Помоги мне вспомнить

Запах свежезаваренного чая так и призывал к себе парня, сидящего на уютном кресле в гостиной. Из фарфоровой чашки шёл пар, Джин смотрел на этот «дымок» и думал, что они с ним до изумления похожи. Пар едва заметный, и Джин тоже особо не выделяется, старается, по крайней мере. Он не что-то главное, а исходящее, конденсат, который исчезает, появляется и вновь исчезает, стоит жаркому солнцу согреть его своими лучами. Конденсат выходит из пара при охлаждении — получаются капли, а капли это что? Капли — это вода. Человеческий организм на шестьдесят процентов состоит из воды, а Джин состоит из пара. Потому что внутри ничего не осталось, кроме пустоты и дыма, такого же ядовитого, как и его жизнь, как каждый день неведенья. Потому что вокруг одна ложь. Все лгут, все до единого подлые лжецы. Кому верить? Даже мать, сидящая сейчас напротив, льстиво улыбается, болтает о работе, спрашивает, как у него дела, как он спал, что съел на завтрак, она ведёт себя беззаботно, когда Сокджину неизвестность уже мозг проела. Даже она не хочет сказать ему правду. А он ведь в ней так нуждается, хочет задать ей пару вопросов, но у Хеджу всё рот никак не закрывается. Женщина без умолку болтает о всякой ерунде. Бесит. Брюнет терпит, копит в себе негатив, выжидает подходящий момент, но когда мать настраивает своё вещательное радио на волны под названием «когда-ты-уже-женишься-господи-боже-мой» и «я-хочу-нянчить-внуков», Ким не выдерживает. — Мам, — зовёт он её. Ноль реакции. — Мам! — повторяет громче. И видимо перебарщивает, потому что женщина вздрагивает, округляя в шоке глаза, но всё-таки замолкает. Джину тишина приносит максимум удовольствия. Он выдыхает. — Мне нужно тебя спросить кое о чём. Это очень важно. — Настолько важно, что ты поднимаешь голос на родную мать, — обиженно фыркнула женщина, заставляя Сокджина в раздражении закатить глаза. — Ты меня совершенно не слышишь, — парень прикрыл веки на полсекунды, а потом снова посмотрел на маму, немного смягчаясь. — Ладно. Прости. Я не хотел поднимать тон, но это, правда, важно. — Ничего, — снисходительно махнула рукой Хеджу, — ты же знаешь, я не могу на тебя долго злиться. Так что за вопрос? Схватив со стеклянного столика чай, брюнет сделал глоток, наслаждаясь, как горячая жидкость согрела горло, а после грудь, разливаясь по всему телу приятным теплом. На лбу выступила испарина, стало жарко, поэтому Джин поспешил пока отодвинуть чашку. — Та авария, — неожиданно начал он, что Хеджу поперхнулась, обжигаясь, горячим напитком. — Скажи мне правду, меня же не машина сбила, ведь так? «Мы же решили больше не участвовать, помнишь?» В голове начало привычно гудеть от этого воспоминания, и брюнет едва заметно поморщился, стараясь не подавать виду, что его что-то тревожит. Слова Юны терзали его всю ночь, что он даже не спал нормально. Можно, сказать, что он заморачивается, как всегда, а девушка просто бредила, но эти бредни были похожи на что угодно, но уж точно не на пьяный бред. Мать заметно занервничала, ёрзая в кресле. Зрачки забегали по лицу сына, руки задрожали, женщина попыталась расслабиться и натянуть улыбку, и возможно, даже справилась с задачей, если бы Джин не был таким проницательным и не ловил каждое её нервное движение или действие. — Сынок, — улыбка, — те дни для нас всех большая травма. Те дни для тебя травма, в первую очередь, но, — она поймала руку парня, когда тот ставил чашку на стол, — нельзя постоянно копаться в прошлом. Ты так зациклен на аварии, что уже придумываешь себе новые факты. — Мама, ты совсем меня за идиота держишь? — Джин резко выдернул свою ладонь, поднимаясь на ноги. — У меня амнезия, а не контузия. Но ты, наверное, думаешь, что у меня после аварии кукушка полетела, и можно теперь наплести мне что вздумается, а я наивный дурачок во всё возьму да и поверю! Сдёрнув со спинки стула джинсовый пиджак, Ким направился к выходу, размашистым шагом пересекая комнату. Ему надоело слышать одно и то же из года в год. Надоело страдать