Помоги мне вспомнить

Шум и гам царил в университете. Студенты столпились в коридорах, образуясь в некие кучки и весело переговариваясь, кто-то спешил в столовую, дабы успеть перекусить перед началом пары, кто-то втыкал в свои гаджеты, стараясь, наоборот, отгородится от столпотворений. Так же много молодёжи обосновалось на улице в студенческом парке, сидя за книгой или поедая ланч на свежем воздухе. Время большой перемены и можно было немного расслабиться и отдохнуть от учёбы. Чонгук вошёл на территорию как раз в момент перемены. Он не был на двух первых парах, да и сейчас заскочил лишь ненадолго. На плече болтался рюкзак с книгами, которые необходимо сдать в библиотеку, а парень постоянно поправлял лямку, нервно теребя её. Чонгук на секунду остановился у входа. Он кусал губы, переминался с ноги на ногу так, будто волновался и в то же время рвался вперёд, чтобы поскорее покинуть это место. Выдохнув, Гук сжал кулаки и намеревался уже сделать шаг, как его громко окликнули, а вскоре сзади послышались поспешные шаги. По спине не сильно хлопнули ладонью, знакомый запах цветочных и немного резковатых духов ударил в нос, которые он терпеть не мог, брюнет закатил глаза, не желая выслушивать бессмысленный трёп, но обернулся и натянул на лицо улыбку. — Привет, Кристина, — он попытался произнести фразу дружелюбно, но получилось вымученно и сухо. Чонгук прокашлялся. — Давно не виделись. — Да уж. Давно, — девушка сложила руки на груди и приподняла скептически бровь. Её каштановые с рыжинкой волосы развевались на ветру, огромные серые глаза сверкали неподдельным недовольством, а дымчатый макияж лишь придавал взгляду строгости и некой опасности. Короткая кожаная юбка была обвешана тонкими цепями и смахивала больше на пояс, в полной мере демонстрируя длинные загорелые ноги, что за счёт каблуков выглядели ещё длиннее, а свободная футболка, оголяющая одно плечо, делала её совсем не похожей на студентку. Девушка выглядела так, словно с подиума сбежала. Осмотрев откровенный наряд однокурсницы, Чон едва заметно хмыкнул, потянув один уголок рта вверх. — Не расскажешь, где тебя неделю носило? — Слушай, Крис, — аккуратно и спокойно начал парень в ответ на требовательный тон. С этой девушкой его ничего не связывало, ну почти ничего. Один секс ведь не считается? Чонгук особо не любил вечеринки, клубы, шум, сборища людей. Всегда отказывался, когда его зазывали присоединиться к той или иной компании. Чон предпочитал оставаться одиночкой, но вопреки отшельническому поведению всё равно умудрился завести несколько хороших приятелей. Вот один из таких приятелей и затащил его на студенческую вечеринку месяц назад, где Гук по нечаянности переспал с Кристиной, и теперь она от него не отлипала. — По-моему, я уже говорил и не раз, что мы не парочка. — Но я… — Извини, я спешу очень. Давай как-то в другой раз поговорим? Хорошо? — девушка ответить не успела, как Чон скрылся за дверьми. Она несколько секунд в ступоре стояла на месте, а потом ломанулась вслед за парнем. — Но подожди, Чонгук! — каблуки утрудняют задачу, шатенке приходится мелкими, но быстрыми шажочками поспевать за брюнетом, который, казалось, с каждой мили секундой ускорялся, будто пытаясь убежать от Кристины. Хотя чего таить — так и было. Чонгук заебался, на самом деле. Забот хватает сполна, а вот желания разбираться с неугомонной девицей, вовсе нет. — Ну, подожди, прошу! Чонгук просьбы мимо ушей пропускает и упрямо молчит, лишь изредка здороваясь с однокурсниками или просто знакомыми. И честно, ему это надоедает. Ведь всем мало просто поздороваться, надо обязательно спросить, почему его не было на занятиях всю неделю, куда он идёт сейчас и почему такой хмурый. Минуя