Благородная сила

      Фритц толкнул дверь и выскользнул из своей комнаты. Завернул за угол и остановился перед дверью в комнату Адалхарда. Мальчик долго не решался постучать. Но стоять в темном коридоре — не самое лучшее развлечение. Фритц пригладил волосы рукой и тихо стукнул пару раз по двери. Ответа не последовало, поэтому он постучал еще раз, но громче. Адалхард поспешно откинул одеяло и надел штаны, прежде чем открыть. Он успел предположить множество вариантов, кто мог его потревожить в столь поздний час, но увидеть воспитанника не ожидал. Герцогу казалось, что он ясно выразился, велев не покидать комнату. Мужчина сурово свел брови, но в темноте было незаметно. Хотя у Фритца по спине пробежали мурашки, когда от почувствовал взгляд Адалхарда на себе. Мальчик опустил голову, теребя край рубашки. Адалхард заставил себя убрать раздражение в голосе и все же поинтересовался: — Что ты тут делаешь, Фритц? — Простите… Адалхард задумался на мгновение, решая, что делать с воспитанником. Ночь на дворе, Герцогу хотелось отослать ребенка в кровать и лечь спать, но было бы жестоко по отношению к дрожащему, то ли от страха, то ли от холода мальчику. — Зайди, пожалуйста. И если ты вместо ответов на мои вопросы будешь извиняться, мы ни к чему не придем. Фритц молча прошел в комнату и остановился посередине. — Сядь на кровать, — коротко велел Адалхард, и мальчик подчинился. — Что стряслось? Фритц сцепил руки в замок. Так-то он сам был виноват, что пришел. Мог и до утра подождать. А теперь мальчику пришлось честно ответить на вопрос: — Не смог заснуть. Мне, эм, страшно… Адалхард хмыкнул. Так дрожь все-таки была от страха? — Оно, конечно, правильно, но обычно тебе это не мешает, — Герцог сел рядом, на всякий случай накинув на ребенка одеяло. — Ладно, раз уж все равно не спим, рассказывай, где был. И главное: зачем? — У Жюлиана. Я хотел лично с ним поговорить… Извините. Адалхард пропустил извинения мимо ушей. — Поговорил? — Да, — Фритц подумал, что стоит рассказать все прямо сейчас. — И он все равно отказал, но сказал, что есть еще один человек, который может взять меня в ученики, и он может нас познакомить. Он меня возьмет. А потом он меня выгнал, сказав, что напишет тому другому письмо про меня… Адалхард погладил подбородок, пытаясь понять, что только что сказал воспитанник. В словах мальчика, вроде, и была логика, но смысла никакого. — А теперь еще раз, но так, чтобы было понятно. — Ой, простите, — Фритц смутился. Мальчишка и не подумал о том, как он донес информацию. Поэтому сосредоточился и попробовал еще раз: — Жюлиан сказал, что познакомит меня с ним, эм, с Дидричем — другим картографом, который может взять меня в ученики… — Так-то лучше. Хорошо, пусть будет так. Сходим завтра еще раз, потревожим господина Жюлиана в последний раз. Или хочешь сам до конца разобраться? — Я не знаю… — Как тебе будет комфортнее? — Зависит от того, злитесь ли вы, — признался Фритц, покрепче сжимая края одеяла в кулаках. Мальчик чувствовал, что Адалхард злится, Герцог все же не мог полностью скрыть раздражение, но не знал, как сильно. — На то, что ты ушел невесть куда, не удосужившись предупредить меня, в неизвестном тебе городе, а потом еще и ослушался и вышел из комнаты, хотя я запретил, — да, сержусь. Фритц совсем сник. Мальчик и забыл, что ему велели сидеть у себя. — Накажете? — жалобно спросил мальчишка, уже ожидая услышать утвердительный ответ. — Безусловно, — твердо произнес Адалхард, он и не рассматривал другие варианты. Конечно, он не предупреждал, что уходить ночью нельзя, но Фритц мог бы и догадаться, чем такое может обернуться. И порка — меньшее из всего, что могло произойти. — Можно сейчас? — Сейчас ночь, если ты не заметил. Так что нет. Мальчик вытащил руку наружу и прикусил палец, уставившись на свои колени. Внизу живота неприятно похолодело. Так всегда было, когда мальчик узнавал о предстоящем наказании. И чувство точно было не из приятных. Фритц молчал, поэтому Адалхард решил, что ему стоит объяснить. — Я испугался, когда не нашел тебя. Ты мог бы хоть предупредить. А если бы с тобой что-нибудь стряслось? Не подумал? — Простите, — выдавил из себя Фритц, продолжая сжимать палец зубами. — Не делай так впредь. Если есть повод, скажи, и мы подумаем, как быть. Но вот так в ночь уходить — не то, чего я от тебя ожидаю. Понимаешь? — Угу, — Фритц решился поднять глаза на Адалхарда, дабы показать, что он и вправду понимает. — А я вот не понимаю, что за