Помоги мне вспомнить

Ты — нужное время в нужный момент Ты — солнечный свет, из-за тебя мое сердце продолжает биться Знаешь, когда я с тобой, я не могу не падать Нужное время в нужный момент — это ты Ты, это ты © Henry — It’s you

Тихие шаги. Поскрипывание половиц. Ёна встрепенулась, открыла глаза, отгоняя от себя дремоту и оглянувшись вокруг, поняла, что она уснула, пока ждала Тэхёна. На часах было уже полдвенадцатого, но парень так и не явился домой, потому чувство тревоги вновь ровной волной заполнило нутро. Книжка, которую она читала, лежала рядом на подушке, а очки съехали с переносицы на самый кончик. Девушка их тут же поправила, но поразмыслив, вовсе сняла, потирая устало переносицу, где красовалась почти незаметная глазу красная полоска. По приходу домой она так и не ложилась, решив дождаться хозяина квартиры, ведь очень переживала за него. Как там у него прошло всё с Джином? Не случилось ли чего плохого? Ведь оба явно весь день на эмоциях и могли натворить чего угодно. Она волновалась о нём, не могла ничего поделать с собой, пыталась отвлечь себя книгой, а в итоге просто уплыла в мир грёз с первых её строчек. Сев на кровати, Ёна потёрла глаза и зевнула. Матрас прогнулся под её весом, едва слышно скрипнув. Это ей, казалось, уже таким привычным. Маленькая деталь. Совершенно незначительная, но приобретающая смысл, когда один паззл присоединялся к другому, тот к третьему, а затем они оба к четвёртому и так далее. Каждый паззл — своеобразная цепная реакция, цепочка из дополняющих друг друга событий. В спальне Тэхёна скрипит матрас, плед, которым он всегда застилает кровать, хранит в себе его запах, а в самой комнате пахнет ароматической свечкой, книги на полках слегка припали пылью, хозяин не так часто ими пользовался, но книг было довольно много, поэтому к запаху ванильной свечи добавлялся ещё и запах бумаги. Стены украшали картины в стиле модерна, необычные и возможно, не совсем понятные, но Ёне нравились. Рабочий стол парня постоянно завален всякой ерундой, а коврик с длинными ворсинками кофейного цвета, лежащий посреди комнаты, постоянно скошен, потому что Тэхён часто за него зацепляется, кляня тогда его красноречиво и грозно обещая выбросить ненавистного через окно. Ёне нравилось проводить время в комнате Кима. Она привлекала, манила, не давая никаких шансов, чтобы смочь устоять. Поэтому, только дверь за другом закрывалась, она бежала тихонечко сюда, проводя всё своё время именно здесь. Этот маленький периметр квартиры так пропитался Ким Тэхёном, что, будучи в его спальне, шатенке становилось не так одиноко, когда тот уходил на работу, а мысль, что домой ей возвращаться совершенно не хотелось с каждым днём лишь больше укоренялась в голове и в сердце, не смотря на то, что Кан уже несколько раз порывалась уйти. Но Тэхён запретил ей даже думать о подобном, пока Бонсук до сих пор находился в их общей с девушкой квартире. Иногда, Ёна не понимала действий блондина. Какие цели он преследует? Что им управляет? Или он, вправду, такой добрый? Между мыслей опять вклинилась картинка, где Тэхён нежно прикасается губами к её лбу, целуя, от чего щёки краснеют, и Ёна прикладывает к ним ладошки, ощущая, как те сильно горят. Откуда-то из кухни раздался грохот, а чужие шаги стали слышаться отчётливей. Одев тонкую кофту, Ёна двинулась на источник звука, обнимая себя за плечи. Страх отсутствовал. В квартиру никто пробраться не мог, ведь она заперла дверь изнутри, а второй ключ был только у одного человека. Девушка щёлкнула выключателем на кухне, ловя нарушителя за поеданием зелёного яблока. Тэхён замер, держась одной рукой за ручку холодильника, дабы не свалиться на пол — ноги держали корпус в вертикальном положении не охотно. Прекратив жевать, он судорожно вздохнул, испуганно глядя на серьёзную шатенку. С такой виной, словно