и быть тряпкой. Хотя нет. Надоело играть роль тряпичкой куклы, которой управляют, как хотят, только за ниточки дёргай. Когда он стал таким? Парень помнит, с каким рвением когда-то мчался гулять с друзьями, тусовался в больших компаниях у поезда с гитарой в руках и пел во всё горло любимые песни. Он до сих пор помнить, как течёт скорость по венам, как она ощущается, какая на вкус. Разве о такой жизни он мечтал? — Куда ты?! — окликнула мать уже в самых дверях. Сокджин кинул на неё короткий взгляд, не поворачиваясь, а глядя через плечо, и произнёс: — На поиск правды. Двери за ним с грохотом захлопнулась с такой силой, что стены вздрогнули, а Хеджу спрятала лицо в ладонях. Испугалась? Да. Сильно. Вот только явно не хлопка двери. *** Сокджин наблюдает за Юной весь рабочий день понедельника. Ходит за ней по пятам, вызывает к себе в кабинет по глупостям да пустякам, да таким смехотворным, что девушка в недоумении хлопает ресницами и теряется, отвечая на, казалось, простые вопросы с затруднением. А Сокджин всё не сдаёт позиций. Юна в кафе во время обеда и выдавшейся свободной минутки — он за ней. Она в офис за бумагами, он тут как тут, ждёт её за поворотом. Девушка скоро заикой с испугу станет. Ким целый день появляется из ниоткуда, ведёт себя странно, говорит, вроде, обыденно, но смотрит до спазмов в животе подозрительно. Ощутив на себе две пары карий глаз, Юна косит взглядом, замечая начальника, стоящего за углом и делающего вид, что он просто там постоять решил, а не за ней наблюдает. Не-не, совсем не палевно. Хотя о чём это она? Юна всё больше задумывалась, что он делает это специально. Во-первых, она слишком хорошо его знала. Во-вторых, тут бы даже слепой и глухой понял. Девушке бы хотелось побыстрее уйти и избавить себя от надзора Джина, но автомат именно сейчас решил затупить, и уже десять минут к ряду Юна не могла получить желаемый кофе. Прислонившись лбом к железной поверхности автомата, девушка заныла, и легонько начала биться головой об него, видимо, мечтая вышибить себе последние мозги. — Мне вот интересно, зачем тебе автомат, если в твоём кабинете есть кофеварка? — спросил внезапно подошедший Сокджин. Парень облокотился на аппарат, сложил руки на груди, глядя насмешливо на секретаря. Юна крепко над сказанным задумалась. А действительно, зачем? Но Ким так загрузил её за день своим присутствием, что чует она, будет спать сегодня, как сурок. Других дел нет у него что ли? Нежели следовать за ней по пятам туда-сюда. Будь они в другой ситуации, Юна бы подумала, что парень за ней ухлёстывает. И такие «методы» очень даже в его стиле. Отлипнув от автомата, она выпрямилась по струнке смирно, заправляя прядь непослушных волос за ухо, которые утром так старательно завивала в красивые кудри, но они раскрутились за пару часов. Обидненько.  — А мне захотелось кофе из автомата, — зачем-то решила съязвить брюнетка. Руки в боки, стойка боевая. Смешно даже. Как быстро забываются неловкости между этими двумя. Хоть Чон жутко раздражали «преследования» Сокджина, но таким он больше напоминал ей себя прежнего, того её Джина из прошлой жизни. Когда он вёл себя вот так вот непринуждённо, делал, что ему вздумается, говорил глупости и в общей сложности не светил кислой моськой двадцать четыре на семь, будто килограмм лимонов умял. Просто после пятничного вечера, плавно перетекающего в ночь субботы, Джин понял для себя одну важную вещь — с появлением Чон Юны, вся пятилетняя компрессия с грохотом разбилась о её пьяное и такое тихое: «Я боюсь за тебя, Джин». — Научилась бы для начала им пользоваться, раз захотелось, — нажимая на нужные кнопки, Сокджин мигом управился и вот он подаёт Юне её капучино с двойной пенкой, улыбаясь на бок. — Держи, секретарь Чон. Девушка в недоумении застыла, выпучив глаза и гипнотизируя мужскую руку с протянутым к ней стаканчиком кофе. Поняв, что Чон не спешить забрать напиток, Джин всучил его ей руки, сжимая их своими ладонями, дабы она держала покрепче. Но Юна так ушла в себя, не