Помоги мне вспомнить

Flashback

Пять с половиной лет назад

Черноволосый парнишка влетает в гараж и тормозит прямо у серого мерседеса. На вид мальчику лет тринадцать — четырнадцать. Его чёрные, как смоль, волосы длиннее с одной стороны и прикрывают правый глаз, из-за чего парень их постоянно поправляет, бесясь, что локоны слишком мягкие, не слушаются совсем. Особенно, когда голова только-только вымыта. Он оглядывается, упирает ладони в колени и сгибается пополам, пытаясь отдышаться. Пульс яростно стучит в висках, в зрачках мутнеет, а у него всё никак не получается восстановить дыхание. И это кажется ему странным, ведь прежде у него даже отдышки никогда не было. — Хён, — зовёт кого-то, выискивая знакомую широкоплечую фигуру, — Ты тут? Хлопковая майка прилипла к спине. Он знатно вспотел, пока бежал сюда. Но видимо зря, потому что его хёна в гараже не наблюдалось, что не хило так огорчало парнишку. — Ну, хён, если ты снова из-за принципа не откликаешься… — в голосе сквозят грозные нотки, что тут же сменяются жалобным хныканьем. — Я, правда, совершенно случайно удалил твой аккаунт в игре. Правда-правда. Прекрати уже на меня дуться, — но вокруг по-прежнему тихо. Внезапно из-под машины раздаётся едва слышное «апчхи». Черноволосый хитро прищуривается и вмиг ныряет вниз, замечая того, кого так усердно искал целых двадцать минут, лежащим на каталке и ковыряющимся в автомобиле. — Хён, мог бы и отозваться, — тянет обиженно, получая довольную усмешку в ответ. — Хотел, чтобы ты побесился чуть-чуть, — выезжая на лежаке для автослесаря, коварно щурится Сокджин, придерживаясь руками за край машины. Он весь перемазан машинным маслом, на щеке красуется тёмная полоска, а светлая футболка испачкалась, и теперь вряд ли отстирается. — И вообще за «случайно» бьют отчаянно, знал? — Ты, как маленький, хён, — насмешливо фыркает мальчик. — Это всего лишь игра. Пройдёшь заново. Джин возмущённо кидает в младшего полотенце, на что тот громко хохочет, ловко поймав запущенную в него вещь. — Я был на сто двадцать девятом уровне. Я потратил деньги на питомца и особые виды оружия, а ты… — едва не задыхается от негодования и даже закашливается, так быстро и импульсивно говорил, — а ты свинья, Чонгук, — ставит Ким точку в своей пламенной речи. С презрением смотрит на тонсэна. Чонгук смеётся громко и заливисто, запрокидывает назад голову, и хватаясь за живот обеими руками. Джин-хён ведёт себя странно иногда. Чонгук даже бывает, чувствует, будто старше него, хотя ему всего четырнадцать, осенью пятнадцать только стукнет, а его хёну — целых двадцать четыре. Почти десять лет разницы. Но это совершенно не мешает Джину вести себя, как ребёнок, особенно, когда дело касается его любимых игр. Чонгук ржёт до тех пор, пока не получает ощутимую затрещину по затылку. Приложив туда ладонь, он болезненно кривиться и трёт место ушиба, переводя на старшего недовольный взгляд. Теперь очередь Кима потешаться над младшим, но власть долго не длиться, как ему прилетает кулаком в плечо. Довольно не хило так прилетает. — Ах, ты ж мелкий, — шипит, и парни сцепляются в шуточной борьбе, то давая друг другу пинки, то гоняясь по всему периметру просторного гаража, зацепляя и скидывая разные предметы по пути. Слышаться грохот. Со стеллажа падает несколько банок с краской, разливаясь сине-красными цветами по бетонному полу, дальше в недолгий полёт отправляются какие-то цепи, гаечный ключ, прочая ерунда и целая коробка с гвоздями. Чонгук замирает, жмурясь, когда с самого верха падает стекло и, феерично разбиваясь, разлетается на мелкие осколки по всему помещению. — Вот же бля. Юна нас