студентов, Чонгук поднимается по лестнице на второй этаж. Кристина тихо следует за ним. Здесь как-то тише, не сильно, но не так шумно, как на первом этаже или на улице. Он заворачивает за угол к деканату, стучит два раза и мигом прошмыгивает внутрь, оставляя назойливую девицу хлопать ресницами под дверью. — Здравствуйте, — кланяется по привычке, от которой так и не смог отучиться. — Я за выпиской. Чон Чонгук. Перевод. — Да-да, — секретарь поправляет очки, отрываясь от монитора компьютера и зарываясь в многочисленные папки, находит нужную бумажку. Проверяет всё для начала, а после подаёт Чонгуку. — Вы принесли зачётную книжку и студенческий билет? — Да, конечно, — парень достаёт из бокового кармашка рюкзака вышеупомянутое, и кладёт перед секретарём на стол, берёт долгожданный документ в руки. На лице рисуется довольная, счастливая улыбка. Парню не вериться, что он вот уже почти студент СНУ (Сеульский национальный университет), учитывая то, как нелегко туда поступить. Но Чонгук хорошо учился, плюс опыт обучения за границей сыграл своё дело. Конечно, с переводом пришлось месяц помучаться, но результат Гука слишком радовал, чтобы сейчас о таких мелочах вспоминать. — Спасибо. До свидания! — Всего хорошего, — желает вслед ему работница, вновь утыкаясь в компьютер, когда дверь за студентом захлопывается. Кристина отшатывается на пару шагов назад, когда Чонгук выходит из деканата, и отбегает к стене, делая вид, что смотрела расписание пар на завтра, а не подслушивала. Девушка косо глядит в сторону брюнета, ожидая, что он подойдёт к ней, и они всё-таки нормально поговорят, или попрощается хотя бы, но парень незаинтересованно проходит мимо, что ей не остаётся иного выбора, как снова последовать за ним, ожидая его теперь у дверей библиотеки. То, что она краем уха услышала из кабинета деканата, не даёт покоя. Она надеется получить ответы на свои вопросы, но дико сомневается, что Чонгук вообще захочет говорить с ней, не говоря уже о том, чтобы чем-то поделиться. Звонок на пару успевает прозвенеть, но она и не думает уходить. Парень выходит спустя пять минут довольный и направляется к лестнице, он проходит пару метров, но ощущает на себе чужой взгляд, вынуждающий остановиться. Тяжело вздыхая, Гук поворачивается к однокурснице. Девушка глядит на него печально, ведь вопреки вызывающему внешнему виду, глупой никогда не была. Не составило труда сопоставить все факты и понять, что Чон Чонгук больше учиться здесь не будет. Он, наверное, забирал документы, что значило — по всей вероятности больше она его не увидит. Из-за горького понимания её нижняя губа начинает дрожать, а в уголках глаз собираться слёзы. Чон подходит ближе и, укладывая ладонь ей на плечо, уже мягче произносит: — Ты чего это… плакать вздумала? Крис, поджимая губы, вертит отрицательно головой, но горячая предательница ползёт по щеке, а девушка её тут же смахивает, пряча взгляд за ресницами. — Ну, брось. Между нами же ничего не было, — осекается и, подумав, добавляет: — Серьёзного. Правда, я чувствую себя настоящим козлом из-за этого, но… — Чонгук вздыхает судорожно. Руки несмело оплетают хрупкое тело, притягивая к себе в объятья. Он ругает себя в уме всеми возможными матами, потому что не умеет быть хладнокровным придурком. В глубине души ему даже жаль, что не может ответить девушке взаимностью. Она не такая уж плохая, каковой хочет казаться перед окружающими. Чон неспешно гладит её спину. — Прости. — Да нет. Всё нормально, — Кристина отстраняется, шмыгая красным носом. — Я же сама была не против той ночи, и ты не виноват, что нравишься мне, а я тебе нет. Просто… — слова даются тяжело почему-то. В глубине нас всегда живёт надежда, пока объект наших воздыханий