны и не тыкали носом в кривые линии, хоть мальчик и сам видел, что не так. Он, в принципе, уяснил, что жить с таким наставником, как Жюлиан — ужасно сложно, но, если постараться, можно найти подход. Так что, в какой-то мере, мальчишка был рад смотаться оттуда, но в голове все рисовались сцены того, как Адалхард отреагирует, когда они вернутся. Это пугало, заставляя крупные мурашки бежать по спине, а желудок сворачиваться в узел. — Фритц, — Хейн протянул мальчику кусок взятого с собой картофельного пирога. Ребёнок дернулся, но взял его, хоть откусывать и не стал. Вместо этого он задумчиво посмотрел на учителя. Хейн вздернул одну бровь, ожидая какой-нибудь реплики от мальчика, но тот только покачал головой и отвернулся. Ребенок задумчиво откусил корку от пирога. — Переживаете? — Фритц кивнул, все так же смотря в окно. — Разделяю ваши чувства. Мальчик резко дёрнул головой и свёл брови. Он не понял смысла последней фразы. С чего бы учителю волноваться? Не его же ждёт что-то по возвращению. — За вас переживаю, мне ведь потом пытаться учить вас хоть чему-то, пока вы страдаете, — Хейн грустно улыбнулся, и Фритц повторил за ним. Кажется, стало самую малость легче. Но мальчик все равно молчал. Говорить хотелось, но не об этом. Учитель не стал настаивать и по привычке уткнулся в книгу. До следующей остановки они ехали в полном молчании, слушая, как стучат колеса, наезжая на камешки и шаги лошади. Иногда ещё страж начинал насвистывать незамысловатую мелодию.       После остановки и горячей ухи в местном трактире, настроение мальчика заметно приподнялось, и он, нахватав с дерева горсть кислой вишни, довольный сел в обратно карету. Когда ягоды кончились, а во рту осталась одна только обсосанная косточка, мальчик выплюнул её в окно под недовольное цоканье Хейна. — Джентльмены не позволяют себе такого, — не отрывая взгляда от книги, подметил мужчина. — Джентльмены многое себе не позволяют, а зря, — постарался отшутиться Фритц, а потом и вовсе решил перевести тему. — Учитель… — Да? — Вы Жюлиана давно знаете? — Нет, — коротко ответил Хейн, незаинтересованный в этом разговоре. — А как вы познакомились? — не унимался ребенок. — Мне нужны были его услуги. — Он считает вас занудой. — А вы? — учитель ухватился за это заявление, чтобы повернуть разговор в другое русло. — Временами, — честно признался мальчик и горько вздохнул. — Как думаете, господин Адалхард сильно зол? — Уверен, что нет. — Вы не можете быть уверены… — Могу, — Хейн закрыл книгу и положил рядом с собой. — Мы с ним слишком хорошо знакомы. — И все же. — И все же, вы, представляя себе последствия, тайком уехали со мной в город. Стоило того? — Стоило, — Фритц пожал губы, наклонив голову. — Тогда перестаньте зря трепать себе нервы. Мальчик долго молчал, рассматривая свою обувь. Он все думал, как подступиться, как начать разговор, который его волновал уже не первый день. Наконец, когда учитель уже собирался снова уткнуться в книгу, Фритц заговорил, решив сказать сразу в лоб. — Это не было несчастным случаем. Он специально ударил его головой об землю, а попал по камню. И… — ребенок перевел дыхание под ошеломлённый взгляд Хейна. — Я видел, как это произошло, и как они ругались перед этим. Мог остановить, но струсил. Кифер из-за моей ничтожности умер… Я не хотел… Повторения… — Господи, Фритц, вы должны были сразу сказать об этом. Ох, глупый мальчишка, — мужчина нахмурился, пытаясь уложить полученную информацию в голове. — Вы не трус. И в любом случае, тогда вы не могли ничего сделать, кроме как оказаться жертвой. — Мог! — воскликнул мальчик, на мгновение подняв глаза на учителя. — Я мог помочь… — Не