его на преступлении поймали. — Чёрт, — прошипел, когда сок из яблока попал в горло, неприятно защекотав слизистую и вызвав кашель. Его шатало от количества выпитого. Чудо, что он до сих пор стоял на своих двух и был, относительно бодрячком, даже успевал думать о том, чтобы немного избавиться от перегара с помощью яблока. Но, видимо, чуток просчитался, ведь следовало, как минимум включить свет, а не рассчитывать лишь на собственные инстинкты и умение ориентироваться в квартире. Ёна с улыбкой покачала головой. — А я тут это-о… поузинать рефил, — проговорил с набитым ртом. — Прожуй для начала, а потом говори. — Так я это, — умение говорить связно вышибло алкоголем. Блондин поплёлся за Ёной в гостиную, стараясь успеть за ней и не упасть, тараторил что-то невнятное. Лимит «бодрячком» уже заканчивался, потому веки тяжелели, как и остальные части тела, желая, чтобы Ким просто взвалил свою тушку на что-то горизонтальное и желательно мягкое. — Ты можешь не идти так быстро, — Ёна остановилась, как раз у дивана, — пожалуйста. — Ты зачем так нажрался? И что с твоим лицом? Вы подрались с Джином? — засыпала его кучей вопросов, что блондин поморщился, махая ладонью, дабы она перестала. Его мозг не готов к таким нагрузкам. Диван призывал в свои объятия, так что Тэхён незамедлительно на него рухнул. По телу потекло блаженство, голова откинулась на спинку вместе с руками. Алкоголь, похоже, вновь вступил в силу, начав с разумом парня второй раунд игры под названием «опьянение», если на улице ему немного полегчало, он даже протрезвел малость, то в тёплом помещении Тэхёна по новой развезло. Теперь он чувствовал себе более пьяным, нежели, когда выходил из кафе. — Такая она цена мужских разговоров. Мы подрались, потом выпили, — как-то тяжело вздохнул и прикрыл веки, невесело улыбаясь, — Джин поехал к Юне, а я домой. Думаю, они помирятся. В этот раз навсегда. Хах, как смешно звучит, — Тэхён низко засмеялся. — Навсегда, — и пафосно скривил губы. Ёна села рядом, просто слушая, просто решив выслушать. Ведь Тэхёну сейчас, как никогда, нужен друг. Девушка уложила ладонь на крепкое плечо и легонько сжала, выказывая свою поддержку. — Я обязан отпустить её, но это так сложно. Ёна, — обернулся парень к ней, — как мне выжечь из себя чёртову любовь? — Я не знаю, Тэхён, — прошептала. Хотелось помочь, но любовь… Кан Ёна сама не знала, как бороться с этим противоречивым чувством. Потому что, что она знает о любви? Что, кроме, боли, разочарования и пустоты, та в итоге ей принесла? Нет, Ёна никогда не была пессимисткой, но сложно продолжать верить в чудо, когда тебя в ответ на твою заботу просто предают. Сложно следовать за «великим», когда уже давно разуверилась в его существовании. У неё есть теперь только маленький комочек, растущий под сердцем, только ему она на все сто процентов доверяет себя, только ему готова дарить любовь. — Ты уверен, что то, что ты испытываешь к Юне — это любовь? Такой вопрос заставил кровь в жилах застыть. Сердце замедлило ход, пульс в висках стучал не так яростно. Тэхён задумался. Он запутался, наверное. С момента первой встречи до сегодня Чон Юна казалась ему нереально потрясающей. И если уж быть совсем честным, понравилась ему с первого взгляда. Тогда это была ещё не любовь, просто симпатия. Юна была всего лишь соседкой из дома напротив, а он переехал тогда на её улицу совсем недавно. Мальчишка с наивными глазами и мечтами о светлом будущем, он не подозревал, что в жизни всё сложиться именно так, но ни о чём не жалел. Они с Юной подружились практически сразу. Как-то непринуждённо и быстро наладили контакт, хотя были, пиздец, какими разными. Тэхён учился на факультете графического дизайна и программирования, Юна же студентка первого курса по профилю менеджмент и бизнес. Он прилежно посещает пары, обожает будущую профессию, в