находиться рядом. Ты лелеешь мысль: «а вдруг внезапно вспыхнут чувства?», но чуда не происходит, но даже это не так расстраивало девушку, чем то, что больше она его не увидит. — Я услышала твой разговор в деканате. Ты, правда, переводишься? От прямого вопроса Чонгуку хочется улыбаться, но он понимает, что сейчас не подходящий момент для его радости. Он такое решение ещё полтора месяца назад принял, никому о нём не говорил. Даже маме. — Это так. Сегодня приходил за выпиской из наказа о переводе. — А в какой университет ты переводишься? Он далеко отсюда? Не то, чтобы я на что-либо рассчитываю, но мы могли бы… — быстро тараторит шатенка, пока Чон её не перебивает. — Я уезжаю обратно в Сеул. Буду учиться там, — улыбка всё равно проклёвывается. Ярка, искренняя, счастливая. В Сеуле его ждёт много дел. Чонгук уже представляет, как сильно «обрадуется» Юна его приезду, но он не собирается больше её слушать. Теперь-то ей придётся рассказать ему всю правду, иначе не отстанет. А Чон Чонгук ещё та прилипалочка. *** В кабинете немного прохладно из-за включённого на полную мощность кондиционера, но Джин и не думает поправить ситуацию. Холод прекрасно освежал мозги, что уже варились в кипятке из мыслей, вызывая постоянную мигрень. Голова болела, не переставая, и Ким злился по этому поводу. Кричал, срывался на всех подряд, заваливая всех работой и не давая ни секунды продыху. Вот уже неделю компания работала, как отлаженный механизм, а между работниками гуляли разные слухи. Бредовые в большинстве случаев. Но в том, что у директора явно что-то произошло, никто не сомневался. Джин всегда был мягким начальником, хоть и требовательным. Он ходил погруженный в свои невесёлые думы и работал, как заведённый. Он пять лет жил, не обращая внимания ни на что и ни на кого, но в последнее время слишком многое стало раздражать. Всё вокруг казалось лживым, ненастоящим, не его. Словно, он жил всё это время в тумане. Кончики пальцев успели замёрзнуть. Сокджин сжимает кулаки, силясь отогреть пальцы, таким образом, но ладони тоже холодные и не дарят ни капли желаемого тепла. Текст расплывается перед взором. Он не спал всю ночь, что видно не вооружённым взглядом: мешки и тёмные круги, покрасневшие белки глаз, кожа вялая. Честно говоря, он утром даже не почистил зубы, из-за чего во рту было мерзко. Ощущения не из приятных. Рядом на столе стояла чашка недопитого, давно остывшего кофе, который сегодня был почему-то особенно отвратительным, а чуть поодаль своего часа дожидалась зубная щётка с пастой. Ким акцентирует на средствах личной гигиены внимание и после недолгих гляделок, хватает их и поднимется из-за стола, направляясь уборную. Чон Юны на рабочем месте не обнаруживается. Видимо, где-то вышла по делам ненадолго. Джин протяжно вздыхает. Без девушки приёмная кажется пустой, будто не обжитой. Ёна тоже отсутствовала, хотя контракт её истёк ещё три дня назад, но Кан не появлялась на работе после их приезда из командировки, лишь позвонила, оповестив о том, что заболела и за вещами своими придёт позже. Джину показалось, что голос её был предательски хриплым, сдавленным и зажатым. Или просто у него уже паранойя на ложь. Мужчина бегло зацепился за доску, обклеенную разноцветными стикерами. Раньше он постоянно оставлял там послания для Ёны. Ему нравилось придумывать шутливые послания, рисовать чудные рожицы или писать нечто подбадривающее, но теперь, когда стенд, не в прямом смысле, пустовал, стало грустно. Заприметив упаковку стикеров на столе, он положил пасту и щётку во внутренний карман пиджака и подошёл. Дело нескольких секунд. Ручка найдена, текст придуман. Он быстро черкает пару строк, прикрепляет бумажку кислотного лимонного цвета на экран