Благородная сила

      Фритц мялся в коридоре у двери, нервно теребя край рубашки. Он не решался войти в кабинет, хоть и знал, что его ждут ровно в одиннадцать, а уже шла вторая минута назначенного часа. Осознавал, что лучше не медлить больше, но не мог даже просто постучать. Было страшно. В животе неприятно щекотало, даже ноги подкашивались. На мгновение проскочила мысль о том, что лучше было не возвращаться, но она была отброшена в сторону. Мальчик растер лицо ладонями и, стиснув покрепче зубы, легонько постучал. После краткого разрешения зашел внутрь, но остановился возле порога, почти касаясь спиной закрывшейся двери. Фритц наклонил голову так низко, что подбородок касался груди, и зажмурился. Мальчик ожидал, что ему что-нибудь скажут по поводу опоздания, но Герцог только молча смотрел на воспитанника, скрестив руки.       Когда вчера вечером приятный разговор о поездке с Хейном перескочил на прошлое Фритца, Герцог был крайне удивлен. А дослушав до конца и переосмыслив произошедший у мальчика с Готтардом конфликт, Адалхард и вовсе растерялся. Он и представить себе не мог, что за действиями мальчишки кроется подобное. Да, поступок оставался все таким же глупым, но теперь казался достаточно оправданным. И мужчина начал сомневаться в том, что делать с Фритцем. Особенно сейчас, когда мальчик, кажется, даже не дышал. — Подойди, — мягко велел Адалхард, не желая ещё сильнее пугать воспитанника суровым тоном. — Смелее. Фритц осторожно сделал пару шагов вперед и снова замер. — Выдыхай. Я хочу послушать всю историю от тебя. Поэтому успокойся и присядь, — Адалхард указал на стул рядом со столом, на который он опирался. Фритц был готов к тому, что его попросят поведать обо всем, и он не раз успел прокрутить рассказ в голове, так что это помогло ему собраться. Мальчик опустился на стул и вцепился пальцами в колени. Он сосредоточено смотрел на ножку стола, будто это могло помочь ему спрятаться от Герцога. — С какого момента? — почти шепотом спросил ребенок. — Когда ты набросился на господина Готтарда. Мальчишка перевел дыхание и, все также не поднимая головы, начал с оправдания: — Я хотел помочь… Не собирался никому вредить, только остановить. Простите. — За что конкретно ты извиняешься? — За то, что испортил вам свадьбу, — пролепетал Фритц и добавил: — И репутацию. — Простил. Продолжай, пожалуйста. — Вы были так злы, — голос мальчика дрогнул. — И я тоже на того, на герцога Готтарда, поэтому решил, что так будет лучше. Залез в карету и все. — Значит, лучший вариант решения проблем — побег от них, верно? — Нет, — резко воспротивился ребенок, но поняв, что так оно и есть, закусил губу. — Но ты выбрал его, потому что? — Адалхард выгнул бровь в ожидании ответа. — Струсил. — Испугался. Можешь сформулировать, что конкретно тебя так напугало? — Фритц помотал головой. Герцог понимающе кивнул. — Пожалуйста, перестань так трястись, будто я тебя убивать собираюсь. — А нет? — Нет. — Но вы сердитесь, — вздохнув, грустно констатировал мальчик. — Напомнить, сколько раз за все время я сердился на тебя? — ребенок помотал головой. — И я думаю, что не стоит. Фритц, посмотри на меня. Что делать будем? — Не знаю… — мальчик поднял виноватый взгляд на Адалхарда и чуть заметно пожал плечами. — Отослать тебя, может, куда-нибудь, — герцог хмыкнул, заметив, как его воспитанник напрягся и сжал кулаки. — Но… — Фритц запнулся. — Как решите, Ваша светлость. — Все-таки вина. Хорошо. Нет, мальчик, я не стану тебя никуда отправлять, даже не надейся. Пока что, — Адалхард шумно выдохнул и поспешил добавить, увидев обиду вперемешку со слезами в глазах воспитанника. — Господи, Фритц, это не угроза, имелось в виду, что если твое образование потребует чего-то вне этого дома, то я не откажу. Понимаешь? — Да, господин Адалхард. Простите… — ребенок замолчал, но в его взгляде читался незаданный вопрос. И герцог не стал оставлять его неозвученным. — Хочешь о чем-то спросить? Фритц не стал колебаться и выпалил на одном дыхании: — Учитель вам сказал, верно? — Сказал. — Понятно… — прошептал мальчишка, снова опустив голову и уставившись на трещинку в полу. — Что не так? — Адалхард нахмурился. — Если ты