то время, как Юна пропадает на гонках, рассекая дорогами на мотоцикле. Она уже тогда ему не могла принадлежать, уже тогда была влюблена в Ким Сокджина до беспамятства, как и Джин в неё. Тэхён изначально знал, чем обернётся для него, если он вдруг в подругу влюбиться. — Эх, — парень лёг Ёне на колени, удобно на них умащиваясь. — Хотел бы я иметь ответ на твой вопрос. А ты любишь ещё своего бывшего? — Нет, — честно призналась она, и секунды не задумавшись. — Так быстро разлюбила? — удивился он. — Нет, не так быстро. Думаю, что любовь к Бонсуку исчезла намного раньше, но я этого не замечала. Тешила себя иллюзиями, пыталась наивно верить в нашу семью, а когда узнала, что беременна, постаралась отбросить подобные мысли, ведь ребёнку нужны оба родителя. — Это глупо. — Возможно, — на самом деле, шатенка не могла сконцентрироваться на задушевных разговорах, глядя на подбитое лицо Кима. Руки так и чесались обработать каждую ранку, что она сию минуту и попыталась осуществить, дёрнувшись, чтобы встать. — Куда ты? — Тэхён лежал на её коленях с закрытыми глазами, тихо сопел, будто спал. Синяк на скуле стал отчётливо виден и был довольно больших размеров, на рассечённой щеке запеклась кровь, а припухшая верхняя губа заставляла Ёну кусать собственные губы. Ей всего-то нужно сходить за аптечкой. Она же вернётся. — Тебе нужно обработать раны. Я сбегаю за аптечкой. — Не уходи. Я в порядке. Просто побудь со мной. Вокруг них воцаряется молчание. Они сидят в тишине, каждый думая о чём-то своём. Неосознанно Ёна опускает руку на макушку блондину, впутывая пальцы в светлые прядки, перебирает их одна за другой. Корни отросли, и виднелся чёрный цвет. Интересно, а как Тэхён будет выглядеть с чёрными волосами? Ей стало интересно, поэтому следующий вопрос сам по себе вырвался: — Зачем ты красишь волосы? — Просто, — повёл плечами Тэ, — мне нравится. Я крашусь в блонд с девятнадцати лет. Он почти засыпал. Звуки стёрлись, он и вопрос услышал в пол уха. Разум затягивало дымкой, Ким зевнул. На коленях у Кан Ёны комфортно и тепло. Лучше, чем на кровати. В нос бьёт запах девушки, окутывая каждой своей ноткой, словно малыша в пелёночку. Почему-то рядом с Кан Тэ чувствует себя ребёночком. Хочется её обнимать, ластиться к ней ближе и прижиматься, спать вот так на её коленках и ощущать, как пальцами она перебирает его волосы. Ему с ней дышится проще, но, кажется, Тэхён проводит между Ёной и личными ощущениями абсолютно не правильные параллели. Перевернувшись набок, блондин обнимает шатенку руками за талию, сгребая ту к себе, утыкается носом в округлый животик. Яблоко упало на пол, когда он поворачивался, закатившись куда-то под диван. Кан вся напряглась, ощущая горячее дыхание, опаляющее кожу даже через плотную ткань футболки. — Твоему малышу безумно повезло с мамой. Завидую ему, — тыкаясь носом в живот, Тэхён крепче обнимал девушку, сцепляя руки за её спиной в замок. Из-за дозы алкоголя в крови, он мало соображал, что делал, но почему-то, казалось, что точно не забудет об этом на утро. Голова была относительно ясной, нежели обычно. Зачастую, когда Тэ напивался, его вырубало практически сразу, а воспоминания стирались под чистую. — Ты та-а-акая хорошая, Ёна. Спасибо. — За что? — удивлённо пискнула девушка, пребывая ещё в шоке от его действий. — Просто, — Тэхён сегодня особенно красноречив на объяснения. Подумав, он добавил: — За то, что именно ты оказалась рядом в нужный момент. Я рад, что мы познакомились. Всему рад. На языке не крутилось ни одного вразумительного ответа, он слово к небу прирос, не желая производить какие-то звуки. — Спи, балбес. Я посижу так немного. Всего пол часика. Ёна старалась быть грозной, говорить без запинки и уверенно. Голос не дрожал, но дрожала она сама. Сердце сходило с ума в груди. Сегодня внутри неё точно что-то