компьютера и спешит всё-таки побыстрее расправиться с утренней процедурой, которую не выполнил дома. Вода немного бодрит, а свежесть во рту дарит ощущение какого-то удовлетворения. Хотя, может, слишком громко сказано, ведь он просто почистил зубы. Но такая маленькая деталь придавала уверенности. В себе в первую очередь. Он направляется обратно в кабинет, погружённый в воспоминания. За углом слышаться знакомые голоса. Джин хмуриться и резко тормозит, выглядывая из-за стены тихонечко, стараясь, чтобы его не заметили. — Перестань быть такой стервой, Юна, — Хосок облокотился рукой о дверной косяк, преграждая брюнетке путь. Сокджин недоумённо наблюдает за развернувшейся сценой, сжимает в кулаке пачку зубной пасты, что твёрдые края картона неприятно впиваются в кожу и шипит неслышно. В груди костёр вспыхивает. Неужели ревнует? Ким от себя подобные выводы откидывает, но когда Хосок пальцем подцепляет локон волос Чон, играясь с ним, неприкрытым похотливым взглядом скользит по соблазнительной фигуре, закусывая губу от открывшегося вида, Джин чуть не прокусывает себе щёку изнутри. — Чем я хуже него? В большинстве аспектов даже лучше. Да и разве не лучше быть с победителем, нежели с лузером? — Ты всем хуже него. Я до сих пор не понимаю, что ты здесь делаешь и какие цели преследуешь, но, — Юна откидывает от себя чужую ладонь, выставляя на красноволосого указательный палец и тыкая им ему в грудь, — не думай, что тебе всё сойдёт с рук, как и тогда. Я, обязательно, сделаю для этого всё возможное и невозможное. Он узнает… Хосок заливисто рассмеялся. — Интересно, что ты скажешь ему? Обвинишь меня необоснованно? У тебя нет никаких доказательств, кроме прошлого, но ты я вижу, не спешишь помочь своему возлюбленному всё вспомнить. Так что, — он поднимает руки а-ля невинный одуванчик, а после разводит ими в стороны, — я чист. Не злись, детка. Просто пора бы давно понять, что Чон Хосок всегда в выигрыше. Он смеётся снова, наблюдая, как Юна беситься, пылая ярким огоньком. Руки на девичью талию опускает, нагло двигаясь ниже и притягивая брыкающуюся девушку к себе. Джин, стоящий всё это время за углом, был готов сию секунду рвануть вперёд и врезать Хосоку со всей дури, но Юна опередила его, когда он уже сделал шаг в их сторону, и влепила красноволосому звонкую пощёчину. Девушка яростно выдыхала разгорячённый воздух. Грудная клетка тяжело вздымалась. Хосок так и застыл с повёрнутой в сторону головой от довольно-таки сильного удара. Щека раскраснелась и горела, а на коже остался отчётливый след от пальцев Юны. Прикасаясь ладонью к месту удара, он медленно перевёл глаза на брюнетку. На дне зрачков плескался настоящий гнев. Больше всего на свете Чон Хосок ненавидел, когда его принижали, выставляя ничтожеством и слабаком. Он такое не поощряет и не прощает. — Никогда. Слышишь, никогда не прикасайся ко мне! — её голос звучал твёрдо и уверенно, но руки дрожали, а к горлу подкатывала тошнота. — А в том, что твои грязные делишки выплывут наружу, не сомневайся. Ты меня плохо знаешь, раз уверен, что так хорошо за собой всё подчистил. Хосок хмыкает, думая, что это очередной блеф с её стороны, но брюнетка глядит на него серьёзно и как-то насмешливо, а в один миг тянется на носочках, шепча в самое ухо: — Тогда, какие дела у тебя в компании нашего заядлого соперника? Как тебе такой компромат? Джин по головке не погладит за такое, — девушка отодвигается с самодовольной улыбкой на губах. Коварно щурится, любуясь произведённым эффектом. Хосок бледнеет, от чего яркие волосы кажутся ещё ярче, делая бледность лица слишком явной. Юна легко обходит его и удаляется прочь. Только стук каблуком эхом отзывается в ушах. Это определённо подняло с нуля