Благородная сила

      Жюлиан смотрел на Фритца таким взглядом, что мог бы прожечь юношу насквозь. Фритц прикусил палец, опустив голову. И, стоя посреди комнаты, нервно покачивался с носков на пятки.       Юноша впервые за почти месяц совместного путешествия облажался. Они вместе с Жюлианом работали в любезно предоставленной хозяином поместья комнате. Фритц потянулся за пером, макнул рукав в чернила, слишком резко одернул руку, опрокинув чернильницу на оставленную Жюлианом карту. Картограф, как увидел это, пришел в ужас. Он попытался спасти работу, но чернила мгновенно впитались. Жюлиан медленно повернулся к Фритцу, и юноша похолодел от такого взгляда. Фритц отошел от стола, успел увернуться от летящей в него карты и встал на месте, не зная что делать теперь. Жюлиан же остался у стола с лужей из чернил. — Криворукий! — наконец проорал Жюлиан и подошел вплотную к юноше, ткнув пальцем ему в грудь. — Ты вообще смотришь, что делаешь?! — Простите, — промямлил Фритц, так и не убрав палец от зубов. — Простите… Простите! Что мне твое «простите»? Три дня работы к чертям! Еще и краска дорогая потеряна! Невозможно терпеть такое! — Жюлиан оглянулся по сторонам и наткнулся взглядом на стул. — Снимай портки. Фритц посмотрел на картографа, пытаясь понять, насколько он серьезен. — Пороть будете? — тихо спросил юноша. — Драть. Фритц поежился, но с места не сдвинулся. Юноша понимал, что виноват, но воспоминания о том, как это каждый раз больно, не давали просто смириться. Он предпринял последнюю попытку: — Но я даже не ученик вам… Жюлиан нахмурился еще сильнее и замолк на несколько, как показалось Фритцу, очень длинных минут. От тревоги и страха юноша даже не заметил, как сжал челюсти еще сильнее. Палец уже начинал неметь. Но Фритц думал только о том, что нужно было просто подчиниться и получить заслуженную трепку. Вдруг Жюлиан сейчас решит, что от юноши сплошные хлопоты и отправит домой? Он же может так сделать… — Я… — Фритц собирался сказать, что он был не прав, но Жюлиан поднял палец вверх, показывая, что юноше нужно помолчать. Тишина, нарушаемая только громким нервным дыханием Фритца, напрягала. Юноша прикрыл глаза, стараясь успокоиться. — Ты прав. Я не могу наказывать того, кто не имеет ко мне никакого отношения, — Жюлиан окинул Фритца взглядом с головы до ног. — Ты уснул там? Фритц резко открыл глаза и замотал головой. — Итак, поздравляю, с этой секунды ты — мой ученик. А теперь снимай портки и перегнись через спинку, — Жюлиан выставил стул ближе к центру и отстегнул от своей кожаной сумки ремень. Фритц открыл рот от удивления. Это совсем не то, что он ожидал услышать сейчас. Юноша вообще не думал, что когда-нибудь такое услышит. Ученик… Он просто не мог ничего сказать, будто резко забыл все слова. Ноги подкосились. — Я жду, — напомнил Жюлиан. Фритц неуверенно кивнул.       Юноша молча подошел к стулу, не думая, спустил штаны и перегнулся. Неудобно уперся тазом в спинку, и пришлось встать на носочки, крепко ухватившись руками за сиденье. Но в голове у Фритца была только одна мысль: он теперь ученик Жюлиана. Картограф взял ремень, встал сзади юноши. Посмотрел на его обтянутую только тонкими подштанниками задницу и сразу начал с сильных ударов. Фритц сначала совсем не реагировал, но, когда эмоции стали немного отпускать, почувствовал насколько у Жюлиана тяжелая рука. Картограф бил без пауз и с одинаковой силой. Фриц не то, что понял, а полностью прочувствовал разницу между «выпороть» и «выдрать». Задницу пекло так, что Фритц выл, не