поменялось. Возможно, шатенка даже сама не осознаёт что, но парень, мирно сопящий ей в живот, явно меняет её мировоззрение. Тэхён и сам меняется, но тоже пока этого не осознаёт. *** — Доброе утро, — Джин улыбается, не смотря на то, что корочка в уголке рта тут же трескает, и рана начинает саднить. Уже посвежевший, одетый в чёрную водолазку и джинсы, одолженные любезно Чонгуком, он присаживается на краешек кровати и кладёт руку на плечо Юны поверх одеяла. Девушка поначалу теряется, молча осматривает лицо Кима. Синяк на скуле не далеко от глаза, разбитую губу, фокусирует взгляд на карих глазах, обеспокоенно за ней следящих. За окном поют птички. Юна слышит их пение отчётливо, свежий воздух волной проникает в комнату, а лёгкий ветер колышет белый тюль. Чонгук с самого утра поставил окно на проветривание, ибо в комнате сестры после прихода Сокджина пахло не привычными цитрусами, а стойким перегаром, что дышать было невозможно. К счастью, спальня брюнетки небольшая, и неприятный запах быстро выветрился, оставляя лишь свежесть, да пару ноток духов Юны, летающих в воздухе, которые так жадно вдыхал сейчас в себя Джин. Наконец, она ему улыбнулась. — Как прекрасно, что всё-таки ты не был лишь моим сном, — прошептала Чон, завороженно глядя Джину прямо в глаза. Ей не хотелось плакать, но слёзки покатились из глаз против воли. Что такое счастье? Если задать этот вопрос любому человеку, то каждый затрудниться ответить, а если и ответит, то не сможет дать точного определения данному термину. Литература утверждает: счастье — такое состояние человека, при котором он испытывает наибольшее внутреннее удовлетворение условиями своего бытия, сопровождаемого самореализацией, призванием, полнотой и осмысленностью жизни. Счастье — это гармония физического и морального. Это, когда твои душа и тело пребывают в симбиозе. Наш организм синтезирует так называемые «гормоны счастья» — эндорфин сплетается с серотонином, а тот вступает в тесную реакцию с дофамином, а потом они вместе взаимодействуют с нашими чувствами и эмоциями, создавая некий бум. Всплеск. Выброс энергии в кровь. Мы ощущаем счастье каждой клеточкой. Возникает потребность в дурацкой улыбке на всё лицо, и даже на слезу пробивает от того, что тебе так хорошо. Сердце бьётся быстрее, а пульс струиться по венам в ускоренном темпе, потому что тоже чувствует этот прилив позитива, необузданной какой-то эйфории и тепла, обвивающего собой душу. Юна, правда, счастлива. Просто видя его рядом и зная, что он снова принадлежит ей, что она снова имеет право свободно касаться его, обнимать, называть любимым и целовать его губы, девушка точно может сказать, что он её счастье. Именно Ким Сокджин, то самое счастье для Юны. Целиком и полностью. Он и есть воплощение этого слова для брюнетки. Стоит посмотреть на него — дыхание учащается, стоит ощутить максимально близко — голова идёт кругом. И пусть все учебники, как один твердят — любви не существует, пусть учёные в унисон кричат: любовь привязанность, биохимический процесс в нашей голове, вторят, что чувств не существует, а есть только дурацкая физиология. К чёрту. Юна плевала на их убогое мнение, потому что точно знает: её чувства к Сокджину — настоящая любовь и никак иначе. Она любит его до крика, до бабочек в животе, до помутнения рассудка. Будет нужно ради него в огонь — пойдёт. Скажут утопиться — прыгнет. И остановит её разве что сам Сокджин, ведь никогда впредь не позволит бороться ей с проблемами в одиночку. — Прости меня, Юна, — прохрипел мужчина, опуская стыдливо ресницы и пряча за ними виноватый взгляд. Девушка приняла сидячее положение и, потянувшись к нему, взяла за руку, крепко сжимая ладонь Кима в своей ладони. — Я должен был верить тебе до конца, а не так легко клюнуть на слова матери, — челюсти сжались при упоминании Хеджу. Вряд ли, у