сводя с парня глаз, что стоило ему убрать руки, как она тут же выронила бумажный стаканчик. Кофе выплёскивается на пол, а брюнет успевает отскочить в самый последний момент, но пару капель всё равно брызгают на светло-серые брюки и подол пиджака такого же цвета, оставляя едва заметные коричневые крапинки. Джин морщиться. — Извините, директор Ким. Я случайно, — виновато заохала она. — Я оплачу вам химчистку. — Не нужно, — выставил в протесте ладонь, пятясь назад подальше от сладкой лужицы. — Вычту из твоей зарплаты. Подняв стаканчик, Юна выбросила его в мусорное ведро и поклонилась, в мыслях кроя себя всеми возможными матами. «Что ж ты такая раззява», — ругалась не вслух на себя девушка. — Извините, я пойду, — она ещё раз поклонилась, надеясь быстренько смыться, но надежды с оглушающим грохотом разбились, стоило услышать, как рядом в так её шагам раздались другие. Сокджин вышагивал рядом, а Юна снова не внимала, чего ему нужно? Может… в мозгу забилась ужасающая мысль. Она позвонила ему по пьяни, наговорила всякой несуразицы или чего хуже — признавалась в любви?! Представив себе такой исход событий, Чон шокировано прикрыла рот ладошками, позабыв, что сейчас не одна идёт, а ко всему прочему вокруг полно других работников, некоторые и так искоса поглядывали на них. Да, нет. Мотнула отрицательно головой. Ёна же чётко и подробно ей всё рассказала: Юна ни кому не звонила, вообще телефон в руки не брала, а домой их с Тэхёном Ёне помог доставить её муж. На сердце полегчало. Юна даже улыбнулась. В гробовой тишине они дошли до кабинета. Пока Чон смотрела куда-то в сторону, пытаясь изобразить увлечённый вид и не контактировать с начальником, хотя бы за всё то время, что они шли вместе, Джин только на неё и смотрел всю дорогу. Брюнет не мог перестать прокручивать в мыслях, те слова. Как бы долго он не ждал, но Юна тогда больше ничего не сказала, он отвёз её домой, с горем пополам выпытав у спящей этаж и номер квартиры, даже в кровать уложил, а после ушёл. Он старался забыть этот момент, выбрасывал из головы две злосчастные фразы, убеждал себя, что он не единственный, у кого может быть такое имя, но чёртово чувство дежавю вцепилось клещами и не отпускало. Ему даже сон другой приснился. А такого не случалось никогда за пять лет. Открыв перед брюнеткой услужливо дверь, Сокджин пропустил её вперёд и сам зашёл следом. — Секретарь Чон, принеси мне расписание на завтра, — как бы невзначай кинул он, упрямо двигаясь к двери уже своего кабинета. Обе девушки удивлённо вскинули брови. — Но… — замялась Юна, — я уже приносила вам его сегодня. — Да? — Ким почесал затылок, положив одну руку на ручку двери и медленно её проворачивая. Чёрт, видимо, он так часто дергал Чон сегодня, что забыл, какие указания он давал, а какие нет. — Тогда занеси мне контракт с «BBC», хочу ещё раз его пересмотреть. И скорей, пожалуйста, — быстро нашёлся он с заданием и, удовлетворительно кивнув, скрылся в кабинете. Ёна хихикнула себе в кулак. Она мало, что соображала и совершенно была не в курсе, зачем директор Ким это делает, но девушку точно забавляла сложившаяся ситуация. Может, произошло что-то, когда Сокджин отвозил Юну домой? Не зря же мужчина на следующий день, с самого утра, позвонил, прося не рассказывать, кто и как помог ей доставить «пьяниц» домой. Находясь в состоянии сильного шока, Юна плюхнулась в кресло и поставила локти на стол, устало вздыхая. — Его сегодня какая-то муха укусила? То сидит в своей берлоге часами, нос оттуда не высовывая, то вдруг нате, пожалуйста, активировался, — бубнила брюнетка себе под нос, перекладывая вещи на столе в поисках нужного документа. — Пристал, как банный лист. Аж бесит, — никак не могла угомониться Чон и дальше бы продолжила, как Ёна громко рассмеялась, держась за живот обеими руками и чуть не свалившись со стула. — А говорила, что Ким Сокджин тебя совершенно, как мужчина не заинтересовал, — делая бровями волну, в дразнящем тоне протянула Кан, наблюдая, как младшая закипает от злости. — С