могли, — сурово ответил Хейн. — Ах, вы поэтому вы так сильно опекаете своего друга… — Угу. Раньше это делал Кифер, но из-за меня, — ребенок схватился за щеку. — Ай! За что? — Я повторюсь снова. Не вы виноваты в смерти мальчика. — Но виноват в трусости! — Фритц всплеснул руками, но его щеку снова больно ужалило. Он обиженно шмыгнул носом. — Ау… — Скажите мне, что может сделать цыпленок, когда его начинает клевать петух? — Хейн задал вопрос с таким серьезным выражением лица, что мальчик даже не подумал о том, зачем учитель это спрашивает. — Ничего, — ребенок покачал головой. — Только если убежать, хотя это вряд ли. — А что может сделать котенок против огромного разъяренного пса? Ничего. Так же, как и вы не могли. — Но… — Нет, Фритц, — Хейн не дал ему что-либо сказать. — В этой ситуации виноват лишь отец мальчиков. Кто ещё это видел? — Никто, только я. Но я прятался. — Я вас услышал, — мужчина подбадривающе сжал плечо ребенка. — Мы обсудим ещё это с Адалхардом. — Не надо! — Фритц откинулся назад, испуганно смотря на учителя. — Почему же? — Хейн нахмурился. Подобной реакции он никак не ожидал. — Он… Я не знаю, что он сделает, а Иво один не справится. Не нужно говорить Герцогу, пожалуйста. — Фритц. Мальчик не сводил молящего взгляда с Хейна. Ребенок не представлял себе, что о нем может подумать герцог, если узнает. И что Адалхард сделает с отцом Иво. Даже зная, что тот человек виноват, Фритц не хотел, чтобы его казнили, ведь тогда Иво останется один с матерью, а он не справится сам. — Пожалуйста. — Я настаиваю, об этом нужно поговорить с ним. — А я против! Не нужно! — Я даю вам слово, что с отцом Иво ничего не произойдёт, хорошо? — Хейн говорил спокойно, стараясь не задевать обеспокоенного ребенка еще сильнее. Он представлял, что творится у Фрита в голове, но утаить такое от герцога он не мог. — Никто кроме Адалхарда больше не узнает. — Но зачем ему знать?! — голос мальчика уже дрожал. — Я уже рассказал вам… — Затем, что он должен знать. К тому же, это изменит ход его мыслей. — Как? — Не понимаете? Хорошо, давайте вместе разберём… — учитель замолк и удивленно поднял брови. Ребенок не смог сдержаться и тихо заплакал. Произошедшее так сильно давило, да и все еще давит на эмоциональное состояние мальчика. С этим нужно что-то делать. — Тише, что вы правда? Фритц, вытрите слезы, — Хейн протянул Фритцу воду и подождал, пока тот напьется и успокоится. — Лучше? Как вы думаете, что сейчас думает господин Адалхард? Про историю с герцогом Готтардом. — Что я глупец? — ребенок дернул плечами. — Что вы невоспитанный вспыльчивый мальчишка, который умудрился на его свадьбе заварить такую кашу. Он не знает почему вы так поступили. Но что он поймёт, когда услышит, что у вас на глазах уже происходило подобное? — Я не знаю… — Знаете, но я все равно скажу, раз вы сами отказываетесь. Он поменяет свое мнение. Полностью. Потому как поймёт причину ваших действий, так же как и я. — Но вдруг он решит, что ему не нужен такой? — Фритц рукавом вытер оставшиеся от слез дорожки с лица. — С вами уже говорили по поводу вашей нужности, — Хейн, в который раз за последнее время, щелкнул мальчика по щеке. Вышло весьма ощутимо. Ребенок сморщился и недовольно произнес: — Ауч… Тогда не было этого факта… — Ах да, теперь Герцог будет знать, что вы — смелый молодой человек. — Нет, я же… — Вы, в какой-то мере, рискнули собой, спасая Волфганга, — перебил Фритца учитель. — А насколько я знаю, вы даже не ладите между собой. — Теперь ладим, — смутившись, признался мальчик. — Прекрасно, вы ещё и другом обзавелись. Похвально, Фритц, очень похвально. Вы — молодец. И даже не спорьте.