страх в твоих глазах. Может, объяснишь? Раньше ты не реагировал так остро на угрозу наказания. Что изменилось? — Не в этом дело, — Фритц отрицательно покачал головой. — Я просто… Испугался, что вы не одобрите того, что будет другой учитель, а не Жюлиан… — С чего бы? — Адалхард был удивлен предположением воспитанника. Герцогу казалось, что он не давал повода, чтобы мальчик думал о нем так. Фритцу казалось, что Адалхард может не одобрить другого учителя, потому что про Жюлиана герцог хоть как-то знал, а Дидрича — совсем нет. Казалось, что это может играть важную роль, но, видимо, нет. — Не знаю… — смущенно пробормотал Фритц и решил не продолжать этот разговор, сменив тему. — Извините, что ушел, не сказав. Не повторится. — Верю. Простил, — Адалхард мягко коснулся плеча мальчишки и слегка сжал. — И, если тебе самому нравится вариант с господином Дидричем, то я не имею ничего против. А теперь иди спать, Фритц. Иначе мы не встанем с тобой завтра. Мальчик скинул одеяло и, поднявшись на ноги, слегка поклонился. — Доброй ночи, Ваша светлость. — Доброй, Фритц. Постарайся уснуть сразу. Мальчик кивнул и с облегчением вернулся к себе. Юноше стало намного проще от того, что Адалхард был не против другого учителя и поддерживал мальчика. Фритц был благодарен за это всей душой. *** Фритц стянул с себя рубашку, косясь на розги, лежащие на столе. Мальчик задумался о том, что было бы, если бы он попросил Адалхарда пойти вместе с ним. Герцог бы не успел заготовить розги. Хотя, тогда мужчина мог просто отсрочить наказание. Мальчишка шумно выдохнул и принялся развязывать штаны. Днём Фритц еще раз сбегал к Жюлиану. В этот раз один, но с разрешения. Картограф при мальчике написал письмо для господина Дидрича, и они вместе отослали его. Фритц в приподнятом настроении вернулся домой, но оно тут же упало, когда мальчик увидел лавку в гостиной. — Сам виноват, — с насмешкой сказал Адалхард, стоя напротив воспитанника, скрестив руки на груди. — Угу… — Фритц открыл было рот, дабы спросить, но тут же его закрыл, посчитав, что оно того не стоит. Адалхард заметил это действие и не оставил его без внимание. — Что за вопрос ты хотел задать? — Н-нет, Ваша светлость, ничего такого… — Мы уже обсуждали подобное, — сурово напомнил Адалхард. — Я спрашиваю — ты честно отвечаешь. Десять сверху, Фритц. Итак, что за вопрос? — Это не важно… — почти шепотом произнес мальчик. Вопрос, по его мнению, правда, был глупым, чтобы его озвучивать. — Еще пять. — Но… — Фритц запнулся. Мальчишка не понимал, зачем Герцогу надо это знать. Он же сказал, что не важно. Но из-за своего упрямства получать еще дополнительные удары желания не было. — Хотел спросить, были бы розги, если бы вы пошли со мной. — Были бы. И стоило твое замалчивание пятнадцати розг? — Нет… — Нет, — подтвердил Адалхард и протянул мальчику чистый платок. — Бери и ложись. — Спасибо, — промямлил Фритц, укладываясь на лавку. Она отличалась от той, что дома. Домашняя была длиннее, но уже. Было немного непривычно. Адалхард не стал ничего спрашивать и просто выбрал прут подлиннее и начал размеренно класть удары. Делая большие паузы после каждого, дабы мальчик прочувствовал. Фритц стискивал платок в зубах и шипел. Дыхание вскоре сбилось, а пальцы будто вросли в лавку. Чем больше полос вспыхивало на его заднице, тем сложнее было сдерживать крик. После пятнадцатого, когда Адалхард выбирал новую розгу, Фритц смог ненадолго расслабить тело и отдышаться. Правда, следующий удар застал его врасплох, и мальчик подскочил. Адалхард не стал делать замечание, понимая, что такая реакция — его вина. Поэтому Герцог терпеливо дождался, пока воспитанник вернется на лавку, после чего продолжил пороть так же не спеша. К концу наказания мальчик откровенно ревел, уткнувшись в сгиб локтя. Адалхард сложил все прутья на столе, после чего помог мальчику встать. — Простите, — единственное, что смог вымолвить Фритц, утирая слезы ладонями. — Вчера еще простил, — Адалхард потрепал воспитанника по голове. Герцог не злился. Он осознавал, что пороть, когда злишься на ребенка — не лучшая затея. Хотя и такое бывало. — Завтра я навещу еще одного человека, а ты отлежишься, чтобы послезавтра не страдать в карете. Хорошо? — Хорошо, — согласился Фритц. Ему и самому хотелось поваляться в кровати как можно дольше после такой трепки. Так что мальчик был обеими руками за. Фритц попытался улыбнуться. Не вышло. Но Адалхард хмыкнул и растрепал воспитаннику волосы еще сильнее.