Джина получиться простить её в этот раз. — Но ведь она сказала правду, — сглотнула, облизав нервно губы, — я приняла те деньги и ушла из твоей жизни. — Даже не вздумай винить себя, — рыкнул он на неё. Мужчину бесило, что она искренне верила в своё предательство, бесило, что не пыталась оправдаться, заглатывая все обвинения, как должное, бесило, что она не кричала на него, не винила в ответ, ведь он причинил ей боли не меньше. Но ни Джин, ни Юна ни капли не виноваты. Виноваты обстоятельства, чёртова судьба, гнилые люди, норовящие поставить в колёса, как можно больше палок. Резко потянув девушку на себя, Ким крепко её обнял, водя ладонями по спине, вжимаясь щекой ей в ухо и опаляя дыханием оголённое плечо. — Ты собрала меня заново, когда я был разбит на части. Я не хочу тебя отпускать. Не хочу и не буду. Я полный идиот, если чуть не потерял тебя дважды. Шёпот обжигал, палящее дыхание обдавало нежную кожу. В объятиях друг друга парень с девушкой находили себя настоящих. Потерянных, убитых, раненых. Но правду говорят: твой человек найдёт тебя всегда. И тогда, наконец, встретившись впервые или после разлуки, вы поймёте, что кошмарные долгие годы одиночества, что всё то время, проведённое вдали друг от друга, вдруг, превратиться в маленькую пыль, скользящую между пальцев. Пять лет превратились в один плохой сон, от которого Юна с Джином окончательно проснулись. — Хочу тебя поцеловать, — отстранившись, заявляет Сокджин, игриво дёргая бровью. Он удерживает Юну за плечи, медленно приближается, но она со смехом отворачивается в последний момент, когда их губы находились в миллиметре от поцелуя. — Не понял. Это что за бунт? — Я ещё не чистила зубы, — брюнетка поспешно чмокнула опешившего возлюбленного в щёчку и быстро подорвалась с кровати, тихо пискнув, когда он запустил ей вслед подушку, но Юна успела захлопнуть дверь раньше. — Я быстренько. Ты и соскучиться не успеешь, — прокричала Чон из ванной. — Но я уже скучаю, — прохныкал Джин. Окинув печально спальню, мужчина поднялся, покидая её пределы, и потопал на кухню, откуда доносились запахи вкусной еды, пробуждающее активное слюноотделение. Чонгук что-то готовил возле плиты, увлечённо танцуя под музыку, что тихо играла из его телефона, и подпевал в полголоса. В сковородке шипели сосиски, Гук переворачивал их щипцами, так всецело погрузился в готовку, что не заметил подошедшего Сокджина, который привалившись к гарнитуру, молча наблюдал за парнем. Вчера Тэхён рассказал ему, что они с Чонгуком были близки, и Джину становилось совестно, потому что он ничего не помнит. — Что готовишь? Чонгук подскочил, испугавшись, поспешно выключил музыку, и повернулся к старшему. С самого утра между ними летает неловкость. По сути два чужих друг другу человека, но Джин не чувствовал рядом с младшим братом девушки дискомфорта. В ушах звенело непрерывно: «Сокджин-хён… Сокджин-хён… Сокджин-хён» Фраза каруселью вертелась по кругу, а перед взором темнело и плясами оранжево-жёлтые пятна. От воспоминаний, которые мозг успешно блокировал, вновь побаливала голова, но между тем, Джину так хотелось услышать, как Чонгук снова его так назовёт. Слово отдавало теплом и чем-то родным, и, действительно, важным. Ему бы не хотелось потерять возможность слышать его. — Я э-э-м-м… — почесал нос, неловко переминаясь с ногу на ногу, — пытаюсь состряпать нам всем завтрак. Я не супер повар, но что-то простое приготовить в силах. — Пахнет вкусно, — одобряюще кивнул Джин, походя к плите и принюхиваясь. — Я даже на такое не способен. Лентяйничаю и заказываю себе доставку или перебиваюсь бутербродом. — Сестрица бы открутила мне голову за подобные завтраки, — хмыкнул Гук на полном серьёзе. Ким рассмеялся, припоминая, как Юна ворчала совершенно очаровательно, готовя омлет у него на кухне, пока он к ней не подошёл, а потом