прибьёт. — Нет, — возражает Чонгук, аккуратно переступая крупные обломки стекла, постепенно ретируясь к выходу, — не нас, а тебя, хён. Сокджин тыкает в него пальцем, приказывая стоять на месте, но Гук продолжает медленно отступать. Не-не, его уши не готовы к тому, чтобы их, как следует, оттягали. Да и жить, как-то хочется. А после такого бардака из воды точно сухим не выйти. Нужно смываться, пока не поздно. — Стой, мелкая зараза! — подросток прячется за железной дверью, а Джин замечает фигуру девушки, медленно движущуюся в их сторону. Охватывает паника. Он бегает глазами по гаражу, думая куда-бы спрятаться. — Чонгук, я с тобой, — в ответ молчание. — Не красиво вот так бросать товарища в беде. Из-за двери высовывается худая рука. Чон рывком затягивает хёна к себе, и они вместе притихают, как два шкодника, которых вот-вот застукают на преступлении. — Хён, будешь мне должен, — шепчет хитро Чонгук, надеясь получить заветную приставку за спасение. — Хорошо, прощаю тебе косяк с игрой, — с такой же интонацией шепчет Сокджин. Знает, что мелкий рассчитывал совсем на другое. — Ну, хё-ё-ён! — молитвенно тянет тот. Джин прикрывает его рот ладонью, оглядываясь, не заметили ли их. Смотрит на Гука угрожающе. — Не купишь мне приставку, скажу, что это всё твоих рук дело. — Да кто тебе поверит, — было хмыкает Джин, но быстро кивает, понимая, что маленький чёрт способен и не такое провернуть. — Ладно. Твоя взяла. Чонгук всплескивает в ладоши. На губах расцветает широкая улыбка. Он знал, что его хён ни в чём ему не откажет. Он же так сильно обожает своего тонсэна. Подпрыгнув, брюнет кидается на старшего с обнимашками, уже не заботясь о том, что их могут рассекретить. End Flashback Строчки уже плыли перед глазами, вызывая жжение и лёгкую боль. Рядом на тумбе горела настольная лампа, а в руках парня находилась тетрадь с конспектами, от которых голова шла кругом. Недалеко на кровати валялось пару ещё таких же тетрадей, но из других предметов, а на письменном столе возле окна стоял открытый, ещё включённый ноутбук. Чонгук тяжело вздыхает и, откинув надоевшую тетрадку, валится спиной на мягкие подушки, широко раскинув руки. Он глядит в потолок, считает мысленно до десяти и снова шумно вздыхает. Учёба отбирает много энергии. Пара часов работы за монитором ноутбука, пара переписанных лекций, которые ко всему ещё выучить к завтрашнему дню нужно, и у тебя просто мозги выключаются, превращаясь в бесполезную жижу. Щёки пылают и такое чувство, что знобит. На первом курсе всегда нелегко. Особенно, в чужой стране. Чонгук год уже живёт в Лос-Анджелесе, но до сих пор с английским на «Вы», не шёпотом, конечно, но грамматика у парня явно хромает. И честно, ему здесь сложно, он хочет вернуться в Корею и учится там. Подложив одну руку под голову, Чонгук укладывается поудобней и, беря в руки телефон, заходит в мессенджер, сразу набирая сообщение. «Я хочу домой. Ты обещала, что скоро заберёшь меня!» Пишет сразу по делу, даже без приветсвия. Внизу переписки тут же засветились три точки, оповещающие, что собеседник печатает ответ, и брюнет аж подскакивает с места, когда он приходит. «Во вторник я буду в Л-А по работе. Так что скоро увидимся, Гу-Гу» И сердечки в конце. Чонгук усмехается. Это так похоже на Юну. Она всегда относится к нему, как к малышу, хотя ему уже двадцать, и малышом парень себя точно не считает. Да он выше, крупнее и сильнее её, но видимо для девушки навсегда останется ребёночком, которого надо опекать. Старшая сестра всё-таки. Но как бы его не бесило такое отношение, Чонгук слишком привязан к сестре ещё с самого детства, и жутко скучает по