расстроился из-за того, что мне рассказал Хейн, а не ты, то не стоит, у него вышло намного лучше, — Фритц только помотал головой. — Словами. Я не намерен угадывать твои мотания головой. — Все в порядке. — Я вижу. Мне стоит выбить из тебя признание? — Нет, я просто… — ребенок поежился. — Вы поменяли свое мнение обо мне? — Нет, — абсолютно серьезно ответил мужчина, не сводя глаз с воспитанника. — Но я же… — Фритц не договорил, не нашел подходящих слов. — Что? — Правда, не поменяли? Не разочаровались? Совсем? — Совсем. Глупый мальчишка. Это тебя так сильно волновало? — Адалхард усмехнулся и, дотянувшись до воспитанника, потрепал того по голове. — Раз так, лучше бы думал, как я буду к тебе относиться, когда ты сидишь передо мной, трясясь как заяц во время охоты. — Простите. — Поделишься впечатлениями о городе или не томить тебя больше ожиданием? — Не томить? — ребенок смущенно вжал голову в плечи и прикусил палец. — Раздевайся и перекинься через спинку кресла. Не за то, что хотел помочь Вольфгангу, а потому что не подумал о последствиях и других вариантах. И побег, конечно же. Я чуть с ума не сошел, когда не нашел тебя, — Герцог наматывал пояс на руку, наблюдая, как мальчик вытащил платок из кармана, прикусил его за уголок и разделся. — Пожалуй, в этот раз я попрошу тебя считать, поэтому можешь убрать платок, он тебе не помощник. Фритц вздохнул, отложил ткань к одежде и принял требуемую позу. — Удобно? — Нет, — честно признался ребенок, ерзая на кресле, пытаясь устроиться покомфортнее. —Что ж, придется потерпеть. Готов? — Д-да. Оди-ин, два, — Фритц без проблем отсчитал первую дюжину, только шипение и сжатые до побеления костяшек кулаки выдавали его. — Двенадцать. Следующую дюжину Адалхард положил на бедра, что заставило мальчика вскрикивать перед каждой цифрой. — Двадцать четыре! — Выровняй дыхание, — мужчина дал передышку, потому как ребенок совсем потонул во всхлипах. — Готов? Мальчишка утвердительно промычал. Герцог кивнул и продолжил. Фритц извивался и вилял задницей, горько всхлипывая, но продолжал считать и возвращаться в нужную позицию. Хоть и было больно, ребенок пытался достойно терпеть, потому что понимал, что заслужил, да и это было неизбежно. Было сложно считать вслух, но он честно старался. — Тридцать шесть… — Сбился. Было тридцать пять. — Простите-е-е, не могу больше… — Дыши. Мы просто продолжим с тридцати пяти, — Адалхард коснулся ладонью спины мальчика. — Я знаю, что тяжело, но придется терпеть, раз заранее не думаешь. — А-а-а! — Фритц вскинул голову и с силой стукнул руками по креслу. — Спокойно, — герцог дал воспитаннику время придти в себя и вернуться в позицию. — Тридцать шесть. Продолжай счёт, пожалуйста. — Тридцать семь! — Фритц собрал все свое мужество и сквозь слезы считал дальше. — Три-дцать во-осемь. Адалхард ударил еще дважды, мысленно поблагодарив себя за то, что не назвал воспитаннику цифру, иначе пришлось бы выдать еще десятку, а мальчик и так на грани, видимо, перенервничал, потому что обычно он куда выносливее. Герцог погладил Фритца по голове против роста волос, тот громко шмыгнул носом и поежился от щекотки. — Убил? — мужчина усмехнулся. — Подымайся, путешественник-страдалец. Ребенок, содрогаясь от всхлипов, встал на ноги и потянулся к одежде, но, взяв ее в руки, поднял глаза на Адалхарда, как бы спрашивая разрешения. Мужчина кивнул, приподняв уголки губ. Фритц принялся аккуратно одеваться, стараясь не тревожить горящую задницу. — Не повторится, — пообещал мальчишка, смотря на герцога и утирая слезы. — Простите. — Ты уже достаточно извинился. Я верю тебе, Фритц. Мальчик улыбнулся. Наконец для него закончился этот страшный момент, который не выходил из головы. Теперь все должно быть как раньше, по крайней мере, ребенок надеялся именно на это. — Хочешь пойти к себе и отдохнуть? — задал вопрос герцог, и Фритц насупился, думая над ответом. — Или можешь остаться здесь при желании. Уверен, тебе есть чем поделиться. Ребенок огляделся по сторонам в поисках удобного места. Единственным подходящим было злосчастное кресло. Фритц вздохнул, но возвращаться в комнату не хотелось, поэтому он тихо фыркнул и уверенно сказал: — Здесь.