переставая. Хотелось вскочить, но юноша терпел, впиваясь пальцами в сиденье стула. Мышцы под коленями ныли от напряжения. Слезы катились из глаз. Фритц успел пару раз вытереть их рукавом, но в этом не было смысла. Юноша изо всех сил сдерживал крик, крепко зажмурившись и стиснув зубы. Очень не хотелось, чтобы в этом доме знали, что происходит. Жюлиан остановился, когда сам решил что достаточно. Фритц, поняв, что все кончено, сначала отдышался и только потом встал. Юноша посмотрел на картографа и тихо спросил: — Правда ученик? Жюлиан фыркнул. Стал бы он врать только чтобы выпороть паршивца? Конечно, нет. Юноша талантливый, а лажают все. Даже Жюлиан. Возможно, картографу и не следовало так злиться, но что сделано, то сделано. — Да. Фритц широко улыбнулся сквозь слезы. Задница и щеки горели огнем, палец пульсировал. — Надо было с самого начала облажаться, — пошутил Фритц, все еще всхлипывая. Юноша был уверен, что вообще не сможет сесть в следующие пару дней, но это сейчас не волновало. — Я вам дам, батюшка, специально такое вытворять, — откровенно съязвил Жюлиан. Фритц хихикнул. Ни за что в жизни он не станет нарочно нарываться. У Адалхарда тяжелая рука, но Герцог сдерживался, а Жюлиан, казалось, нет. — Простите, я буду аккуратен. — Будешь, куда ж ты денешься теперь, — Жюлиан хотел было, чтобы Фритц сам убрал, что натворил, но все же передумал. Достаточно было с юноши на сегодня. Фритц стер с лица остатки слез. Если бы не порка, этот день был бы одним из лучших. Но даже так он оказался очень хорош. Позже вечером Фритц, свесившись с кровати, писал письмо Адалхарду прямо на полу. Юноше очень хотелось рассказать Герцогу о том, что он стал учеником Жюлиана и теперь будет по-настоящему учиться у картографа, а не просто наблюдать и повторять. Конечно, Фритц опустил подробности с испорченной картой и последствиями. Фритц сложил письмо и запечатал сургучом, поставив печать своим кольцом. Закрыл баночку с чернилами, затушил свечу и уткнулся лицом в подушку. Тяжелый, но потрясающий день выдался. ***  — Почему не спите, батюшка? — Жюлиан встал посреди ночи, дабы сходить за водой. Кувшин в его спальне уже опустел. Но картограф, пока шел, увидел свет в одной из комнат и решил заглянуть. Фритц поднял голову и совершенно счастливым голосом сообщил: — Работаю. — Ну-ка, ну-ка, — Жюлиан подошел поближе и взглянул на исчерченный лист. — Очень хорошо, продолжай.       Картограф одобрительно похлопал Фритца по плечу, отчего юноша вдохновился еще еще больше. После того, как Жюлиан назвал Фритца своим учеником — юноша старался изо всех сил, и у него отлично получалось. Теперь жизнь Фритца состояла из изучения инструментов и местности, поездок, рисования и рассказов Жюлиана. И юноша был в восторге от всего этого.       Картограф часто давал Фритцу задания на улучшение качества линий. То велел расчертить огромный лист на идеальные клетки, то отправлял рисовать деревья на улице или построить любой предмет, который находился под рукой. Но юноше нравилось, даже несмотря на то, что Жюлиан мог начать орать из-за одной кривой линии. Фритц уже давно понял, что картограф не злится, просто он вспыльчив. Юноша не принимал весь крик на свой счет. Намного страшнее было, когда Жюлиан молчал и просил оставить его одного. К счастью, в такие моменты Фритц попадал крайне редко. Около четырех утра Жюлиан снова встал, а Фритц все еще сидел за работой. Но теперь картограф все же загнал ученика спать. Потому что сидеть до ночи — одно, а не спать вообще — все-таки вредно для здоровья.