ней, поэтому шлёт кучу сердец и смайликов с поцелуйчиками, говоря о том, как он её любит. — Надеюсь, что она заберёт меня в Корею. Уф… залезу в её чемодан, если откажется, — бурчит себе под нос и обратно валится на кровать, накрываясь пушистым пледом. *** На самом деле, это уже не в первый раз, когда он вот так стоит и наблюдает за ней. Скользит взглядом по лицу, впитывая каждую эмоцию, движение, вдох. Он знает — выглядит, как маньяк, следящий за своей жертвой. Нет никакой почвы под ногами, чтобы поступать так, но у него, чёрт побери, не выходит усидеть на месте. Вокруг проблема на проблеме, любой неосторожный шаг и всё взлетит на воздух. Проблемы, как мины, а Юна, как спасительный свет, как рука помощи, протянутая ему на встречу. Джин сам не заметил, как всё его личное пространство заполнилось этой девушкой. Куда не плюнь, везде она. На работе, в любимом кафе, что неподалёку от офиса, да даже вчера в больнице… Ким мотает головой. Он не верит в случайности. Вчера они не виделись целый день, потому что брюнетка отпросилась, и его распирало любопытство, о чём она говорила с тем врачём. Кто такой Чонгук, и почему его имя кажется таким знакомым? Так много вопросов. И он сойдёт с ума, если в скором времени не получить хоть один ответ. Незаметно подкравшись сзади, Сокджин встаёт рядом с Юной, которая дожидается своей очереди, ничего не предпринимает по началу. Гипнотизирует изящную шею, ключицы, видневшиеся из-под ткани лёгкой блузки. Сегодня жарко. Прогноз погоды обещает тридцать градусов к обеду, довольно высокая температура, как для середины весны. В мозгу стреляет внезапное желание: провести подушечками пальцев по карамельной коже и ощутить её мягкость. И он совсем рехнулся, если считает подобное желание абсолютно нормальным. Естественным. Даже до привычности правильным. — Мне, пожалуйста, сэндвич с курицей. Стандартный. И сок, — озвучивает Чон заказ, когда подходит её очередь. Милая улыбка, вежливый тон. Молодой парнишка за кассой улыбается ей в ответ, уточняя, какой именно сок она хочет. — М-м-м… апельсиновый, — продавец говорит цену, всё не стирая приветливости с лица. Джин не должен. Не должен заострять на такой мелочи внимание, но заостряет. Запустив руки в карманы, мужчина склоняется к плечу брюнетки. — Я тоже такой же сэндвич хочу, — издевательски прямо возле уха секретаря Чон тянет он, девушка оборачивается, замирая на месте, когда видит перед собой директора. — Купишь мне? — и невинно хлопает ресницами. — Так мне включить ещё один сэндвич к общей оплате? — подаёт голос парень за прилавком, но его игнорируют. Юна полностью поворачивается к брюнету, складывая руки на груди, тянет руки к волосам и поправляет хвост, что чуть растрепался. Поджимая губы, скептически выгибает бровь. Джин не уступает — тоже встаёт в аналогичную стойку. Что между ними двумя происходит? Каждая встреча, словно американские горки: то вверх, то резко вниз, то закрученные дорожки, то ровные. Их отношения — настоящим «бум!» из эмоций. От боли до раздражения, и от раздражения до восхищения. Юна не знает, что двигает Джином, чего тот добивается и вообще кого видит в ней, но девичье сердце разбивается на миллион микроскопичных частиц от одного звука его голоса. Она хочет броситься к нему в объятия, хочет, чтобы сильные руки сжимали до хруста костей, а широкие ладони поглаживали нежно спину. Юна закрывает глаза и видит перед собой снова и снова тот день, когда Сокджин обнял её. Но вместе с тем в память врезается длинная, бессонная ночь и подушка, насквозь пропитанная горькими слезами. Девушка тогда рыдала до утра. Как бы того не желала, но она