ещё отчитала его за едой. Квартира Джина — настоящее холостяцкое логово, заброшенное и будто не обжитое. Комнаты, погружённые в темноту, вечно зашторенные окна, а из пищи — еда из доставки и рамён. Только сейчас он понял, что обстановка у него дома сплошное уныние. Пора там всё кардинально поменять. — Она милая, когда сердится, — Джину нравилось наблюдать за разозлённой Юной. Как та медленно закипала и скрипела зубками, стараясь сдержаться. У неё взрывной характер, он успел заметить. Зрачки пылают огненными искрами, губы злобно поджимаются, и Чон тяжело дышит, закатывая раздражительно глаза. Во времена, когда Джин пытался вывести девушку на эмоции, чтобы что-то разузнать, ему даже начало нравится бесить её. В гневе Юна не страшная, скорее сексуальная, но стоило вспомнить перепалку девушки с Хосоком, Сокджин кардинально менял своё мнение и уже сам начинал злиться. — Ты бы так не говорил, если бы помнил, на что нуна способна, когда по-настоящему разгневается, — вновь хмыкнул Чонгук, выключая сковородку и отодвигая её в сторону. — Как-то мы с тобой устроили погром в гараже, так Юна заставила нас там убирать каждый день на протяжении недели, чтобы и малейшей пылинки не осталось. Ещё и лишила меня новой приставки, хотя я получил её за честную сделку, — вспоминал парень эту ситуацию со смехом. Развернулся всем корпусом к Киму, повторяя его позу. Он улыбался ярко. Так, что глаза сверкали, и свет их видно бы было даже в темноте. Он улыбался, потому что так долго ждал, когда сможет произнести такое обожаемое и родное, сросшееся будто с ним самим: «Хён». — Я скучал по тебе, хён, — Чонгук улыбается, ведь, кажется, худшее теперь позади. Его окружают близкие люди, которые, наконец, счастливы. И парень сам сияет изнутри, зажигаясь, вспыхивая от их счастья. Он неловко опускает ресницы. — Можно же мне снова тебя так называть? Джин треплет парня по волосам неосознанно, по-доброму усмехается на бок, склоняя голову. — Можно. Только так и никак иначе. Чонгук шумно выдыхает, опуская напряжённые плечи. От сказанного становиться легче. Перед ним, действительно, его хён. Тот самый, которого он так любил всем сердцем, которого считал за старшего брата. Пусть Джин до сих пор ничего не помнит, этот факт никогда не станет между ними преградой. Всегда можно построить всё заново. Было бы желание. Так или иначе, Чонгук не тот, кто будет стесняться задирать хёна по привычке, а Джин не тот, кто станет ему подобную шалость запрещать, потому что поклялся себе ни за что на свете перед ним не оплошать. — О чём болтаете? — на кухне появляется Юна. Вытирая полотенцем влажные после душа волосы, девушка расслабленно плетётся к брату, целуя того в щёку, а потом крепко обнимает. Она даже не думала отчитывать младшенького за приезд без предупреждения. За то, что он, по всей видимости, бросил университет в Лос-Анджелесе. О последнем Юна могла лишь догадки строить, потому что они не имели возможность обсудить это. Чонгук только приехал и застал такую драму в жизни сестры. Но Юна счастлива, что брат оказался рядом вчера, что сейчас она может просто утонуть в его объятиях. Девушка скучала по нему, винила себя беспрерывно за ту последнюю ссору и вот, когда тайн стало в разы меньше, в душе, словно спасительный луч засветился. — Ты готовил? — спросила изумлённо и повернулась к плите, краем глаза посмотрев на довольного Сокджина. Тот игриво ей подмигну, высунул кончик языка, облизался и закусил нижнюю губу, опуская взгляд вниз, открыто путешествуя им по телу Юны. Гук сразу заметил их гляделки. — Кхм… да, — прокашлялся парень. — Вы тут начинайте завтракать, а я… мне нужно отойти. Скоро вернусь, — он уже почти ушёл, как на выходе резко развернулся. — Но помните, что вы в квартире не одни. — Ага, обязательно, — как-то неправдоподобно прозвучало из уст Кима. Он