настроение. Перекошенная страхом рожа Чона — лучшее, что случилось за последнюю неделю. Ведь это значит, что она не зря следила за ним, когда вернулась из командировки. И не прогадала. Чон Хосок ничего не делает просто так. Пусть она знала ещё так мало. Он проворачивал всё, действительно, профессионально чисто, но в одном всё-таки прокололся: беспечность и самоуверенность к хорошему не приводят. Сокджин приходит в себя уже в кабинете. В голове и без того была каша, а теперь там просто царил бардак. Мысли захламлены последними событиями, которые накатывали на него, подобно снежной лавине, одно за другим. Мужчина валиться в кресло, откидывая голову на высокую спинку и прикрывая веки, потирает пальцами переносицу. Потянувшись к селектору, он нажал на кнопку связи с секретарём, коротко прося принести ему кофе. Через пятнадцать минут в дверь постучали. Юна зашла в кабинет начальника молча, поставила перед ним чашку свежезаваренного эспрессо и хотела стремительно уйти, но Ким решил, что в этот раз они точно поговорят. Ему надоело играть в кошки-мышки. — Так и будешь меня избегать? — отпивая глоток горячего напитка, кидает ей презрительное в спину Сокджин, и по неосторожности обжигает язык. Сегодня у него с кофе дружба не ладиться как-то, поэтому отставляет чашку в бок. Юна оборачивается к нему, изображая искреннее недоумение. — А о чём вы, директор? Я просто выполняю свою работу, не более, — между ними свозить недосказанность, а ещё неловкость. Пальцы Чон впиваются в поднос, что посудина скрипит под ними, выдавая нервозность с потрохами. Юна просто не желает слышать ту «правду» из уст мужчины. Не желает опять возвращаться в тот день, в ту ночь. Она до сих не помнила ничего, лишь какие-то обрывки, но ей их было вполне достаточно, чтобы ненавидеть себя сильнее. Джин хмыкает. Он устал, честно. — Перестань мне выкать. Это бесит, — рычит несдержанно, поднимаясь с места, и подходит к Юне. Глаза в глаза. Молчаливая война без победителя. Никто друг другу не собирается уступать. Вскоре секреты либо съедят их заживо, либо доведут до безумства. — Мне казалось, мы прошли давно откинули формальности и стали ближе. — Вам показалось. А если вы намекаете на ту ночь, то я уже говорила, что хочу всё забыть. Если вам это мешает или вы не можете держать личное в рамках, не вплетая его в рабочие отношения, то буду вынуждена уволиться, — в конце она срывается на хрипящий шёпот, устремляя взгляд куда-то мимо Сокжина и даже не моргает, словно она не живой человек, а робот. Джин хмыкает печально и даже насмешливо. Как они оказались в такой бредовой ситуации? Всё так стремительно подошло под откос. Ким оглядеться не успел, когда и как они отдалились на тысячи километров, когда вроде только-только начали сближаться. Ещё месяц назад брюнет так яро мечтал узнать о забытом прошлом, а сейчас сомневался нужно ли это ему вообще? Он смотрит на Юну внимательно, впивается в красивые, но в то же время мягкие, черты лица. Пухлые губы, вкус которых он по сей день помнит, будто они поцеловались только что; тёмно-карие глаза с карамельными крапинками вокруг зрачка; маленький носик, который по неизвестным причинам хочется чмокнуть в кончик, наблюдая, как девушка покраснеет. Чон Юна милая и хрупкая, но Джин знает, что она умеет постоять за себя, и не лишена дерзости, а язык достаточно острый, чтобы рисковать порезаться о слова, слетевшие с него. Он смотрит на неё и не узнаёт ту девушку с фотографии в той, которая находилась сейчас перед ним. Как и в себе не узнаёт того парня, что был так счастлив, корча рожицу на камеру и обнимая, возможно… любимую девушку? — Ты несёшь какой-то бред. Давай просто поговорим, как нормальные люди… — Я считаю, нам не о чём