не в силах выдержать эту боль, поэтому решила придерживаться категорически рабочих отношений и лучше на дистанции. Поездка эта ещё через несколько дней... Пора научиться разделять чувства и работу. — У вас же полно денег. Купите себе сами. — Йа, так сложно угостить? — Юна замечает, как губы мужчины вытягиваются в милый бантик. Она пытается держаться, кусает щёку изнутри, сжимает ладони, что короткие ногти впиваются в нежную плоть, оставляя за собой красные полукруги. Она уже тысячу раз успела пожалеть, что решила устроиться сюда на секретарём, тысячу один, что не послушала Тэхёна, и девушка совсем не знает, что делать дальше. Думает бежать от Ким Сокджина подальше, но такие мысли, то и дело, что остаются на уровне мыслей, и Юна выдаёт следующее: — Между прочим, позавчера я напоила вас вкусным чаем с тостами и вареньем, а потом ещё и ужином накормила. В соответствии, это вы должны меня угостить. — А я оказал тебе первую медицинскую помощь, — парирует Ким. — Но поранилась я-то по вашей вине, — не отступает Юна. Парень за кассой переводит взгляд, то на девушку, то на мужчину, недоумевая из сложившейся ситуации. Платить кто-то будет или нет? Он пытается окликнуть покупателей, размахивает руками, стараясь привлечь внимание и, не добившись даже минимального результата, отчаянно стонет, взывая ко всем богам с вопросом: почему именно в его смену? Сокджин выпучивает на Юну глаза, прикладывая ладони к груди. — Я виноват? У меня вообще-то травма из-за тебя. — Это какая же интересно? — язвительно вопрошает брюнетка. Ну, надо же! Наглости просто немерено. Да как он… пф… Слов нет. — Моральная. Моя любимая рубашка вся в разводах от твоих слёз! — подходя к ней, он собирается ещё что-то сказать, открывая рот и распаляясь не на шутку, но не успевает и звука проронить, как позади презрительно цокают. Они собрали тут немалую очередь, людям надоело наблюдать за глупой перепалкой, они хотят сделать заказ и получить свою еду или же напиток. — Молодые люди, вы либо покупайте, либо уходите? Вы же не одни здесь! — аджосси лет пятидесяти решил пристыдить бессовестную и, по его мнению, совершенно безалаберную парочку. После этого пронеслись возмущённые возгласы и других людей. Переглянувшись, Джин с Юной стыдливо покраснели и схватились холодными ладонями за горящие уши, синхронно кланяясь и принося извинения. — Я заплачу, — Ким кладёт на стойку даже больше, чем требовалось, убеждая, что сдачи не надо. Взяв два сэндвича, мужчина направляется к столикам, занимая один в самом дальнем углу, подальше от посторонних глаз, а Чон, прихватив сок, бежит за ним, плюхается на стул и прикрывает лицо. Стыдно неимоверно. Заведение было небольшим, но уютным. Пастельные тона, кремовые скатерти на маленьких круглых столиках, за которыми могло уместиться максимум человека три и то с трудом, живые цветы в горшках и умопомрачительные ароматы. Панорамные окна во всю стену делали помещение светлым и таким солнечным, что здесь всегда собиралось много людей, хоть в ассортименте кафе преобладала выпечка и всякое мучное, из-за атмосферы она была в сто раз вкуснее, чем в каком-либо другом месте. Джину оно давно приглянулось, и брюнет, честно, удивился, увидев тут секретаря Чон, ведь раньше никто из сотрудников компании не приходил сюда, кроме него. Значит ли это, что их вкусы схожи? Обедать за одним столом привычно. Оба наслаждались вкусной едой, Джин причмокивал, набивая щёки до отвала. В то время как Юна не съела даже половины сэндвича, Сокджин уже умял почти весь. Запить бы чем-нибудь. У Юны сок, а у него — ноль без палочки. Занимать наново очередь нет охоты, да и