проследил за удаляющейся фигурой парня, пока тот окончательно не скрылся за дверью ванной комнаты. Медленно приблизился к Юне, накладывающей еду в тарелки, притянул к себе, смыкая руки в замок у Чон на животе, и задышал в шею. Носом провёл дорожку от изгиба шеи к кромке уха, поцеловал в висок, пуская по телу брюнетки стаю сладких мурашек. Юна нервно выдохнула. Голова непроизвольно откинулась на крепкое плечо, чем Джин мгновенно воспользовался, покрывая шею девушки пьянящими поцелуями. С губ брюнетки слетел короткий тихий стон, а крыша мужчины слетела вместе с ним. Он ловко развернул её в своих руках и, приподняв над полом, легко усадил Юну на столешницу, удобно вклиниваясь между раздвинутых ног. Юна только охнуть успела, как Ким припал к её губам. Развязный поцелуй, полностью подчиняющий, и вот она снова в сетях по имени «Ким Сокджин». До конца жизни теперь ей из них не выбраться, и Сокджин готов делать для этого всё возможное, пусть Чон Юна просто остаётся с ним. Их новое «навсегда» началось сегодня. Заново отсчитало ход и просчитало ходы. Одна рука мужчины поглаживала ногу девушки, сжимая и двигаясь вверх по бедру, вторая вольничала на талии, пока Юна гладила широкие плечи, вцепляясь в футболку, притягивала брюнета ещё ближе, от чего Джин наваливался на неё всем корпусом, вынуждая прогибаться в спине. Они целовались самозабвенно. До боли в губах. Словно только таким способом могли дышать, словно кислород доступен им, лишь в момент поцелуя. Ни ему, ни ей не хотелось останавливаться, хоть воздуха не хватало — не собирались прекращать. Языки сплетались, градус повышался, а кровь стучала в ушах яростней, пуская жар по телу. Забывшись, Джин совсем перестал себя сдерживать. Зацепив край футболки, задрал вещь до самой груди, тем самым оголяя живот, и впился пальцами в бока, скользя выше, но Юна его остановила. — Джин, — прохрипела еле-еле. Дыхание никак не желало приходить в норму, а девушка вся дрожала от переизбытка ощущений, что огненным узлом завязались внизу живота. — Мы же не одни. Чонгук… — Он большой мальчик и всё понимает, — хитро прищурившись, протянул Сокджин, пальцы зацепили резинку пижамных штанов брюнетки, за что Юна тут же треснула его по руке. Мужчина наигранно скривился, насупившись. — Думаешь, почему он свинтил? — поднял вопросительно брови. Юна подняла свои в ответ, не понимая его намёков. — Чтобы мы побыли наедине, — разъяснил, как маленькому ребёнку. Чон нахмурилась. — Вот именно. Побыли наедине, а не занялись сексом наедине. Огромная разница, — Джин отошёл на шаг, и Юна легко спрыгнула на пол. — Фу, какая ты бываешь вредная, — буркнул обиженно и поймал девушку за запястье, когда она, поправив одежду, направлялась к столу. — Но ты мне, пиздец, как нравишься. Я схожу с ума по тебе, Чон Юна. Внезапное признание сравнимо с внезапной атакой. Девушка застыла, хлопая глупо ресницами, смотрела на мужчину в упор и вновь не верила. Не верила, что слышит из его уст подобные слова. Она, словно в сказку попала. Происходящее выдаётся нереальным, чем-то неземным, как несбыточная мечта, которая, вдруг, начала осуществляться. Сердце зашлось выстукивать учащённый ритм. — Ты можешь мне не отвечать. И не плачь. Мне не нравятся твои слёзы, тем более, когда я являюсь их причиной, — мужчина собирался её обнять, но так и замер, когда Юна произнесла, тараторя: — Я люблю тебя, Джин. Секунда. Джин потянул Юну на себя и их губы вновь встретились. Младший Чон, что притаившись за углом, наблюдал, улыбнулся. Чонгуку, как и сестре не верилось. Их троих, будто телепортировали на шесть лет назад, где его любимые хён с нуной такие же счастливые и до одури друг в друга влюблённые. Чонгуку даже казалось, что Джин смотрел на Юну ещё влюблённей, с непередаваемой теплотой и обожанием, а Юна любила Джина в тысячу раз сильнее. Он стоял