говорить. Да, мы переспали. Но я хочу забыть об этом. Забыть, понимаешь? — она качает головой. — Директор Ким, давайте просто вернёмся к отношениям «начальник-подчинённая». В ином случае я буду вынуждена найти себе другое место работы, — вторит девушка. Она серьёзно запуталась в том, чего хочет на самом деле и зачем она здесь. Джин сам не замечает, как хватает Юну за запястье, когда та вновь пытается уйти, открывает рот, но не успевает и слова проронить, как дверь в его кабинет открывается, а на пороге появляется Мин Юнги, что тут же тушуется, застопорившись в проходе. Но всё же проходит внутрь, вынуждая Сокджина неохотно выпустить руку Чон. — Приёмная пустовала, поэтому я вошёл без предупреждения, но, кажется, не вовремя, — подходя к парочке и подавая руку Киму, разъясняет своим хрипловатым голосом Юнги. При этом на друга Мин не смотрит, косясь на притихшую Юну и подозрительно прищуриваясь. Брюнетка под пронзительными глазами незнакомца куксится, ощущая, как холодок пробежался вдоль позвонка. — Не познакомишь? — обращается к Сокджину, но смотрит всё так же на Чон Юну. Джин хмурится, что брови, кажется, сейчас сойдутся в одну сплошную линию. Червячок ревности начинает ковырять, но мужчина быстро прогоняет его, укореняя вывод, что Юнги смотрит на Юну как-то странно. Он этого парня достаточно хорошо сумел выучить за пять лет дружбы. Юнги, обычно, спокойный и меланхоличный с незнакомыми людьми. Он не рвётся на контакт, спеша представиться первым и не палит человека так в открытую. Значит, его что-то заинтересовало. Но этот интерес и не симпатия тоже. Мин глядел на Чон Юну с прищуром и какой-то озадаченностью, будто пытался вспомнить знакомое лицо. — Это Чон Юна — мой секретарь, а это doctor strange, — забывшись, он представляет друга излюбленной кличкой, которой сам и наградил когда-то. За что Юнги выписывает ему подзатыльник. И со стороны это выглядит дольно комично, ведь Юнги значительно уступал Джину в росте и комплекции. Юна хихикнула, расслабившись на миг, но прежнее напряжение быстро вернулось, стоило ей снова встретится глазами с новым знакомым. — Я Мин Юнги, — протягивает ей свою руку и улыбается сладко, дабы смягчить угловатость появления. — Вроде как друг директора Кима, — последнюю фразу Юн произносит наигранно пафосно, чтобы после снова улыбнутся. Чон улыбается ему в ответ, но странного брюнета по-прежнему опасается, хотя он совсем не выглядит плохим и, похоже, они с Джином, действительно, друзья. — Приятно познакомится, — поспешно пожимает чужую ладонь и вырывает свою дрожащую. — Директор, можно мне идти, если больше нет никаких указаний? Джин вздыхает, но задерживать её он не смеет, а выгнать друга, чтобы продолжить выяснять непонятные отношения — будет слишком не красиво. — Конечно, можешь быть свободна пока. — Юна, — внезапно окрикивает брюнетку Юнги, когда та уже почти покинула помещение, — мы с вами, случайно, нигде раньше не встречались? Юна сглатывает нервно. С чего бы такой вопрос? Она точно не видела его никогда. Но тот смотрел на неё с таким подозрением, что в мозг закралась мысль: а вдруг они где-то встречались, а это попросту вылетело у неё из головы? Ей хочется поскорее уйти, сбежать, испариться. Две пары глаз, направленных на неё, давят, слово все силы выкачивая. Девушка поворачивается в пол оборота и тянет легонько уголки губ вверх: — Извините, но я вижу вас впервые, — Юнги мычит в ответ. Юна ещё раз натянуто улыбается, и дверь за ней захлопывается. По лицу доктора ползёт ухмылка. Так вот она какая. Та самая Чон Юна, сумевшая вывести его друга из депрессии. Юнги теперь осознаёт, почему эта девушка так волнует Сокджина, вызывая неопределённые эмоции. И он согласен — в ней есть