зачем, когда у его секретарши большой стакан, наполненный соком. Она же поделится с ним, ведь так? Не бяка же. — Секретарь Чон, а… — Не дам, — даже не дослушав, отказала девушка, придвигая стакан с напитком к себе и усерднее втягивая сладкую жидкость через трубочку. «Бяка всё-таки», — выдохнул брюнет, опустив плечи. Жажда мучает, капец просто. — Я же заплатил. Не должна ли ты поделиться! — не спрашивает, а извлекает очевидное. Юна отрицательно качается головой под аккомпанемент цоканья Сокджина. Мужчина перегибается через стол, тянется к соку, Юна пытается отодвинуться, выдергивая пластиковый стаканчик из джиновых оков, но брюнет успевает намертво уцепиться пальцами в крышку. Юна тянет на себя, Джин на себя, пока стакан не выскальзывает с их рук на пол и чудным образом приземляется так, что оттуда напиток не выливается. — Я подниму, — вмиг срывается он с места, приседая. — Нет, я сама, — Юна тоже кидается за «потерей», и они стукаются лбами, когда хотят поднять стакан с соком, болезненно морщась и потирая место ушиба. На них глазеют все посетители и персонал. Прямо-таки сегодняшние звёзды этого кафе. — Вот же… — Блять, — заканчивает Чон начатую Кимом фразу. Его глаза расширяются, наступает тишина, а потом оба взрываются смехом. Возможно, люди, глядя на них, фыркнув, скажут: «Ну что за чудаки?». Возможно, кто-то улыбнётся со словами: «Влюблённые всегда до глупости счастливые», а кто-то, отрицая: «Ну что за ерунда?». Но Ким Сокджин и Чон Юна сейчас, действительно, счастливы. Пять лет разлуки. Пять лет страданий и одиночества для обоих. За пять лет так много чего изменилось, кроме того, что их влечёт друг к другу, как при первой встрече, ещё той, где они были совсем юными, сумасшедшими, где адреналин, как смысл жизни, а жизнь — сплошная разметочная полоса, обрывистая, но такая захватывающая. Где они влюблены до безрассудства. Теперь их жизнь больше похожа на пазл, кусочки которого разбросаны и запрятаны, Юна нашла первый, когда приняла решение работать в компании Сокджина, а Сокджин второй, когда сделал её ключом к своим воспоминаниям. Подняв стакан, они встают с корточек, не стирая счастливых улыбок. Глаза в глаза, зрачки бегают быстро-быстро. Глупый орган, сердцем именуемый, норовит выскочить из груди. Из-за всей этой суматохи и постоянного движения, верхняя пуговица на блузке Юны расстегнулась, и рубашечная ткань ссунулась, оголив плечо и участок ключицы. Заметив такую явную деталь, Джин опустил туда взгляд, сглатывая и краснея ушами, хотел отвести глаза, но мимолётно зацепился за неприметное тату чуть ниже ключиц на груди, ближе к плечу. Две красиво выведенные буквы, обычно прятавшиеся под одеждой, были похожи на инициалы, брюнет сразу это понял. Вот только, английские «K.S» явно не инициалы имени Юны, а Джин, как ни крути, но в совпадения не верит. — Красивое тату, — кивает он на татуировку. Юна проследила за ниточкой его взгляда и, ойкнув, ухватилась за края рубашки, запахиваясь под самое горло. — K. S это-о… — задирает вопросительно бровь, в уме продолжая: «не Ким Сокджин?». — Да так. Ошибки молодости, — пытается пошутить. Губы нервно дёргаются и пересохли, Юна облизывает их раз за разом. Джин хмыкает. — Они ничего особенного не означают, — отмахивается та. — Хм… Понятно, — почему-то стало обидно. Ведь если всё, и правда, так, как он себе надумал, то это получается, что он для неё ничего не значил? Да нет... Зажмуривается. Голова привычно начинает болеть, а перед глазами, словно вспышка, проноситься смытое воспоминание, и эти две буквы, к которым прикасаються его пальцы. Смогут ли они собрать свой пазл когда-нибудь?