там, пока сладкая парочка, оторвавшись, не заметила его и позвала кушать. Они вместе быстренько накрыли на стол. Лучшее утро. Лучший завтрак за последние годы для каждого из троих. Чонгук, скучающий по хёну все пять лет и страдающий от мучений сестры, сейчас улыбался во весь рот. Сокджин, мечущийся между пресной реальностью и кошмарами о прошлом, где потерял что-то важное, смеялся и шутил. Юна, корящая себя за ошибки, сгорающая от любви, наконец, цвела, а не увядала. — Вы не пойдёте в компанию сегодня? — доев, спросил Чонгук. — Работники, наверное, то и дело, что о вас говорят. Юна вмиг помрачнела, сжавшись на стуле. Плечи осунулись, а девушка сгорбилась, потупив взгляд на свои руки. — Поболтают и перестанут. Сплетни — это не проблема. Но есть человек, которого давно пора поставить на место, — Ким сжал зубы до скрипа, как и ладони превратились в кулаки, комкая салфетку. Юна подняла на него голову. — Ты о ком? — О Чон Хосоке, — это имя подобно аллергену, вызывало зуд и жар под кожей. Ядом впитывалось, мешая с ним кровь и отравляя. Чон Юна напряглась, услышав с какой ненавистью Сокджин произнёс имя Хосока. Она так же ненавидела этого человека, но Джин же ничего не знает о нём. Или знает? В глазах Кима полыхала ярость. Такую Юна видела только в прошлом, только перед гонкой с тем самым Чон Хосоком. А это значило лишь одно. — В этот раз он ответит за всё, как следует. Уж я-то постараюсь. — Тебе Тэхён рассказал? — девушка уложила ладонь ему на щёку, поворачивая к себе. — Нет, Чимин. — Чимин? Чон нахмурилась, пытаясь вспомнить обладателя данного имени. В голове вырисовался образ вечно улыбчивого миловидного паренька, всего на год за неё старшего. Уши с множеством серёжек и крашенные в разные яркие цвета волосы. Она никогда не была близко с ним знакома, но помнила, что тот довольно любвеобилен, хитёр и своеобразен. Юна всегда не понимала, какая у него личность. Размытый и мутный — вот каким представлялся ей образ Пака. Видя его, она зачастую приходила к выводу, что он ведёт собственную игру, с кем бы не «дружил». Чимин неконтролируемый. Опасный. Юна считала его скользким типом и не очень верила, что у такого могут быть добрые намеренья. Плюс, насколько ей не изменяет память, Чимин с Хосоком неплохо ладили. — Он тоже гонщик, как я в прошлом, как и Хосок, оказывается, — процедил Ким. Ещё чуть-чуть и вокруг него вспыхнет настоящее пламя. Юне редко приходилось видеть Сокджина таким злым. И её до чёртиков пугало подобное состояние мужчины. Джин завсегда смешно возмущался, а обижаясь, смахивал на маленького ребёнка, но вот в момент гнева его стоило бояться. — Я был таким слепым, что не замечал врага прямо под боком, а он профессионально навешивал мне лапшу на уши. — Я хотела тебе рассказать… — Знаю. Я слышал один из ваших разговоров в коридоре. Тогда я не понял, о ком и о чём вы говорили, но теперь, когда я вижу полноценную картинку, до меня дошло, — Сокджин взял лицо Юны в руки, — и поверь, за распускание языка в твою сторону и рук, Хосок тоже поплатиться. — Кто такой Хосок? — Чонгук тут единственный ни черта не понимал. Парень осознавал, что он не знал о жизни старших ровным счётом ничего. Джин обратил на младшего своё внимание. Мужчина считал, что Чонгук имеет право, наконец, узнать всё. Хоть точно знает, что Юна будет против и не захочет рассказывать ему всего. Но Джин смотрел на Чонгука и видел взрослого, мудрого, сообразительного парня, состоявшегося, как личность. Ким обязательно посвятит его в ситуацию, но не сейчас, когда Юна рядом. Сокджин вообще впредь не собирается втягивать её в дальнейшие разборки, подвергая, таким образом, опасности. Защитит, во что бы, то не стало. — Один отморозок, которому следует напомнить, что в жизни всё возвращается бумерангом. И настало время ему этим «бумерангом» по лбу хорошенечко заехать.