загадка. Но от тупости этих двоих возникает желание головой об стену приложиться. Видимо, они многое друг другу не договаривают. Юнги закатывает глаза. — Ты чего это, doctor strange? — поднимая бровь, вопрошает у друга Ким, пока тот продолжает загадочно ухмыляться, глядя на дверь. — Сначала сверлил непрерывно её взглядом, потом ещё и этот вопрос в конце. — Я видел её уже. — Что? — у Джина скоро морщина между бровей образуется, так часто он хмурится в последнее время. — Ты её видел раньше? — Да, — Мин поворачивается к опешившему другу, — в больнице. Пять лет назад. Flashback Придерживая дверь ногой, Юнги, кряхтя, выполз в коридор, где было довольно шумно. Туда-сюда сновали врачи, медсёстры или просто обычные люди, пришедшие навестить близких. Мин глубоко вздохнул, настраиваясь, что сейчас ему придётся нырнуть в этот поток и постараться выжить. Стопка бумаг, которую парень тащил перед собой, возвышалась над ним на добрых двадцать сантиметров. Быть интерном — не мёд ложкой черпать, приходилось дневать и ночевать в больнице. А ему ко всему ещё и наставник попался строгий, но Юнги не жаловался в принципе. Желание стать достойным врачом и помогать людям горело в нём ярким пламенем, не давая опускать руки. Мин по пути совершенно ничего не видел, поэтому пришлось высунуться из-за большой стопки и хоть одним глазком смотреть, куда он идёт. К счастью, люди в коридоре рассосались кто-куда, будто специально освобождая ему дорогу, и Мин расслабленно выдохнул, двигаясь беспечней, хотя стоило бы держать ухо востро. Не заметив, как слева резко открылась дверь, выбивая из рук документы и чуть его самого не сбивая с ног, Юнги возмущённо поднимает взгляд, натыкаясь на заплаканное лицо девушки. — Извините, — просипела незнакомка. Из карих глаз не прекращая лились слёзы. Целым потоком. Парень мельком оглянул её растрёпанный вид, а после перевёл взгляд на номер палаты, из которой она выбежала. Он не знал, кто там, но знал, что это VIP-палата. Шатенка подала ему пару документов. — Я… не хотела, — она снова содрогается рыданиях. — Извините, — приносит извинения повторно и, оставив Юнги недоумённо хлопать ресницами, убегает. — Д-да ничего страшного… — говорит парень запоздало. Он трясёт головой и присаживается на корточки, собирая листы, что разлетелись по всему коридору, и складывая те аккуратно в стопочку. — Сумасшедший день, — шепчет себе под нос Юнги, а перед взором эти заплаканные глаза незнакомки. Почему он так на них зациклился? Наверное, на дне этих глаз плескалось слишком много боли и отчаянья, что он смог прочувствовать весь спектр её эмоций на себе. У него до сих пор мороз гуляет по телу. В этот момент из той самой палаты выходит его наставник. Юнги быстро поднимается на ноги, склоняясь в поклоне. — О, Юнги! Ты-то мне как раз и нужен. С этого дня будешь присматривать за пациентом из VIP-палаты. Вот тебе его медкарта, — доктор вручает Мину синюю папку. — Он три дня находился в коме, поэтому нужно понаблюдать его. Черепно-мозговая — это не шутки. И да, будь как-то организованней. Что за бардак? — указывая на разбросанные бумаги, причитает врач, и уходит. Юнги открывает папку, вчитываясь в имя пациента. — Ким Сокджин. Хм… интересно, кем ему приходиться, та девушка? End Flashback Джин часто дышит, взор закрыла пелена. Перед глазами темнота. Он хватает со стола кофе, осушая чашку одним глотком. Как он мог об этом забыть? Как мог забыть, что видел Юну тогда в больнице, когда пришёл в себя? — Эй, ты в порядке? — спрашивает испуганно Юнги, хлопая его по спине. — Тебе плохо? — Всё в порядке, хён, — Джин вытирает со лба выступившие капли пота и расправляет плечи. Теперь уж точно всё встало на свои места. И даже без воспоминаний.