чего ты взяла, онни, что это не так? — ровным голосом спросила Юна. — Ну-у, — приложила указательный палец к сложенным в уточку губам, — потому что ты втрескалась в него с первого взгляда. Или потому что ты каждый раз смотришь на него так чувственно, что у меня самой мурашки по телу идут, — ухнула Ёна, показательно обняв себя за плечи и потерев их, будто показывая силу вышеупомянутых мурашек. Найдя контракт, о котором просил Джин, Юна поднялась с места, сохраняя спокойное лицо. Она что такая очевидная? Или Ёна такая наблюдательная? Так или иначе, впредь девушка постарается ещё лучше маскировать настоящие чувства к бывшему возлюбленному. Подойдя к рабочему месту старшей коллеги, Чон положила перед ней чистый лист бумаги. — Вот. Лучше порисуй, онни. А то фантазия слишком бурная, — сказала грозно брюнетка, развернулась на каблуках и скрылась в кабинете начальника, оставляя Ёну в недоумении. Но этим поступком и своей реакцией, она лишь подчеркнула, дала чётко понять, что сказанное задело её. Да и неужели она думала, что Кан не заметит покрасневшую шею и уши? Ёна вообще девушка наблюдательная и понятливая — между Сокджином и Юной точно что-то, если не есть, то намечается. А вот эти вот игры ни к чему хорошему не приведут. Обоих. — Контракт, который вы просили, — равнодушно произнесла, положив документы перед мужчиной, что были уложены в чёрную папку с логотипом компании. Ким прокашлялся, взял документы, с важным видом откидываясь на мягкую спинку кресла, и принялся читать первый лист. — Так-так, — запричитал он. — Если вам больше ничего не нужно, могу я идти? Джин приставил палец к губам, намекая, чтобы девушка молчала, и продолжил внимательно читать пункты договора. Где-то в параллельной вселенной атомная бомба взорвалась, ибо сегодня Джин Юну так бесит, что она готова удушить его за одну только его наглую ухмылку, ползущую по лице после очередной выходки. Отбивая нервно ритм ногой по полу, Юна терпеливо ждала, когда он закончит, или хотя бы даст следующее поручение, но Ким молчал. Молчал мучительных три минуты, пока Чон не выдержала и снова заговорила. — Директор Ким, если хотите мне что-то сказать, то говорите. У меня и другие дела есть, — выдала девушка, чем сильно так Джина повеселила. Как удивительно люди открываются с другой стороны. Стоило ему из начальника плюшки превратиться в действующего на нервы, как Юна сразу показала свои коготки. Интересно, интересно. Интересно, что ещё секретарь Чон скрывает под видом тихой и скромной натуры? Интересно распутывать сложные загадки. Джин такое до одури любит. — Я ничего не хотел сказать, — он полез к себе в карман, выуживая оттуда телефон и протягивая его непонимающей девушке, но когда до неё дошло, что смартфон принадлежит ей, в панике стала обыскивать свои карманы, обнаруживая, что он, и впрямь, отсутствовал, хотя она точно помнит, что последний раз… «Вот же чёрт», — зажмурилась брюнетка. — Ты оставила его на столе в кафе. Я целый день пытаюсь его тебе вернуть. Да ладно. Вот так вот просто он хочет сказать, что лазил за ней весь день, лишь потому, что мобильный хотел вернуть? Юна фыркнула, вздёрнув подбородок, и сложила руки на груди. Да никогда она в такую чепуху не поверить. Если хотел отдать, то давно бы это сделал, а не вызывал к себе по поводу и без, и водился за ней хвостиком. — Почему тогда раньше не вернули? У вас было столько возможностей… — Память плохая у меня. Всё время что-то забываю. Могу кусок жизни забыть и глазом не моргнуть, — вдогонку её фразе незамедлительно ответил Сокджин. Телефон в руке мужчины завибрировал. Он содрогнулся, не ожидая, что это произойдёт так внезапно. Взгляд опустился на экран, и он успел прочесть имя звонившего, пока Юна не выхватила у него телефон, сбивая звонок и в спешке нажимая кнопку блокировки. Сердце с бешеной скоростью забилось о грудную клетку, словно испуганный зверёк, загнанный в ловушку. Юна в панике бегала зрачками по лицу Джина, кусала губу и заламывала пальцы. Всё заходит слишком далеко, она чувствует, что несёт их совершенно не туда. События, словно по накатанной, следуют одно за другим. Девушка не успевает расслабленно вздохнуть, открывая рот, чтобы всё-таки поблагодарить за найденную вещь, но не успевает и звука проронить, как дверь кабинета Кима распахивают настежь, а в поле её зрения появляется бодрый Чон Хосок. — Ели у вас всё, то я пойду, — обратилась она к директору, надеясь, что тот даст разрешение. — Да-да. Иди, — кивнул мужчина, а Хосок, заметив свирепый вид девушки, весело ей подмигнул. Юна заскрипела зубами и развернулась в сторону выхода. Брюнетке не под силу стерпеть присутствие этого придурка, уж сильно боится, что не сможет сдержать себя в руках и втащит ему по его довольной роже. С лица красноволосого не спадала улыбка, скорее похожая на оскал, нежели искренний знак приветствия. Проходя мимо него, Чон поклонилась. Хотя, ой с каким трудом. Замечая довольные искорки в темнеющий глазах Хосока. Наверняка тешиться такому жесту со стороны всегда колючей и неприступной дикой кошки. Всё-таки жизнь любит поиграть с людскими судьбами, тасуя их словно колоду игральных карт. — Привет, Юна, — растягивая каждый слог, помахал ей Хосок. Девушка, зажав губы, хмыкнула и покинула кабинет, оставляя за собой шлейф цитрусовых духов. Хосок присвистнул. — Горячая штучка, — облизался и опасно прищурился, долго не отрывая взора от закрытой двери. — Чего это ты с ней фамильярничаешь? — не понятно, откуда к горлу подкатило раздражение. Потирая рукой шею, Джин мял в руке клочок бумаги, пока тот вовсе не превратился в маленький шарик, и парень его выкинул на пол. Уборщица уберёт. Мужчина поднял взгляд на улыбающегося во все тридцать два Хосока. — Положил на неё глаз? — Твоя новая секретарша такая горячая, что, смотря на неё, мне сложно держать себя в руках, — ухмыльнулся в ответ красноволосый. Он положил на стол Джину планшет. — Посмотри лучше, как упали наши акции и как выросли акции у компании Намджуна. С такими темпами он нас затопит уже в следующем квартале. — Не затопит. Инвесторы из Калифорнии сто процентов наши. Скоро там откроется наш новый оздоровительный комплекс, и мы вновь ворвёмся на рынок, — спокойно рассуждал Ким. Увеличив одну из картинок на планшете, которую он нашёл в галерее, парень повернул гаджет к Хосоку. — Гляди, ну разве не красота? Да акции просто взлетят, — любуясь зданием, ахнул Сокджин. Это его детище, то, что он вынашивал все пять лет, будучи полноценным директором компании, после того, как отец передал борозды правления ему в руки. Брюнет уверен в себе, как и уверен в том, что центр — это то самое нужное. Он затруднялся ответить, почему именно оздоровительный центр, а не, например, шикарный отель или развлекательный комплекс. Но так подсказывал ему внутренний голос. Ким пять лет горел идеей построить его. Судьба проекта беспокоила не меньше, нежели странная Чон Юна, с появлением которой, его не покидало грёбанное ощущение, что они были знакомы раньше. Или как ещё объяснить головные боли, возникающие в присутствии девушки? Как объяснить то, что его, чёрт возьми, тянет к ней, а ещё дико злит факт, что она уже может быть занята кем-то другим? Не всех же контактов мужского пола подписывают как: «Мой самый драгоценный». — Даже не вздумай подкатить к секретарю Чон, — со всей серьёзностью предупредил Хосока Джин, вставая из-за стола и подходя к большому окну. — Боишься конкуренции? — оскалился красноволосый, потихоньку закипая от таких заявлений. Уж очень он не любит, когда ему указывают. — Не хочу искать нового секретаря. Да и мне нужна качественная работа. Если она заведёт служебный роман, вряд ли её мысли станут занимать дела компании, — Ким сейчас нагло врал. Но не впрок собственных отрицаний или сомнений. А потому что никому нельзя доверять. Вокруг него собралось слишком много грязи. Пора открывать глаза и возвращаться к себе настоящему. Наблюдая с окна, как у здания компании паркуется знакомый автомобиль, Джин ухмыльнулся. Ким Тэхён его тоже бесит.